Кайрос

Ирина Декаданс, 2022

На земле каждый час бесследно пропадают люди. Что может случиться с человеком в толпе прохожих? «Как сквозь землю провалилась», – заключают все они в один голос. Доводилось ли вам терять своих близких? Где искать ответы и пропавших, если сотрудники органов только разводят руками? Когда размываются грани между легендой и былью, между миром материальным и миром магии, можно ли поверить в силы артефакта? Камень кайрос, уничтоженный собственным создателем, древним божеством, был собран вновь из осколков. Станет ли он защитником всего человечества или же, наоборот, ввергнет людей в вечное рабство? Произнеси трижды «Кайрос» и посмотри, что тебе откроется.

Глава 2

Кумровец

Ничто так не бодрит в понедельник, как мысли о пятнице. Преподаватель философии распинался за кафедрой перед целой аудиторией засыпающих после выходных студентов. «Классическая постановка вопроса об уме и безумии. Неклассическая постановка вопроса об уме и безумии. Концептуализация в философии человека понятий „взрыв галлюцинаций“ и „абсурд“», — зачитывал вслух лектор, не поднимая глаз от своего блокнотика. В первых рядах неспешно водили ручками в тетрадях, следом за ними клюющие носами в лэптопах ребята тихо шепталась. Их руки неспешно выводили линии пальцами на клавиатуре, печатать лекцию явно никто не спешил. Задние ряды состояли из сидящих вразвалку студентов, а на самых задворках вовсе лежали и спали на скамьях. Девушка, склонившая голову на плечо соседу, который боялся пошевелиться и её разбудить, ничуть не стеснялась и сопела. Её подруга следом за ней быстро заснула, умудрившись сползти вниз под низенький стол и задремать там. Большинство уткнулись в телефон, изредка шевелясь, чтобы поправить в ушах амбушюры беспроводных наушников. Лунара старалась сосредоточиться на лекции, до сессии оставалось не так много времени, нужно было впитывать все знания как можно сильнее. Легко сказать, на практике это давалось гораздо тяжелее. Она сидела и отрешённо смотрела в окно: сквозь толщу деревьев в класс пробивались ослепляющие лучи весеннего солнца. Приходилось щуриться, от чего глаза хотелось вовсе закрыть и не открывать, поддаваясь нахлынувшему тягучему забвению.

Взгляд медленно бродил по классу, шариковая ручка перебиралась пальцами и вертелась в руках. Под отблеском солнечного света блеснул мамин перстень, лучи вокруг щита словно по-настоящему засверкали. Лунара бросила обводить записанное еще полчаса назад название лекции на листке и в очередной раз внимательно уставилась на антикварное украшение. Выцветшая и слегка проржавевшая бижутерия гармонично сочеталась с её худыми костлявыми пальцами. И тем не менее девушка была уверена, что сейчас на ней самое ценное, что существует в мире, мощнейший талисман и оберег — как и обещала мама. Жаль, что та так и не узнала, что кольцо защищает от «сглаза» настолько. «Если всё произошедшее действительно произошло», — подумала про себя Лунара, вдруг проснувшись на слове «абсурд», прозвучавшем из уст преподавателя как укоризненный вердикт собственным размышлениям.

Две последующие лекции прошли в таком же унылом духе, следом еще две — по математике и истории, но уже чуть сложнее, так как небольшие срезы и тесты как минимум побуждали выйти из мира грёз и прийти в себя.

— Завтра пати у Леннона, — заметила Катрина куда-то в сторону, словно вела диалог с кем-то ещё, хотя у лестницы их было всего двое.

— Его отец заправляет банком и позвал на день рождения сыночка восходящую соул-звезду и хип-хоп квартет, — продолжала она. — Пока состав приглашенных и звёзд держится в тайне. Интригует, сукин сын. А мне надо готовиться к экзамену по мифологии, — закатившиеся вверх глаза и негодующий кивок головой означали наивысшую несправедливость в мире.

— Я посмотрю, что можно сделать с этим тестом.

— Уффф… Хорошо бы! — с облегчением воскликнула Катрина, повернувшись наконец лицом к однокурснице-кузине, от которой как раз и ждала именно такого ответа.

— А ты как? Хочешь пойти с нами?

Мимо них прошёл юноша в сникерсах с логотипом Nike, и всё внутри девушки сжалось. Лунара с трудом пыталась удерживать нить разговора с подругой, все мысли были уже далеко за стенами колледжа. В последнее время она пребывала в состоянии прострации. В свете последних событий её сильно утомляли чуть ли не ежедневные беседы со своими внутренними демонами, внезапно поселившимися в голове после событий той ночи. Каждый раз они узнавали какие-то значимые детали произошедшего и задавали всё новые и новые вопросы.

— А? Что ты сказала?

Парень скрылся за поворотом. Пытаясь вспомнить вопрос, который ей задали, Лунара ощутила неловкость. Она опять отвлеклась на внутренние размышления.

— Ах да, — выдохнула она, угадать вопрос по недовольной физиономии кузины было несложно, — видимо, её опять куда-то позвали, нужно было что-то отвечать. — Пока не знаю, — затараторила девушка. — Мне обещают стипендию, если я сдам экзамен на отлично, нужно бы подготовиться. А потом я хотела заглянуть в один приют, должна была зайти к ним ещё на прошлой неделе… — Лунара вспоминала на ходу про все те дела, которые постоянно откладывала.

Катрина щурилась. Она безразлично переводила взгляд со своих ногтей обратно на собеседницу.

— Так я и думала, — она пожала плечами. — Опять хочешь отсидеться дома. Послушай, после той пьянки прошло уже три месяца! Три, Лунара! Пора приходить в себя. Ты до сих пор как будто не протрезвела. Знаешь, тебя уже все стали называть отмороженной. После той ночи ты чокнулась. Точно тебе говорю. Мать постоянно стала спрашивать, что с тобой стряслось. Да только я почём знаю, откуда ты такая взялась. Только бы это не сказалось на моих курсовых. Давай-ка ты сначала закончишь мои, а потом можешь из приютов своих не вылазить. Мне в эту пятницу уже сдавать, если помнишь, а пересдач не будет, видела пузо нашей преподши по риторике? Не сегодня-завтра свалит в декрет.

— Кстати… — из сумки было аккуратно извлечёно кожаное портмоне. Подцепив двумя алыми ноготками аккуратно визитки, она указала: — Вот, серость, кое-что для тебя, систер. Здесь два адреса. Один, — она извлекла первую, — это очень хороший психолог, в своё время помог даже моей матери после развода с первым отчимом. А крови он выпил у неё немало, — она протянула бейджик с надписью «Доктор А. Н. Лисец». — А здесь адресок одной, кхм. Ведьмы, — поджала губы блондинка и огляделась по сторонам. Убедившись, что их никто не подслушивает, она продолжила: — Я как-то ходила к ней, до того как начала встречаться с Кайлом. Очень сильная. Делает расклад на картах и предскажет всё, что тебя ждёт. У нас всё случилось именно так, как она и предвещала. Я так и знала, что у придурка ещё кто-то есть на стороне, — одна бровь поднялась на красивом лице девушки. — К ней даже говорят как-то наведывалась одна из дочерей нашего президента. К кому из них обратиться в твоём случае, решай сама, — протягивая вторую визитку «Мадам Мия», она обвела взглядом Лунару с ног до головы. — Только никому не говори о том, что это я тебе их дала. Мало ли кто что подумает…

Портмоне было снова убрано назад в сумочку, и Катрина повернулась спиной. Стуча высокими каблуками, она зашагала прочь.

— Насчёт Леннона. Я же не сказала «нет», — опомнилась Лунара.

— Чао, — не оборачиваясь, пропела в ответ уходящая блондинка, виляя бёдрами.

Лунара направилась по лестнице вниз к фойе. Магнитный пропуск упал в специальный механизм, шлагбаум был опущен, а она уже вовсю бежала вдоль по улице. Нужный адрес на ходу вбивался в навигаторе, зелёная линия маршрута на карте проложила путь. Уткнувшись в дисплей, она чуть не сбила с ног идущую ей навстречу пухлую тётеньку. Где-то позади она услышала брань и ругань на свой счёт, когда заходила в автобус. Свободных мест не оказалось, пришлось ехать стоя, придерживаясь одной рукой за поручни. Глаза внимательно следили за стрелкой собственного местоположения на карте, сама девушка была отмечена зеленым треугольником, который двигался по карте вверх-вниз, постоянно сворачивая по серым линиям дорог. Спустя где-то час стрелка, наконец-таки, поравнялась с пунктом назначения и Лунара сошла с транспорта на ближайшей остановке.

Здесь заканчивалась черта города, деревянная табличка на высокой ножке с надписью «Кумровец» возвестила о начале маленькой деревни. Дорога расходилась на небольшие узкие тропинки. Идти нужно было очень аккуратно, размоченная после обильного дождя глина превратилась в кашу. Штанины джинсов пришлось подкрутить вверх, ноги то и дело проваливались глубоко в мягкую почву или, что ещё хуже, натыкались на огромные валуны, скрытые в этой песочно-земельной грязи. Где-то далеко слышалось журчание реки. Дома становились всё меньше, деревья всё выше, некоторые фасады и вовсе почти полностью скрывались высоким ограждением и густой зеленой листвой. Электронный голос навигатора громко объявил:

«Маршрут завершён. Ваша цель от вас слева».

Двухэтажный частный дом из камня выглядел типичным для деревушек. Деревянная калитка оказалась открытой и девушка уверенно проникла во двор. Ступая по мощёной дорожке, она подошла к двери и дёрнула кольцо кнокера. Раздался громкий стук в металлическую дверь. Не прошло и минуты, как на пороге появилась девочка на вид лет пятнадцати. Широкие очки, заправленные за оттопыренные уши, едва держались на её маленьких детских скулах. Волосы, собранные в пучок, были до скрипа туго затянуты резинкой. Она по-деловому оглядела стоявшую на пороге гостью, что-то прикинула у себя в уме и подозрительно покосилась.

— Вам кого?

— Я пришла по рекомендации. Кхм, — Лунара протянула визитку, но девочка даже не взглянула на неё.

— У нас все визиты по записи, — постукивая пальцами по косяку двери, серьёзно произнесла девочка. — Хотя сек, — коротко прибавила она, скрывшись за дверью.

Послышался топот её ног, когда она отбежала куда-то вглубь дома. Спустя несколько секунд, она уже мчалась назад к парадному входу. Вновь распахнулась дверь. Наигранно сдвинутые друг к другу брови и надувшиеся губы добавляли только комичности, нежели придавали строгий вид, но девочке явно казалось, что она выглядит весьма взросло и по-деловому.

— Меня зовут Мелисса, — она поправила спадающие с носа очки. Для пущего драматического эффекта, пытаясь придать себе еще больше важности, она скрестила руки на груди. — Какая удача. Сейчас как раз есть «окно». Если дело недолгое, то минут двадцать у вас есть, следующий клиент придет в 17:00. Так что?

«Ничего себе у них тут ажиотаж», — подумала Лунара, но вместо этого произнесла:

— Лунара. Очень приятно. Да, думаю двадцать минут мне вполне хватит.

— Ввиду того, что приём будет вестись без предварительной записи, имейте в виду, что оплата пройдёт всё равно как за полный часовой сеанс.

— Да, хорошо.

