Лухари

Ирина Кова, 2020

О, как заманчив мир luxury! И сколько их – мечтательниц о легкой и красивой жизни! Они, как бабочки на огонь, стремятся в высшее общество. Но преуспеют ли они на этой ярмарке тщеславия или так и останутся «лухари»? Вот и русская модель по имени Таш не прочь застолбить себе место под солнцем. И надо же – мечты начинают сбываться, и даже принц находится! Им оказывается обворожительный аристократ Бен Спенсер. Но вот тут-то сказочка начинает идти не по сценарию… Затянутая судьбой в водоворот международного джет-сета, героиня осознает, что за фасадом роскоши, денег и славы спрятаны грязные секреты. И есть ли там место любви?

2. Как исправить ошибки родословной

Сардиния

— Ах ты, старый развратник! — звон смачной оплеухи заглушил хруст металла, смявшегося от удара о твердую терракотовую плитку. Серебряное ведерко неторопливо покатилось в сторону бассейна, оставив содержимое — горку из кусочков льда — таять на палящем итальянском солнце. Немолодые дамы, лежавшие по соседству, высунули головы из-под пляжных зонтов отеля «Кала ди Вольпе», больше похожих на шляпы вьетнамцев.

Толстая, словно мешок набитый картошкой, тетка оттаскивала своего орангутанга–мужа от деревянного лежака, на котором вот уже несколько минут пышногрудая блондинка безуспешно искала удобное положение для никак не помещавшихся на шезлонге длиннющих ног.

Катя Волкова, или, как она сама себя называла, Волкофф, поставила ступню со свежим красным педикюром на гладко подстриженную траву. Голубые стринги, расшитые пайетками, будоражили воображение особей противоположного пола, в поле зрения коих она попадала.

— Еще пять минут, и идем обедать, — буркнула она, обращаясь к Таш.

Даже посягательство на ее святая святых, о которой она отзывалась не иначе как о «храме благочестия и добродетели» и в которую угрохала не один год тренировок и десятки тысяч баксов, не могло отвлечь Катю от чтения газеты «Дэйли Мэйл». Вот уже час Катя не выпускала из рук любимую газету, жадно вчитываясь в последние новости мира богатых и знаменитых. Таш не тревожила подругу, уважая ее неотъемлемое конституционное право на любовь к миру шоу–бизнеса. Сводки важнейших международных событий — таких, как торговая война с Китаем или кризис в Венесуэле, Катя черпала из «Татлера» и «Нью-Йорк Пост». «И, конечно же, в Венесуэле у Мадуро нет ни единого шанса, — считала она, — ведь у Хуана Гуйдо такая красивая жена!» Катя рассматривала наряды первых леди, размышляя, как одевалась бы она, стань она одной из них. «А ведь эта роль не так уж и недостижима.» Живя в Нью-Йорке, Катя не раз попадала на страницы светской хроники, без нее не обходилась ни одна шумная вечеринка или модный показ. А горячо любимые ею таблоиды неоднократно приписывали ей романы с сильными мира сего на шестой странице.

— Ты только глянь, — она помахала газетой перед лицом Таш, — Хью снова заказал статью про Каролину.

Таш неохотно взяла в руки «Дэйли Мэйл». На любительском фото была запечатлена их подруга Каролина, углубившаяся в телефон у входа в магазин «Шанель». Подпись: «Проверяю, достаточно ли у меня средств на счету». Сама же статейка грязно высмеивала Каролину, отрезанную от средств к существованию собственным мужем.

— Зачем ты читаешь эти газетенки? — Таш брезгливо бросила газету на деревянный столик между ними.

Всего пару дней назад Каролина сообщила, что Марк задержался в Монако после Гран-при и, как истинный джентльмен, помогал ей разбираться с делами.

— А ну отдавай обратно…

Заботливо разгладив газету, Катя снова углубилась в чтение.

*****

Впервые она увидела Катю на даче у бабушки Ханны. В то дождливое утро бабушка забрала ее из дома, потому что там было очень душно и набилось многу народу. Мама, с белым, как будто измазанным мелом лицом лежала на кровати, а незнакомые люди подходили к ней, целовали и почему-то плакали. Папа проводил их до поезда и долго не выпускал Таш из своих объятий. Всю дорогу неопрятный мальчик в клетчатых шортах, который был взрослее Таш, носился по вагону и кричал «Сдавайся! Ты низвергнут!», размахивая воображаемой саблей. Она знала, что в общественном месте надо вести себя тихо и уважать других людей. Поэтому она спокойно смотрела в окно и ни разу не заплакала. В Москве они пересели в желтое такси и долго ехали на дачу с вокзала. На подъезде к бабушкиному дому водитель резко затормозил. Почти из–под колес выскочила высокая белокурая девочка, похожая на фею. Она задорно рассмеялась и полетела дальше, преследуемая оравой кричащих гномов.

Катя была любимицей всего поселка. Таш с восхищением наблюдала, как ловко она расправлялась с мальчишками. Одним лишь взглядом она притягивала понравившихся ей парней и одним словом отшивала назойливых ухажеров. Преклонялась Таш и перед Катиной красотой. Катя была настоящей «столичной штучкой», достойной восхищения окружавших ее мальчиков. Сама же Таш была обычной девчонкой, по счастливой случайности попавшей, как она тогда думала, в эпицентр жизни на Земле — поселок Переделкино под Москвой. Когда один из местных парней обратил внимание на нее — невысокую голубоглазую девочку с толстыми косичками, Таш, покраснев, убежала. Больше всего на свете она боялась, что они раскроют ее тайну. Что она — не одна их них. Что ее мама умерла, а они с папой, «клошаром», который завел семью, не придумав, как ее обеспечить», как любила повторять бабушка Ханна, остались жить в небольшом городке. И что тот самый клошар назвал ее дурацким именем Таш, как он говорил, «в честь Наташи Ростовой».

