Обернись!.. Часть первая

Ирина Арина, 2020

Честное слово, топиться я не собиралась. Оно само получилось. Но Озеро решило, что ему такая квартирантка не требуется, и вернуло меня на берег. На другой берег в другом мире. И, знаете, это неправильный мир. В нем даже время ненормальное. И эльфы в рабстве. А тут еще это платье, которое то ли великий дар, то ли страшное проклятие. Да и доставшаяся мне магия, мягко говоря, не слишком радует, половина ее действует на свое усмотрение, а ощущения от второй трудно назвать приятными. Зато я нашла поляну, которую с детства вижу во сне. И тех, кто стал мне ближе, чем семья. Чего не будет: политики, бизнеса, острой эротики. Что будет: история глазами главной героини. Предупреждение: содержит сцены жестокости. Художник – Юлия Заболотная

ГЛАВА 4 — Про магию, страх и легенду

Всей моей храбрости хватило на то, чтобы сжать зубы и на дрожащих ногах гордо идти за Ваади, не отрывая глаз от его спины, чтобы не замечать бурлящую вокруг воду. И считать «туда-сюда». Этот мой старый проверенный способ взять себя в руки. Считаешь от одного до десяти и обратно, потом от одного до одиннадцати и обратно, и так далее, пока не успокоишься. Я досчитала до восемнадцати «туда», не успокоилась, но мы уже дошли.

Это был дом. Самый обыкновенный дом. Под водой. Стоит признать, довольно симпатичный домик. С прозрачными стенами. Через одну из них мы вошли. Наверное. Потому что никакой двери я не увидела. Просто раз — и уже ничего вокруг не бурлит, а есть комната с диваном, креслами и двумя журнальными столиками. Было бы даже уютно, но… Прозрачные стены!!! А за ними — водный мир во всей красе, включая своих обитателей.

— Ваади, а… — я махнула рукой в сторону этих самых стен.

— Нормально, — отмахнулся он. — Вода же. Ты не переживай, снаружи ничего не видно, он закрыт.

Легче мне не стало. Мне-то все видно. И всех. А они тут плавали толпами, эти рыбы всевозможных форм и размеров. Прямо-таки аквариум наоборот! Я совсем уже было собралась попроситься обратно на сушу, но представила какую дозу ехидства получу от Фаарра. Ну уж нет! Восемнадцать, семнадцать, шестнадцать…

— Маррия, смотри, захочешь есть, положишь руку вот сюда, — Ваади показывал на зеленый овал на одном из столов. — Потом разборчиво подумаешь, чего хочешь. Только внимательно думай, подробно. Примерно так: «хорошо прожаренные куриные отбивные с гарниром из тушенных овощей». Поняла? Полностью думай, а то получишь что-нибудь из меню оборотней.

— А если суп какой-нибудь? Весь рецепт подумать надо? — эта штука меня заинтересовала, я даже про стены забыла. — Тут есть оборотни?

— Нет, весь рецепт не надо. Только «сваренный» добавляй обязательно. Тут много кто есть, потом расскажу, сейчас некогда. Если лакмус станет синим — заказ принят, жди, если желтым — что-то не понято, попробуй уточнить, если черным — отказ, думай что-то другое, но это редко случается. Когда будет готово, засветятся кассиры…

— Что засветится?

— Кассиры, вот эти ямки, видишь? — он показал на три ряда углублений разных размеров и выдвинул ящик стола. — Деньги тут. Какие засветятся, те и положишь, они по размеру, не ошибешься. В каждую светящуюся — по одной монетке. — Монеты больше походили на бусины, даже отверстия в них были. Различались они размером и цветом: большие белые, средние золотистые и маленькие серебряные. — Я тебе про них тоже потом объясню, пока тут все есть, на сегодня точно хватит. Так, что еще? С напитками то же самое, о чем подумаешь, то доставят.

— А как они сюда доставят? Под воду? Или надо на берег выходить?

— Даже не пытайся без меня отсюда выходить. В принципе, ты и не сможешь. Не должна, по крайней мере. Но лучше не пробуй. А как доставят, увидишь, сюрприз будет. Не напрягайся, не страшный, — легко сказать: «не напрягайся», у меня уже план по сюрпризам перевыполнен лет на несколько вперед. — Так, понял. Не будет сюрпризов. Прямо здесь все и появится, как только оплатишь. Ах, да! Размер порции указать не забудь, обязательно добавляй: «на одну человеческую женщину». Поняла?