Юная особа отворила дверь шире, приглашая войти внутрь. Коридор прихожей оказался очень узким, две худенькие девушки едва ли не соприкасались друг с другом, стоя на коврике у прихожей. Стены были относительно недавно выкрашены под тёмное дерево, поэтому, запах краски всё ещё сильно бил в нос. На крючках аккуратно висели несколько лёгких курточек, маленькое круглое зеркало и кожаная табуретка. Едва успев повесить верхнюю одежду на вешалку, нужно было уже спешить вглубь дома, так как маленькая хозяйка где-то скрылась впереди. Мелисса стояла у деревянной лестницы, ведущей вверх. Громко, словно опасаясь быть не услышанной, девочка затараторила:

— Мадам Мия принимает на втором этаже, прямо по лестнице высокая дверь справа. Она ждёт вас там, оплата вперёд при входе.

Не дожидаясь какого-либо ответа, та повернулась спиной и зашагала в комнату. Когда Лунара поднялась вверх, дойдя до самого конца крутой лестницы, она услышала звуки передач из телевизора и, кажется, поняла, от чего отвлекла маленькую хозяйку дома своим приходом.

Мадам Мия представлялась Лунаре некоей волшебницей в конусной шляпе и в каком-нибудь плаще, но на деле всё оказалось несколько иначе. Мадам в неестественно рыжем парике и в синих джинсах сидела за круглым чёрным столом, покрытым белоснежной кружевной скатертью, курила толстую папиросу и небрежно стряхивала пепел в золотую пепельницу в форме лебедя. Впрочем, половина летела мимо на белую скатерть, но это нисколько её не смущало. Окна были плотно крест-накрест занавешены коричневыми шторами, что создавало особую сумеречную атмосферу в этом помещении. Запахи парафина, приторных духов, дыма от табака и тлеющих свеч полностью заполняли собой сухой воздух, от которого першило горло. Словно в подтверждение этого наблюдения, женщина сильно закашляла, вжимая сигарету в керамическую фигурку. Как следует прокашлявшись, она жестом пригласила Лунару пройти за стол.

Некоторое время они сидели молча, глядя друг на друга, затем девушке стало неудобно, она вспомнила слова Мелиссы и полезла в сумку. Из небольшого кошелька она извлекла крупные и мелкие купюры. Увидев деньги, скептично настроенная мадам, считавшая, что перед ней очередной ребёнок-голодранец, сразу изменилась в лице. Она начала улыбаться, пересчитывая в руках хрустящие десятки.

— Милое создание, здравствуй! — купюры шелестели в её толстых, пропитанных никотином и смолами пальцах. — Рассказывай, зачем пришла, что хочешь узнать.

Удостоверившись, что с деньгами всё в порядке, она закинула их за горловину широкой чёрной кофточки, затем как следует похлопала себя по груди. Лишь после того как убедилась, что ничего не высыпается и остаётся на месте, она сложила руки на стол.

Лунара не знала, с чего начать, и решила говорить сразу как есть.

— Мне посоветовала вас подруга. Её зовут Катрина, она приходила к вам, и её мама Эйрена…

— Я ведьма, — заметила женщина, доставая из-под стола толстую колоду потёртых карт. — Видишь ли, мы ведаем грядущее, но вовсе не обязаны держать в голове прошлое, — она постукивала одним ноготком о другой. — Это в электронных каталогах я числюсь как маг, а вот если бы ты зашла на мой личный сайт, то могла бы прочитать обо мне полную биографию. Там чёрным по белому написано, что я — ведьма.

Девушка кивнула, быстро согласившись с этим утверждением. Не понимая, в чём разница и почему это так важно, она решила не задавать лишних вопросов. Взгляд постоянно бегал между постукивающими ногтями и тёмно-зелёными, как вязкое болото, глазами пожилой мадам.

Женщина ловко перетасовывала колоду, закидывая карты друг за друга во влажных ладонях. Довольно быстро покончив с этим, она разложила перед собой четыре веера и вытянула из каждого по карте. Каждую из них она переворачивала на столе «рубашкой» вниз постепенно. Почесав мясистый подбородок, над последней она задумалась и замерла неподвижно.

— Не по тому пути ты идёшь, — наконец изрекла она, заставив вздрогнуть, так резко прервав тишину. — Хотя воля твоя.

— Вот здесь, видишь, колесница. Зарождение нового чувства. Жди, скоро встретишь своего принца, — она ткнула пальцем в картинку. — А ждать, кстати говоря, осталось не так долго.

Рассказ о встрече с принцем казался сказкой. Она и принц. Но послушать гадалку всё же было любопытно.

— А когда мы встретимся?

Как ни в чем не бывало, будто не расслышав вопроса, женщина продолжала.

— Восьмёрка жезлов говорит о неудачах на твоём пути и дальней дороге. Жди от подруг неладного, — хорошенько растерев слюну по кончику пальца, мадам медленно достала очередную карту из колоды.

— Так… А что это у нас тут… — нижняя губа жевалась зубами точно жевательная резинка, ко всему прочему прибавлялись ужасные звуки чавканья и сглатывания. — Значит, причина всех невзгод точно женщина. Среди подруг есть блондинка?

Мадам Мия поправила массивные янтарные бусы, свисающие с шеи, и придвинулась ближе к Лунаре.

— Вообще нет подруг?

— Ну… — спохватилась девушка, понимая, что нужно что-то отвечать. — Есть друзья. Я иногда делаю им курсовые и решаю тесты. Взамен этого они со мной дружат иногда, — неловкость сковывала все движения, даже губы были немного ватными и отказывались помогать выговаривать слова. — Но вообще я пришла показать вам это.

Лунара робко протянула вперёд руку с перстнем и положила на стол. Пожилая женщина наклонилась над столом и взяла руку в свои влажные ладони. Ощущение ещё не обсохшей слюны с пальцев ведьмы вызывало отвращение. Пришлось отвернуться и отвлечься на что-то ещё, посмотрев по сторонам. Пожелтевшие стены комнаты явно молили о ремонте, но напрасно. Кое-где отклеившиеся обои давненько никто не подделывал, тёмное пятно на потолке говорило о том, что и крыша, видимо, не в самом лучшем состоянии.

— Занятная штуковина, — наконец произнесла Мадам Мия, потирая нос. — Не думаю, что это что-то серьёзное, — она прищурила глаза, вглядываясь в перстень. — Совсем не чувствую ничего тёмного. Проклятия и порчи на нём нет.

— Моя мама мне подарила. В комплекте с остальным набором бижутерии, — Лунара показала на серьги и подвеску на шее. — Видите, они все в едином стиле — щит с луной и крестом. А ещё… Пару месяцев назад на меня напали. И они спасли мне жизнь…

Её рассказ женщина прервала волевым жестом ладони, направленным в сторону девушки, и закрыла глаза. Лишь изредка подёргивающиеся тоненькие, реденькие, покрытые изрядным слоем туши, ресницы говорили о том, что она не заснула. Мадам щурилась сквозь прикрытые веки, безобразно искажая лоб глубокими кратерами морщин, на щеках в глубоких порах кожи поблескивала въевшаяся пудра. Спустя где-то пару минут она резко широко раскрыла глаза. Взгляд, направленный на Лунару, был спокойным и невозмутимым.

— Не рассказывай. Дай я сама посмотрю, — ладонь, застывшая в воздухе, слегка покачивалась, перекаты постепенно перешли в круговые движения вокруг стола. — Ум… ммм, — женщина прекратила движения и сжала руку в кулак. — Никаких родовых проклятий, карма в норме. Ничего плохого не вижу, — затем поспешно добавила: — Как и хорошего, впрочем, тоже. А спасли тебя не кольца-феньки, а госпожа фортуна, удача посетила тебя, — тонкие губы сомкнулись трубочкой, произнеся последние слова нараспев. — Это отпечаток, он ещё остался на тебе. Мой тебе совет, дорогая моя голубушка, — мадам Мия улыбнулась и раскрыла глаза, обнажив золотые вставные зубы. — Если хочешь всё-таки встретить того принца, которого я увидела на твоем пути, да ещё и задержаться в его жизни, сними с себя все эти старые ржавые побрякушки. Мало ли что на тебя напали. На меня по молодости тоже нападали хулиганы. Это уже в полицию, детка, а не ко мне.

Мадам откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди. Приосанившись и расправив позвонки, она с трудом обхватила то место, где должна быть талия. Блуждающий по картам взгляд перешёл на стол, а затем остановился на клиентке. Зрачки сузились в тоненькие нити, став похожими на кошачьи.

— Моего второго мужа всегда пугало обилие бижутерии. Хотя не думаю, что мы развелись из-за этого, — она на секунду задумалась, потерев щёку кулаком. — Послушай меня и придерживайся лучше, как я, старых добрых цыганских традиций — носи золото. Оно и богатство притягивает, и от сглаза работает. А от хулиганов вот это, — она раскрыла старую, обшитую красным атласом шкатулку, стоящую позади неё на полке, и извлекла небольшой перцовый баллончик в алюминиевом корпусе. — Всегда с собой, — палец постучал по распылительной головке. — Мало ли что.

Она провела языком по тонким морщинистым губам.

— Про-ве-ре-но на собственной шкуре, — толстые мясистые пальцы, украшенные золотыми массивными кольцами, скрючились как когти коршуна.

В дверь постучали. Заглянула Мелисса.

— Да-да, зови следующих, моя хорошая, мы уже закончили.

Лунара повернулась в сторону женщины и слегка приоткрыла рот, собираясь что-то возразить, но решила, что ей и правда пора домой. Вопросов к Мадам Мие осталось слишком много, но, видимо, сегодня ей не суждено их задать.

Встав со стула, она попыталась изобразить искреннюю улыбку на прощанье. Ведьма в ответ отмахнулась толстой рукой.

Уже на выходе из комнаты она услышала позади себя старческий ехидный голос.

— Если принц всё-таки не появится… Ну мало ли что бывает. Ты приходи, не стесняйся, будем разбираться ещё с твоими подругами, они тебе добра не желают. А дорога будет длинной.

— Дорога куда? — в её планах вовсе не было никаких поездок, поэтому девушка решила переспросить.

— Дорогуша, карты — это язык символов. А не географических координат, — заплывшая шея повернулась в сторону стоящего в углу дырявого глобуса.

Лунара простодушно кивнула и направилась на выход.

— И следи за новостями и акциями на сайте!

Мелисса проводила её вниз. Девочка нетерпеливо ёрзала на месте, крутилась вокруг себя, пока Лунара надевала куртку. Уже взяв ручку в ладонь и собираясь открыть дверь, девушка поняла, что её кто-то опередил. Дверь распахнулась. Ледяной сырой воздух и свистящий ветер словно окатили холодным душем. Захотелось скорее очутиться дома под тёплым одеялом. На пороге под дождём в голубом лёгком плаще-дождевике стояла старушка лет семидесяти. Седые волосы были высоко забраны в пучок, локоны белоснежных волос, выбившиеся от непогоды из-под тугой резинки, свисали небрежно по бокам круглого лица. Любопытные серые глаза внимательно всё оглядели. Старушка вбежала в узкий коридор и просипела, стягивая с себя грязные мокрые галоши:

— Давненько я такого потопа не видела. А повидала я их на своём веку немало.

Хихикая себе что-то под нос, она тут же принялась обмывать галоши в стоящем рядом тазу. Мелисса помогла бабушке снять шуршащий плащ-дождевик и повесила его на крючок с одеждой.

— Ба, ты опять долго гуляешь, доктор запретил тебе самостоятельные прогулки дольше часа. А ты опять за своё!

В комнате послышался чей-то кашель, словно опомнившись, девушка побежала назад. Из комнаты под лестницей послышался снова голос Мелиссы, уже более добродушный и дружелюбный. «Видимо, она крайне милая девочка исключительно со старшими, с остальными включает заносчивую хозяйку», — подумала Лунара, вспоминая каким взглядом та одарила её с порога.

