Кайрос

Ирина Декаданс, 2022

На земле каждый час бесследно пропадают люди. Что может случиться с человеком в толпе прохожих? «Как сквозь землю провалилась», – заключают все они в один голос. Доводилось ли вам терять своих близких? Где искать ответы и пропавших, если сотрудники органов только разводят руками? Когда размываются грани между легендой и былью, между миром материальным и миром магии, можно ли поверить в силы артефакта? Камень кайрос, уничтоженный собственным создателем, древним божеством, был собран вновь из осколков. Станет ли он защитником всего человечества или же, наоборот, ввергнет людей в вечное рабство? Произнеси трижды «Кайрос» и посмотри, что тебе откроется.

Глава 3

Серебряный Лес

Скрип оконной рамы под порывами ветра разбудил спящую Лунару. Сонные глаза разомкнулись, в носу свербило от затхлого запаха коржавого старого ковра, покрывающего лежанку. «Значит, не приснилось», — вздохнула она и привстала на локтях. Острые неотёсанные палки, к которым были примотаны ножки, угрожающе рвались ввысь точно пики, одно неуклюжее движение — и самое безобидное, что они могли оставить на память, — это как минимум занозы.

«Хорошо, что во сне на эти колья не напоролась», — Лунара опустила ноги на пол и села на край.

С улицы доносились звуки. В утренней тишине прекрасная песнь птичьего хора оживляла надежду, комом стоящую в груди. Девушка привстала и подошла к окну. Яркое ослепляющее солнце ударило белой волной по лицу, когда плотные занавески распахнулись. Сквозь крепко сжатые ресницы едва удавалось разглядеть, что там за окном, глаза, отвыкшие от яркого света, никак не могли обрести фокус, но мало-помалу картина становилась чёткой.

Зелёная с проседью трава выбивалась из-под сырой земли. Небольшие комья снега, ещё не успевшего до конца растаять, были разбросаны на расстоянии нескольких футов друг от друга. Далеко впереди виднелась кромка серого леса, который ещё вчера, укутанный снегом, сливался с белым ковром. Справа от крыльца расположилось нечто, похожее на круглый каменный колодец. Облизнув пересохшие губы, девушка мысленно взмолилась, чтобы он оказался рабочим. Ставни окна распахнулись, и руки были подставлены под солнечные лучи. Когда перестаёшь доверять глазам, начинаешь прислушиваться к другим органам чувств, чтобы поверить увиденному, нужно убедиться, что это всё настоящее, а значит, потрогать, пощупать, почувствовать. На этот раз глаза не обманывали. Долгожданное приятное тепло через ладони каким-то образом просочилось в кровь, двигаясь по венам, оно быстро разлилось по всему телу, согревая его. Ласковый жар был трепетно встречен всем её существом. Ноздри жадно втянули аромат хвои и душистой молодой травы. Лучи заботливо обволакивали белую кожу еще трясущихся рук, словно пытались как следует отогреть от холода прошедшей ночи. Так незаметно подкрался внутренний восторг. Чтобы убедиться, что это не продолжение сна, она на секунду прикрыла глаза, а затем снова открыла. Ничего не изменилось, всё осталось по-прежнему — далеко впереди каёмка леса, а прямо перед ней короткий зелёный газон, ещё кое-где припорошённый снегом. Никаких следов бушующей метели и морозного холода. Буквально за несколько часов. Но как…

Оставив позади дом, она уже стремительно неслась по влажной земле вперёд. Постоянно спотыкаясь и скользя по траве, девушка с трудом удерживала равновесие. Солнце окутало её всю, хотелось прогреться насквозь как можно сильнее, прыгать и смеяться, тепло ненасытно впитывалось каждой клеткой, как будто про запас, вдруг к ночи опять пойдёт снег и вернётся адский холод…

«Адский холод», — повторяла про себя оксюморон Лунара и усмехалась на каждом круге во время пробежки по периметру своего нового «дворца», коим она его успела мысленно обозвать за это утро. Прочесав как следует окрестности, она убедилась в одном: за милю вокруг сплошной густой лес, и ничего больше. Тёмный и непроходимый, возвышающийся высоко над головой властной зелёной густой стеной. К любому дому всегда ведёт дорога, тропинка, подъезд, подкоп, в конце концов. Ей же досталось исключение из правил. После часа патруля стало очевидным, что ни одна дорога не ведёт к этому дому, да и словно никогда не вела. Что там в лесу — отдельная загадка. Мысль о проверке серого леса вызывала моментально слабость и онемение, отогревшиеся руки вздрагивали, стоило только представить эту вылазку, и только круглый колодец с чистой свежей водой намекнул, что отчаиваться рано.

«Жизнь диктует свои правила — хочешь ты или нет, но пока ты дышишь, тебе нужно искать выход из любой ситуации. Процесс поисков прекратится лишь на последнем дыхании», — Лунара проводила мысленный тренинг, пытаясь собраться с духом. Лучшим решением, на её взгляд, здесь было найти себе занятие.

Собранный наспех из веточек и перевязанный самодельной лентой веник вовсю размахивал по крыльцу и внутри дома. Пыль взлетала высоко вверх и светилась серостью в воздухе, пока не осела окончательно на земле, слившись с цветом грунта. Смоченные в воде тряпки были зажаты ладонями, которые безжалостно водили ими вдоль полов, подоконников и остатков мебели. В одном из скошенных набок подвесных шкафов без ручек даже нашлись две хоть и треснувшие, но целые тарелки. Вот только наполнять их было совсем нечем.

К закату солнца дом уже был более-менее чист, прибраны и обмотаны старыми простынями торчащие колья из лежанки. В спальной комнате на втором этаже перерезанная наискосок подушка, из которой сыпались перья, оказалась просто находкой. Нелепый восторг от того, что голова больше не будет лежать на немеющих под её весом руках, заставил девушку улыбнуться. Уставшие за день от уборки ноги и спина были рады твёрдой кушетке, как самой удобной кровати в мире. В последний раз так тепло и уютно было, когда в детстве мама укутывала её пледом и усаживала рядом с отцом в кресло-качалку. Бабушка в это время обычно готовила пирог, а ароматный запах выпечки наполнял комнату той самой особой семейной атмосферой, какая появляется только тогда, когда все счастливы. Когда все вместе. Предаваясь сладким мыслям об уютной кухне и буквально почуяв в воздухе настоящий аромат кофейных зёрен, Лунара даже не сразу заметила как комната погрузилась во тьму.