Таш ненавидела свои непослушные вьющиеся волосы и выстригала затылок, чтобы косички не казались такими толстыми. Ненавидела свою худобу и невысокий рост. Она завидовала прямым золотистым волосам Кати, ее осанке и грациозности. Катя напоминала ей прекрасную принцессу из сказок Андерсена. Каждое лето, когда она приезжала к бабушке на каникулы, Таш находила в Кате все новые черты для восхищения. Конец этому преклонению был положен в один прекрасный день, когда она приехала на дачу и обнаружила, что Катя состригла свои золотистые локоны в каре. В этот день Таш впервые увидела себя иначе: в зеркале отразилась копна блестящих каштановых волос вместо ненавистных кудрей… Теперь у нее было что-то лучше, чем у Кати. Но она пока не могла понять, что с этим можно сделать. Ответ пришел в виде мальчика по имени Леша. Леше было четырнадцать и о нем мечтали все девчонки в Переделкино. Два последних года Катя и ее подруга Рита боролись за его благосклонность, поочередно добиваясь его расположения. Но на этот раз Леша остановил свой выбор на так похорошевшей за зиму Таш. Она вытянулась, наконец-то расплела свои нелепые косички, ее худощавое тело обрело округлые формы, а глаза заблестели тем самым дьявольским огоньком, присущим только что перешагнувшим порог половой зрелости девицам. Все еще не привыкшая к своему новому статусу «красивой», Таш по инерции отказала ему в свидании. Леша же проявил настойчивость, и к середине лета все Переделкино знало, что Леша влюблен в Таш. Теперь даже Катя увидела Таш в новом для себя свете. Раз Леша выбрал ее, значит, она чего-то стоила. Одним солнечным утром Катя постучалась к ней в дверь и предложила дружить. К удивлению Таш, ее страшная тайна не только не оттолкнула Катю, но даже укрепила их дружбу. Катя решила заботиться о своей несчастной подружке как о сестре. Что касается Леши, его эти новости повергли в невероятный восторг, и все лето он с павлиньей гордостью платил за Таш в местном кафе и возил ее на экскурсии по столице.

Сто восемьдесят сантиметров роста, неизменное каре и востребованная андрогинная внешность позволили Кате десять лет беззаботно вышагивать на подиумах Парижа и Нью-Йорка. Однако детские грезы о подлинной красоте смущали ее покой. Катя задалась целью подогнать себя под свой идеал, немного увлеклась и, случайно, переделала в себе практически все. Агентства терпеливо наблюдали за ее метаморфозами, но последнюю инновацию — увеличение груди до четвертого размера — простить ей не смогли. Путь на подиум был для нее навсегда закрыт.

Ничуть не огорчившись такому повороту событий, пышногрудая блондинка с накопленными опытом и состоянием, со статусом топ–модели и миллионом подписчиков в Инстаграм вернулась в Москву в надежде захомутать себе мужа.

*****

Спустя полчаса Катя медленно поднялась с лежака и стала натягивать на себя шелковую тунику, расшитую стразами.

— Вставай, лентяйка, пошли обедать, — скомандовала она. Ее резкий низкий голос больше подходил заправскому шоферу, нежели сексапильной модели с лицом ангела.

Уже неделю девушки гостили в доме четы Стоу на Коста Смеральда. Ник был первоклассным хозяином, и, дабы не сковывать самостоятельность незамужних подруг жены, сразу по прибытии выделил им машину. Винтажный вид миниатюрного «Фиата панда 4х4» привел Катю в неимоверный восторг. Она настояла, чтобы Таш запечатлела ее на фоне столь демократичной машины во всех ракурсах — на водительском сидении, на капоте, она даже забралась в багажник. И все для того, чтобы убедить миллионы подписчиков в Инстаграм, что и топ–моделям не чужды простые радости.

Льняные шорты и белая футболка подчеркивали смуглость кожи Таш. Катя недоумевала: как это подруга, укрываясь от солнца, умудрилась заполучить ровный бронзовый загар? Невероятно. И почему Таш все так легко достается?

Девушки грациозно продефилировали к столу, за которым уже потягивали коктейли Анна и Ник. Ник предусмотрительно выбрал место поближе к бассейну, чтобы подругам было удобнее перемывать косточки проходящим мимо гостям. Пребывание в доме незамужних подруг супруги стало для него привычным делом. Он терпеливо выслушивал бесконечные рассказы об их романах и испытывал особую гордость, оказываясь привлеченным в качестве эксперта.

— Ник, как ты считаешь, если мы уже… — Таш не успела закончить фразу, ее прервала Катя:

— Не оборачивайся…

Катя смотрела в сторону моря. После этих слов Таш ничего не оставалось, кроме как обернуться и увидеть только что причаливший к берегу тендер. Ей хватило доли секунды, чтобы опознать в одной из фигур Алекса. Да, это был он.

— О нет! — уронила она тихим шепотом. — Это мой крест? И скелеты из прошлого будут преследовать меня всюду?

Приподнятое прекрасной погодой и шампанским настроение разом упало.

— А как ты хотела? К определенному возрасту, — Ник тактично выдержал паузу, — и с определенным укладом жизни, — он прищурился и поднял бровь, пытаясь показать, что ее уклад жизни не вписывается в приемлемые для него рамки, — количество скелетов значительно превосходит количество возможных мест отдыха, что чревато конфликтом тех и других.

Он сделал глоток шардоне, ненадолго задержал его во рту, пытаясь уловить новый, незнакомый ему букет. Он улыбнулся своей находке — эта была нотка собственной гениальности.

Однако долго смаковать свой новый статус ему не удалось.

— В твоих словах отсутствует всякая логика, — громко отрезала Таш.

Тихий голос Таш становился уверенней лишь в двух случаях. Первый был прозаическим — когда она позволяла себе выпить лишнего. Второй можно было отнести к разряду психологических — когда она садилась на свой любимый конек «сложных умозаключений», как прозвала их Катя. Для прозаического случая еще было рано, поэтому Ник имел дело с эпизодом психологическим.

— Даже если количество скелетов зашкалит за количество всех стран мира, вероятность встречи с ними в определенных местах отдыха абсолютно не зависит от их количества, а скорее, от их предпочтений ездить в эти места.

Анна оглядела стол. Как же ей наскучили эти дискуссии!

— Мне кажется, с логикой у вас обоих большие проблемы, — передвигая тарелки, резюмировала она.

И очень в том ошибалась.

*****

Поезд сбавил ход. Чемодан из черного кожзаменителя подпирал дверь купе со стороны тамбура. На пластиковой бирке с картиной Эдварда Мунка «Крик», болтавшейся из стороны в сторону в такт движению поезда, синей шариковой ручкой было подписано «Н. Романова». Через заляпанное окно поезда, прибывшего на четвертый путь Казанского вокзала, Таш высматривала в толпе встречающих бабушку Ханну.

На этот раз, вместо обычного ворчания и воспитательных укоров, бабушка встретила ее с неожиданной теплотой. Первый раз в жизни Ханна Штейнер была горда за свою внучку. А гордиться ей было чем! Таш приехала победительницей — победительницей Всероссийской олимпиады по математике для школьников. И своей победой она обеспечила себе место в Университете. Шутка ли! Уже который год Ханне не терпелось вырвать Таш из рук ее никчемного папаши и наставить внучку на путь истинный. И вот судьба подарила ей эту возможность. «Пускай поживет у меня в Переделкино, я успею промыть ей мозги. Хватит терять драгоценное время. Папаша не смог содержать семью, не смог заработать, так и дочку втянул в сущую глупость — бесплатные курсы для бедных, в их-то дыре… Зачем ей какие-то бедняки в провинции, когда она может блистать в столице! С такой-то красотой! Надеюсь, она будет умнее, чем ее мамаша, и не пойдет замуж за неудачника…» Ханна, прослезившись, погладила Таш по голове.