— Мадам Мия ждет вас. Оплата при входе. Пойдёмте, я провожу вас наверх.

Пара очередных клиентов прошла следом за девочкой по лестнице. Симфонический оркестр из завываний и барабанной дроби по крыше и козырьку крыльца заглушал звуки скрипящих под ногами половиц. Раскат грома и молнии за окном на миг осветил ярким зигзагом тёмно-серое небесное полотно. Старушка, приподняв бровь, взглянула на Лунару и потянула её за рукав:

— Детка, не думаю что тебе следует выходить туда прямо сейчас. Пойдём, моя дорогая, выпьешь со мной чаю, а как гроза поутихнет, отправишься назад к себе.

Поёжившись, представляя путь по грунтовой дороге обратно до остановки под ливнем, Лунара согласилась. Кухня располагалась на первом этаже слева от лестницы, к ней вела высокая бело-молочная дверь. Это была просторная, но в то же время небольшая комната с подвесным потолком, казавшимся очень высоким, благодаря стоящему посредине низкому круглому столу и расставленным вокруг него небольшим табуреткам. Совсем крохотные, словно детские, они смахивали на небольшие лавочки, а деревянная резьба в виде рыбок на трёх ножках незатейливо дополняла не без того легкомысленный образ утвари. Светлые хлопковые занавески были прикрыты, но это не мешало им впускать в комнату естественный, хоть и не очень яркий свет. Напротив кухонного гарнитура стоял высокий плетёный светло-коричневый диван, располагающий к отдыху и непринужденной дружеской беседе. На керамической раковине стояли кофейные чашки с блюдцами и наполовину недопитая кока-кола лайт. С кухонного гарнитура свисали ловцы снов, переплетённые на нитке с подвесками фигур узников в цепях и жнецов с косами. Из слегка приоткрытого окна ветер доносил в комнату ледяные порывы, заставляя звенеть висящие под потолком колокольчики. На микроволновке стояли благовония, ароматный тонкий дымок наполнял комнату запахом кипариса. С чёрно-белых выцветших фотографий, расставленных вокруг микроволновки, за ними наблюдали люди. Это были в основном семейные снимки с пляжа, улиц и школы. Внимательно присмотревшись, можно было разглядеть в толпе выпускников зеленоглазую молодую Мию.

Женщина направилась к чайнику, стоящему под шкафчиком, кнопка на подставке вдавилась в корпус. Электрический прибор издал протяжный вой и со свистом принялся подогревать воду. Конфеты и баранки, добытые с самых верхних полок, уже лежали на столе. Старушка торопливо их сортировала в блюдце, раскладывая по краям.

— Вон ту сможешь достать?

Она указала пальцем на стоящую на самой высокой полке белую большую банку. Привстав на цыпочки, Лунара еле дотянулась, но в конце концов зацепилась пальцами за банку и сняла её вниз. В банке оказался тяжёлый крупный мармелад.

— Моя слабость, — пояснила старушка, расставляя на столе чайные приборы, — они мне запрещают есть сладости, но когда ж им за мной уследить, — она улыбнулась одними уголками губ и, довольная, причмокивая своей хитрости, принялась за розовый желейный ломтик.

Кола под неодобрительным взглядом бабушки была беспощадно вылита в канализационную трубу через раковину.

— А сами эту гадость пьют.

Лунара улыбнулась, усаживаясь на ажурно плетёный диван из ротанга. Под весом девушки он заскрипел и покачнулся, но быстро притих, сохранив свой аристократичный молчаливый вид.

— Меня зовут Аламия, — представилась, наконец, старушка, расставляя чашки с блюдцами на маленьком журнальном столике возле дивана. — Но ты можешь звать меня так же, как и мою сестру, — просто Мия и без всяких мадам. Мы обе откликаемся на это имя, — она опрокинула заварочный чайник носиком в чашки и разлила горячий чёрный чай.

— Лунара.

В воздухе запахло бергамотом, кипарисом и мятой. Последняя особенно расслабляюще подействовала на Лунару уже с первого глотка. Чай был очень горячим, только это останавливало от того, чтобы не выпить такой вкусный напиток целиком и сразу. Девушка отставила чашку назад в блюдце.

— Лунара, значит. Лунная дева, — улыбка блеснула на загорелом лице. — Ну… — потерла ладони друг о друга Аламия. — Это, конечно, не мое дело, но как я могу не спросить, что забыла столь юная леди в этом доме ворожбы. Должно быть, пришла погадать на любовь? — в тоне её голоса угадывалась то ли насмешка, то ли смесь сарказма и всепоглощающего женского любопытства.

Лунара поджала губы и покачала головой. Веки, как и воспоминания о той ночи, были тяжелы. Глаза пришлось почти прикрыть, глядя через свои ресницы куда-то перед собой, девушка перевела дыхание.

— Я хотела поговорить о том, что со мной произошло, — она не знала, как начать, и сомневалась, стоит ли пугать бабушку в её возрасте своим рассказом. Прекрасно понимая, что возможности кому-то рассказать об этом больше может и не быть, она всё же приняла решение продолжить. Вряд ли она собирается делиться этим переживанием где-то за пределами этого странного, набитого амулетами, дома. — Меня, кажется, хотели убить, — тон её голоса стал очень низким. — Чародей и какая-то девушка.

В воздухе повисла пауза.

— Вот как… — покачала головой бабушка, отпивая из кружки. Пальцы помешивали ложкой сахар, громко стуча о края кружки. — И какому это чародею ты перешла дорогу, милая?

— Без понятия, — задумалась Лунара. — Это случилось очень неожиданно. Там в клубе были парень и девушка. Они выманили меня на улицу и повели за парковку. Они постоянно что-то рассуждали насчёт некоего ордена… Мне даже показалось, что девушка… — брови сжались, образуя высокую дугу. — Ну… Она не человек. Что-то с её лицом было не так. Вернее, вначале-то всё было нормально. Стильно одета, красивая кожа, а потом… — не зная, как описать и какие слова подобрать, она постоянно запиналась. — Она разозлилась и превратилась в нечто, похожее на птицу. Нос-клюв, перья и всё такое. Но меня спасли, — понимая как это звучит всё глупо, Лунара не могла продолжать. Слыша свой рассказ со стороны, она была уверена, что Аламия уже в мыслях набирает номер специальной службы. Не стоит удивляться, когда к ней через пару дней наведаются с проверкой из психиатрической лечебницы.

Когда она подняла голову, чтобы посмотреть на старушку, она сильно поразилась, обнаружив ту весьма сосредоточенной. Лёгкость во взгляде и кокетливость напрочь испарились с морщинистого лица. Аламия выглядела сильно озадаченной и напряжённой, она внимательно изучала рассказчицу с ног до головы.

— Как назывался орден, о котором они говорили?

— Точно не помню, — Лунара потёрла лоб. — Кажется, Арена или Зыриона.

— Азырена… — поправила её старушка и перестала двигать ложкой. Она отложила от себя и кружку, сложив руки прямо перед собой.

— Да, точно! Кажется так, — всплеснула руками Лунара и обрадовалась, что наконец-то вертящееся на языке слово было найдено. Но её восторг быстро улетучился, когда она поняла, что тут что-то не так. «Откуда она знает?» Шок и тревога не позволяли оторвать взгляда от пожилой женщины.

— Расскажите мне, пожалуйста, всё, что знаете, — взмолилась девушка, обхватив подлокотник дивана обеими руками, цепляясь за него, как за некий плот, балансирующий на волнах посреди океана отчаяния.

— Я ничего не знаю, — брови женщины приподнялись. Слегка сведённые к переносице, они образовывали глубочайшие горизонтальные морщины в центре лба. — Милая, а если бы и знала, то уже ничего не помню, к сожалению. С возрастом мне всё труднее вспомнить события минувшей давности. Может в каком-то художественном романе, коих у меня немалое количество, упоминалось это слово. Мелисса дарит мне по одному новому каждый месяц, — сложив руки в ладонях, она продолжила. — Должно быть, те двое оказались, как и я, любителями почитать. О произошедшем тебе всё же лучше поговорить с моей сестрой. Мне очень жаль, что с тобой такое приключилось. Уверена, господь — свидетель твоего спасения. И всё будет хорошо.

Аламия отставила чашку и сочувствующе произнесла:

— Я не могу тебе помочь, — она встала с дивана и медленно зашаркала по направлению к коридору. — Прошу меня простить, но мне пора, пока я снова не забыла что-то важное.

Она проскользнула в коридор и остановилась у тумбочки. Нагнувшись к самому полу, придерживая при этом поясницу, она начала рыться в недрах заставленных полок обувью.

— Через час нужно быть у Марии, это моя соседка, живёт в доме напротив, — маленькие ноги, полностью оплетённые венозной сеткой, на ощупь пытались втиснуться в узкую резинку голенища. — Приезжает сын с внуком, они позвали меня к себе, — Аламия наклонилась и достала из обувницы длинный инструмент. — Заодно верну их садовые ножницы. Такие долгие прогулки и впрямь не для меня, вместе с дождём из головы вся память вымывается. А ты чувствуй себя как дома, — она повернулась к девушке. — Гроза утихла. Допивай чай с мармеладом, не спеши. И будь аккуратна по дороге домой, — как-то неуверенно она добавила: — Господь нас сохранит, — надев наконец обувь, она тяжело и неуверенно зашагала к выходу.

Оставленная ни с чем, раздавленная Лунара смотрела вслед старушке, поворачивающей ключ в замке двери. Смятение и непонимание происходящего, буря эмоций, вновь захлестнувших её, завладели сознанием. Может ли быть такое совпадение, что в одном из романов старушка прочитала это слово и так хорошо его запомнила. Могли ли те убийцы, которые пришли за ней, говорить о чём-то, что было написано в одной из дурацких любовных книг? Да, совпадения случаются. Но только в том случае, если мы сами себя утешаем их существованием.

— Я прошу вас, — собственный голос прозвучал как совершенно чужой, как будто бы принадлежал кому-то другому, незнакомому человеку. — С той ночи… Меня преследуют кошмары. Я вижу их лица во снах. Что, если это не конец?!.. Что, если они вернутся за мной?

Слеза покатилась по щеке и упала вниз. В момент падения на пол ей даже показалось, что она услышала шум от столкновения капли с поверхностью. Звук разбивающегося вдребезги стекла зазвучал в голове. Женщина застыла, стоя спиной к Лунаре. Одна нога, покачиваясь, так и зависла в воздухе, переступая через высокий мокрый порог.

— Пожалуйста, мне нужна ваша помощь. Если вы что-то знаете или слышали… Умоляю вас.

Лунара рухнула на колени, сложив ладони друг к другу, кончики пальцев она приставила к губам. Ей резко стало наплевать на то, как это выглядит, в позе «молитвы» она не сводила взгляда со старушки, её последней надежды, чтобы наконец покончить с этой кашей в голове. Ей отчаянно нужен кто-то, кто сможет ответить на мучившие вопросы. Или хотя бы кто-то, с кем можно поговорить об этом ордене.

Откуда-то сверху донеслись голоса — Мия принимала новых визитеров. В следующее мгновение показалась Мелисса.

— Вы ещё здесь? — она подняла одну бровь, застав Лунару на коленях. Не понимая, что происходит, она фыркнула и отвернулась. — Я думала, ваш приём уже давно окончен. Впрочем, как и дождь, — она кивнула в сторону окна.

