Невидимый режиссер

Ирина Денисова, 2022

История из жизни о настоящей любви, верности и подлом предательстве. Действие происходит на острове Сахалин. Девушка случайно попадает работать в море и встречает там свою судьбу. Драма, сюжетные повороты которой придумала сама жизнь, основана частично на реальных событиях. Все имена и названия изменены и не имеют никакого отношения к реально живущим людям. Многие события вымышлены.

Глава 5. Товаровед

— Опять товароведиха новая явилась, — увидев их с Ю Сун Ди в дверях, с усмешкой сказала Ковалиха.

Она стояла в картинной позе, подбоченясь и уставив руки в боки. Кореянка тепло поздоровалась с Ковалихой, но та даже не ответила на приветствие, до такой степени ее раздражало Оксанино присутствие. И она не собиралась унимать свою злость, несмотря даже на то, что Оксана была вместе со спутницей. Да, очень нелегко будет с ней поладить.

Злобно глянув на Оксану колючим взглядом поросячьих глазок, она мерзким голосом приказала:

— Ну, давай, начинай работать, товаровед. Иди на вагон.

— Как это?! — с опаской спросила Оксана. — Что это значит — иди на вагон?

— Не бойся, это не страшно, — сказала Ю Сун Ди, сняла с вешалки и протянула ей белый халат. — Идем!

Втроем они вышли из сторожки. На рельсах в тупике железнодорожной ветки стояли два вагона.

— Первый — с водкой, второй — с сахаром, — пояснила Ковалиха. — С какого начнете?

— С водки начнем, пожалуй, — ответила ей Ю Сун Ди.

Оксана вдвоем с кореянкой забрались на подножку вагона с водкой и по настеленным доскам зашли вовнутрь.

— Это не сложно, не бойся, — сказала Ю Сун Ди, и объяснила:

— Все очень просто. Грузчики перегружают ящики, ты считаешь. Как только количество сходится с указанным количеством в накладной, говоришь стоп. Обычно остается лишняя водка, считаешь количество бутылок, составляешь акт на бой, и отдаешь заведующей и грузчикам. Ничего сложного.

После разгрузки, перегрузки и оформления накладных на бой списали целых десять бутылок водки, Ю Сун Ди помогла Оксане составить акт.

— Ничего себе, бой, — сказала Оксана. — Так и спиться недолго.

Она как в воду глядела, потому что Ковалиха уже разливала водку по расставленным в рядок стаканам:

— Ну, давайте, девчонки! Вздрогнем — за Оксанкин первый рабочий день.

Выпив добрый, наполненный до краев, стакан с водкой, Ковалиха заметно подобрела, на ее круглом, раскрасневшемся лице расползалось некое подобие улыбки, немного кривоватой, по мнению Оксаны.

Она пододвинула ей стакан:

— Пей, давай, товаровед, начинай осваиваться и знакомиться с коллективом.

С детства у Оксаниного организма была сложная несовместимость с водкой, но отказаться ей не позволили. Под колючим взглядом цензора на грудь пришлось принять почти целый стакан.

Веселые, они с Ю Сун Ди попрощались с Ковалихой, взяли документы и сели в машину к Андрею.

Старый и опытный товаровед Ю Сун Ди, как она сама о себе сказала, рассказывала Оксане о Красногорске. Рассказывать, как оказалось, было особенно нечего.

— Жизнь здесь скучна и безрадостна, мы с мужем считаем дни, когда наконец переберемся на материк, в цивилизацию. Будем жить там, где из кранов круглосуточно течет холодная и горячая вода, где передвигаться можно на общественном транспорте, а не в кабине КАМАЗа.

— Ой, вам тут плохо, что ли, в кабине? — вмешался в разговор Андрей, обидевшись за свой КАМАЗ.

— Вон как развеселились, может, еще по стопочке? Завидую вам, я-то за рулем, мне нельзя. А вы давайте, подкрепитесь и песню запевайте, а то ехать еще долго, боюсь заснуть за баранкой.

Обращаясь к Оксане, он пояснил:

— У нас Ю Сун Ди — та еще певица, очень знаменитая в узких кругах. Как мы тут без нее останемся, ума не приложу.

— Ладно, уговорил, — легко согласилась Ю Сун Ди. — Только Кимчигрыз меня не называй, а то знаю я вас, на язык все острые, некуда деваться.

Андрей улыбнулся и рассыпался в лести:

— Нет-нет-нет, великая певица КимЧенПой, спойте нам, пожалуйста, а мы, благодарные слушатели, вам поаплодируем!

Кореянка обернулась назад, достала откуда-то с водительской лежанки гитару, и запела безумно красивую песню на корейском языке. Певицей она и в самом деле оказалась знатной.

Оксане было даже немного жаль, что дорога так быстро заканчивается. Добрались до Красногорска уже поздней ночью.

Ю Сун Ди вышла первая, на перекрестке, пожелав им спокойной ночи.

Андрей остановил свою производившую неимоверный шум громадину подальше от тихой улочки и проводил Оксану до общежития, двухэтажного здания. Она открыла дверь выданным ей в рыбкоопе ключом и тихонько вошла в коридор.

В квартире было темно и тихо, все спали.

— Какая моя комната? — озадачилась Оксана. — В какую заходить?

Она встала в коридоре, но стоять сил не было, ноги не слушались, сказывалась усталость от бесконечно длинного дня.

Пришлось по очереди открывать все двери — в первой спала пара в обнимку, во второй — одна девушка. Третья комната, к счастью, оказалась пустой — она поставила чемодан и, не раздеваясь, рухнула на кровать, прямо на покрывало.

В шесть часов утра ее разбудила соседка, открыв шторы и впустив в комнату лучи солнечного света.