— Да. Ваади, а… — я замялась. Стеснялась об этом спрашивать, но от природы-то никуда не денешься. — а где… удобства?

— Удобства? — хорошо, что Ваади догадливый, и что он — не Фаарр. — Вот эти?

Оказались именно эти. Вполне современные и знакомые по моему миру. Стены здесь были, спасибо неизвестному архитектору, не прозрачные, а словно из тысяч хаотично передвигающихся пузырьков, слегка походящие на матовое стекло. Непривычно, но зато за ними ничего не видно. Надеюсь, со всех сторон.

— Ладно, основное показал. Располагайся, поешь, поспи, не нервничай, тут все надежно, только выйти не пробуй, но это я уже говорил. Все, не скучай, я ушел.

Он просто исчез. Взял и растворился в воздухе.

— А курить тут можно? — я спросила уже в пустоту. Ой, нет, видимо, не совсем. На второй столик шлепнулась уже знакомая пачка сигарет. Если правильно понимаю, это разрешение. — Спасибо, а спички? — рядом с сигаретами возникло нечто, похожее на пиалу с маленьким костерком внутри. Похоже, зажигалка от Фаарра. Я еще раз поблагодарила и пошла осматриваться.

К стенам старалась не приближаться, мне было откровенно страшно. Пусть, по заверениям Ваади, все эти жуткие водоплавающие меня не видели, но я же их видела. И было их там полным-полно. У меня сердце замирало от такого соседства, но выбора не было. Разве что закрыться в комнате с удобствами и не выходить оттуда никогда. Ну, хотя бы до возвращения Ваади с Фаарром. Но это как-то совсем по-детски. И могу себе представить реакцию обоих, убедить их после этого в собственной адекватности будет непросто.

Осматривалась недолго. Посидела на диване и кресле, немножко побродила по центру комнаты и высмотрела еще две. Одна — явно спальня, с большой кроватью. Во второй виднелся какой-то стол, наподобие бильярдного, и что-то типа барной стойки. Как в них попасть я не знала. Двери обнаружить так и не удалось, а лезть напролом сквозь стены я не решилась. Мало ли, вдруг, выйду куда-нибудь не туда ненароком. Хорошо, что как попасть в комнату с удобствами Ваади показал, иначе и туда бы не осмелилась.

Стресс, кажется, потихоньку отпускал, или я к нему просто начала привыкать. Мне стало поспокойней и захотелось есть. Да и проверить чудо-доставку еды было очень интересно. Для первого эксперимента решила остановиться на чем-то легко объяснимом. Для надежности порепетировала, что буду говорить, в смысле думать и сообщив столику, уже окрещенному скатертью-самобранкой: «Телефона, телефона, чукча кушать хочет», водрузила правую руку на лакмус и промыслила: «Творог со сметаной, сахаром и свежей клубникой на одну человеческую женщину». И запоздало сообразила, что меня вполне могут не понять. Ведь ни Фаарра, ни Ваади рядом нет, и неизвестно распространяются ли их переводческие способности на мысленный процесс. Зря волновалась. Наверное, дом Ваади обладал всеми талантами своего хозяина. Лакмус сменил цвет на синий. Я присела на ближайшее кресло и принялась ждать. Минуты через три засветились четыре маленьких кассира и один средний. Достала из ящика монеты-бусинки и разложила их по нужным углублениям. Стоило последней занять свое место, как они разом исчезли. А в центре стола возникло небольшое блюдо с приличной горкой творога, щедро политого сметаной и просто засыпанного половинками клубничек. Рядом с блюдом появилась завернутая в полотняную салфетку десертная ложка с красивой узорчатой ручкой.

Рассудив, что при заказе нескольких блюд место их материализации должно быть свободным, а значит уже доставленное можно спокойно забирать, я вместе с этим великолепием перебралась за другой столик. Все оказалось очень вкусным. Чашка кофе с молоком за три маленьких бусины и сигарета добавили оптимизма. Вопрос куда девать посуду решился просто. Стоило поставить ее в центр «скатерти-самобранки», как она исчезла. Ничего похожего на пепельницу в комнате не водилось. Немного пострадав муками совести, пепел стряхнула в импровизированную зажигалку. Огонек не обиделся, спокойно слизнул остаток сигареты и продолжил плясать веселыми лепестками на тонких веточках.