Маленькая хозяйка явно давала понять, что дальнейшее присутствие гостей в этом доме нежелательно. Нельзя всё-таки пренебрегать чужим гостеприимством, этому её хорошо научил в своё время отец. Наверное, действительно, пора уходить.

— Встань, дитя, — неожиданное прикосновение руки к плечу заставило вздрогнуть, когда Аламия вдруг оказалась рядом. — Будь аккуратнее, смотри под ноги хорошенько, не падай. А ты чего встала?! — указательный палец был обращён в сторону Мелиссы. — Ну сколько раз мне придётся это повторять и тебя учить. К нам люди приходят в дом, мы же не свиней принимаем. Лучше пойди и вытри пол в прихожей и на крыльце хорошенько уберись, раз дождь закончился. Заодно зайди к нашей соседке Марии, ей нужно вернуть садовые ножницы и помочь на кухне. Давай-давай, ступай.

Быть поруганной на глазах у кого-то, видимо, являлось самым страшным происшествием для юной особы. Самолюбие было задето настолько, что девочка вмиг покраснела и вспыхнула. Сжав руки в кулаки, она поплелась к прихожей. Извлечённые из-под пуфика пара тряпок и длинные ножницы были плотно зажаты под мышкой, когда та скрылась из виду за дверью под сильнейший нарочный хлопок.

— Нынешняя молодежь очень грозная с виду. Но какая же всё-таки ранимая и деликатная внутри, — заметила старушка и велела жестом следовать за ней.

Снова оказавшись возле плетёного кухонного дивана, никто так и не присел. Остановившись напротив кухонного стола, Аламия потянулась за банками и чашками.

— Кофе? Предлагать чаю за такой беседой просто преступление!

Плотный ком стоял в горле, казалось, ни эта уютная обстановка, ни миловидное доброе старушечье лицо пожилой хозяйки и тихая-тихая речь где-то наверху дома не были способны усыпить нарастающую тревогу, поднимающуюся откуда-то снизу живота и обжигающую всё изнутри. Ответа на предложение так и не последовало, не было сил отвечать. Несмотря на обилие крутящихся в голове вопросов, она боялась, что старушка снова встанет и уйдёт, поэтому, чтобы не напугать её, она просто молчала и ждала. Аламия, кажется, уловила её состояние духа и нарушила тишину первой.

— Дитя моё, — она смотрела прямо в глаза и, похоже, вовсе не моргала, — расскажи мне всё, что произошло.

Лунара подняла лицо, чтобы ещё раз встретиться с проницательным взглядом старушки. Голова вновь опустилась, и она уставилась на колени. Смотреть прямо в глаза этой женщины было ещё труднее, чем говорить о случившемся. Повествование получилось достаточно сухим, она постоянно путалась в словах и не знала, как правильно выразить мысль, голова словно опустела, и рассказ звучал совсем по-детски и неправдоподобно, предложения не клеились, язык пересох. Отвечать на экзамене перед преподавателем было гораздо легче, нежели здесь, перед этой незнакомой женщиной.

Два серых глаза были крайне озабочены, глубокая вертикальная складка между бровями поделила лоб надвое. Слушательница и впрямь очень сосредоточенно внимала всем словам, не перебивала и никак не комментировала рассказ. Когда Лунара закончила, пожилая женщина задумчиво потёрла кончиками пальцев подбородок, её глаза расширились, вспыхнули на момент, затем снова погасли, и она уставилась куда-то перед собой.

— Ты пережила страшную ночь, и ничто никогда не заставит тебя её забыть, — многозначительно произнесла она. — Это то, что тебе придется нести и дальше, ты права, этим не поделишься с друзьями, не расскажешь как бы между прочим в колледже, — шершавая ладонь снова накрыла руку девушки, было заметно, что Аламия пытается её успокоить. — Но ты знаешь, у каждого из нас есть то, чем мы никогда не поделимся с другими. Это то, что мы обязаны нести всю жизнь. А ещё наши страхи и мечты стоят в очереди у вселенной и распределяются по жребию «сбудется/не сбудется». Поэтому все мы во власти и воли хозяйки-судьбы.

— Почему они пришли за мной? И кто они такие? Что им от меня нужно? Я… Я никому не переходила дорогу. И ничего такого не сделала. Честно, — Лунара решила задать вопросы, глодавшие её каждый божий день с той роковой ночи. Неожиданно для неё их вышло гораздо больше.

Старушка вздохнула, поставив громко чашку на стол.

— Нет, сделала.

Такой ответ потряс до глубины души. Что она могла кому-то сделать? Повисла пауза, в течение которой Лунара сверлила взглядом спину Аламии, которая только что отвернулась от неё. Её размеренное дыхание слегка поднимало ссутулившиеся плечи, согнутая спина до конца не разгибалась. Держась за бок, она кидала одну за одной ложки сахара и кофе в кружку.

— Иногда просто родиться — значит уже перейти чью-то дорогу. От доли часа, от связей между планетами и расположением небесных тел во время рождения зависит и наш исход. Наша судьба. Всё уже расписано в карте судеб — самые значимые даты и вехи — даты жизни, рождения, смерти, свадеб, рождения наших детей. Важно то, что не представляется возможным точно определить — влияет ли космология на нас или мы на неё. Самый ценный ресурс, которым можно только обладать, — это жизнь. Второй по значимости — время. Это то, что нам даровано свыше, и то, что так хотят у нас отнять. Но мы бессильны, мы можем лишь наблюдать за временем. Как оно уходит от нас, как и всё живое, оно стремится существовать, продолжать жить дальше, поэтому оно переходит в прошлое и обосновывается там. Мы неминуемо движемся навстречу будущему, которое в свою очередь также движется нам навстречу, чтобы стянуть следствия к одной главной причине, воплотить сценарий нам уготованный. Но…

На эти словах Аламия туманно взглянула поверх застывшей девушки.

— Всё же «возможность наблюдать… может вызвать в настоящем такие изменения, которые нарушат это будущее. Это означает, что судьба существует не с полной безусловностью. В неё можно вносить поправки»^[2].

— Я ничего не понимаю, — сдалась Лунара, сглатывая подступившую слюну.

— Так говорил мой Стэнли, — Аламия прикрыла глаза. Нежность, с которой было произнесено мужское имя, была очень искренней. Проникшись цитатой того, о ком с такой сердечностью отозвалась эта женщина, Лунара невольно физически ощутила бесконечное расположение к автору этих строк.

Раздался протяжный, возникший непонятно откуда звук, он шелестел и звенел, хрустел и трескался. Это был тот самый звук, который возникает среди глубокой вязкой тишины. Звон пропал лишь в ту секунду, когда зашевелилась Аламия, сменив положение затёкших ног.

— Есть такая профессия — искать пропавших, — старушка обернулась, посмотрев на девушку, но взгляд полуоткрытых глаз указывал на то, что, увлечённая своими мыслями, она видит перед собой совершенно не Лунару. — И я имею в виду не детективные обязанности, а работу в патрульно-постовой службе, где и работал мой покойный супруг, — картины, пробегающие перед ней, озарили блеском её глаза, отчего те сию же минуту округлились.

К не без того серьёзному выражению лица добавилась ещё и скорбь.

— Конечно же, ни для кого не секрет — каждый день на земле пропадают люди. В год общая цифра измеряется не сотнями и тысячами, а миллионами, — она подняла плечи и закончила помешивать кофе, аккуратно отставив ложечку на блюдце.

— Об этом пишут в газетах, вещают по телевидению, передают по радиостанциям. Не то чтобы часто, чтобы не наводить лишней паники, но всё же. Исчезают бесследно все — и взрослые мужчины, и пожилые женщины, и совсем крошечные детки. В некоторых случаях всё банально просто. Кто-то потерялся в лесу, собирая грибы. Или ушёл на подлёдную рыбалку и не вернулся. Принято считать, что основная часть — это всё проделки подростков, которые сбежали из дома, или неверных мужей, скрывающихся от склочных жён, алкоголиков, потерявших документы. Кто-то захотел спрятаться от надоевших кредиторов или членов семьи. Часть списывается, конечно, на криминальную составляющую — убийцы, чёрные тестировщики косметики, рабство и перепродажа, контрабанда донорских органов, другая часть на психологию — покончили жизнь самоубийством, деменция и всё в таком духе.

— Деменц…

— Приобретённое слабоумие, — пояснила Аламия. — Слава богу, меня это в моей старости миновало.

Лицо старушки было сосредоточенным, глубокая складка проступила на высоком лбу, острый морщинистый нос громко втянул наполненный кофейным запахом воздух.

— Справедливости ради, небольшая часть данных официальной статистики действительно права. Часть из них находят, живыми или мёртвыми. Но это самая маленькая часть. Большинство же — это пропавшие без вести и без видимых причин, — последние два слова были произнесены особенно жутко.

— Мой отец без вести пропал, когда мне было не больше десяти. Его до сих пор не нашли…

Аламия бросила грустный сочувствующий взгляд, который как бы говорил о том, что ей очень жаль, но ничем помочь она не в силах. Лунара опустила голову, и женщина продолжила.

— В практике моего супруга были совершенно разные случаи. Одним субботним утром вскоре после свадьбы нашего покойного сына… — её руки сами потянулись к безымянному пальцу, а затем тяжело опустились на детскую фотографию в рамке на холодильнике. — Поступило заявление о пропаже. Женщина средних лет и среднего телосложения, — по памяти, словно читая с листа, Аламия быстро и живо говорила. — Её ежедневный маршрут все знали наизусть. Утром она отвозит младших детей в садик, затем старшего провожает в школу, а сама садится на автобус и едет на работу. От остановки до проходной завода, где та работала, около пяти минут ходьбы. И вдруг, действуя по той же самой схеме, проводив детей, она не появляется на работе. Вечером не объявилась дома. На следующий день её тоже нет. Как сквозь землю провалилась. Хотя её сослуживцы, которых опрашивали, утверждали, что видели как она выходит из автобуса и идёт по направлению к зданию завода вместе с ними. Никто не мог понять, почему они вместе сошли с автобуса, но дошли до здания завода только остальные, а она нет. Опрашивали всех: начальника завода, старшего смены, членов семьи, коллег, друзей, опросили даже школьных учителей и работников детских садов, куда она водила детей. Во время обыска квартиры тоже ничего не нашли, ни с кем она тайно не переписывалась, ничего из дома не выносила. Она просто исчезла.

Лунара заворожённо слушала, не перебивая, лишь изредка кивала, когда Аламия замолкала. Вот как сейчас, наступила тишина, и девушка неловко опустила и подняла голову.

— Другой пример в практике моего мужа… — старушка сложила руки на груди. Аламии больше не было в этой комнате, она переместилась целиком и полностью в те времена, о которых говорила. — Мужчина средних лет с очень хорошим достатком, человек семейный, есть пара детей. Всю жизнь трудился, развивал собственный бизнес. Честно заработал на дом, содержал семью, с которой отдыхал каждое лето в новых странах. Никаких ссор, недомолвок с женой, выяснений отношений не было, об этом в один голос твердили и члены семьи, и соседи, и друзья. В одно прекрасное утро он по обыкновению поехал в химчистку, кинув на заднее сиденье пальто жены и постельные принадлежности, и уехал на работу, сев в свой «мустанг». По заведённому правилу, он сначала заезжал в химчистку, куда и направился в этот раз, покинув дом. Но в тот день до химчистки он так и не доехал, — глубокая складка появилась под глазами старушки, когда она вздохнула и замолчала. На миг показалось, что она сильно устала и ничего больше не скажет. Но рассказ продолжился.