Соседка оказалась при ярком освещении рыжеволосой хохотушкой с необычайно звонким голосом:

— Вставай, соня, на работу проспишь. За тобой приехали. Я тебе чай там успела налить, меня Света зовут, если что.

— Ой, спасибо, — поблагодарила Оксана соседку, с которой наконец-то увиделась при дневном, вернее, утреннем свете.

Чай оказался горячим, она едва не обожглась, быстро схватив стакан со стола. Оксана второпях сделала несколько маленьких глотков, и, полусонная, плохо соображая, вышла на улицу.

Перед подъездом стоял огромный и уже привычный грузовик, но водитель был незнакомым. Он открыл ей пассажирскую дверь и помог подняться по ступенькам. Забираться в кабину КАМАЗа — то еще приключение, особенно в полусонном состоянии.

— Наверное, Андрей отдыхает, — подумала Оксана. — А я тут точно как на каторге. Ни поесть, ни отдохнуть. Чай попила, теперь наверняка до самого вечера крошки во рту не будет.

О еде она беспокоилась всегда, не хотелось, чтобы застарелый гастрит напомнил о себе неожиданным приступом.

Разговаривать в машине не хотелось, она молчала до самого Ильинска.

День повторился в точности, как предыдущий, — вагоны, разгрузка, водка, возвращение в Красногорск, глубокий сон.

Так прошло несколько совершенно одинаковых, как близнецы, безрадостных дней. И, наконец, наступила пятница, за которой, как надеялась Оксана, настанет долгожданный законный выходной.

Обычно приходило два, три или четыре вагона, но сегодня пришлось разгружать немыслимое количество — целых шесть вагонов. Оксана очень сильно устала и стояла на дощатом полу вагона, мечтая только об одном — поскорее зайти в сторожку и усесться на диванчик. Сейчас продавленный неказистый диван начал казаться ей комфортным и необычайно удобным, просто королем мебели, а не диваном.

Она командовала, вернее, пыталась командовать, грузчиками.

Грузчики оказались чрезвычайно колоритными персонажами, похоже, они тоже сошли со страниц романа Валентина Пикуля. Их было шестеро, и все они выглядели как бандиты с большой дороги, или как настоящие матерые уголовники. Как выглядят настоящие уголовники, Оксана до сей поры видела только в фильмах.

Главными здесь были Василий, худосочный маленький мужичок с чрезвычайно острым языком, и Егор, широкоплечий крепыш. Эти постоянно воевали между собой за первенство, другие им подчинялись.

Она не ошиблась, все они оказались сидельцами с огромным стажем. Не стесняясь, они рассказывали новому товароведу о себе, считали на пальцах годы, которые провели в местах не столь отдаленных, и хвастались своим стажем.

Моложе всех был Антон, плечистый парнишка, из уст которого невозможно было услышать ни одного приличного слова.

— Счас я вам анекдот расскажу, первым его услышал, как откинулся, — начал рассказывать Антон.

— Что сделал?! — переспросила Оксана, услышав незнакомое слово.

Они заржали, поняв, что девушка совсем зеленая и неопытная.

Просто работать и таскать огромные и тяжелые мешки им было скучно, и они старались поддеть и подзадорить новенькую.

— И что ты тут, такая худоба, будешь делать? Смотри, домой пойдешь, а нас не будет, ветром унесет или волки тебя по дороге загрызут. — Стращали они Оксану. — Кто тебя защитит?

— Надо тебе, Оксанка, охрану нанимать. Меня возьмешь? — спросил Василий.

Как будто бы он не худоба, но лучше с ним не спорить, это может быть опасно.

Оксана поняла, что наладить отношения с коллективом грузчиков будет сложно, они явно стремились затеять конфликт, а русского языка не понимали совсем.

Грозная Ковалиха разговаривала с ними исключительно отборным матом, теперь Оксана начинала ее понимать.

— С волками жить — по-волчьи выть, — решила она про себя. — Надо учиться. Словарь матерных слов где бы еще отыскать, обновить свой устаревший и бесполезный здесь лексикон.

После обеда грузчики совсем озверели и потеряли совесть, сказывались усталость и предстоящий конец неимоверно длинной и тяжелой рабочей недели.

Да и столько вагонов в один день разгружать еще не приходилось, все сильно устали. У Оксаны уже рябило в глазах — мешки приходилось внимательно считать, грузчики так и норовили ее отвлечь и объегорить.

Весь день они старались толкнуть ее ненароком, вывести из себя, а после обеда спрятали ее сумку.

— Кто взял? — строго спросила Оксана.

— Ты что, начальник? — глумливо произнес Василий. — Ты, гражданин начальник, на понт нас не бери.

— А мы не брали, мы вообще не виноваты. — Антон поддержал его и, кривляясь, начал петь известную песню, делая вид, что подыгрывает себе на гитаре.

— Так, как начальницу они меня воспринимать не собираются. Дикий край, каторжане, — что с них взять? — с горечью подумала Оксана.

Она решила посоветоваться с Ковалихой, спросить, как ей наладить отношения с грузчиками, и зашла в сторожку.

— Прошлая товароведка быстро сбежала, — радостно сказала Ковалиха в ответ на ее вопрос.

— Такие пигалицы здесь надолго не задерживаются.

Она наслаждалась своей силой и неделимой ни с какими заезжими товароведами властью. Товароведов много, а бог на перевалочной базе только один. Так, по всей видимости, считала заведующая Лидия Васильевна Коваль.

Грузчики ходили перед ней на задних лапках. Оксана даже позавидовала Ковалихиному телосложению.

— Конечно, с такой монументальной фигурой любого можно задавить в два счета, — подумала она. — Мне бы такую фигуру! Пигалицей никто бы не обзывал.