А мне захотелось спать. Заняться все равно было нечем, организм требовал отдыха, да и Ваади рекомендовал выспаться. Я неплохо устроилась на диване. Пусть нет подушки и одеяла, но это нормальная и вполне мягкая мебель, а не жесткая земля и платье под головой…

Это проклятое платье прогнало сон и вернуло страх. Что оно такое? Почему, провисев в шкафу более десяти лет, оно ни на день не состарилось? Не потеряло цвет, форму и даже не помялось? Как оно, сшитое для семнадцатилетней девочки, могло оказаться впору двадцативосьмилетней женщине? Почему после всех моих заплывов и ползания по берегу оно осталось совершенно чистым? Почему оно изменилось после Озера? Почему оно изменяет меня? То есть не меня, отражение… Или все-таки меня? Ладно селяне, но ведь и Фаарр, и Ваади если не испугались, то были неприятно удивлены. Как моя Зинка, самая обыкновенная Зинка, которую я знаю всю жизнь, могла сшить такое? У меня была куча вещей, вышедших из ее рук, но ни одна так себя не вела. Они могли быть удачными или не очень, хорошо сидеть или топорщиться в ненужных местах, но никаких аномалий за ними не замечалось. И их нужно было стирать и гладить, и я из них время от времени вырастала. И без примерки Зинка не шила. Ой, мамочки! Это что, платье от Старой Бекки? Не может быть! Она не передает вещи через кого-то, всегда только сама отдает. Из рук в руки. А это… Мне даже не Зинка его отдала. Я сама сняла его с вешалки. И Старая Бекка не шьет дважды одному человеку. А мне она велела прийти… Стоп, велела прийти, не значит, что она собирается шить. А что это значит? Тогда, одиннадцать лет назад, мы не смогли ни до чего додуматься. Сейчас вопросов стало больше, а ответов по-прежнему нет. Но если тогда мы всерьез об этом не задумывались, немного поломали головы и забыли… Так, а почему забыли? Как мы могли забыть? Как я могла ни разу не вспомнить об этом платье до вчерашнего дня? И почему вспомнила? Ладно, положим, вспомнила я о нем по ассоциации с другим свадебным платьем. Но откуда взялось это глупое желание влезть в него? Более десяти лет спустя? Что она тогда передала через Зинку? Что сама пойму, когда надеть? Это и было то самое понимание? Но я ничего не понимаю!

Вскочила с дивана и закричала куда-то вверх:

— Я ничего не понимаю! Слышите, Ребекка Ивановна? Я ничего не понимаю!

Рыбы, которые теоретически не видели дом Ваади, но спокойно плавали вокруг, прянули в разные стороны. По-моему, даже ближняя растительность шарахнулась от моего крика. А я явно услышала женский смех. Я никогда не слышала, чтобы Старая Бекка смеялась, но почему-то сразу уверилась, что это не она. Она была странной, непонятной, загадочной, но не злой. А от этого смеха несло такой злобой, что у меня перехватило дыхание. И еще: в нем было что-то знакомое. От этого стало еще страшнее. А вся рыбья свора, вдруг, развернулась и принялась атаковать мое убежище. Я видела эти морды с тупым упорством бьющиеся в прозрачные стены, слышала жуткий хохот и орала от ужаса. Полностью потеряв контроль над собой, уже была готова выскочить наружу, лишь бы прекратился этот кошмар, и какая-то темная сила активно толкала меня на это. Сделала один шаг, второй, запнулась обо что-то и упала, уткнувшись лицом в ткань.

И пришла тишина. Не стало никакого хохота и всепоглощающего ужаса. Я еще немного полежала, вцепившись обеими руками в спасительную вещицу. Потом осторожно приподняла голову. Страшные монстры превратились в по-прежнему отвратительных, но вполне мирных рыб и плыли себе по своим рыбьим делам, осторожно огибая дом. А я сжимала в руках свое платье.

Это что же получается? Меня спасло оно? Измученный мозг здраво рассуждать отказывался. И не здраво тоже. Стараясь не смотреть вокруг и не выпуская из рук платье, подтащила два кресла вплотную к дивану, их высокие спинки почти полностью перекрыли мне всяческий обзор, пристроила на одно пиалку с огоньком Фаарра, забралась в это импровизированное гнездышко, укрылась своей ненормальной одежкой и приготовилась ждать.