— Его «мустанг» был найден на обочине у дороги в исправном состоянии. Признаков насилия в машине не было, как и следов борьбы, взлома, разбоя. Машина долго простояла заведённая, ключи зажигания находились в замке, бензин уже был на нуле. И всё осталось в автомобиле, ничего не взято с собой: и паспорт, и деньги, и пальто жены на заднем сиденье. Никаких знаков аварийной остановки не было, поворотники он тоже не включал. Мой муж прочесал всю округу с собаками, каждый куст, гараж, дома с подвалами, магазины и торговые центры. Свидетелей нападения, если таковое имело место, было бы слишком много. И дорога, и место были очень оживлены, особенно тем утром, когда он выезжал из дома, так как это был понедельник. По тому направлению движутся сотни и даже тысячи автомобилей в час.

От этих примеров во рту пересыхало, Лунара сглотнула, внимательно слушая старушку. Она совсем уже не выглядела добрейшей бабушкой-одуванчиком, перед ней ясно предстал образ молодой энергичной жены полицейского, которая глубоко вникает во все дела мужа и пытается разгадать вместе с ним причину загадочных исчезновений.

— Куда исчезают люди и как так получается, что бесследно? Таких историй, как эта, мой муж поведал несметное количество. Конечно, тогда и всех этих технологий не было, что сейчас. Вроде бы и телефоны у всех с собой, и по картам со спутника есть возможность отследить. Но с приходом этого научного прогресса проблема всё равно не решилась, — она горько усмехнулась. — Как люди пропадали и их никто не мог найти, так и пропадают сейчас. Ради чего весь этот прогресс, если перед лицом действительно важных задач мы всё те же не ведающие люди, что и десять, пятьсот, тысячу лет назад? Большая часть клиентов моей сестры Мии — это убитые горем люди. Их версии произошедшего в общем-то схожи. Они разыскивают пропавших без вести детей, супругов, родственников, коллег. Прямо из полицейского участка они идут сюда, не зная, куда ещё им идти. Полиция и частные детективные агентства только разводят руками. И действительно, следов никаких нет, всё происходит внезапно и неожиданно, исчезновения случаются повсюду. В любом месте и в любое время. Нет никаких зацепок, чтобы начать толковое расследование.

Болезненные воспоминания — очень тяжёлый груз, который рано или поздно придётся поднимать не руками, а сердцем. Руки старушки еле заметно подрагивали, чтобы скрыть это, она поставила чашку на стол. К кофе она так и не притронулась.

— С работы она уехала обедать. Как обычно, села во второй трамвай. Это видела и может подтвердить продавщица из цветочной лавки, мы уже разговаривали с ней, она точно видела, как та садится в транспорт, — когда старушка заговорила вновь, её голос уже не был прежним, в нём ясно слышалась совершенно другая скорость и темп речи, тембр другого человека, которого Аламия невольно воспроизводила… В комнате чётко предстал образ отчаянного молодого человека, что стоит напротив мужчины в форме, — её супруга, в роль которого она вошла. Тот внимательно слушает каждое слово, затем фиксирует на бумаге.

— Понимаете, до того кафе, где она обычно обедает, буквально две остановки… Там нет никаких перекрестков, распутий дорог, подземных переходов, где могут скрыться похитители или преступники, поджидая. Водитель трамвая, который её хорошо успел запомнить за эти годы, подтвердил, что видел, как трамвай покидает темноволосая женщина в оранжевом платье, он даже верно назвал аляповатый орнамент, который она так ненавидела, но носила ради меня! Потому что это был мой подарок ей! Здесь он поднесёт платок к глазам и продолжит, — добавила Аламия. — Тёмно-зелёные крупные розы. Нет никаких сомнений — это была она! Все видели, как она успешно доехала до нужной остановки и вышла напротив кафе. Обычно на этой же станции выходит половина трамвая, здесь развязка торговых центров, а ещё неподалеку наш блошиный рынок, кругом много людей, это не какой-то там пустырь. А дальше… — старушка моргнула впервые, и её голос вернулся к привычному старческому скрипу.

— А дальше рассказ подхватывает сестра пропавшей. Следует повествование о том, как в кафе она так и не объявилась в тот день и на работу не вернулась с перекуса. По службе её все оценивают положительно, множество благодарностей, всегда приходила на помощь коллегам, устраивала зарплата, готовилась к командировке в следующем месяце. А её старшая сестра, убитая горем, рыдает и бьётся в истерике, ибо после кончины родителей та обещала заботиться о младшей. Считая, что не выполнила свой долг, она заходится в конвульсиях и не успевает сменять пропитанные слезами бумажные платки, что подносит ей мой муж Стэнли.

Глоток остывшего холодного кофе, потерявшего свой неповторимый аромат, который бывает только у горячего напитка, был проглочен машинально, без смакования. Как топливо, залитое в бак, чтобы можно было и дальше оставаться на ходу.

— Что может случиться с человеком в толпе прохожих? «Как сквозь землю провалилась», — заключают все они в один голос, когда их рассказ подходит к концу.

Ещё один глоток Аламия сделала в полной тишине. В это время наверху послышались шаги очередных клиентов. Хлопоча по распоряжению бабушки, про них совсем забыла Мелисса и даже не пришла их проводить. Они сами спускались вниз по лестнице к прихожей. Какое-то время они молча одевались, затем в еле различимом шёпоте Лунара уловила обрывок «нужно верить». Парадная дверь захлопнулась, и они вышли.

Аламия, глядя через кружевную решётку занавески во дворе, провожала взглядом мужчину и женщину. Оба, склонив голову вниз, медленно поплелись прочь с порога. Он взял её за руку и сжал в ладони тонкое запястье.

— Мия всем им отвечает, что надежда есть, призывает молиться и верить. Она уверяет, что обычно чувствует их энергетику, слышит что они якобы целы, но попали в беду. В чём-то, быть может, она и права. Даже моя алчная сводная сестра, когда к ней приходят с такой проблемой, не может не посочувствовать и становится сентиментальной. После таких визитов она, как правило, не сразу выходит из комнаты, ей нужно ещё какое-то время побыть одной. Может быть, она пересчитывает деньги, а может быть, грустит, глядя в одну точку, кто знает.

Старушка поставила недопитый кофе и, видимо, больше не собиралась его пить.

— Таких историй, детка, я могу поведать тебе столько, что тебе придётся поселиться в этом доме на месяц, чтобы услышать их все. Люди испаряются прямо на улице, в собственных автомобилях и на общественном транспорте, находясь в магазине или в зале кинотеатра, пребывая на рабочих местах и по пути на курорт. Судьбы пропавших остаются вечной страшной тайной для родственников, друзей и спецслужб.

— А вашему супругу удалось найти кого-нибудь из тех пропавших?

Лунара с надеждой в глазах уставилась на женщину. Аламия ответила не сразу.

— Из всех тех заявлений о пропавших удалось найти очень мизерную часть. Стэнли был в отчаянии. Схема поиска пропавших была всегда одинакова. Сыщики плотно работают с больницами, моргами, семейными психологами. Потому что близкие невозвращенцев уже наверняка обратились к ним с жалобой на то, что пропавшего загипнотизировали, завербовали в секту. Рассудок сломленных несчастьем людей рисует невероятные картины происшествий. В первые дни проводятся самые активные действия по розыску, множатся фотографии пропавшего, составляются портреты и версии, выясняются обстоятельства дела. Считается, что наиболее эффективно можно разыскать того, кто пропал несколько суток назад. А уже далее, со временем… вероятность успеха находки падает согласно статистике на самый низший уровень. Свидетели всё забывают, ориентиры перестают уже быть необходимыми, количество людей, отведённых на работу с этим делом, пропорционально сокращается. Дело просто зависает. А это всегда убивало моего Стэнли, — старушка невольно улыбнулась, произнеся это имя особо нежно. Но, понимая и то, к чему ведётся весь этот рассказ, она поникла вновь.

— Обессиленный однотипными методами и подходами к поиску людей, он искал всё новые пути и возможности. То, что никогда не применялось на практике, то, о чём он раньше не думал. Так в нашем доме появилось много литературы. Среди всего прочего это были книги об оккультизме, где для обрядов используются человеческие жертвы, затем фантастика, инопланетяне, похищающие людей. Каждый день он возвращался домой с новой книгой, как обычно о чём-нибудь сверхъестественном. И я знала, что всю предстоящую ночь он проведёт именно с ней, а не со мной, — Аламия покачала головой. — Однажды он пришёл в участок и заявил, что ему пришла в голову мысль о том, что они ищут не там. «А что, если людей крадут не обитатели других планет. А других миров…» — вздохнула и умолкла старушка.

— Потом в участке начали распространяться слухи… Все сочли, что он устал. Начальство посоветовало моему мужу взять отпуск за свой счёт, отдохнуть от службы, восстановить нервы, подлечить рассудок… Что он и сделал. Почти на целый год я отняла у него все эти книги и заставляла не думать об этом. Постепенно всё налаживалось, Стэнли снова научился по ночам хоть ненадолго спать, мы почти победили бессонницу, мучившую его годами. Много гуляли, часто навещали сына.

Лунара хотела задать вопрос, но по лицу старушки поняла, что та не намерена больше развивать эту тему и на что-либо отвечать. Она медленно встала, отошла от стола и уставилась в окно. Её задумчивое лицо выражало ту самую рассеянность, при которой начинают делиться такими подробностями, которые в любой другой момент предпочитают оставить при себе.

— А затем он вернулся на работу. Где-то спустя через месяц судьба подкинула новое испытание нашей семье, — на лице старушки не дрогнул ни один мускул. Так говорят о тех воспоминаниях, которые когда-то ранили больнее всего. Уголки её губ опустились. — Я даже и не догадывалась тогда, насколько это дело изменит наши жизни. Глубоко вздохнув, Аламия заговорила тише, — в ту ночь он возвращался с патруля очень поздно, зашёл в местное круглосуточное кафе, чтобы захватить что-то на ужин, так как знал, что я приболела и сил приготовить ужин не будет. Когда он вышел, было уже слишком темно, простояв у дороги минут пять и оставив надежду поймать такси, мой благоверный решил пойти пешком. А пешие прогулки он очень любил. Пройдя около двух кварталов, он остановился и присел на скамейку у парковой аллеи. Хотя совсем недавно он пережил перелом и проводить много времени на ногах ему было ещё не дозволено, — заругалась старушка, сжав край занавески. — Но разве можно было его остановить? — Аламия покачала головой, словно он стоял перед ними, а она готовилась его отчитывать. Скрип крючков для штор прозвучал особенно громко в наступившей на момент тишине, когда она затворила окно.