Подступившее повышенное слюноотделение и характерный звук в желудке лишний раз напомнили о том, что последний приём пищи был настолько давно, что уже и вовсе вылетел из памяти. Правда бороться с этим долго не пришлось, сознание, как и тело, было вымотано и переполнено эмоциями настолько, что провал в глубочайший сон случился очень и очень быстро.

Следующий день возвестил о своём начале громким завыванием за окном. Снег залетал через щели за рамой, которую на ночь Лунара забыла заделать тряпками. Снежинки, подгоняемые ветром, кружились прямо в комнатах, а оседая на пол, оставляли на своём месте капли. За ночь таким образом скопились даже небольшие лужи, нога, опустившаяся на пол и угодившая в сырость, вмиг отпрянула назад и была закинута обратно на диван. Спортивные заметённые снегом кеды уже были надеты — нужно было поскорее добраться до окна и заткнуть огромные щели.

Ругая себя за то, что не запаслась водой с вечера, Лунара направилась к выходу. Дверь раскрылась, и ледяной ветер вмиг поднял рассыпанные по плечам волосы. Ноги одна за одной вступали в высокие, доходящие до колен, сугробы, тонули, проламывая ледяную корку. Они были словно связанные друг с другом за щиколотки невидимой верёвкой, ими было сложно перебирать, колени стали резиновыми, а каждый проваливающийся шаг звонко скрипел в густом снегу.

Поднятое из колодца ведро с водой громко ударилось о его потрескавшиеся стенки, протяжный гул застыл в недрах глубокой шахты. Ладони зачерпнули студёной свежей воды и осторожно поднесли к губам. И вмиг обычный голод превратился в необузданную жажду. Не имея ничего под рукой, что можно было съесть, организм приказывал хотя бы пить. Это чувство накрыло с головой, заставляя позабыть обо всём. Глоток за сладким глотком — было сложно напиться. Хотелось иссушить этот колодец до дна, зачерпывая воды ещё и ещё. Холодная жидкость, соприкасаясь с пустым желудком, приводила в восторг и дарила чувство ложного насыщения.

Прикрытые глаза нехотя раскрылись, когда поднялся ветер. Белоснежные облака, подгоняемые им, сталкивались друг с другом в потоке воздуха, роняя вниз белые пушистые хлопья. Снегопад усилился. Появившееся вверху тёмное пятно на одном из облаков перебралось на соседнее, потом на следующее и пропало. Что это было?

Тыльная сторона ладони вытерла влажные от воды губы. Показавшееся солнце ослепило не привыкшие к яркому свету глаза. Снег, падающий вниз под солнечным светом, отражал его и выглядел особенно празднично. Луч задержался недолго и снова скрылся. Тень на земле, отражавшая до недавних пор тонкий силуэт хрупкой девушки, пропала и превратилась в одно огромное серое пятно на сугробе. Понадобилось время, чтобы разглядеть, что же именно загородило свет. Тени вокруг сгущались, образуя на земле более плотное кольцо, края которого приобретали форму. Высоко наверху что-то находилось, неподвижная плотная точка зависла на месте, изредка покачиваясь, как лодка на облачных волнах. Редким лучам всё-таки нет-нет, да удавалось пробиться вокруг этого объекта, скользя вдоль него, словно полируя поверхность своим светом. Разглядеть, что это такое, из-за поблёскивающих ярких лучей было невозможно, глаза начали слезиться от боли. Лунара опустила голову вниз. Подкравшийся страх не оставил и следа радости от утолённой жажды. Лунара бросилась к дому. Промокшие в снегу кеды скользили, и ноги вязли в сугробах, не давая двигаться быстро. Вбежав в дом, машинально руки потянулись прикрыть за собой дверь на замок, которого на дверях и не было. Наспех захлопнутая дверь уже после нескольких секунд вновь раскрылась с характерным скрипом под давлением шального потока завывающего ветра.

Страх сковывал по рукам и ногам сильнее холода. Второпях взлетев по обшарпанной лестнице вверх, а потом ещё вверх на чердак, Лунара споткнулась о высокий порог. Упав на колено, она обругала на саму себя. Вторжение в забытое богом пыльное помещение сопровождалось ещё и взлётом обрывков старых пожелтевших бумаг, мирно лежавших в углу возле входа. Сквозь раскрытое настежь окно поляна и лес были видны как на ладони. Вид сверху на белоснежный ковёр и размеренный снегопад умиротворял, но обманчивой безмятежности Лунара не доверяла. Сбившееся от бега и напряжения дыхание никак не успокаивалось. Время шло, и ничего не происходило. Тревога начала мало-помалу отступать. «Может быть, это действительно одинокое серое облако, а у страха глаза велики?» — как только она об этом подумала, послышался тихий скрип входной прогнившей парадной двери, которую она так старательно пыталась за собой закрыть, но тщетно.

Кто-то или что-то вошло в дом!

«Только без паники», — внутренний голос предательски дрожал. Успокаивать собственных трусливых демонов, пожирающих с головой, сложнее, чем их просто изгнать. Гостей она, безусловно, не ждала, да и желания знакомиться со здешними жителями не было. Кто они вообще и какие у них намерения. «Аламия? Не стоит поддаваться наивной надежде, что это она», — подумала Лунара и твёрдо осталась стоять на месте.

Жуткая тишина. Воцарившееся на несколько секунд ложное безмолвие сменилось скрипом ступенек лестницы, прогибающихся под тяжестью идущего.

Перед глазами снова предстал образ той клубной ночи. Отвратительный шероховатый клювий нос и два чёрных глаза смотрели прямо внутрь. Сердце, сбиваясь с привычного ритма, заколотилось сильнее. Едкий соленый запах крови подступил к ноздрям. «Здравствуй, паника, давно не виделись», — голова начала кружиться, дыхание участилось, тело каменело.