Оказывается, от перемены мест миров мой Сон не меняется. Те же цветы, горы, дорога. Но проснулась я на мгновенье позже. Этого крошечного мгновения хватило, чтобы увидеть край Его щеки и унести меня куда-то в заоблачные дали. Куда безуспешно пытался достучаться некстати проснувшийся здравый смысл, уже минут пять занудно твердивший: «Ольховская, очнись! У тебя на носу бальзаковский возраст, а ты млеешь не понять от чего, как малолетняя идиотка!». У Фаарра это получилось лучше.

— Саламандру тебе в воду! Это что? Маррия, чем тебя нормальная кровать не устроила?

Но я так быстро спускаться на землю не собиралась.

— Фаарр, а тут есть красные цветы?

— Что есть?

— Цветы. Красные. Большие. Есть?

— Как бы тебе помягче сказать, — напряглась, заранее настроившись на отрицательный ответ. — Думаю, красные цветы есть в любом мире. А большие, это настолько относительная величина, что…

— Просто скажи: есть или нет.

— А тебе зачем?

— Надо!

— Логично. Прямо сейчас «надо»? Предмет первой необходимости?

— Фаарр!

— Тут этих красных цветов… Тебе какие «надо»: розы, пионы, гвоздики…

— Такие, каких у нас нет.

— А я знаю, какие у вас есть?

— Ах, да! Ладно, ты их все просто называй тогда, пожалуйста.

— Маррия, а с чего ты взяла, что то, что одинаково называется одинаково выглядит?

— Ой… Не знаю. Мне так кажется.

— Постучи по лбу три раза.

— Зачем?

— Чтобы не казалось.

— Фаарр!

— Что «Фаарр»?

— Я серьезно.

— Я тоже. Давай попробуем сравнить их как-то, что ли. Ваша роза, она какая?

— Роза? Очень красивая, много лепестков, запах такой… нежный.

— Нет, не пойдет. Под такое описание большая половина цветов подходит. Я понимаю, описать цветок — задача еще та. Попробуй что-то, что только к ней относится.

— У нее шипы на стебле.

— Уже лучше, цветов с шипами поменьше все-таки. Ладно, вроде, похожа на нашу. Будем пока считать, что совпадают.

Попыталась представить, как бы описала пион или георгин, и ахнула про себя. В моем изложении различить их точно не удалось бы. Хорошо, что начали с розы.

— Давай попробуем?

— Давай. Маки, георгины, цикламены, астры, тюльпаны, мальвы, алёнки…

— Аленки? Они большие?

— Маррия, большие это как? Хоть руками покажи, что ли!

Я изобразила примерный размер. Фаарр покачал головой.

— Точно не аленки, они намного меньше. А ты не преувеличиваешь? Я что-то таких огромных и не вспомню. Вад, а ты?

— Самые крупные — лёвочки, но не настолько, — Ваади тоже заглянул в сооруженный моими стараниями неприступный бастион. — Нет, Маррия, таких нет. А ты где их видела?

— Во сне, — покраснела. Представляю, какой град насмешек сейчас заполучу. Однако, парни отнеслись к этому совершенно серьезно.

— Сон из прошлого или из будущего? — сразу уточнил Фаарр.

— Не знаю, — растерялась я.

— Ты в нем участвуешь?

Кивнула.

— Какая ты в нем? Сегодняшняя? Младше? Старше?

— Сегодняшняя. Но младше тоже была.

— В смысле? Ты видишь двух себя?

— Не со стороны вижу. Я там, в Сне, участвую в нем. Всегда такая же, как наяву, кажется.

— Всегда? Ты не первый раз его видишь?

— Нет, давно. Не каждую ночь, но сколько себя помню.

— И в нем ничего не меняется?

— Я меняюсь. Кажется. Ну да, если он мне снится такой, значит, и в нем я такая, как та, которой…

— Я понял. Сам сон рассказать можешь?

Тут же замкнулась. Это только мое! Фаарр и Ваади, конечно, хорошие ребята, но знаю их всего ничего. И если даже Зинке открыться не смогла, то тут это тем более исключено. Зря я этот разговор начала. Мелькнула глупая надежда, что здесь сказка может стать былью, вот и ляпнула про эти цветы. Чего добилась, дура? Ах, выяснила, что таких здесь нет, и заполучила форменный допрос от Фаарра. Ну, как? Полегчало?

