Толмач

Ирина Безуглая, 2019

Книга «Толмач», написанная в жанре художественно-документальной повести, честно и откровенно рассказывает (пожалуй, впервые) о работе устного переводчика, о его роли в организации общения разного уровня, в разных ситуациях и в разных условиях. Примеры из личного опыта работы гидом-переводчиком с иностранными туристами в нашей стране и с нашими – за рубежом автор описывает живо, интересно, с большим чувством юмора. За несколько десятилетий работы автору приходилось переводить деловые переговоры в министерствах, общественных и творческих организациях, на официальных встречах бизнесменов, на конференциях и форумах, интервью с актерами, режиссерами, писателями, художниками и спортсменами. Кроме того, в повествование включены размышления автора о проблеме изучения иностранного языка, даются практические советы, как эффективней и быстрей освоить разговорную речь на другом языке.

8. Туристы из латинской америки. Аргентинцы

С первого же сезона в Интуристе меня, как салагу, стали направлять работать с аргентинскими группами, которые у наших «стариков» не были в фаворе. Большинство моих опытных коллег считали аргентинцев не в меру капризными, чересчур требовательными: они, мол, пересмешники, перебивают рассказ гида, во время экскурсии задают много двусмысленных вопросов, никогда не приходят в назначенное время, ломая график поездок. Ну, что касается пунктуальности, то, ясное дело, это не самая сильная сторона аргентинцев, да не только их. Если вам приходилось вести дела с латиноамериканцами, наверняка вы запомнили слово «маньяна» — завтра, которое произносится с доброй улыбкой в ответ на ваше суетное предложение или просьбу срочно сделать что-то именно сегодня, сейчас. Но что правда, то правда: у аргентинцев, в самом деле, амбиций гораздо больше, чем у соседей по континенту.

Возможно, для того имеются некоторые основания. В Аргентине свыше 85 % населения — выходцы из Европы, люди образованные, начитанные. Обладая мощными природными ресурсами и традиционно развитым сельским хозяйством, Аргентина всегда жила лучше, чем большинство других стран Латинской Америки. В годы Второй мировой войны Аргентина снабжала зерном и мясом обе воюющие стороны и вполне себе приумножила благосостояние. Примечательно, что в каждой группе туристов всегда находился человек, и не один, который с неизменной гордостью не забывал сказать, что радио Аргентины первое на всем Американском континенте сообщило о капитуляции Германии.

По взаимной договоренности между «Интуристом» и аргентинскими фирмами питание у их соотечественников было усиленное и дороже по смете, что логично. Всем европейским и латиноамериканским туристам мясные блюда подавались один раз в день, а аргентинцам мясо готовили и на обед, и на ужин. Делалось это как раз потому, что в Аргентине мясо — один из самых доступных продуктов.

Аргентинцы очень гордятся не только своим отличным мясом, но и футболом, кожаными изделиями и, конечно, аргентинским танго. Родившись в бедных портовых кварталах Буэнос-Айреса, танец быстро стал перемещаться в салоны буржуазии, выходить на улицы и площади, а потом и вовсе в один момент предстал неким символом демократии. С некоторых пор установлен и международный праздник аргентинского танго. Не менее символическое значение приобрела спустя почти полвека после написания поэма Хосе Эрнандеса «Мартин Фьерро». Так зовут героя поэмы, простого пастуха, гаучо аргентинской пампы, от лица которого и ведется рассказ. Аргентинский ковбой куда круче техасского: он виртуозно владеет лассо и ножом, прекрасный наездник, а еще он певец, пайадор, всегда готовый придумать и исполнить новую песенку, достав из-за спины свою верную спутницу-гитару. Южноамериканская поэма Эрнандеса о бедном гаучо не менее знаменита, чем североамериканская «Песнь о Гайавате» Лонгфелло и тоже переведена на десятки языков мира.

Когда-то брендом национальной культуры Аргентины считалось кино. Фильмы этой страны пользовались неизменным и заслуженным успехом во многих странах, включая нашу, где обожали актрису и певицу Лолиту Торес. Спустя годы аргентинский кинематограф уступил свою славу телесериалам, которые тоже нашли тысячи поклонников по всему миру. Совершенно особой гордостью аргентинцев с шестидесятых годов стал их соотечественник Че Гевара. Для тех, кто не знает: приставка «че» при обращении к лицам мужского пола, приятелю, другу — чисто аргентинская традиция. Но в случае с пламенным революционером приставка навечно вошла в состав имени.

Приезжали аргентинские группы обычно недели на три, а то и на месяц, чтобы успеть посетить не только Москву и Ленинград, но и другие столицы республик Советского Союза. Конечно, я тоже замечала не всегда комфортный характер аргентинцев, но они меня сразу покорили своим чувством юмора — то, что я ценю в общении больше всего. Это верный признак отсутствия тупости, а значит можно найти общий язык (кроме испанского), найти компромисс, договориться. Чаще всего аргентинские группы состояли из сыновей и внуков выходцев из России первой волны эмиграции. Они уезжали в страну хлеба и мяса в начале двадцатого века, спасаясь от безработицы, голодухи, а многие и от черных погромов, резни, геноцида. И до сих пор еврейская и армянская диаспоры одни из самых многочисленных в Аргентине.

Туристы, сами уже далеко не молодые люди, обычно везли с собой в Союз адреса деревень, сел, местечек, зачастую давно не существующих на Украине, в Белоруссии, России, Армении, откуда когда-то уехали их бабушки-дедушки или родители. Прямо в аэропорту они начинали атаковать просьбами связаться с их родственниками по указанному адресу, расспрашивали, как туда доехать, как вызвать их в Москву, как узнать их телефоны и т. д. Практически это никогда не удавалось сделать, не только по причине того, что установление таких связей жестко пресекалось известными службами. Возможно и потому, что сами фамилии, указанные в адресах, вызывали недоумение, к примеру, когда в каком-то поселке близ Урюпинска пытались обнаружить Хосе Марию Гонсалеса. А такие фамилии, например, как Портной, Сапожник, Ювелир, Часовщик и тому подобные нашим чекистам казались, наверное, кличками агентов, работающих под прикрытием.

Но дело-то было лишь в том, что беженцы, добравшись до аргентинской земли обетованной, пытались прежде всего побыстрее найти работу, зажить нормальной жизнью. Поэтому при ответе на вопросы офицера погранично-таможенной службы глава семейства, не зная испанского языка, упорно повторял свою профессию, ремесло, умение делать что-то конкретное. В конце концов, у многих так и остались эти чудные фамилии. Как-то у меня чуть ли не вся группа состояла из таких «портных». Когда приходилось, как положено, подавать список группы в «Аэрофлот» или в гостиницу, начинался хохот у одних, а у других (сотрудников службы безопасности) резко повышалась бдительность.

Надзор за иностранными туристами из капстран осуществлялся по всему маршруту. Под особое внимание в определенное время попадали как раз группы из стран Латинской Америки. Это объяснялось тем, что часть работников советской внешней разведки вместе с коллегами из многих стран мира все еще были заняты поисками бывших фашистов, укрывающихся в Аргентине, Мексике, Парагвае, Колумбии, Боливии. Агенты «Моссада», израильской разведки, яростной, неутомимой, целеустремленной, доказали всему миру, что возмездие за холокост настигает неотвратимо.

Знающие люди мне намекнули, что каждая аргентинская группа находится в зоне внимания у нашей службы госбезопасности. Естественно, где, когда и кто из «старших братьев» будет рядом, никто из гидов не знал.