Выглянув в окно и покосившись осторожно вниз, Лунара прикидывала, есть ли смысл прыгать. Расстояние до земли оказалось намного выше, чем представлялось на улице, когда она осматривала дом снаружи. Внутренний голос начинал пилить изнутри, самобичевание сейчас было вовсе не к месту, но «внутреннее я» — самый капризный ребёнок и самый жестокий наставник. Как так можно было — просто выдать себя, на эмоциях выбежать из дома на водопой. А будь она ответственнее, она бы запаслась водой со вчерашнего дня, а сегодня в снегопад ей не пришлось бы бежать к колодцу. Ведь ей сейчас как никогда ранее нужно быть тише воды ниже травы. Да и что мешало просто зачерпнуть из колодца и бежать назад в дом? «О чём я только думала, оставаясь там, смакуя глотки? Что совершенно одна и никто меня не заметит? — в глубине души ругая себя всевозможными словами, она продолжала стоять у окна, вжимаясь в стену. — О, боже, ну и дура!».

Человеческая глупость — это бесконечный источник поиска приключений и, как следствие, неприятностей.

«Аламия, сама того не подозревая, имела на руках подлинный чертёж с указанием портала-перехода в иные миры. Часть общего рисунка с указанием ближайшего места для перехода по счастливой случайности попали ко мне. Клочок картонной бумаги, мятый и изрисованный руками сумасшедшего, как все полагали, оказался самой настоящей картой. Выходит, Стэнли и вовсе не был ненормальным. Скорее наоборот, он был умнее многих в его окружении, кто даже не смел предположить, что где-то там за границами их сознания происходят неподвластные объяснению события. Вместо того, чтобы просто следовать общепринятой схеме поиска пропавших, схеме, которой слепо доверяет каждый из поисково-сыскного отряда уже столько лет, только он единственный посмел заявить, что она не работает и нужно искать другие пути. Разумеется, никто его не стал слушать. Чокнутыми оказались все вокруг него… Был ли он сам когда-либо здесь, в этом доме? Раз он отметил его на карте, стало быть, он вполне мог бывать тут раньше. Откуда ещё он мог знать?» Прерывать саму себя в своих размышлениях она не любила, но предаваться подобным лирическим отступлениям сейчас не самое лучшее время.

Мысли настолько увлекли, что Лунара не сразу заметила как все звуки стихли. Ни единого шороха, только собственное сердцебиение. Барабанные перепонки хлёстко пульсировали гулким эхом сердца в ушах. Прислонившееся к оконной раме напряжённое тело было неподвижным. Покоящийся на плечах капюшон поспешно был закинут на голову, словно это могло как-то спасти. И вновь дикий страх. Всеобъемлющий и пожирающий. Страх, который испытывают перед неизбежным и неизвестным. Ужасный испуг, ввергающий в оцепенение, когда хочется забиться куда-нибудь в угол и стать невидимым.

Лежащий на полу старый неотёсанный брусок, когда-то служивший оконной рамой, теперь находился в слабых трясущихся руках. Аккуратно подняв его и даже не задумываясь над тем, как держать его так, чтобы не оставить на коже заноз, Лунара лишь крепко сжала его в ладонях. К подошве левой ноги что-то приклеилось, приставший кусочек бумаги оказался обрывком из разорванного письма. За размашистым почерком и некогда чёрными выцветшими чернилами едва удавалось различить написанное. Из всего прочиталась лишь дважды обведенная заглавная буква «Г», сплетённая с несколькими закорючками, оканчивающимися вероятно на «верг».

Всё произошло очень быстро. Один сильный удар, и дверь разлетелась на гнилые щепки. Пыль, поднявшаяся отовсюду, взмыла в воздух, где закружилась серым плотным вихрем, словно песок, и слилась с кусочками пожелтевшей бумаги. В тени проёма стояла фигура. Почти захлебываясь от смеси из пыли и нарастающего немого ужаса, Лунара закашляла. Кулак, приставленный к губам, нервно дёргался в воздухе, что, скорее всего, не могло укрыться от взора вошедшего.

Но это был не «он».

Перед ней стояла девушка.

Короткие чёрные как смоль волосы добавляли каменному лицу особой жёсткости. Cкладка у внутреннего века и узкий разрез зелёных глаз придавали взгляду серьёзность и цепкую внимательность. Лёгкий румянец едва проступал на лице, сплошь покрытом ритуальными узорами. Подведённые нижние и верхние веки были неподвижны. Прямой нос с раздутыми ноздрями украшала тонкая тёмная полоса, берущая начало с ветки дерева на нахмуренном лбу. Платье из зелёной материи странного покроя то и дело оголяло колени, спереди оно было коротким, по бокам свисали длинные куски ткани, доходившие почти до пола. Шнуровка из толстых нитей сцепляла высокий разрез на бёдрах, где висели кинжалы. Воротник полностью опоясывал шею и заканчивался большим разрезом над ключицами, где обрывалась ткань и обнажала глубоким V-вырезом зону декольте. Живот был защищён бронёй-корсетом и усилен плотными металлическими накладками. Две выпуклости на груди под корсетом поддерживали пышную грудь, а золотые линии вокруг сплетались в общий рисунок. Массивный кожаный доспех, похожий на шорты, прикрывал нижнюю часть тела. Неравномерно прокрашенный, он в точности повторял формы хозяйки, подчеркивая фигуру. Под чёрными высокими сапогами со сплетёнными завязками из грубой кожи угадывались сильные мышцы. Небольшой устойчивый каблук выбивал чёткий, как барабанная дробь, ритм.

Властные флюиды быстро распространялись по комнате, несмотря на всю грацию и внешнюю привлекательность, в этой незнакомке чувствовалась невиданная сила и явная угроза. Пластинчатая кожаная броня была заметно исколота и хорошо потрепана на груди и в плечах. Короткие локоны свисали вдоль лба к вискам и покачивались, за одним из них Лунаре удалось разглядеть внушающего размера косой рваный шрам, ведущий к правому глазу.