— Его внимание привлёк странный звук. Обернувшись, он обнаружил вдалеке между уже закрытым магазинчиком и зданием музыкальной детской школы лежащего на спине человека. Фонарь светил очень тускло, приходилось сильно всматриваться, чтобы понять, что там происходит. Может быть, у бедняги схватило сердце или он просто поскользнулся и упал, нужно было ему помочь. Стэнли было пустился бежать на помощь, как вдруг оказалось, что пострадавший не один. Из-за угла здания показалась чья-то тень. Эта фигура полезла в карман и достала какой-то лист бумаги, который неторопливо принялась изучать. Когда муж добежал до этой слабо освещённой улицы, лежащий на земле человек уже не шевелился. Рядом с неподвижным телом были разбросаны его шляпа, какие-то газеты и кейс-чемодан. Фигуры, стоящей рядом с ним, и след простыл. Он никогда не был в тех местах и не знал, что за поворотом был тупик, улица заканчивалась магазином и музыкальной школой, за которой всё было перекрыто высоченным забором. Таким образом, злоумышленник не мог убежать куда-то далеко. Он осмотрел крыши в поиске лестниц, прочесал чердаки. Любые лазейки, куда можно было бы так быстро скрыться. Но тщетно. И тут он заметил лежащий неподалёку, ровно на том месте, где недавно находилась та странная фигура, клочок бумаги. Прежде чем прикоснуться к улике он по обыкновению надел перчатки и бережно взял его в руки. Присмотревшись, он увидел перед собой старинный древний пергамент, поверх которого были нацарапаны десятки имён и фамилий, адреса, места и точное время посекундно. Времени как следует всё разглядеть и запомнить было ничтожно мало, бумага начала рассыпаться прямо на глазах, словно её слепили из песка, который высох и посыпался. Пока он гадал, что всё это может значить, оставшийся клочок загорелся в ладони. Он скинул его вниз, как только тот коснулся асфальта, то моментально сгорел дотла. Из пепла сложились буквы, среди которых он сумел разобрать только три «АЗР». Присев, Стэнли порылся в рабочей сумке, чтобы достать блокнот и ручки, зафиксировать время смерти. Как вдруг лежащий на земле человек вновь зашевелился, мой муж наклонился проверить пульс, и он действительно еле-еле прощупывался. Оказалось, человек находился буквально на грани жизни и смерти.

— «Азырен», — выдохнул заходящийся в судорогах парень, его губы шёпотом смогли произнести лишь это.

Стэнли схватился за рацию, чтобы передать сообщение в департамент, что срочно требуется помощь. Сам он едва ходил после перенесённой травмы, не мог дотащить на себе беднягу. Сообщив координаты их местонахождения, он взглянул вновь на парня, — проступившая мертвенная бледность на лице Аламии подчеркнула неприкрытый ужас. — Каково же было его состояние, когда он обнаружил, что в паре футов от него лежала только шляпа. Тело пропало. Бес-след-но. Прямо под его носом.

Старушка громко вздохнула, растянув последнее слово по слогам. Снова погружаться в подробности той далёкой ночи едва ли ей хотелось, было заметно, что даже руки её немного дрожали. Впрочем, Лунара понимала её как никто другой. И в её жизни теперь есть такая ночь, вспоминая о которой, начинает дрожать тело.

— Он прибежал домой под утро и орал как оголтелый, я не могла разобрать что произошло, когда он повторял «АЗР» через каждую минуту. Он вторил, что запомнил первые две строчки с той бумаги. «Миль» и «Пол 04:00 a. m.». Время, нацарапанное на бумаге, наступало ровно через 3 часа. Он не отрывал взгляда от часов, и его не покидало чувство тревоги, что должно что-то произойти. Несмотря на все мои уговоры, он так и не притронулся к постели. Мы не спали той ночью. Утром он побежал в участок, где уже находилась взволнованная бабушка, заверявшая, что её внук убежал из дома. Она была уверена, что он тайно, несмотря на запреты взрослых, встречается с соседской девочкой, чей отец вот-вот должен был вернуться из тюрьмы. Войдя в семь утра в его комнату, она обнаружила, что окна настежь раскрыты, значит, он улизнул ночью. Внимательно записав всё с её слов, женщину заверили, что всё будет хорошо. Дело обычное, житейское. Молодой влюблённый парень, скорее всего, воркует со своей любимой, наиграются и явятся назад. Детская любовь, отшучивались и смеялись в участке, мол, скоро вернутся. И только мой супруг молчал, не в силах смотреть в глаза той женщине.

Когда она ушла, он прочитал заявление. Дрожь пробрала всё его тело, когда он увидел имя и фамилию пропавшего: Серж Миль. Имя и фамилия не столь распространённые для таких совпадений. Вспоминая вторую фамилию, что была на листочке, он отправился искать любую информацию о семействах Пол в базе. А таких оказалось ни много ни мало десять человек, и все из соседнего города. Достать такого рода подробности из других участков раньше было непросто. Информация подтвердилась через пару дней. Сьюзан Пол, американка 36 лет, уроженка Бруклина, иммигрантка, вдова, ныне второй раз замужем, исчезла. Сьюзан переехал сюда недавно с супругом, около пяти лет назад. Мистер Пол заявил о времени пропажи Сюзан с одиннадцати утра до часа после полудня, то есть в обед.

Старушка выдохнула весь воздух, что был в её лёгких, и опустилась назад на стул.

— Спустя время мы даже забыли обо всём этом. Я говорила Стэнли, что совпадения не произошло, американка пропала в обед, время другое, значит, то, что он безоговорочно повторял насчет фамилии и времени, — не что иное, как его игры разума. А с ним он играет уже очень давно. И Сьюзан пропала вовсе не ночью, а днём. И Стэнли очень неохотно сдавался, внимая моим рассуждениям вечером на этой кухне. Пока я хлопотала над ужинами, он перечитывал дела и составлял всё новые и новые карты событий.

Палец старушки аккуратно постучал по столу, как будто проверял, не расколется ли он от старости лет.

— Пока однажды его коллега, с которым он ранее обсуждал запрос про Сьюзан, не подошёл, заявив, что информация дополнилась новыми данными: «Соседка рассказала, что плохо спала в ту ночь и вышла погладить их спаниеля, живущего в будке во дворе. Она крайне удивилась, застав миссис Пол в это время суток на своём участке. Та ссылалась на плохое самочувствие, дескать, поэтому вышла подышать свежим воздухом. Они обсудили планы на уикэнд и разошлись по домам. По крайней мере, так думает соседка, она видела, как Сьюзан повернулась к ней спиной и зашагала назад в направлении крыльца. Как она вошла в дом, та не видела. Вполне может быть, что она передумала на пороге и отправилась куда-нибудь подышать воздухом. Сзади их участка проходит лес.

Когда мистер Пол услышал, что время пропажи около четырёх утра, он просто был в недоумении, так как уверял, что жена его выпила изрядную дозу снотворного. По его словам, чтобы проснуться посреди ночи после такого количества, жене потребовался бы как минимум грохот стрельбы из сотен артиллерийских орудий, никак не меньше. И долго отказывался верить новым фактам, но свидетель есть свидетель, а значит, Сьюзан пропала ночью, а не днём, как считалось до этого, на основании показаний мужа», — старушка горько улыбнулась. — Моему мужу предложили патрулировать территорию вместе с работниками другого участка, так как видели, что судьба миссис Сьюзан и это дело очень его увлекли. Он был счастлив, что снова в деле.

Аламия подняла голову вверх, вжала в себя плечи и покачала головой.

— Безусловно, он побежал помогать в поисках. В итоге её разумеется так и не нашли.

Собираясь с мыслями, жужжащими в голове как рой ос, Лунара призадумалась.

— Значит, на том листке были имена тех, кого нужно убить?

— Имена, — усмехнулась старушка. — Точные даты и время, как говорил Стэнли.

— Кому-то доподлинно известно, где будет жертва, во сколько и когда, — мрачно дополнила её Лунара, глядя в стол. — И за много времени вперёд! То есть все наши поступки, спонтанные решения и стихийные желания вовсе не случайны. Сьюзан вдруг проснулась после двойной дозы снотворного, чего раньше не было. От избытка лекарства ей, конечно же, показалось, что дома душно, она плохо себя чувствует. Затем она вышла из дома, где и перекинулась последними словами с соседкой. Стало быть, кому-то достоверно известно, что она проснётся под утро, когда станет душно, а затем покинет дом.

— Ты рассуждаешь совсем как мой супруг, — понурила голову Аламия. — Стэнли был убеждён, что мы живём в том мире, к которому привыкли. И не видим шире, всего того, что происходит в соседних, граничащих с нашим, мирах. После дела Сьюзан мой муж больше уже не мог работать как прежде. Он принялся изучать с ещё большим рвением всё сверхъестественное, прочитал сотни книг и трудов, пытаясь сложить этот пазл в голове. Его коллеги по службе не верили во всё это. Конечно, да и кто поверит, что где-то на самовоспламеняющейся бумаге расписаны даты и время исчезновения будущих жертв и их тел. Когда он порядком всем надоел безумными версиями происходящего, его насильно отправили в отпуск поправлять психическое здоровье, — Аламия почти заплакала, тяжело вздохнув. — После интенсивного курса седативных препаратов и электросудорожной терапии он признался, что, может быть, действительно всё это выдумал и сходит с ума. Я поддерживала его, конечно, как могла. Навещала каждый день. Врачи строго-настрого запретили таскать ему книги. В конечном итоге его полностью отстранили от службы. А чудачества списали на влияние моей чокнутой сестры с её гаданиями, кто-то решил, что это я впутала в оккультизм мужа и от всего этого у него поехала крыша.

Аламия вытерла тыльной стороной ладони щеку, смахнув тоненькую мелкую слезу.

— Вы же верили своему мужу?

— Мы прошли через многое, — губы женщины покрылись продольными морщинами, когда она напряжённо их поджала. — Он всем делился со мной. Каждым шагом, каждой мыслью. Эти расследования мы словно вели вдвоём, радовались его повышению по службе. А потом всё в нашей жизни пошло не так. Доктора, насмешки коллег, изоляция в палате довели его в конце концов. Мне позвонили ночью из лечебницы, сказав, что он сбежал, приняв огромную дозу таблеток, что врач выписал ему на два месяца вперёд. Господи, как я тогда рыдала. Мои милый Стэнли, скорее всего, уже мёртв, как я полагала, — вторая тоненькая слезинка побежала по щеке старушки. — Его нашли неподалёку от здания психиатрии. Он лежал на земле и повторял «АЗР». За ним усилили охрану, отняли все его записи, в ответ на это он полностью отказался от еды, требуя вернуть хотя бы ручку и блокнот. Когда к нему заходили медсёстры, он сбивал их с ног, чтобы выбежать в коридор. Его приковали к кровати и кормили насильно. В один из таких приёмов еды он подавился и задохнулся. Медики так и не смогли его спасти. И, наверное, не очень-то хотели. Он был буйным пациентом и опасным. Так они про него говорили. Его очерки и дневники хотели сжечь, но я настояла, что заберу каждый лист на память о покойном супруге.

Слёзы замерли в глазах старушки, когда та обратилась к Лунаре.

— К чему я всё это рассказала, милая. Я вижу, ты в беде. Может быть, Стэнли был прав. Я не знаю.

Аламия встала и вышла, ничего не сказав. После рассказа ледяной кофе не шёл в горло, застывая под языком. Через пару минут послышались шаги старушки, спускающейся вниз по лестнице. Она возвращалась на кухню с мятой толстой книгой. Между страниц торчали обрывки газет, куски разноцветных исписанных картонок. Кое-где края были разорваны или даже откусаны. Корешок был сильно потрёпан, и оставалось только гадать, как вообще он ещё не развалился и благодаря какой силе он удерживает внутри себя весь этот объём. Она аккуратно и заботливо поглаживала крышку переплёта, крепко удерживая рукописи. Держала она их очень нежно, словно в руках несла крошечного ребёнка.

— Как оказалось, в своих расследованиях он продвинулся слегка дальше, чем мне рассказал. Из личных вещей мне передали его коробку, на которой сверху лежала эта записная книга. Здесь много заметок на полях, между страниц он вставлял отдельные листы, где описывал свои дела, гипотезы, предположения. Здесь много странных рисунков, карт с заштрихованными местами, где чаще всего пропадали люди, — голос старушки слегка понизился, она придвинулась ближе.