— Маррия, ау, ты еще с нами?

Вот, говорю же, не отстанет теперь.

— Да, то есть нет. Я с вами, но не расскажу. Это… личное.

— Ладно, не лезу, — неожиданный поворот. Неужели обошлось? — А место одно и то же? — ага, размечталась. Хотя, про место можно, наверное, рассказать. Главное в моем сне ведь не эта полянка и горы, а совсем другое.

Рассказала. Фаарр вздохнул разочаровано, Ваади — сочувственно. А я просто вдохнула, за компанию.

— Хорошая у тебя память, — еще бы! За столько лет я там каждую травинку знаю. Кстати, а почему? Смотрела только на Него, а помню такие детали, какие в нормальной жизни и не замечала никогда. Парадокс какой-то. — Но, боюсь, подобных мест…

–…хватает в любом из миров, — подхватила я. — Ладно, проехали. Все равно цветов таких у вас…

— Дриада, — перебил меня Ваади.

— Поясни, Вад.

— Здесь есть дриады?

Это мы с Фааром одновременно уставились на Ваади. А он, вдруг, заторопился:

— Фар, ты же не можешь не помнить! Если дриада влюбляется…

— Я-то помню. А ты помнишь, Вад? Ты когда влюбленную дриаду последний раз видел?

— Знаю. А вдруг? Маррия, а ты можешь нарисовать эти цветы?

Вот где он был раньше? Элементарное же решение вопроса! А мы тут с описаниями страдаем.

— Надо попробовать. Из меня такой художник… Но приблизительно смогу, наверное.

— Вперед! — Фаарр добыл из воздуха альбом и карандаш.

Я не стала медлить, а то что-то мы все трое очень разволновались. Если со мной все понятно, то с чего они так себя ведут — для меня очередная загадка. Ладно, сначала нарисую, потом все-все у них выясню.

С моей точки зрения получилось неплохо. Очень даже похоже. И с точки зрения ребят, кажется, тоже. По крайней мере, они цветок опознали. Ваади первым.

— Аленка!

— Без вариантов. Аленка. Но такого размера… Ничего себе кого-то накрыло!

— Или накроет.

— Возможно. Мы же не знаем, когда ее сон.

— Собственно, где мы тоже не знаем. Может все-таки не здесь.

— Маловероятно. Слишком много всего.

— Ребята, а для тех, кто я, можно каких-нибудь объяснений добавить?

Объяснял синеволосый, ему, похоже, вообще, нравилось объяснять:

— Легко. Сны просто так не повторяются. И никогда не виденные места просто так не снятся. И…

— И в другие миры просто так не вываливаются, да? И странных платьев не получают.

— Да, умница.

— Ребята, а вы меня не бросите?

— Бросить? Такую загадочную? Не дождешься! — а рыжему нравилось меня подкалывать.

— Спасибо. Правда, спасибо.

— Не парься, ты не при чем. Просто мы обожаем тайны. Вад, подтверди!

— Пожалуйста, Маррия. А тайны — это да, это здорово, а то последние лет… много здесь такая скука. Вы как насчет перекусить?

Мы были очень даже «за». Самобранкой командовал Ваади. Заказанные им отбивные были великолепны, как и салат, половину ингредиентов которого узнать я не смогла. Кофе с добавление какого-то незнакомого «лимдика» мне тоже пришелся по вкусу.

— Ладно, мальчики и девочки, возвращаемся к делам нашим странным, — Фаарр опять поделился со мной сигаретами, и мы закурили.

— Может наверх пойдем? В две сигареты мы Ваади весь дом задымим, — мне действительно было неудобно перед некурящим хозяином.

— Дымите, — отмахнулся он. — Тоже мне проблема. Фар уберет все.

— Пойдем, — сделала еще одну попытку, все-таки подводная жизнь меня несколько нервировала. — Там природа, свежий воздух.

— Нет, Маррия, — отмел мои предложения Фаарр. — То, о чем будем говорить, не для чужих ушей.

— А закрыть, как ночью? Или, как у нас в книжках пишут, какой-нибудь полог тишины поставить?

— Можно, но не нужно. Здесь такая защита стоит, что надежнее место долго искать придется. Давай сразу на будущее определимся: все серьезные разговоры ведем тут. Гарантированно никто не услышит.