— Распусти волосы-то, — не удержавшись, строго проговорила она. — Чтобы я этот хвост больше не видела. Ты красавица — не смей этим не воспользоваться!

С первых же дней пребывания внучки в столице бабушка перешла в наступление.

— А нашу соседку Катю взяли в агентство. Модельное, — как бы невзначай сообщила она. Пергидрольная маникюрша аккуратно подпиливала ногти, слушая, как Ханна Генриховна наставляла внучку на путь истинный.

— Тебе тоже надо сходить. Ты ничем не хуже ее. — Она придирчиво оглядела внучку, облаченную в домашние шорты и майку. — Слава Богу, внешность тебе досталась от мамы. — Ханна с грустью взглянула на фотографию красивой молодой женщины, висевшую в коричневой рамке над столом. — А мозги у тебя, я надеюсь, мои. Твои родители в жизни бы не выиграли ни одной олимпиады.

— Бабушка, — Таш присела напротив нее за стол. Она сглотнула, набрала в рот воздуха для храбрости и быстро выпалила: — Не надо так про папу. Ты же знаешь, что он старается.

— Ты забыла? Никакая я тебе не бабушка. — Ханна контролировала каждое движение новой маникюрши. — Называй меня Ханна. Дома тренируйся, чтобы не брякнуть на людях. Как в мои сорок восемь у меня может быть семнадцатилетняя внучка?

Пергидрольная маникюрша попыталась скривить рот в заискивающей улыбке, но, встретив ледяной взгляд Ханны, тут же вернулась к своей работе. Весь поселок знал, что Ханна любила приврать про свой возраст, особенно мужчинам. Она и вправду выглядела гораздо моложе своих шестидесяти пяти. Этой холодной хичкоковской блондинке так и не суждено было встретить своего единственного. Папа говорил, что Ханна была обречена на одиночество из-за невыносимого характера.

История ее личной жизни была скелетом, запрятанным глубоко-глубоко в самом темном семейном шкафу. Таш слышала, что бабушка Ханна родилась в Западной Сибири, куда прабабку и прадеда, этнических немцев, в тридцать седьмом сослал Сталин. В шестидесятые годы, когда их реабилитировали, они вернулись обратно в Москву. Несмотря на перенесенные страдания, прадед, известный биолог, до конца своих дней считал себя советским человеком и оставался приверженцем коммунизма. В период «оттепели», когда часть советских немцев эмигрировали в ФРГ, он остался верен СССР и категорически отказался уезжать. Молодая Ханна отбыла в Германию в семидесятом, сразу после подписания договора между ФРГ и СССР об отказе от применения силы. Что конкретно произошло в Германии, никто так и не узнал, но через два года Ханна вернулась в СССР с годовалой дочкой, немецким паспортом и пачкой немецких марок, на которые родителям тут же была куплена квартира, а она с дочкой переехала в Переделкино. В загсе маму Таш записали как Анну Генриховну Штейнер, по имени и фамилии прадеда. За свою долгую жизнь Ханна разбила не одно сердце, но так и не решилась соединить свою судьбу с кем–то одним. Всю любовь она отдала дочери. Анна унаследовала от матери красивое лицо и безупречную фигуру, но, в отличие от Ханны, ее красота вышла не утонченной, а какой-то дикой и свободной. Ханна мечтала, что Анна станет актрисой и будет блистать на сцене МХАТ и на экранах Мосфильма. Она таскала дочь на бесконечные кружки, водила на тренировки, развивала в ней талант к ораторству и актерскому мастерству. Вместо этого Анна поступила в Строгановку, на первом курсе забеременела от однокурсника — «клошара» — и после окончания института уехала с ним в провинцию. Ханна не могла смириться с таким бездумным поступком дочери и напрочь отказалась принимать их союз. Только на похоронах дочери она наконец-то подошла к «клошару» и потребовала, чтобы с этих пор все летние каникулы Таш проводила у нее в Переделкино. Так продолжалось вплоть до окончания школы, когда Ханна настояла на том, что на время обучения в Университете Таш будет жить у нее.

В агентстве объявили, что для подиума ей не хватает пары сантиметров роста, зато с ее лицом открыт путь в рекламу для глянца и телевидения. Пригодился и ее немецкий паспорт, служивший в детстве предметом насмешек одноклассников, прозвавших ее радистка Кэт. Предусмотрительная бабушка Ханна позаботилась, чтобы все члены семьи, за исключением «клошара», получили паспорта. Он давал фору перед другими соискательницами для работы за границей.

Как и предполагала бабушка Ханна, столичная жизнь увлекла Таш соблазнами. Если на первый курс Университета Таш шла с твердым желанием грызть гранит науки, то ко второму она целиком окунулась в тусовку. Утренние лекции были настоящим кошмаром после бессонных ночей на танцполах. На лекциях она отсыпалась, только благодаря природному уму Таш все-таки постигла тайны маркетинга. Университет, съемки и вечеринки служили неисчерпаемым источником для новых знакомств. Романов, на которые намекал Ник, тактично описывая их как «определенный уклад жизни», было действительно немало.

Первые два курса она честно провела под бабушкиным крылом в Переделкино. За это время Ханна сумела выбить из ее головы «отцовскую бессребреническую дурь» и «вселить» на ее место здоровый прагматизм. К третьему курсу Таш уже зарабатывала деньги на съемную квартиру и искусно жонглировала богатыми ухажерами, готовыми на все за ее распускающуюся как весенний цветок красоту.

*****

Впервые увидев Таш, Алекс сразу решил: эта девушка будет его. Для достижения цели в ход пустил все: звонки, цветы, «случайные» встречи. Подруги признали его «идеальным»: молод, красив и богат… Разве не сказка?

Под натиском со всех фронтов она сдалась. Они переписывались без остановки, говорили пять раз в день, строили совместные планы, и он даже познакомил ее со своей мамой. Но в один ничего не предвещавший декабрьский день Алекс пропал. Таш приняла это, убедив себя, что на то были веские причины. Меж тем, суть происшедшего еще долго не давала ни ей, ни ее подругам, покоя.

Наблюдая за мучениями супруги и ее подруг, выдвинутыми теориями исчезновения Алекса: начиная от несчастного случая до появления в его жизни другой, Ник сжалился над представительницами слабого, а, соответственно, менее сообразительного пола и приоткрыл завесу его таинственного исчезновения.