— Всё, что осталось мне на память от моего покойного мужа, — пояснила она, протягивая вперёд бумагу. — Записки сумасшедшего, очерки потерявшего разум. Именно с этими словами мне передали эти вещи доктора.

Лунара сочувствующе кивнула.

— Вы хотите передать их мне?

Аламия перевязала кипу бумаг лентой и сложила на краю стола.

— Ни Стэнли, ни мне они уже ни к чему. Я всегда считала, что так и помру, а их потом найдут на чердаке новые владельцы дома и выкинут в мусорку. Если ты не против, я бы передала их тебе. Вдруг ты найдёшь там что-то для себя. Или… Выбросишь в мусорку сама, — горько выдохнула Аламия. — У меня уж точно руки никогда не поднимутся на это.

— Ни за что.

Мелисса вошла на кухню. Лунара сглотнула сухой ком в горле и даже не сразу заметила почти бесшумное появление девочки.

— Ба, пришла медсестра. Тебя ожидают наверху.

— Мы тут немного поболтали с нашей гостьей. Я совсем забыла про уколы. Спасибо, детка.

Аламия встала из-за стола, разминая поясницу. Её примеру последовала Лунара. Они переглянулись и вышли в коридор.

— Береги себя. Вряд ли я чем-то смогла тебе помочь, скорее, наоборот, нагрузила ещё больше. Я и жалею и не жалею одновременно, что всё рассказала тебе. Жизнь в незнании и жизнь в знании — это две совершенно непохожих друг на друга жизни, — старушка положила руку на плечо и заглянула в глаза тем самым взглядом, которым смотрят тогда, когда кому-то доверили тайну. — Ступай, уже начинает темнеть, — а затем прибавила: — Да хранит тебя господь…

Окинув последний раз взглядом дом, в который совсем недавно она входила недалекой беззаботной девушкой, Лунара понимала, что выходит уже совершенно другим человеком. Бесконечно потерянным и не понимающим, как дальше жить.

«В этом доме я нашла намного больше загадок, чем разгадала. Пришла за ответами, но в итоге ухожу ещё с большим количеством вопросов», — рассуждала про себя девушка, подходя к автобусной остановке. Где-то над ней прокаркала ворона, сразу всплыло в памяти безобразное лицо с клювом, от которого тут же пробежала по спине дрожь.

Подъехавший к остановке автобус остановился, чтобы принять в себя всего двух пассажиров, одним из которых была она сама. «Стэнли тоже раньше много думал, и ничего хорошего в итоге не получилось», — в голове отдавался внутренний ворчливый голос мамы, которая вновь появилась и заговорила с дочерью. «Нужно жить в реальном мире, а читают дневники сумасшедших либо сумасшедшие, либо их лечащие доктора. К кому из них ты себя относишь?» — Лунара билась во внутренней истерике во время маминого монолога, впрочем с виду это никак не проявлялось. Для всех в автобусе она выглядела лишь грустной девочкой с книгой на коленях.

Среди кипы бумаг, что она до сих пор сжимала в руках, один плотный лист большого размера особенно выбивался. Попытки расправить его уголки не увенчались успехом, и, только дёрнув за узел ленты, вместе с веревкой она освободила и все листы. Почерк на каждой странице был разным, но писал это определённо один и тот же человек. То же самое почему-то случается и с ней самой, она пишет то под одним, то под другим уклоном. Находя в себе всё больше и больше сходств с покойным безумцем, она невольно начинала переживать и за своё психическое здоровье. Что, если разнородный непостоянный почерк — уже признак какой-нибудь склонности к расстройству.

«Существует неопределённое количество миров, ряд из них похож на наш, в то время как другие совершенно не похожи. Жители других миров попадают в наш мир, они забирают с собой людей и возвращаются обратно в свой. Если мы вообразим наш мир в виде единого атома, а все другие миры тоже атомами, то наши пересечения напоминают схему взаимодействия в кристаллической решётке — некоторые атомы располагаются в одной плоскости, каждый атом является воротами для перехода в мир соседствующий, но все они связаны узлами, по которым можно попасть из одного мира в любой, достаточно знать карту переходов „с ветки на ветку“, как в метро.

Таким образом, из одного мира мы попадаем через узел в другой, оттуда в третий, из него в четвёртый и т. д. При этом постоянно происходит процесс обмена электронами (жителями миров). Поэтому все знания из наших легенд о кентаврах, демонах и ангелах, драконах и т. д. — являются не чем иным, как результатами встреч и рассказов путешественников, побывавших в других мирах. Совершенно точно можно сказать следующее — время от времени им нужны мы, и они забирают нас для каких-то своих целей. Разгадать смысл человеческого ресурса для них и положить этому конец — я и объявляю делом своей жизни».

Автобус резко подскочил на кочке. Не готовую к такому резкому повороту Лунару отшвырнуло плечом к окну, и часть листов рассыпалась вниз под ноги. Благо пассажиров почти не было, она проворно наклонилась собирать бумаги, никому не помешав.

Листы с датами о том, как прошёл день, описание и портреты пропавших, страницы с непонятными символами и даже японской каллиграфией — всё это валялось на полу. При более детальном рассмотрении синего листа из непонятной каши квадратов и линий мало-помалу различались знакомые объекты и места: кладбище, церковь, табличка центральной улицы, часовня, состоящая только из цифр, выглядела как записанный программой двоичный код, и ряд фермерских хозяйств. Дом на отшибе в конце деревни был отмечен весьма странно — полностью перечеркнут двойной линией с жирной точкой внутри.

Безразлично поглядывая в окно, Лунара задумалась сама не зная о чём. Когда в голове слишком много мыслей сразу, они сливаются в одну неразборчивую трель. Вдруг за окном табличка с указанием начала фермерских хозяйств прервала её размышления. Сменяющиеся один за другим домики фермеров навели на мысль, которая взбудоражила и молниеносно взволновала. Что, если это и есть то место, отмеченное на карте? Ведь Стэнли жил здесь, в этом районе, значит, он и должен был зарисовывать те места, которые хорошо знает, в которых часто бывал! Ещё чуть-чуть, и они свернут на трассу в город.

— Остановите! — вскрикнула девушка и ощутила на себе косые недоброжелательные взгляды дремавших пассажиров автобуса.

Сжимая в руке синий лист, она уже бежала по дороге к небольшим домикам. «Если и есть те, кто знают наперёд, где мы будем и в какое время, могли ли они предвидеть и это?»

Свернув с проезжей дороги на обычную грунтовую, Лунара очень спешила. Начинало темнеть. Перспектива остаться на краю глухой деревушки ночью была крайне непривлекательной. Поэтому её задача была лишь в том, чтобы разведать изображённое на карте здание, убедиться, стоит ли действительно что-то на этом месте. Если да, то, выходит, её теория верна. Только взглянуть, быстро, одним глазом! И вернуться назад ко времени отправления следующего рейсового автобуса. И, скорее всего, это будет последний рейс, поэтому сделать всё необходимо быстро. Одна нога здесь, другая там.

Примерно через четверть часа она уже стояла напротив большого старого трёхэтажного коттеджа, зачёркнутого на карте. Некогда полный людей, теперь он был наполнен лишь тишиной. Заброшенный и унылый вид дома навевал тоску. Облупившаяся штукатурка, не тронувшая живописные угловые камни, осыпалась прямо под пальцами, когда до неё дотрагивались. Выбитые оконные проёмы были опоясаны разноцветной выгоревшей кладкой. Впрочем, несмотря на возраст, дом представлял собой крепкую постройку, которая простоит, скорее всего, ещё очень долго.

Лунара встала на ветхое крыльцо. Парадная дверь раскрылась легко, однако жуткий металлический скрип дверных петель заставил девушку вздрогнуть. Что именно она ждала увидеть за дверью, кроме кучи рухляди, она сама не понимала. Из-под прогнивших половиц в воздух поднимался затхлый гнилой запах, по ногам несло холодом. На каждом шаге становилось страшно. Вроде бы совсем недавно в газетах писали о некоей девушке, которая провалилась в ветхой постройке. Для её вызволения была собрана целая бригада спасателей, а любопытную доставали полдня.

Внутри дома хорошо слышался звук воды. По ту сторону дома близ холма, вероятно, проходит русло. Спадающая вниз река была переполнена ввиду затяжных дождей, вышла из берегов, затопив многие близлежащие деревеньки. Замерев на одной из планок, которая выглядела более надёжной, чем прилегающие к ней, Лунара заприметила впереди ещё одну дверь. Худые дощечки, словно исколотые дротиками, просвечивали насквозь, в центре красная краска — точно круглая мишень. Развлекались ли деревенские игрою в дартс, узнать уже было невозможно, но взглянуть на то, что располагается за дверью, очень хотелось.

Странный на вид проём располагался на одной линии с центральным входом. Она слышала о том, что такие конструкции обычно делали для удобства. Так можно переправлять на колёсах мешки с овощами из сада по прямой через дом и парадную дверь. Во дворе нагружаются ослы или автомобили, у тех кто побогаче, а провизия отвозится на рынок.

Определённо, это выход в сад. Наверняка сейчас он стал похож на дикую затопленную рощу. Сзади заунывно и жалобно подул влажный ветер. От завывания стало не по себе, не желая вздрагивать всякий раз от этого шума, Лунара прикрыла за собой дверь, через которую вошла. Перепрыгивая по доскам через остатки сваленной в кучи мебели, состоящей преимущественно из ножек и спинок стульев, она добралась до другой двери.

Где-то на крыше каркнул ворон, а затем взлетел. Шелест его крыльев по черепице застывал эхом в ушах. Что-то мелькнуло в окне. По влажной дороге шли местные фермеры с лопатами за плечами. Под руки они вели детишек, те постоянно оглядывались по сторонам и вяло волочили ноги, еле поспевая за родителями. Один из мальчишек, видимо, услышал хлопок затворённой двери и посмотрел на дом. Его глаза долго бегали по фасаду из камня, а затем лицо озарило радостное выражение, когда в окне он заприметил её — Лунару.

— Мама, там тётя!

Детский указательный палец был направлен прямо в окно.

Девушка закатила глаза. «Ну вот, теперь я точно чувствую себя идиоткой». Не имея желания общаться с незнакомыми местными, а заодно объяснять, что она здесь делает, Лунара решила, что нужно поскорее выйти через задний ход, у которого она уже стояла. Далее, обойти дом, чтобы разминуться с фермерами, дождаться, когда те пройдут, и вернуться на дорогу к трассе.

Слава богу, она успешно миновала всё самое страшное, оставив позади грязный, заваленный кучей мусора пол, и никуда не провалилась. Дверь заднего входа была закрыта на щеколду. Проржавевшие от времени петля и крючок наглухо срослись. Лунаре пришлось отложить дневник Стэнли, чтобы освободить руки. Кое-как после ряда попыток — крючок всё же поддался. Навалившись плечом на дверь, девушка буквально вывалилась наружу, когда та неожиданно открылась очень легко. Еле удержавшись, Лунара поняла, что вступила во что-то холодное и скользкое до колен. Под хлопок прикрывающейся за ней двери, она застыла на месте, уставившись перед собой.

Снег. Снег. Снег. Повсюду. Под ногами, в небе, в воздухе и далеко впереди. Тихо спадающий вниз, он дополнял белоснежные высокие сугробы. Поразительно было то, что они находились на одном уровне, словно кто-то сверху равномерно рассыпал полотно, чтобы ни в коем случае ни один его дюйм не был выше или ниже по уровню от соседнего. Серебряное покрывало укутывало землю, ветер поднимал крупицы снега и проносил вместе с собой поверх пушистого ледяного ковра. Снежинки касались лица и таяли. Нигде не было и намёка на речушку и поросшие бурьяны. Задний двор был совершенно пустым, никаких деревьев, кустов, грядок, телег и лопат. «Когда успело нападать так много снега?»