Немая затянувшаяся сцена была развенчана медленным, но чётким движением незнакомки в сторону окна. Прогремев тяжёлыми браслетами-кольцами на тонких запястьях, она совершенно пренебрежительно прошла мимо, даже не взглянув на стоящую посреди комнаты трясущуюся девушку. Глупая мысль промелькнула в голове: «Может быть, она меня не видит».

В отражении зелёных в тон платью глаз проплыли перистые облака, когда она разглядывала синее небо. Затем осторожно, просунув голову в прогнившую оконную раму, та огляделась по сторонам. Лунара направила кусок деревяшки острым концом в сторону окна, где стояла эта хищница, и не сводила с неё взгляда. Даже моргать не хотелось, чтобы ненароком не пропустить какое-либо движение. Что, если это обманный трюк, за которым резко последует бросок и захват. Но та, покончив наконец с окном, лишь повернулась в сторону девушки и произнесла ледяным, ничего не выражающим тоном:

— Значит, одна.

Вот к чему был этот осмотр окрестностей.

— Так-так, — протянули пухлые губы. — Впервые вижу кого-то из живых в хижине Эрин.

«Живых?» — подумала Лунара, пытаясь проглотить ком в горле. Незнакомка оценивающе осматривала лёгкий дряхлый плащ Лунары, местами настолько рваный, что, особо не вглядываясь, можно было рассмотреть синие джинсы на ногах. Бросая любопытные взгляды, она сильно при этом щурилась. Выражение её лица приобретало всё более деловой вид, отчего и без того маленькие зелёные глазки казались меньше. Внезапно вздувшаяся вена во лбу просигналила, что с любезностями покончено.

— Немедленно отвечай. Откуда ты родом? Из каких земель? У меня нет времени с тобой долго возиться. Выбирай. Либо говоришь ты, а я мирно слушаю, либо говорю я, а ты складываешься пополам с проколотым брюхом.

Рука дотронулась до висящих на бедрах кортиков, острию лезвия которых стоило отдать должное. Высокий голос был властным, его хозяйка сканировала стоящую посреди комнаты ощетинившуюся Лунару, чье тело бессовестно дрожало, а направленный вперёд деревянный брусок скорее смахивал на спичку.

— Так какое имя ты назвала? Я не расслышала.

Перейдя на два тона ниже, она передразнила тишину. Ясные нотки нетерпеливости резали слух. Юлить было бесполезно, если бы её хотели убить, то, наверное, уже бы убили, верно? Говорят, некоторые убийцы любят поиграть в игры, перед тем как приступать к делу, а делом уже пригрозили. По крайней мере, те, что из Ордена в клубе, знали, как её зовут, а этой даме было неизвестно имя Лунары, стало быть, она не одна из них. Не сказать, что от осознания этого становилось намного легче. Бог знает, сколько ещё других Орденов существует и кто на этот раз перед ней.

Мысли хаотично бродили в голове, сливались в неясный большой комок из советов, безумно хотелось ничего не отвечать, ещё тяжелее было врать и придумывать на ходу, мозг просто отказывался сочинять что-то правдоподобное. Дрожь тела, видимо, не только спазмирует мышцы, но и способна полностью блокировать разум. «Кто эта женщина? Что можно говорить, а чего не следует? Что, если и она совсем скоро покажет свой клюв?»

Молчание куда больше провоцирует на нетерпимость и злость, нужно было что-то отвечать. В памяти непроизвольно всплыл тот кусок старой жёлтой бумаги, на котором она смогла разобрать только одно слово. Затяжная паническая атака, которая должна была уже отступать, по всей видимости, только набирала обороты. Слова сорвались с губ, как выстрелы, канонадой летящие в пространство, бесцельно гуляющие по воздуху, а пролетая мимо, с неприятным резким свистом царапали барабанные перепонки, даже не пытаясь маскироваться под правду.

— Меня зовут Оливия. Я из Гринверга.

— Гринденберга, — поправила её черноволосая незнакомка.

Голос звучал так себе, надломанный и жалкий писк. Коротенький чёрный локон узкоглазой брюнетки слегка покачнулся, полностью обнажив ужасный рваный шрам возле правого виска, когда она подалась чуть вперёд. Медленными шагами начался динамичный обход вокруг. Приходилось поворачивать в сторону незнакомки и вертеться на месте, чтобы сохранить позицию, — стоять к ней лицом и ни в коем случае не оказаться спиной.

Наконец, остановившись на месте, хищница продолжила допрос.

— Оливия из Гринденберга, и что ты делаешь здесь одна и без оружия посреди Серебряного Леса в доме Эрин?

Без понятия, почему этот зелёный лес называется Серебряным и кто такая Эрин, было ясно, что соображать нужно быстрее. Ничего не зная о том, где находишься, что здесь происходит, с кем ты имеешь дело, сложно что-то придумать внятное. Слова и мысли крутятся в голове, но на язык совсем не идут. Назвать оружием корявый неотесанный брусок в руках было тоже смешно, но тем не менее, услышав это замечание, опускать вниз кусок дерева не хотелось. Острым колышком он по-прежнему был направлен в сторону неожиданной гостьи.

— Я просто остановилась здесь на ночлег. Вот и всё. Не думала, что кто-то может прийти.

В этот раз голос уже не так сильно дрожал, чем при ответе на первый вопрос. Почти удавшаяся спокойная интонация была щедро вознаграждена внутренним молчаливым самокомплиментом.

— Вот как?

Искорка блеснула в глазах чёрной хищницы, она сделала шаг вперёд и скрестила руки на груди. Издевательская ухмылка исказила лицо.

— А куда же ты держишь путь, позволь узнать.

Кажется, сработало. Чтобы не казаться совсем запуганной, Лунара решила сделать вид, что не боится и не собирается отвечать на все вопросы. Правда, попытка была скорее экспериментальной, голос по-прежнему вздрагивал преимущественно на гласных буквах, поэтому, вместо холодного отказа, её ответ прозвучал скорее как недосказанная неуверенная икота.