— Значит, он в тебе не увидел ту единственную! — Ник безуспешно пытался разрезать артишок. — Хотите, я открою вам страшную тайну и назову причины, по которым мужчины исчезают, — Таш и Катя одновременно затаили дыхание. — Записывайте!

Девушки устроились поудобнее.

— Причин несколько. Итак, первая: плохой секс. У каждого есть свои фантазии, и, если их не учесть, он быстренько отыщет местечко, где их реализовать. Причина вторая: опять секс, но на этот раз не довольна сексом ты. Ты либо жалуешься, либо недостаточно выражаешь свой восторг. Причина третья: ты уж очень стараешься женить его на себе. А он не готов ни к чему серьезному и не хочет зря обнадеживать. Причина четвертая: ты пытаешься его контролировать и не готова подстраиваться под его ритм жизни, все-таки, большинство мужчин хотят чувствовать себя лидером и ожидают уступок. Причина пятая, — Ник посмотрел на Катю, — когда на тебя уходит куча усилий. Это сильно утомляет.

Катя демонстративно скривила губы:

— Не хотят, не надо. Всегда найдутся другие!

— Причина шестая, — невозмутимо продолжил Ник, — отсутствие уважения. Ты указываешь ему, что делать, а это, зачастую, унижает мужское достоинство. Причина седьмая, — Ник опять посмотрел на Катю, — выпрашиваешь подарки. Мужчины любят дарить подарки, но ненавидят, когда им на это намекают.

— Все индивидуально, — обиженно произнесла Катя, — а как они поймут, что надо подарить, если не намекнешь?

Ник самодовольно улыбнулся, оценивая произведенный его речью эффект.

— Причина восьмая: когда воспринимаешь все как должное и не выражаешь благодарности за предпринятые усилия. Причина девятая… — Ник на секунду задумался.

— И список тут бесконечен… — вмешалась Таш. — Тебе не кажется, что сейчас ты просто перечислил то, что важно тебе?

— Вы замуж хотите? — ушел он от ответа. — Мотайте на ус!

Анна посмотрела на него с умилением. Второго такого добряка было не сыскать. Ведь он со всеми находил общий язык, мог сгладить любые конфликты и никогда ни на кого не обижался.

— Анна, объясни, пожалуйста, своим подругам, что мужчину, хотя бы первое время, — добавил он, — надо хвалить, лелеять и потакать всем его прихотям. — Ник смаковал свое положение гуру, раздающего советы неопытным женщинам. — Спросите-ка у моей жены, как она себя вела до того, как мы поженились, и как часто высказывала свои пожелания или выражала недовольство… — Ник подмигнул Анне. — Зато сейчас она замужем и вертит мной, как пожелает.

— Заставить мужчину жениться — это искусство, а вот удержать — тяжелая работа. — с гордостью произнесла Анна. О том, что Анна высидела Ника, знали все, и он, порой, шутил, что их брак — показательный пример того, как после свадьбы у мужчины открываются глаза, а у женщины — рот.

— И, потом, девушки, не забывайте, — Ник улыбнулся темноволосому официанту, который разливал вино по бокалам, — вы находитесь в глубоко конкурентной среде… И если этого не сделаете вы, то обязательно найдется другая, обладающая ярым стремлением выйти замуж, каковое было у моей драгоценнейшей супруги, — Ник поцеловал Анну в щеку. — И эта другая виртуозно провернет все так, что мужчина и не заметит, как окажется под венцом.

— Ладно, я ухватила главную мысль, — подытожила Таш, — буду холить, лелеять и глупо улыбаться! И весь стол разразился громким смехом.

*****

Алекс шагал по гладко подстриженной изумрудной траве. Капитан Люка, старый загорелый итальянец с морщинистым лицом, умудрился найти им свободный стол на обед в ресторане отеля «Кала ди Вольпе». В пик сезона спокойная Коста Смеральда превращалась в справочник «Кто есть кто». Герои «Татлера! и «Вэнити Фэр» отмечались на острове хотя бы на пару дней и разлетались по другим курортам. «Два дня этой бесполезной суеты, и мы уплывем на Корсику. Главное — не напороться на знакомых»., — на этой мысли он увидел улыбающееся загорелое лицо своей недавней пассии. Ее подруга Катя, не стесняясь, провожала взглядом его друзей. Алекс замешкался. Это была его первая встреча с Таш после невнятного расставания. Однако увидев ее улыбку, он избавил себя и окружающих от неловкости, неизбежной при незакрытых гештальтах, и улыбнулся в ответ.

— Алекс, — Катя требовательно дернула его за руку, как только он поравнялся с ее стулом, — сейчас же познакомь меня с твоими друзьями! Как такие красавцы могут пропадать зря?

«Красавцы» усаживались за соседний стол. Почти все они были знакомы ей по романам с ее подругами. Ну и что! Когда Катя после бурного и космополитичного Нью-Йорка, где предложение женихов значительно превышает спрос, благодаря постоянному притоку новых рекрутов со всего мира, съезжавшихся туда работать, учиться или просто жить, неожиданно очутилась в, на ее взгляд, провинциальной и закрытой Москве с весьма ограниченным предложением и высочайшим спросом, она с прискорбием заключила, что неизбежность пересечений неотвратима. И не без внутренних терзаний приготовилась сложить дружбу на алтарь великой любви.

Спустя час жаркое солнце Сардинии и три бутылки совместно выпитого шампанского обеспечили необходимое сближение их компаний. Ник был рад наконец-то оказаться в мужском окружении. При всей любви к жене и симпатии к ее подругам, неделя в женском коллективе изрядно утомила его. Тем временем Катя уже воображала себя в роли желанной самки оленя из «Нэйшнл Джиографик», за которую вот-вот начнут драться пятеро молодых самцов.

*****

Алекс, устроившись на корме тендера, любовался красотой изрезанной береговой линии, дикого пляжа и лагуны с причалом, к которому были привязаны моторные лодки для путешествий на близлежащие острова. За обедом Ник рассказал, как его отец приобрел землю в одном из живописнейших уголков острова, возле отеля «Ромаццино», еще во времена Ага Хана.

Дом гармонично вписывался в ландшафт и издалека походил на дома хоббитов на холмах Шира из романа Толкина, создавая картину единения архитектуры с природой. Ровно в семь тендер с компанией из шестерых молодых людей пришвартовался возле дома четы Стоу.