Тоненькие кеды, не готовые ни морально, ни по фабричным канонам к суровой зиме, оповестили хозяйку прямым хлюпающим сигналом, что они промокли насквозь. Почуяв сырость в обуви, ноги моментально начали подмерзать. Испытывать судьбу и дальше не хотелось, поэтому Лунара решила, что встреча с фермерами не так уж и страшна. Чтобы не простудиться и не заболеть, она направилась назад в дом.

Но дверь, прежде так легко отворённая и податливая, теперь оказалась неприступной. Ручка, за которую Лунара изо всех сил тянула на себя дверь, еле держалась. Ни в какую она не открывалась, словно некие дьявольские силы по ту сторону тянули обратно. Иногда даже казалось, что она поддаётся, дверь вот-вот отходит от проёма, готовая отвориться, но затем что-то происходит и её точно всасывает назад, она резко становится на своё место и захлопывается. Скорее всего, там был замок, который она не успела разглядеть, когда второпях выходила, а прямо за ней он сработал и захлопнулся. Понимая и зная свой уровень везения, Лунара осознавала, что с такой неудачницей, как она, такое вполне могло произойти.

Делать было нечего, придётся обходить дом по снегу, чтобы вернуться к парадному входу, быстренько забежать за дневником Стэнли и на остановку. Приходилось высоко поднимать ноги, чтобы идти по глубокому снегу. Добравшись до угла дома, Лунара повернула налево. Холодок пробежался по замёрзшему и без того телу. Вместо ожидаемой деревянной калитки и разваленного порога, взору предстала лишь такая же, что и на заднем дворе картина — белое снежное полотно. Далеко впереди не было видно ничего, кроме бесконечного снега. Неровная холмистая местность превратилась в большое ровное плато, став совершенно неузнаваемым.

Не было ни деревьев, за которыми впервые удалось разглядеть заброшенную постройку, ни какой-либо тропинки напротив, по которой шли фермеры с детьми несколько минут назад.

Еле держась на ногах то ли от снега, то ли от ужаса, борясь с вязкими сугробами выше колен, Лунара обежала дом. Ветер усиливался. Снегопад, точно уловивший перемену в нём, решил не отставать, став ещё обильнее. Дом был исследован целиком по периметру. Обойдён вокруг по нескольку раз. И всё тщетно — на мили вокруг не было видно ничего, кроме снега. Нужно было как-то прийти в себя и хоть немного обсохнуть. Заброшенный дом вряд ли подходил для этого, но другого выбора не было.

Подойдя к центральному входу, мысленно пришлось даже помолиться — не дай бог, и здесь заперто. Заметённая сугробами парадная дверь и впрямь не открылась. Приглядевшись внимательнее к дверному проёму, Лунара попробовала толкнуть дверь от себя, на что та пожаловалась громким скрипом и неожиданно отворилась. Снег с порога ввалился внутрь.

— Очуметь! — выпалила она, обомлев.

Она точно помнила, что дверь, через которую она вошла в этот дом, открывалась вовне, но никак не внутрь. Промокшие насквозь кеды хлюпали по полу, на который кто-то рассыпал зелёную свежую траву. Шок, который испытывают люди, удивляясь, не шёл ни в какое сравнение с тем, какое оцепенение накладывается на всё тело, когда ты приходишь в то место, где уже был пару минут назад, а оно изменилось до неузнаваемости.

Вместо пустого заброшенного помещения с прогнившими досками, каким оно запомнилось, теперь это был холодный, но всё же уютный дом. Небольшая табуретка на входе на трёх ножках сразу привлекала внимание. Чуть дальше взору открывалась большая гостиная с широкой лежанкой, заправленной тонким одеялом. На окне висела длинная римская исхудавшая штора. Плотная коричневая ткань почти не просвечивала, и только в местах, съеденных молью, можно было увидеть, что происходит на улице. Камин из старого бутового камня выглядел полностью чёрным из-за сажи и толстого слоя пыли. На втором этаже в комнатах нашлись даже два громадных шкафа, заполненных сеном, и большой сундук с одеждой внутри. Ткани настолько истончились от времени, что от неловкого движения разрывались в руках на куски, становясь разве что пригодными для хозяйства тряпками. Всё же в этом ворохе удалось найти что-то похожее на шерстяные носки и ситцевое платье прямого кроя с горлом, переходящим в большой, похожий на котелок, капюшон.

Понимая, что бежать отсюда уже поздно по такой погоде, Лунара со скрипящим сердцем уговаривала себя, что придётся заночевать прямо здесь. Что здесь произошло, где она и почему дом так резко изменился, только предстояло выяснить.

Напрашивалось только одно разумное (если можно это так назвать) объяснение — временная дыра. Помнится, на одном из уроков физики профессор на лекции заметил, несмотря на ухмылки студентов, что такое вполне может произойти с каждым — в такие моменты время становится трёхмерным. За всё существование человечества доподлинно собраны многие случаи о телепортации. Некоторые архивные секретные документы до сих пор содержат в себе записи исчезновения людей в одном месте и их появления спустя какое-то время в другом.

Разбитые окна легко впускали холодный уличный воздух. Широкие щели под рамой в местах сколов были заделаны тряпками. Однако по сравнению с прежним обликом дома жить здесь было вполне сносно.

Руки уже успели порядком замёрзнуть, приходилось их отогревать еле тёплым дыханием.

Лицо вдруг озарилось ликованием, когда новая идея пришла в голову. Нужно было выйти тем же путём, которым она и вошла! Ведь обычно так делают герои фильмов, когда попадают во временную дыру. Как она сразу до этого не додумалась!

Надев снова мокрые кеды, Лунара вскочила с антикварной тахты. Та заругалась резкому движению и со злостью вытолкнула на поверхность тугую пружину. Спуск вниз к парадной двери получился реактивным. Не помня себя от надежды, ноги перебирали очень быстро. Дверь чёрного хода, расположенная напротив центрального входа в противоположной стене, действительно была закрыта изнутри на щеколду. Откинув крючок из петли и большую дубовую палку из ставен, наконец она увидела небольшой кусок снега. Дверь была очень тяжёлой, чтобы раскрыть её до конца, пришлось приложить немалые усилия и упираться двумя руками.

Оказавшись на улице, Лунара резко обернулась. Дверь за собой следовало закрыть, что незамедлительно она и сделала. Из-за своей тяжести она скрипела петлями, открываясь назад, постоянно приходилось поддерживать её кулаком. Захлопнуть её до конца снаружи, естественно, не получалось, лишь собрав все силы и навалившись как следует плечом на дверь, Лунаре удалось, наконец-таки, её прикрыть.

«Раз… два… три…» Счёт про себя шёл посекундно. Досчитав на всякий случай до целых ста, Лунара медленно отходила от двери. Плечо, подпиравшее этого тяжёлого гиганта, болезненно заныло. Сделав два шага назад, Лунара замерла, не сводя взгляда с распахивающейся двери…

Зажмуренные глаза не хотели размыкаться.

«Пожалуйста. Пожалуйста. Сработай! Если всё пройдёт так, значит, прямо за дверью будут лежать оставленные мною бумаги».

Скрип прекратился, что означало только одно — дверь полностью отворилась. Дрожа ресницами, одно за другим веки разомкнулись, чтобы посмотреть, сработал ли план.

Висящие по бокам стен лопаты смотрели с вызовом в ответ. Дом ничуть не изменился. Взгляд упал на то место, где должен был лежать оставленный дневник Стэнли.

Снег по-прежнему падал на лицо. За время нахождения на улице на волосах образовался приличный снежный ком. Захотелось плакать и смеяться одновременно. Но разве истерика здесь поможет? Собрав всю волю и эмоции в кулак, Лунара зашла обратно в дом.

Подступавшее чувство страха и тревоги нарастало. По мере того как продолжалась глубокая ночь, внутри девушки всё закипало. Как ей быть? И почему ей приспичило именно на ночь глядя совершать опрометчивые поступки? Ведь можно было вернуться домой, хорошенечко выспаться, а уж затем искать приключения в заброшенных домах, отмеченных на карте сумасшедшим человеком. А что собственно делает нормальным человеком её? Судя по последним бездумным поступкам, она тоже далеко не в себе.

Знал ли Стэнли, что через этот дом можно попасть куда-то ещё? В другое место? Значит ли это, что он не был сумасшедшим и был прав? Или это она попросту сходит с ума в поисках ответов. Несмотря на то, что она не ела ничего с утра, она была очень бодрой, но вот рассудок, кажется, уже не выдерживал. Может быть, всё осталось по-прежнему, а вокруг лишь мираж, полностью спроецированный её больным сознанием?

И самое главное — что делать теперь?

Почему-то самые важные вопросы задаются когда уже поздно. Аналитика собственных действий приходит с запозданием. Нужно было продумать всё это заранее. Хотя как возможно продумать такое заранее…

Снегопад, ни на секунду не замедляющий темпа, продолжал щедро осыпать землю белыми хлопьями, в окна постоянно влетали крупные снежинки и рассыпались по комнате. Ветер завыл, подхватив старый обрывок жёлтой бумаги, понеся его куда-то по комнате. Остаться или бежать отсюда. Но куда бежать? Безумие. Кто знает, что будет, если она уйдёт далеко. Тогда она совсем потеряет шанс вернуться назад. И неизвестно, что там впереди. Вдруг это белое поле — оно бесконечно? А что, если снег идёт тут круглый год? А наутро всё повторяется заново. Кажется, она видела похожий фильм: герои попали в пространственную петлю, где им приходилось проживать один и тот же день бесконечное количество раз.

Лунара встала и подошла к окну, нужно было заткнуть щели получше. В ход пошли старые, извлечённые из сундука простыни, которые теперь годились разве что на тряпки, и то на очень хлипкие. Спустя полчаса манипуляций, заделав дырки под рамой, удалось добиться хотя бы того, что снег не влетал в дом. Жаль, камин был настолько забит и непригоден, что служил разве что декоративным элементом.

Вьюга неумолимо завывала. Если в начале тело кое-как держало сохранённое тепло, то теперь этот запас иссяк, руки и ноги остывали, зубы вот-вот готовы были застучать. В сундуке также нашёлся длинный плащ из плотного полусукна с разорванными полами, свисающими «гармошкой» вниз, оголяющими щиколотки ног. Девушка закуталась в него и к своему великому утешению поняла, что он хоть и не согревает, но и не пропускает холод извне.

Слишком много событий произошло за один, казалось бы, обычный день. Спустившись вниз, девушка легла на бок на нечто наподобие дивана, негодующего под внезапно навалившимся весом. Глаза были уже плотно закрыты, усталость скорее моральная, чем физическая давала о себе знать, всё было незнакомым, непонятным, враждебным вокруг. Что будет дальше? Для начала надо дождаться, когда снегопад утихнет. Если он только утихнет когда-нибудь. Может быть, при свете дня удастся получше разобрать, что произошло на самом деле. Может статься, что вокруг найдутся соседи. Или… Весь этот кошмар со снегом исчезнет, когда она проснётся. Мечты…

Измученный организм брал своё. Глаза закрылись, и на смену ужасной тревоге пришёл запоздалый сон.

Примечания

2

Цитата из статьи «Астрономическое доказательство реальности четырёхмерной геометрии Минковского» Николая Александровича Козырева.