Вот почему я все делаю не вовремя? В своей сказочной эйфории после сна совсем забыла о жутком смехе и взбесившихся рыбах, ничего не рассказала ребятам, а мое спасительное платье одиноко скучает на диване. Я побледнела и почти прошептала:

— Услышат…

Мой сбивчивый рассказ напрочь вышиб из парней хорошее настроение. Они с откровенной тревогой переглядывались, но меня не перебивали, даже не уточняли ничего. А стоило мне закончить, как Ваади исчез и появился за стеной.

Человек, стоящий внутри воды безо всякого снаряжения, — зрелище довольно шокирующее. А если оно длится и длится, то слишком впечатлительным, вроде меня, лучше на такие аттракционы не попадать. Я смотрела, как он ходит там, делает какие-то пассы руками, отталкивает особо наглых рыб, вьющихся вокруг, и чувствовала, как меня начинает колотить нервная дрожь. Даже когда он вернулся, не сразу смогла прийти в себя. Вернул меня в реальность оклик Фаарра:

— Маррия, ты в норме?

Я очнулась и только теперь ощутила боль прикушенной губы. Кивнула ему, давая понять, что в порядке, и с трудом перевела дыхание.

— Вад? — такого Фаарра я еще не видела. От уже знакомых язвительности и вспыльчивости не осталось и следа. Собранный, серьезный, напряженный, сейчас он походил на опасного хищника, готового в любой момент ринуться на неведомого противника.

— Ломали, — Ваади также распрощался со своей мягкостью. Тоже хищник, но другой. Если от одного брата веяло импульсивностью и взрывоопасностью, то второй был само хладнокровие и ледяное спокойствие. Я вжалась в кресло и постаралась стать максимально незаметной.

— Успешно?

— Четыре царапины.

— Лапа критлица?

— Да. Били с хорошей силой. Еще есть след черной плети, но слабее, на излете.

— Отцу сказал?

— Нет. Не отзывается. Попробуй ты.

Фаарр кивнул и замер на какое-то время.

— Нет, тишина. Как же не вовремя он ушел!

— Думаю, наоборот. Кто-то подогнал все это под его отсутствие. Кто-то, кто точно знал, что его нет здесь.

— Это же не может быть она?

— Не знаю. Я уже ничего не знаю. Слишком много совпадений. Плетью никто не пользовался с тех времен.

— Поправил?

— Да. Ты отсюда еще добавь, не помешает.

У Фаарра на ладони возник огненный шар, медленно поднялся в воздух и взорвался, а на прозрачных стенах вспыхнули и растаяли россыпи крошечных искорок. Красиво!

— Надеюсь, удержит. Как думаешь, еще попытаются?

— Уверен.

— Я, в общем-то, тоже. Что делать будем? Сидеть тут безвылазно — не вариант. Но и ее одну оставлять опасно.

Решилась осторожно вмешаться:

— Я думаю, — они оба так посмотрели на меня, что невольно поежилась, но упрямо продолжила. — Я не знаю, кто такие эти «они», и, может, у меня мания величия, но ломились именно ко мне, и напугать хотели именно меня…

— А если они сами тебя и притащили сюда?

— Э… — такой вариант мне в голову не приходил. — Зачем?

— Хотелось бы знать. Но тот, кто это сделал, почему-то забыл приложить пояснительную записку, — к Фаарру вернулась привычная язвительность и это странным образом добавило мне храбрости.

— Если это они, кто бы они ни были, то для чего им меня пугать?

— В принципе, логично. Продолжай.

— Это платье, оно меня как-то защищает. Прячет, что ли. Я до него только дотронулась и все закончилось.

— А если это и была цель? — ох, еще бы привычный Ваади вернулся, а то от этого льда в его голосе у меня внутри все замерзает. — Заставить тебя надеть платье? И…

— Вад, стоп, мы еще одно упускаем. Как они ее здесь нашли?

— Взбесившийся келпи!

Ваади замер посреди комнаты и от его раскинутых рук во все стороны потянулись тонкие серебристые нити. Я, не удержавшись, тронула одну из ближайших. Напросилась на сердитое рычание Фаарра, зато выяснила, что это вода. Нити быстро окутывали стены и потолок переливающейся паутинкой. А над диваном эта паутинка, вдруг, взорвалась фонтаном брызг, на глазах превращающихся в льдинки. Ваади опустил руки, нити исчезли, а на потолке осталась четко очерченная фигура, похожая на звезду.