Пожилой итальянец в униформе проводил молодых людей на верхнюю террасу. Алекс подошел к перилам и взглянул на участок сверху. Ничего себе! Прямоугольной формы, он состоял из четырех уровней. Береговая линия у дома оказалась гораздо длиннее, чем он мог себе представить. Со стороны моря дом утопал в густом тропическом саду. Сбоку виднелись два теннисных корта и бассейн с водопадом. Но настоящей кульминацией архитектурной мысли явилась именно верхняя открытая терраса с видом на море, не оставлявшим равнодушными даже самых искушенных гостей. Здоровый рыжий диск отражался всеми оттенками красного в спокойной синеве моря.

Хозяин дома в белом льняном костюме сидел на оттоманке из стеганой коричневой кожи. Он стряхнул пепел от наполовину выкуренной сигары в стоящую перед ним хрустальную пепельницу и поднялся, чтобы поприветствовать гостей. Ник, со школьной скамьи обожавший тематические вечеринки, ввел в своем доме правило каждый день одеваться в новом стиле. Сегодняшней темой был голливудский шик. В воздухе витал запах свежей лаванды и розмарина, а из музыкальных колонок лился блюз Мадди Вотерса «I just want to make love to you». Катя в длинном зеленом платье, выбирая исключительно выигрышные ракурсы, позировала не менее гламурной Анне на фоне заката для инстаграм. Таш в струящемся платье раскинулась на софе и на ломаном итальянском пыталась объяснить домработнице, что ей нужна соль, чтобы отмыть только что поставленное на платье пятно. Неделя загара под ласковым солнцем Сардинии сделала свое дело — Таш выглядела великолепно. Взгляд Алекса задержался на глубоком вырезе ее платья, прежде чем опуститься к злосчастному пятну. Алекс взял домработницу под руку и на чистом итальянском прошептал:

— Puoi per piacere dare il sale alla bella signora?⁴

Радостная домработница, улыбаясь, закивала и убежала выполнять поручение галантного сеньора.

— Сегодня в Италии Феррагосто⁵! Все пьют и гуляют. А у нас с Ником традиция: мы провожаем солнце с бокалом в руках и загадываем желания! — Анна поочередно подходила к гостям, приглашая их пройти к кованым перилам, чтобы сполна насладиться морским зрелищем. — Загадывайте желания!

— А они сбываются? — оживилась Катя.

— Конечно, глупенькая! Все, чего очень хочется, обязательно сбудется!

Таш поднялась с софы и подошла к перилам. Алекс наблюдал за ее движениями. «Интересно, какое она загадает желание?»

Катя решила не откладывать с желанием. Она оглядела друзей Алекса: «Господи, ну до чего же хороши! Вот бы один из них повел меня завтра на шопинг…» «Ах, да, я тут, как обычно, вне конкуренции» — тут же вспомнила она, — «даже не буду тратить желание на такую ерунду». И Катя углубилась в поиск альтернативы. «Я хочу такой же загар как у Таш, — решила она, — и еще, чтобы внешние кончики бровей были повыше».

Пока Ник мечтательно наблюдал за заходящим солнцем, Анна взглядом инспектировала террасу: «Да, небольшой ремонт дому вовсе не помешал бы». Но сейчас ей было не до этого. Деньги нужны на другое. Она во что бы то ни стало хочет заполучить драгоценности Саманты Льюис. Ее муж, Итон Льюис, только что получил срок за отмывание денег, и слух о том, что она на нуле и распродает бриллианты, вот уже несколько дней циркулировал в осведомленных узких кругах. А бриллианты у нее были что надо! За пятнадцать лет совместной жизни, пока дела у Итона дела шли в гору, Саманта собрала одну из самых завидных ювелирных коллекций в Лондоне. «Да, с колье надо поторопиться, чтобы четвертого сентября надеть его на день рождения к маркизе». Эту местную аристократку прочили Нику в невесты, пока не появилась Анна, и она придет в ярость при виде бриллиантов на ней. Эта мысль привела Анну в состояние возбуждения, и она нежно потрепала мужа по голове.

Ник посмотрел на жену. Как ему с ней повезло! Заботливая жена, прекрасная хозяйка! Единственное, чего им не хватает для полной гармонии, это ребенок. Им нужен ребенок!

Взгляд Алекса то окунался в теплоту средиземноморского заката, то возвращался к холодным, будто из мрамора, плечам Таш. «Она так элегантна и так красива! Если бы она тогда поняла меня! Если б разглядела мой потенциал! Ведь я всего добился сам! А не благодаря дядиным связям, как она тогда язвительно заявила. Мне нужна понимающая женщина!».

«Что бы такого загадать?» Мысли Таш метались между кашемировым пальто «Лора Пьяна», так запавшего ей в душу вчера в бутике в Порто Черво, и желанием, чтобы ее одобрили на рекламу «Колгейт». «Но если заполучить «Колгейт», можно купить это пальто, и не только. Значит, «Колгейт». Она украдкой взглянула на Алекса: «Да, еще очень хотелось бы, чтобы он наконец-то понял, какую ошибку он совершил, бросив ее». Итак, она хочет…

Ее мысль прервал бархатистый голос Барри Вайта. Зазвучала знакомая мелодия. «I can't get enough of your love, baby⁶» — разливался по террасе мягкий баритон. Алекс и кашемировое пальто превратились в две малюсенькие точки и растворились во влажном воздухе Сардинии, в то время как нахлынувшие воспоминания завладели всем существом Таш. Алекс любовался, как тонкий шелк платья струится от ее плавных движений. Лицо Таш озарилось улыбкой, и в последних лучах заходящего солнца ее плечи уже не казались холодными, а светились теплом оранжевой терракоты. Таш кружилась, как будто вокруг не было ни души. Ведь теперь она точно знала, что ей загадать…

*****

Седовласый Джанни, хозяин ресторана, знал Ника с рождения, то есть, как бы Ник ни хотел обойти этот факт, уже почти пятьдесят лет. Он прекрасно помнил и деда Ника, возглавлявшего Центральный Банк Англии, и лорда Стоу, отца Ника и одного из самых влиятельных людей Великобритании. Джанни знал, что после смерти лорд Стоу оставил в распоряжение сына многочисленные траст–фонды и недвижимость в разных уголках планеты. Однако приверженность к использованию исключительно частной авиации и флота, оплата увлечений многочисленных друзей и любовниц требовали вложений. Пришлось продавать дома сначала в Нью-Йорке, потом в Санкт-Моритце, а затем, и в Лос-Анджелесе. Дивидендов от денег, надежно упрятанных в траст-фонды, управлявшихся, зачастую не самыми чистоплотными трастовыми управляющими, не хватало на поддержание уровня жизни, привычного избалованному сыну. Прагматичная Анна, в шутку называвшая мужа «Ник, промотать все», после свадьбы поставила семейный бюджет под жесткий контроль, значительно сократив расходы на антураж, который, не получая привычных вливаний, вмиг испарился.