— А это уже моё дело, куда я держу путь.

Ничуть не оскорбившись, а скорее, наоборот, приободрившись, незнакомка стала ещё довольнее, чем была, словно слова Лунары были полным и чётким ответом на поставленный вопрос или приятной шуткой, а не грубым замечанием, что не нужно совать нос в чужие дела.

— Значит, ты, вероятно, здесь ожидаешь хозяйку? — подначивала она.

Сотни мурашек, как тупые иглы, вонзились по всему телу. Съёжившаяся кожа и холодок напомнили в очередной раз о том, что страх никуда не уходил. И с чего вообще было убеждение, что тут никто не живёт.

Насквозь прогнившая постройка с разбитыми стеклами вместо окон без мебели с одной единственной лежанкой, покрытой ковром, как бы намекали при первом взгляде, что в этом захолустье вряд ли кто-то мог бы обитать. Так бы подумал любой человек на её месте. Не понимая ничего, что происходит вокруг, поверить можно было во что угодно. Поэтому очевидным снова было решение соврать. Отступать уже бесполезно, ложь цепляется за ложь, и этот поток уже не остановить. Говорить о том, что ты здесь на ночлеге без решения хозяйки, — всё равно что открыто признать себя взломщиком и вором. Симпатизирует ли эта хищница таковым — можно только догадываться.

— Я скажу ей, что вы заходили. Как вас представить?

Пухлые губы брюнетки расплылись в широкой улыбке. Если бы кто-то, не зная всего, что здесь происходит и не видевший, как началась эта беседа, вошёл бы прямо сейчас, то решил бы, что это просто дружеская беседа старых друзей, обменивающихся улыбками и любезностями, которые давно не виделись и рады друг другу. Не принимая во внимание, конечно же, Лунару с непонятным куском дерева в руке.

— Моё имя Тара Калвин из рода Калвинов. Я прямой потомок рода Белых и Чёрных Хранителей, — отчеканила брюнетка. — Мой долг — защищать Серебряный Лес и Золотую Долину… — а затем язвительно добавила: — Гринденберга.

На последнем слове был сделан многозначный ясный акцент. В эти слова были вложены особые сокровенные мотивы наравне с почтением и безграничной гордостью.

— Нашего Гринденберга, — усмешка добавляла яду её словам. Она в открытую смеялась тому, что они якобы из одних земель. — Оливия, какое прекрасное имя. Наверное, тебя назвали в честь нашей центральной Ратуши?

Еле заметный кивок головой не выражал ровным счетом ничего. Отвечать было очень опасно, молчать — куда рискованнее. Вопрос-проверка слишком хорош, чтобы его обойти. Но попробовать стоит.

— Вряд ли мы из одного и того же Гринденберга. Он далеко отсюда.

— Право, их так много? Просветишь в какой стороне твой?

— В северной.

Сердцебиение учащалось с каждым произнесённым словом. Услышав ответ Лунары, незнакомка злорадно сверкнула глазами, словно это было как раз то, что она так ждала.

— Мы уже на севере.

Всё происходило очень быстро. Перед глазами всё замелькало, поплыв в неясных бликах.

— Назови мне хоть одну причину, по которой я должна оставить тебя в живых! — протянула хищница, облизнув губы.

В следующее мгновение острый кончик лезвия кинжала коснулся шеи и впился в кожу под подбородком, дав понять что игре пришел конец. Первые капли крови, стекающие с лезвия, упали на пыльный пол. Дух перехватило настолько сильно, что невозможно было пошевелиться, дыхание перехватило. Безумно хотелось сглотнуть, но густой комок слюны так и застрял где-то под языком. Холод лезвия действовал как электрошокер, выдав нужный разряд, он полностью парализовал тело.

— Я помню лицо каждого из жителей королевства, которое защищаю. Но вот тебя, дорогуша, вижу впервые, — снятый с бедра кинжал крепко сжимался цепкими пальцами. — Ты меня за идиотку держишь?!

Высоко закинутая вверх голова Тары и взгляд сверху вниз демонстрировал её как полную хозяйку ситуации. Выставленная вперёд сильная рука, держащая кинжал, ни разу не шевельнулась и не дёрнулась, казалось, в таком положении хищница готова простоять вечно и наслаждаться ужасом жертвы, затаившей дыхание. Она с упоением наблюдала за муками, отразившимися на лице хрупкой девушки, закусив зубами нижнюю губу. Её ноздри были неподвижными, может быть, она тоже не дышала, следуя примеру запуганной жертвы. Неотёсанный брусок выпал из онемевшей руки и с сильным грохотом прокатился по полу, оставляя в ушах звенящее эхо. Шея была напряжена, безумно хотелось вжать её как можно глубже, спрятаться под капюшон, раствориться и стать бестелесной. Затуманенное сознание немного тонизировалось, дьявольски сильный прилив адреналина в кровь даже помог взглянуть в лицо палачу с вызовом. Что обычно делают в таких ситуациях? Молятся? Или всё проклинают?

Девушка попыталась что-то ответить, но ничего не вышло. Беззвучный шепот губами только подтолкнул хищницу сделать еще одно расчётливое движение оружием, кончик кинжала прошёл глубже под кожу. Но глаза Лунары уже были полностью прикрыты веками, ощутив движение стали под подбородком, она невольно зажмурилась.

Дрожь по телу волнами подступала откуда-то из-под ног, передавалась слабым коленям, и вибрацией доходила до макушки. «Так ли это больно умирать, как говорят? Что, если ты просто ничего на самом деле не чувствуешь и не замечаешь разницы между жизнью и смертью? А после твой дух, так и не сумевший смириться с несправедливостью, остаётся бродить вокруг убийцы и оплакивать свой ещё теплый труп. Что ж, как раз предстоит скоро во всём разобраться лично».

Холод лезвия, как и в принципе всё тело, не ощущался. Ни-че-го не ощущалось вообще. Наверное, именно до такого состояния доходят буддийские монахи, когда ходят по углям или прокалывают своё тело иглами, в какой-то момент сверхпереживаний они обретают полное бесчувствие и спокойствие духа. Тело отходит от окаменелости и становится податливым, безразличным ко всем внешним и внутренним пыткам. Такое ощущение чем-то даже нравилось. Куда проще ничего не чувствовать, чувства приносят страдания.