— Офигеть! — выдохнул Фаарр. — Вад, она что, сама пробила защиту? Это же…

Ваади приложил палец к губам, подавая знак замолчать, поднял руки и серебристые нити устремились к звезде. Через несколько секунд о ней ничего не напоминало. Фаарр тоже не остался в стороне, огненный шарик с его ладони украсил потолок еще одной порцией быстро тающих искр. А потом они в упор уставились на меня. От столь пристального внимания по спине пробежал холодок и очень захотелось куда-нибудь спрятаться. Естественно, такой возможности мне не предоставили.

— Маррия, ты маг?

— У меня интересней вопрос. Понимаю, что бред, но… Фар, это же эльфийская звезда? — Фаарр утверждающе кивнул. — Маррия, ты эльф?

Некстати всплывшее из глубин памяти: «Корнет, Вы женщина?», в другой обстановке непременно вызвало бы у меня, как минимум, улыбку. Но напряженные лица парней и все предшествующие события к веселью не располагали. И я всего лишь помотала головой, отрицая всякую возможность обоих предположений.

— Да нет, бред полный. Мы же оба смотрели, — Фаарр нервно наворачивал круги по комнате. — И внешность… Это не иллюзия, я видел. Или иллюзия такого уровня, что мы оба ее не рассмотрели? Вад, такое возможно?

— Сильно сомневаюсь, — Ваади по комнате не бегал. Напротив, застыл, как мраморное изваяние только пальцы отстукивали какой-то незнакомый ритм по крышке стола.

— И я сомневаюсь. Мар, — о, на нервной почве мне, кажется, имя подсократили. — Я понимаю, что это, мягко говоря, неприятно, но не вижу другого выхода. Нужно еще раз посмотреть.

— Как на берегу? — уточнила я.

— Не совсем. Более… внимательно.

— Фар!

— Что? Я знаю, поэтому спрашиваю разрешения.

— Я не о том. Смотреть буду я, если это не иллюзия, а щит или замок, тебя может ударить.

— Я закроюсь.

— Здесь? Ты мне все разнесешь!

— Нашел, о чем думать! Переживаешь — прикрой нас.

— Болван упертый! Почему не я?

— Потому что мы у тебя, и, если меня… нас накроет, ты нас вытащишь. Или надо подниматься, а я не хочу рисковать. Еще вопросы?

Ваади явно остался недоволен, но спорить больше не стал. Фаарр подошел ко мне вплотную, положил руки на плечи и ободряюще улыбнулся:

— Ты согласна?

— Да, — можно подумать, у меня был выбор. — Что делать?

— Ничего. Просто ничего не бойся. Сейчас я позову огонь, он просто защитит нас, в случае… непредвиденного. Тебя он не обожжет. Потом я буду смотреть, а ты не сопротивляйся, пропусти меня как можно дальше. Поняла?

— Нет. Как это пропусти? Что я должна делать?

— Представляешь, не знаю, как объяснить. Вад?

— Маррия, ничего не делай. Просто потерпи. И не пытайся его оттолкнуть ни физически, ни ментально. Ясно?

— Не очень, но…

— Физически — это руками…

— Я знаю значение этих слов. Я не знаю, как это сделать. В смысле, ментально.

— Не знаешь? Вот и хорошо. Давай, Фар!

Одно резкое движение — и вокруг Фаарра взметнулось пламя. Я говорила, человек в воде не для слабонервных? Да ерунда это, по сравнению с человеком в огне! Который к тому же стоит в шаговой близости от меня. Я непроизвольно отступила назад и увидела, как за спиной встает стена воды. Шарахнулась от нее и влетела в огонь. На плечи легли ладони рыжеволосого.

— Мар, спокойно!

Замерла, встретилась глазами с Фаарром и… Здравствуй, шум в ушах! Здравствуй, плывущая действительность! Давно мы с вами не виделись. А резкая боль в висках и явное ощущение чужого присутствия в моей голове — это что-то новенькое. Неприятно? Это очень мягко говоря. Отвратительные ощущения! Теперь я понимала, что значит «не пытайся оттолкнуть» и «пропусти подальше». Еще бы суметь это сделать. Каждая клеточка во мне, казалось, сопротивляется этому вторжению. Расслабиться? Как они это себе представляют? Сцепила руки за спиной и сжала зубы, чтобы не закричать. Простите, ребята, но это все, чем могу вам помочь. Из мыслей осталась одна: «Скорее бы все закончилось». И ее, эту единственную мысль, я чувствовала физически и ментально, как выразился Ваади. Она звенела, билась, металась и пыталась вырваться на свободу из моей несчастной многострадальной головы. В какой-то момент почувствовала, что если это все не прекратится сию же секунду, то сойду с ума, если вообще останусь в живых. Застонала, покачнулась и все закончилось.