— Сардиния идет тебе на пользу, ты стала еще красивее, — Алекс отодвинул стул, помогая Таш сесть, и занял место подле нее. — Я скучал по тебе…

Отец бросил их с матерью, когда Алексу было три года. С каждым днем сходство между ним и отцом становилось все явственней. Словно желая выпустить боль, причиненную мужем, мать доставала ремень и порола Алекса за малейшую шалость. С годами боль поутихла, уступив место благоговению перед его феноменальным умом, красотой и способностями. За последние несколько лет ее брат, дядя Алекса, сделал головокружительную карьеру и возглавил крупную госкорпорацию. И теперь все бизнесы отрасли выстроились в очередь, чтобы заполучить племянничка к себе в совет директоров. После некоторых раздумий Алекс сделал свой выбор.

Таш была редкой птицей в его послужном списке и выбивалась из череды зрелых и состоявшихся партнерш. Он, как маленький тиран, жаждал обожания и не терпел малейшего неповиновения.

В тот злополучный для Таш день Алекс топтался перед зеркалом, выбирая костюм для первого рабочего дня.

— Какой лучше? — Он держал в руках два голубых галстука.

— Какая разница… ты можешь прийти в кроссовках и трениках, никто и глазом не моргнет. Пока твой дядя предоставляет им льготы, у тебя иммунитет на критику…

В глазах Алекса сверкнула молния. «Как она могла предположить, что меня взяли из-за дяди!? Вот же, глупое создание! С моей новой работой надо найти кого–то посмекалистей…»

И он ей больше не позвонил.

— Ты ведь тоже не позвонила мне, — продолжил он.

Она хотела было обширно высказаться, но прикусила язык, вспомнив наставления Ника. Да, ей льстило внимание Алекса. Может быть, возможен реванш?

— Я… — неуверенно начала она, но была прервана громким смехом, раздавшимся позади.

Она обернулась.

Каждый раз, когда речь заходила о любви, ей вспоминалась репродукция картины Франсуа Буше «Четыре сезона. Весна». Картина висела над ее детской кроватью. Она навсегда запомнила ту овечку, что подглядывала за молодыми любовниками, укрывшимися в тени сказочного дерева. Розовощекая девица держала в руках корзинку с цветами, а влюбленный юноша нежно поправлял цветочную заколку в ее волосах.… Впоследствии, когда папа рассказал ей историю Буше, Таш узнала, что салоны Маркизы де Помпадур, любовницы короля Луи XV и главной патронессы художника, были так же далеки от возвышенной любви и благочестия, как и сама Маркиза, но именно тот идеалистический образ, та сладкая пастораль навсегда запали ей в душу как образ настоящей любви. Молодые, беззаботные, упоенные друг другом..…

Не раз она слышала и о любви с первого взгляда. А бабушка всегда твердила, что любовь — это развлечение для богатых. Умные люди всегда выбирают заботу, деньги и статус. И все же Таш не теряла надежды.

— Анна, — негромко окликнула она подругу. — Это он! — Таш кивнула в сторону соседнего стола, где смеялись. — Тот парень с лодки! — Ее голос дрожал, щеки порозовели.

Компания молодых людей заняла самый большой стол в ресторане. Холеные загорелые лица с вызывающе белозубыми улыбками настолько органично вписывались в интерьер ресторана с белыми скатертями и занавесками, что можно было подумать, режиссер намерено рассадил тщательно отобранных моделей по заранее спланированным местам, пытаясь воссоздать картину трапезы в раю. Анна пригляделась к одному из парней. Таш не ошиблась: молодой человек действительно оказался чертовски хорош собой. Волнистые русые волосы обрамляли мужественное лицо с четко очерченным волевым подбородком. Большие голубые глаза были посажены немого ближе обычного. Но его это вовсе не портило, а, скорей, даже украшало. Во всем его облике чувствовались порода и воспитание. Анна перевела взгляд на его соседку. Ничем не примечательное лицо не выражало абсолютно никаких эмоций. Ее взгляд нервно блуждал по залу в поисках какого-нибудь объекта, достойного ее внимания. Одета вызывающе просто — в белой футболке. Волосы стянуты сзади в пучок. Для столь популярного заведения, куда большинство дам старалось принарядиться, это выглядело немного пренебрежительно. Такая невероятная уверенность в себе, конечно же, выдавала ее происхождение. То самое происхождение, когда «бедные маленькие богатые девочки»⁷, не блистающие ни красотой, ни умом, ошибочно принимают внимание и преклонение перед родительскими деньгами за свое обаяние, таланты и ум. Приглядевшись повнимательнее, Анна поняла, что где-то уже видела это лицо. Ей понадобилась минута, чтобы вспомнить, откуда она ее знала. Да, так и есть. Это была дочка их соседа Альберто Висконти…

— Девушка рядом с ним — живет по соседству с нами, — Анна все еще рассматривала компанию молодых людей, — ее папа какой–то итальянский аристократ. Из той самой аристократии, которой не существует, — с ухмылкой добавила она⁸… — Я попрошу Ника пригласить их на ужин.

Анна относилась к Таш как к младшей сестре, которой у нее никогда не было. Готовая во всем ее поддержать, Анна осознавала, что, к сожалению, бедняжке приходится рассчитывать лишь на саму себя. Вдобавок в последнее время на ее шею сел отец, получавший мизерную зарплату и еле сводивший концы с концами. Анна вынуждена была согласиться с покойной бабушкой Ханной — Таш просто не могла позволить себе роскошь под названием «любовь». Роскошь, на которую могли рассчитывать бедные маленькие богатые девочки, как дочка Альберто Висконти, и да, черт возьми, даже Катя, заработавшая состояние на подиуме. Таш оставалось довольствоваться участью, к которой ее так упорно готовила бабушка, а именно — монетизировать свою красоту наилучшем образом, женив на себе какого-нибудь миллионера.