— Любой, дорожащий своей жизнью, ни за что и никогда не задержался бы в лачуге Эрин. Ты непохожа на некроманта или ведьму. Из горла льётся тёплая кровь. Уверена, её хватит на то, чтобы как следует смочить весь дряхлый пол этой клетушки, — здесь Тара улыбнулась очень широко, в глазах заблестели чертинки, когда она обвела взглядом помещение. — Жалкий человек. Все ваши слова — сплошная ложь! Лживая гнусная раса даже перед лицом смерти продолжает лгать. Ваше притворство и лицемерие на фоне немощности делают вас самыми захудалыми из всех созданий, что я когда-либо знала в своей жизни. Сдаётся мне, что такой тупице, как ты, просто повезло не разбудить хозяйку… Ты же не заглядывала в подвал?

Голос, словно откуда-то издалека, поначалу казался нереальным, но с каждым словом обретал смысл, который помаленьку начинал доходить до больного воспалённого сознания. Глухой и приземлённый тембр Тары, расставляющей паузы между каждым произнесённым словом, вместе с уколом холодного кончика лезвия под подбородком сочетали в себе картину злейшего допроса с применением пыток.

— А теперь. Я хочу. Услышать. Правду, — вполголоса вкрадчиво произнесла хищница, касаясь мочки уха.

Одним резким движением кинжала был сдернут с головы капюшон, кончик оружия прошёлся по свисающим серьгам в виде крестов.

Лунара просто смотрела перед собой, глаза блуждали между острым лицом, потрёпанными доспехами с кортиком на цепочке в руке и снова возвращались к лицу. В горле пересохло настолько, что было сложно пошевелить языком. Деваться было попросту некуда. Зажмуренные глаза и ещё более напряжённые губы едва разомкнулись, дав свободу словам.

— Меня зовут Лунара.

— Уже лучше. Из каких земель?

— Хорватия.

Игнорируя незнакомое слово, Тара сухо продолжила допрос. Голос смягчился — ей удалось заставить говорить правду.

— Что ты здесь делаешь? — Требовала брюнетка.

— Я случайно здесь оказалась.

Последовал испепеляющий косой взгляд.

— Готовься, человек, — передразнивание выражалось в каждой ноте, когда незнакомка схватила её за шею. — Сейчас ты «случайно» умрёшь.

Неожиданно для самой себя, даже не понимая подтекст, который она закладывала в эту фразу, Лунара пролепетала:

— Орден Азырена.

Два слова, которые она так боялась даже произносить, были прокашляны очень чётко и громогласно, несмотря на сжимающееся горло в крепкой хватке хищницы. Резко стало легче. Груз с души упал и разбился где-то внизу, как хрупкое, но грязное стекло.

Реакция последовала незамедлительно. Брюнетка переменилась в лице, когда погас бешеный взгляд. Сначала это было изумление и разочарование, что явно не она является причиной обуявшего страха жертвы. Но что-то внутри себя прикинув, она осталась довольна, на смену уязвлённому самолюбию пришло торжество.

— Что ты сейчас сказала?

— Меня преследует Орден.

— Даже так? — прыснула Тара, заливаясь диким гоготом. — А ты, стало быть, человек, которого Азырен избрал в жертвы?

— Я не знаю, — честно сглотнула Лунара, переводя дыхание. — Наверное, так.

Ухмылка не сходила с лица.

— Прятаться от Ордена в доме Эрин. Это верх смекалки, — похвалила она. — Ты предпочла одной смерти другую. Впрочем, это мне неинтересно. Любопытно другое — и как человеку удалось пробраться сюда, в мир Ионии?

— В этом доме портал, — Лунара кивнула вниз в сторону входа. — Меня перекинуло сюда через заднюю дверь.

Обе покосились куда-то вниз. Звериный оскал на фоне налившихся кровью глаз придал брюнетке волчий хищный вид.

— И каков план?

— План? — за дурацкую привычку переспрашивать не раз доставалось в школе. Поэтому при ответе вопросом на вопрос пальцы нервно принялись поправлять волосы, как бы извиняясь.

— Хотя… А какое моё дело, — брюнетка взмахнула пальцами, будто скинула с себя какую-то грязь. — Играть в игры с Орденом, который явится сюда с минуты на минуту, нет ни малейшего желания — исход твоей жизни мне теперь известен.

Внезапно ладони разомкнулись и выпустили Лунару из мёртвой хватки. Цепь на бедре уже звенела, ножичек был аккуратно вложен назад в размыкаемую скобу с петлями на ножнах.

— Удачи не желаю, — бросила брюнетка на ходу, повернувшись спиной и ритмично заторопилась по направлению к лестнице вниз. — А эта лачуга, — нога, переступая порог, на секунду зависла в воздухе, а руки постучали по остаткам дверного проёма по хлипкому каркасу. — Отличный выбор. Эрин закончит эту душещипательную историю вместе с твоим жалким существованием прямо на месте. После длительной охоты ей нужен покой, но она будет не прочь подкрепиться вновь, раз уж жертва сама её здесь ждёт. Вполне может быть, что тебе удастся узреть настоящую перепалку, если она и Орден одновременно окажутся здесь. Я бы многое отдала за то, чтобы взглянуть на этот бой за человечину. Будь я на твоём месте, — яд сквозил в её словах, — я бы всё же предпочла подохнуть именно от лап Эрин, нежели подпитать собой этих проклятых паразитов. Но выбирать не тебе.

Тара снова повернулась спиной и быстрыми шагами направилась к выходу.

«Она сказала лап?»

Звук быстрой поступи дикарки постепенно отдалялся. Спустившись с лестницы, она вышла наружу, скрип парадной двери подтвердил это. Осторожно глянув в окно, Лунара колебалась, наблюдая, как незнакомка во всю шагает прочь со снежной поляны.

Провожая взглядом удаляющуюся фигуру, о которой было известно ровным счётом ничего, Лунара испытывала противоречивые эмоции. Что-то подобное ощущают, когда нас оставляют одних в незнакомом месте в компании людей, противных нам. Хочется как можно скорее покинуть этот участок, освободить себя от кандалов, удерживающих нас по рукам и ногами. Мысль о чудовище, проживающем под этой крышей, сводила с ума.

Лунара побежала вниз. Промчавшись галопом по лестнице, она выскочила на улицу, где пришлось сбавить шаг — ноги утопали в снегу. Следы, оставленные той незнакомкой, быстро заметало. Продолговатая точка впереди, напоминавшая женскую фигуру, удалялась. Несмотря на высокие сугробы, кажется, брюнетка совершенно не испытывала никаких трудностей передвижения. Лунара же, не удерживая равновесие, неоднократно падала лицом в снег, поскальзываясь на ледяном покрове. Окоченевшие руки выворачивало, косточки заныли, предвещая подступающие судороги. Несмотря на это, сдаваться и возвращаться назад она не желала — догнать нужно было во что бы то ни стало.

— Постой!

Фигура впереди остановилась. Хищница стояла спиной, сложив руки. Лунара бежала вперёд и настигла брюнетку почти у кромки леса. Неровное дыхание и одышка не давали как следует глотнуть воздуха.

— Что ещё?! — шипение усиливалось на каждом слоге, когда не оборачиваясь, Тара прыснула. — Скажи спасибо, что я не прирезала тебя сразу, не разбираясь!

Да, это не сильно радовало. Но в этой ситуации, наверное, немного всё-таки утешало Лунару.

— Спасибо! — собственный крик получился настолько истеричным, что напугал саму себя. — Где я? И как я могу вернуться назад?

Чтобы перекричать завывающий ветер, нужно было напрягаться изо всех сил, надрывая и без того иссохшее горло.

— Они найдут тебя где бы ты ни была — в Ионии или снова в Хумании — в мире людей. Если нет разницы, так зачем возвращаться назад? — стоя всё так же спиной, задала вопрос хищница. Подол её зеленого платья, торчащий из-под доспеха, развевался на ветру. Ткань белела, постепенно покрываясь тонким слоем скрипучего снега.

— Я не знаю, — скромный ответ заставил задуматься над тем, что действительно хотелось больше всего — выяснить, как продолжать выживать тут или как вернуться домой без малейшего понятия, как существовать там.

— Вам, людям, это свойственно. Вы никогда ничего не знаете, даже не имеете понятия, чего вы хотите. Неудивительно, что именно человек стал хворостом в костре подпитки Азырена, — интонация на слове «человек» сквозила предубеждением и омерзением. Именно так говорят о чём-то, что вызывает приступ тошноты и отвращения. — Никчёмные существа с дряблыми телами и надорванным разумом. Предпочитающие силе духа силу железяк!

Зелёные глаза блеснули вдалеке, когда Тара обернулась. Взгляд мгновенно перешёл с дрожащей фигуры на оставленную позади хижину на поляне. Лунара поняла, что и её терпению приходит конец. Слишком много она услышала гадостей о себе от этой незнакомки, в то время как ни в чём перед ней не провинилась.

— Если бы ты когда-нибудь оказалась так далеко от дома, что не знала, где ты и что делать дальше! Да что там далеко — в какой-то Ионии! Тогда бы ты поняла, каково мне! — воскликнула Лунара, крича против ветра. Её слова постоянно уносило куда-то в другую сторону, но хищница её услышала.

— Ты ничего не знаешь обо мне, человек. Что мне дано понять, а что нет.

— Я прошу лишь…

— Твои просьбы интересуют ещё меньше, — Тара жестом прервала на полуслове зарождающийся монолог.

Отчаяние, заслонившее перед собой всё вокруг, загудело в ушах. Её совсем не хотели слушать, её жизнь никому не интересна. Да, она сама виновата в том, где оказалась. Но так ли это? Или только отчасти? Гнев и досада заговорили внутри хрупкой девушки, придав ей сил, даже тембр стал более крепким и голос больше не дрожал.

— Меня ничего не держало там. Как и не держит здесь. Если мне суждено умереть, значит так тому и быть! Я прошу не за себя, а хочу разобраться во всём, что происходит. Может быть, это сможет помочь всем остальным людям, чьи семьи теряют своих близких из-за этого Ордена. Тысячи, миллионы числятся бесследно пропавшими. И я хочу узнать, как можно бороться с проклятым Азыреном. Ведь уже однажды у них так ничего и не получилось мне сделать! Может быть, поэтому я здесь! Может быть, всё это не случайно! И в моей жизни есть смысл?! Если Бог даёт нам шанс, если он спасает нас, значит, мы ещё не выполнили свой долг!

Сухость и безразличие с которыми брюнетка продолжала путь вперёд, не дослушав до конца, сломили напрочь дух девушки. На этот раз Лунара осталась стоять на месте. Только когда фигура в латных доспехах совсем скрылась из виду за широкими белоснежными ветками деревьев, девушка впервые зашевелилась. Дырявым рукавом плаща она придерживала небольшую ранку на шее под подбородком. Крови уже почти не было, но пощипывало и болело до сих пор. В памяти всплыла сценка из школьного спектакля, когда она вывихнула ногу, изображая скачущего кролика. По задумке их должно было быть трое, а осталось всего двое, и весь номер был сорван. Заплаканная, она сидела, раскачивая не достающей до пола здоровой ножкой, пока её вторая была плотно укутана в бинты. Ожидание доктора и мамы затягивалось, а звонок объявил о том, что детишки закончили шоу и могут вернуться за кулисы переодеваться перед ланчем. Люси, её кролик-напарник по сценке, шла нацеленно к ней. Когда она увидела подругу, на душе стало спокойнее. Руки раскрылись, чтобы обнять. Маленькая девочка с пухлыми щеками и светлыми накрученными локонами пнула её по больной ноге, отчего Лунара закричала. «Неуклюжиха! Ты всё испортила». Урок помощи, которую лучше не ждать, был усвоен давным-давно. Вместо всего этого, она получила только удар, боль отдалась в правой ноге даже сейчас, спустя столько лет, когда она об этом вспоминала.