Сама Анна была типичной белокурой американкой с ухоженной кожей и безупречной укладкой. Рожденная в семье богатого американского банкира, с самого детства она грезила о статусе и признании. Родители дали ей все, что могли, — любовь, заботу, деньги и образование в Принстоне. Но Анна была ненасытна. Не найдя ни одного достойного титулованного кандидата в университете, она уехала в Европу в надежде окрутить какого-нибудь европейского аристократа, но, потерпев фиаско, вернулась в Америку. Она дотянула до тридцати, чтобы понять, что качество мужчин вокруг не улучшалось, и наконец-то снизила планку. Ника Стоу, которому на тот момент исполнилось сорок пять, она встретила на одном из званых вечеров в Хэмптонс, и, прознав, что англичанин был с титулом, бросилась на абордаж. Анна обожала тусовки и светские рауты, и Ник, с его огромным количеством нужных знакомств, идеально подходил ей на роль мужа. Она, в свою очередь, оказалась находкой для Ника — идеальная хостес, образованная и рассудительная, она умела сделать тонкий комплимент, выбрать правильный подарок и написать учтивое благодарственное письмо. Брак Анны вызвал нестерпимую зависть ее честолюбивых университетских подруг, которые по простоте душевной повыскакивали замуж за зеленых однокурсников с их прекрасными родословными и семейными деньгами, однокурсников, на тот момент казавшихся им вершиной социальной лестницы. Кто ж мог подумать, что Анна Бэйли, с ее невнятными чертами лица, заполучит себе английского лорда! Выйди она замуж за парня своего возраста и среды и роди она ему троих карапузов, проживи с ним в полной идиллии долгие годы, никому и в голову не пришло бы завидовать ей, но замужество с английским аристократом — совершенно другое дело…

Долгие годы Анна наблюдала за жизнью Кати в Нью-Йорке. Обладая ясным умом, она быстро осознала свою удачу быть рожденной в обеспеченной американской семье. Она знала, через что Кате, иммигрантке из России, пришлось пройти в начале карьеры, — жесткая конкуренция, отсутствие денег, проблемы с визами, недосып, подозрения в корысти — прежде чем она стала закаленной и успешной моделью. А Таш? Таш глубоко ошибалась, когда говорила, что для головокружительной карьеры на подиуме ей не хватило нескольких сантиметров роста. Да будь она на голову выше Кати, в Таш, наделенной необыкновенной красотой, не было ни жесткости, ни амбиций Кати. А в мире моды выживают лишь сильнейшие.

— Прекрати за нее решать, — часто одергивал Анну Ник. — Будь у Таш хоть доля целеустремленности Кати и твоя уверенность в себе, она бы переплюнула вас по всем статьям. Но она хочет другого. Ей не нужны миллиарды и титулы, она просто хочет быть счастливой.

Однако Анна на правах старшей сестры всеми силами направляла Таш в правильное, на ее «абсолютно объективный» взгляд, русло.

*****

Алекс пребывал в замешательстве. И вправду говорят, «если вы хотите узнать, что на самом деле думает женщина, смотрите на нее, но не слушайте.» Интерес Таш внезапно переключился на Анну. А потом Таш не спеша, плавно покачивая бедрами, в платье, обнажающем ее смуглую спину, прошла в дамскую комнату…

Анна со своей позиции наблюдала за маневром, который был проделан Таш с виртуозностью, выработанной годами практики. Цель была достигнута. Девушка привлекла внимание доброй половины посетителей мужского пола, а незнакомец украдкой стал то и дело поглядывать в ее сторону.

До Алекса начало доходить происходящее у него под носом. Ярость и ревность терзали его, но сдаваться он не собирался. Он призвал в союзники Ника и предложил как можно быстрее переместиться из ресторана на лодку. Пока Алекс обсуждал с Ником планы, Анна и Катя описывали Таш происходящее за соседним столом.

— Он смотрит сюда, — докладывала обстановку Анна.

— Да, но он не проявляет должного внимания, — сетовала Катя. Она считала: мужчина должен завоевывать женщину, а женщина должна ответить полной капитуляцией.

В ее словах был резон. Ведь если это была любовь с первого взгляда, все должно было устроиться само собой. Он должен был унести ее из ресторана на руках или сразиться, как настоящий рыцарь, за ее честь с Алексом и потом унести на руках, в крайнем случае, взять ее, как неприступную крепость, и потом унести на руках. Но в этой сказке точно не было сценария, по которому она, чтобы обратить на себя его внимание, проходит мимо, а он даже не пытается с ней познакомиться.

Таш вдруг почувствовала себя неуютно. Ее открытая спина показалась ей слишком голой, ее вечернее платье — неуместным, уложенные волосы — претенциозными. Она ненавидела Ника за эту его глупую идею голливудского шика. Ей казалось, что компания сзади обсуждает их нелепые наряды и тихо посмеивается. И зачем она в этом дурацком платье, когда все его друзья в джинсах?

— Мне кажется или ошибаюсь: я совершенно не вписываюсь в его компанию? — прошептала она на ухо Анне. — Такое впечатление, что нам прислали приглашения на разные вечеринки. Нам — black tie, а им — casual.

— Не переживай, — Анна еще раз внимательно оглядела ресторан, — если кто тут и не соблюдает дресс–код, так это явно не мы. Посмотри, все разряжены в пух и прах.

Таш посмотрела по сторонам и поняла, что Анна права.

— Так почему же меня не оставляет чувство, что между нами не пара метров, а глубокая пропасть?

— А это потому, моя дорогая, что так оно и есть, — вмешалась Катя. — От денюшек их родителей тебя действительно отделяет не пропасть, а целая вселенная. И этот ваш сосед из итальянской аристократии может купить всех в этом ресторане со всеми потрохами, а ты, моя дорогая, не можешь даже заплатить за наш ужин.

Анна посмотрела на Таш. Она закусила губу, глаза набухли слезами.

— К тому же, — не унималась Катя, — не забывай про их происхождение, им такие, как мы, не нужны… Наши прадеды чистили им ботинки, а с бабками, пока они были молоды и красивы, они развлекались по ночам на сеновале. Вот я ни за что не буду встречаться с аристократом с его скучными традициями, по мне, так новые деньги лучше всего!

— Не говори ерунды, Ник женился на мне…

— Ой, да ладно, — не дослушала Катя. И перевела взгляд на Таш: — Лучше синица в руках, чем журавль в небе, — и она показала глазами на Алекса.

— Значит, я и сама воробей, — заключила она вслух, и тут же поняла, что за столом воцарилась гробовая тишина. Первым нарушил молчание Ник.

— Посмотри на свое платье, жар-птица.

Официант поставил перед ничего не понимающим Ником стакан виски.

Алекс понял, что настал его момент. Сейчас или никогда. Он должен был любым способом устранить конкурента.

— Ты самая красивая девушка, какую я когда-либо встречал. — В нем звучал тот самый мужчина-завоеватель из сказки, под напором которого, по теории Кати, женщина должна была капитулировать. — И я не понимаю, почему я не сказал тебе этого раньше.

Его слова становились все более лестными, внимание — пристальнее, а забота — трогательнее. Он возносил ее на пьедестал. Он каялся и говорил, что только в разлуке понял, насколько она ему дорога.

*****

«I’ve lived the life that’s full, I traveled each and every highway, and more, much more than this, I did it my way⁹”, — Таш напевала “My Way” Фрэнка Синатры, встречая первые лучи солнца на палубе с бутылкой шампанского в руках. Платье развевалось на ветру в такт ее движениям.