Помощи ждать неоткуда, и это нормально. Тот, кто ждёт, что ему кто-то поможет, считай, что труп. Значит, она труп. Что ж, заслужила. В конце концов, кому-то не суждено дожить и до пятнадцати лет, а кто-то уходит уже на первых днях жизни. Умереть в восемнадцать, наверное, не самое страшное, что могло приключиться. Жизнь длиною где-нибудь в шесть тысяч пятьсот семьдесят четыре дня по её скромным подсчётам — звучит неплохо.

Внезапно поднявшийся вихрь ветра закружил гнилые влажные листья вперемешку со снегом над головой. Снежная буря ударила по слезливым глазам, только теперь Лунара поняла, что она плачет.

— Ты предстанешь перед королевой, человек!

Громогласный голос, прозвучавший где-то высоко, перебивал своей громкостью гулкие завывания ветра. Невольно вздрогнув от неожиданности, Лунара попыталась разглядеть, откуда звук.

— И пусть верховная покровительница и охранительница Серебряного Леса и Золотой Долины рассудит твою судьбу. Отныне твоя жизнь в руках королевы Гринденберга, — последовала пауза. — Или твоя смерть.

В увиденное было сложно поверить, несмотря на то, что глазам люди верят даже больше, чем чувствам. Но только не в случае с Лунарой.

Грузный длинный и тонкий хвост неистово бился в воздухе, извивался как змея, петляющая в страшном танце. Длинные и широкие крылья с пальцеобразно расставленными маховыми перьями хлопали, чинно смыкаясь и размыкаясь на фоне проплывающих сзади облаков. Мускулистый золотой торс с красным оттенком по цвету напоминал львиную шкуру. Птичья орлиная голова в шлеме, из которого в прорезь торчал острый резко загнутый вниз массивный клюв, была огромной и составляла чуть ли не половину туловища по размерам. Из прорезей через смотровые щели виднелись два горящих золотых глаза. Лапы, закованные в литые доспехи, когтями разрезали воздух, мощная грудь в кирасе скреплённой ремнями под крыльями, опускалась и вздымалась. Огромные клубы пара из разгоряченного разомкнутого клюва выпускались на каждом выдохе.

На спине гордо восседала зеленоглазая воительница. Свисающие вдоль туловища зверя ноги были напряжены. И сама она выглядела скорее как готовящийся спикировать на землю воин, чтобы крушить и убивать. Внезапно хищница изменилась в лице, и озорная улыбка на фоне постоянно сощуренных глаз выразила насмешку. Она протянула руку вниз, ладонью вверх.

— Человек никогда не видел грифона?

Вытягивая руку как можно выше, Лунара еле-еле дотронулась кончиками пальцев до сидящей сверху наездницы. Повернувшаяся огромная голова зверя оказалась совсем рядом, раскрывшийся на мгновение клюв, продемонстрировал бесконечный ряд острых, как гвозди, мелких зубов. Растерявшись, девушка, застыла. Без особых церемоний, хватая за ворот плаща, как маленького шкодливого ребёнка, Тара подтянула девушку вверх. Лунара смачно плюхнулась животом на спину грифона. Плечо и желудок заныли, а перед глазами потемнело. Металлический холод от спины хищницы ощущался сквозь ткань. Оказалось, что корсет сзади состоял из сплошных литых пластин и броня полностью прикрывала тыл от нападений. Ощутив нового наездника на себе, грифон издал оглушающий предупредительный клич, непохожий ни на что из ранее слышимых. Ария из оглушительного львиного рыка и громового крика орла залили всю поляну отголосками ни с чем несравнимого звериного гимна. Тара лихо присвистнула, вложив два пальца в рот:

— Тиииитоооо!

Громкий грубоватый голос разнесся вокруг гулким продолжительным эхом, словно принадлежал разъярённому великану, а не юной девушке.

В следующее мгновение мощный толчок пружинящих, отталкивающихся от воздуха лап, заставил всё тело содрогаться. Тито стремительно набирал скорость. С каждой минутой ветер, скользя по щекам, одежде и волосам, звенел громче и громче в ушах, отдаваясь хлёстким свистом. Поравнявшись с кромкой леса, мощные лапы сделали финальный рывок, направив туловище зверя точно вверх, перпендикулярно земле. Крылья забились очень быстро и, распахнувшись во всю мощь, энергично заработали в полёте.

Под ногами простиралась густая чаща. В какую сторону ни посмотри — вперёд, назад или по сторонам — сплошная серо-зелёная глушь. Мощь леса при взгляде сверху поражала. Не было видно ни конца ни края этим высоким могучим дубам, скрывающим в своей растительности более низкорослые деревья и кустарники.

Дом, который оставался уже далеко позади, превратился в еле различимую точку. Они продолжали набирать высоту. Смотреть вниз было чудовищно страшно, но и оторвать взгляд совершенно невозможно. Дух захватывало настолько сильно, что дышать было нечем, да еще и сильный в придачу ветер не позволял делать глубокие вдохи.

Чем дальше они летели, тем мельче и реже становился снег. Даже в воздухе ощущалось, что здесь намного теплее, чем на той поляне, где довелось провести ночь. Мокрый снег, покрывающий верхушки деревьев, таял и падал вниз, не успевая накапливаться. Солнечный луч, пробившийся из-за серой волокнистой тучи, осветил собою землю, и крона леса заблестела серебром.

Приближается ли она с каждой новой минутой к спасению или к смерти, девушка не знала. Цель номер один — выиграть время. Найти способ укрыться от Ордена, которому она так почему-то нужна. Ощущение, что она оказалась выброшена морем на берег после кораблекрушения где-то на далёком незнакомом острове, не покидало. Вот только, как правило, местные жители вряд ли будут рады такому «морскому подарку». Ладони потели от страха, Лунара в прямом смысле вцепилась в эту незнакомую фигуру впереди себя, она зажмурила глаза и прильнула грудью к ледяным доспехам.