— Знаешь, что я только что поняла? — Анна, уставившись на Таш, развалилась на белом диване, — Эта песня должна стать твоим девизом. Your way… Так как этого хочешь ты… Правда, Ник? — Она обратилась к Нику, тихонько похрапывающему по соседству.

— Не буди его, я сейчас попрошу, чтоб его отнесли в каюту. — Матрос с легкостью взвалил Ника на плечи и унес. И уже хорошенько набравшаяся Анна поспешила за ними.

— Смотри, какой красивый вид, — голос Алекса звучал вкрадчиво.

Лодка стояла на рейде напротив отеля «Кала ди Вольпе». Желто-красный диск солнца быстро поднимался из-за горизонта, отражаясь красной дорожкой в бирюзовом море. Царил полный штиль, и только голос Фрэнка Синатры из динамиков нарушал тишину.

— Пошли в каюту…

*****

Таш провела ладонью по скомканной простыне. Шелковистый египетский хлопок нежно ласкал обнаженное тело. В каюте была кромешная тьма, пока она не открыла шторки и не впустила внутрь золотистый поток. Таш сладко потянулась, встала и побрела в ванную. Ковер щекотал ее босые ноги мягким ворсом.

На стенах ванной светлые мраморные плиты чередовались с деревянными панелями из венге. Комната походила на гигантскую шахматную доску из дворца падишаха. Посередине стояла купель из черного камня на барочных бронзовых ножках. «Какая красота! Да ведь эта комната в два раза больше моей теперешней гостиной!». Таш открыла кран, чтобы наполнить купель водой, и хотела было присесть на край. Но камень, еще не успевший прогреться от воды, полоснул холодом ее ягодицы. Она вскочила, и взгляд ее остановился на большом овальном зеркале, висевшем напротив. Из зеркала в массивной позолоченной раме смотрела красивая молодая женщина. Она была сильной, решительной и уверенной в себе. Журчание набиравшейся воды ослабевало, постепенно стихнув. Таш перекинула ногу через гранит и погрузилась в воду с головой. Там, под водой, она приоткрыла глаза. Ей привиделась крошечная комнатушка, отделанная серой плиткой с розовыми цветочками, и желтая резиновая уточка, издававшая при небольшом нажатии истошный кряк. Рядом — мамин ситцевый халат, всегда надеваемый при купании дочки. На миг Таш почудилось, будто она слышит папин шепот: «Ты должна быть честной с самой собой! Никогда не предавай себя!». А следом — предсмертный хрип бабушки Ханны: «Пообещай мне, что не повторишь судьбы своей матери». И только от мамы не прозвучало ни слова…

Таш вышла из купели, небрежно отряхивая мокрые волосы. Она вновь взглянула на свое отражение, но на этот раз ее взгляд был другим. «Я должна быть здесь не случайной гостьей, я должна быть хозяйкой».

Завтрак накрыли на нижней палубе. Неужели она спустилась последней? Герои минувшей ночи в полном составе оживленно обсуждали предстоящий обед. На полу она заметила кипу бумажных пакетов, перевязанных ленточками.

— Выспалась? — Алекс выглядел по–утреннему свежо, футболка слепила белизной, на шортах не замялось ни единой складки. Таш смущенно покосилась на свое мятое платье и поправила волосы.

Ник, как обычно за завтраком, просматривал свежий номер газеты «Ла Стампа», одновременно просвещая Катю, какой вес семья Аньелли, которой принадлежала газета, имела в Италии.

— Они очень приятные люди, — Ник задержал во рту глоток «Винтаже Тунина» и произнес: — везде распустили свои щупальцы. Весь север Италии так или иначе принадлежит им. — Ник задвигал пальцами, пытаясь изобразить щупальцы осьминога.

— Это не мешает тебе водиться с этими осьминогами, — вмешалась Анна, размешивая сахар в кофе.

— Расскажи-ка нам лучше про нашего соседа Альберто. — Она бросила взгляд на Таш.

— О, Альберто, — Ник отложил газету, — он… он необыкновенный человек! — Эпитеты «прекрасный», «необыкновенный», «выдающийся» были привычными в его словаре. — Отец его был итальянский принц. Он хорошо знал моего отца, и, хоть Альберто и постарше, все летние каникулы мы вместе терроризировали местных ребятишек. Он рано женился, и наши пути разошлись. Насколько я помню, его жена не очень красива, но зато из какой-то знатной европейской семьи, к тому же баснословно богатой. Сначала он ухаживал за ее сестрой, но она предпочла ему другого, и он переметнулся на младшую. Ей только стукнуло семнадцать. Грузная, с широкой костью… Но он во что бы то ни стало решил ее захомутать, пока это не сделал кто-то другой. Альберто сумел сколотить приличное состояние на связях ее семьи.

Обилие королевских кровей по соседству не могло оставить Анну равнодушной, и она тут же напомнила мужу об обещанном приглашении на ужин. Как оказалось, Ник, обладая врожденным чувством долга, уже позвонил Альберто и был проинформирован управляющим, что рано утром хозяева отбыли.

Анна наблюдала за Таш, пытаясь угадать, как на нее повлияло известие. Таш эта новость даже обрадовала. Ведь теперь не надо делать выбор между синицей и журавлем. И вопрос «судьбы» отпал сам собой. Она вынуждена была признать, что настойчивость Алекса доставляла ей удовольствие.

Тем временем Алекс понял, что обсуждение неизвестных ему королевских особ закончено, и поинтересовался, в котором часу Таш хотела бы поехать на обед.

— Но я в вечернем платье…

— Пока ты спала, мы с Ником съездили в гостиницу и купили все необходимое.

Ах, вот откуда большие пакеты с ленточками! Она рассмеялась и чмокнула Алекса в щеку. Он притянул ее к себе:

— Завтра мы уходим на Корсику. Ты не хотела бы присоединиться?

— Конечно, хотела бы, — ответила за нее Катя, — и я вместе с ней.

Сардиния успела ей наскучить, а перспектива недели в открытом море в компании красивых молодых людей возбуждала воображение. К радости Кати и огорчению Анны, Таш согласилась.

Примечания

4

Не могли бы вы, пожалуйста, дать соль прекрасной даме? (ит.)

5

Успение Богородицы или Вознесение.

6

«Мне нужно еще больше твоей любви, детка…» (англ.)

7

От названия фильма о богатой наследнице — Барбары Хаттон.

8

Итальянская конституция 1948 года упразднила монархию и, признав себя Республикой, упразднила все титулы.

9

«Я жил полной жизнью, я путешествовал по всем дорогам и даже больше, гораздо больше, чем сейчас, я делал это по-своему…» (англ.)