Нет, голова кружилась, в ушах шумело, виски разламывались от боли, но никого чужого не было. И еще чего-то не было. Чего-то давно ставшего привычным. Причем, это не было ощущением потери, напротив, словно пришло какое-то освобождение. Но разбираться с очередной странностью я была не в состоянии. Кто-то из братьев помог мне устроиться на диване, потянуло запахом кофе и мне вручили большую чашку с восхитительно горячим напитком. Слабо кивнула и сделала глоток, не открывая глаз, стало чуть легче.

— Мар, ты молодец, отдыхай, — как будто я еще на что-нибудь сейчас гожусь. Даже еще раз кивнуть сил не хватит. Разве что, смогу слушать, о чем говорят.

— Она человек. Совершенно нормальный обыкновенный человек.

— А магия? Спектр видел?

— А вот тут интересней. Он есть. Отчетливо чувствую, но не вижу.

— Это как?

— Как-то так.

— Говорил, давай я.

— И чтобы изменилось?

— Стихия. Я в своей.

— А я?

— Да, извини, сглупил.

— Здесь скорее другое. Она не из этого мира, возможно причина в этом.

— Как вариант. Подождем Старших?

— Можно. Или зеркало.

— Представляешь, что будет?

— Догадываюсь. Переживем.

— Авантюрист.

— И что? Без приключений жить скучно.

— Ладно, подумаем. Что еще?

— Еще… Мар, в твоем мире маги есть?

Я все-таки разлепила глаза, неудобно же с закрытыми отвечать.

— Считается, что нет. Но разные сказки, легенды есть. А в последнее время всякие экстрасенсы, колдуны, шаманы прямо расплодились. В основном, развод, конечно, но фиг его знает, может, кто и настоящий. Вот про Ребекку Ивановну говорят, что ведьма. Мне теперь в это не просто верится, а еще как верится. Так что есть, думаю. А что?

— На тебе целая куча обрывков заклинаний болталась.

— Обрывков?

— Да. Основное разрушено, но остатки зависли. Из того, что смог разобрать: подчинение, равнодушие и цепь, остальную гадость уже не различить. Не дергайся, я почистил. Надеюсь, они не были тебе дороги, как память?

Я растерянно хлопала глазами, пытаясь переварить новую информацию. Информация не переваривалась. Кому я нужна, спрашивается, чтобы меня заколдовывать? И вообще, пакость какая-то: подчинение, равнодушие…

— Что такое цепь?

— Привязка к месту. Чаще всего к дому. Если посадили на цепь, то уйти из этого места надолго не сможешь, будет тянуть назад. Не вернешься — погибнешь.

— Ой…

— Успокойся, сказал, же снял все. Путешествуй на здоровье. Остальное не интересует?

— Догадываюсь. Подчинение, чтобы слушалась. Равнодушие, — опять вспомнилась «Марья-искусница». — «Что воля, что не воля — все равно» — это из сказки одной.

— Примерно так. Кто же о тебе позаботился-то?

— Не знаю я. А ты не видел?

— Нет, Мар, это не увидишь. Поэтому будешь ты нам сейчас сама все рассказывать.

— А ты не…

— Чего? Маррия! Ты что, думаешь я твою память читал? Совсем обалдела?

— Я думала…

— Думала? Чем ты думала? Я сущность твою смотрел. Спектр смотрел. Лезть в память! Додумалась же!

Фаарр разошелся не на шутку, кажется, я его сильно обидела. И Ваади смотрит с осуждением. Пришлось срочно исправляться.

— Ребята, извините, я дура. Я больше не буду. И я все расскажу.

— Все? Даже про личный сон? — надо же, как быстро он сориентировался. Фаарр, конечно.

— Все, кроме Сна.

— Да ладно, шучу. Сон твой, скорее всего, сюда не относится. Хотя… Как знать? Пока давай про жизнь свою, про окружение, а дальше видно будет.

Вся история моей жизни уложилась в час. Половину времени из него заняли уточняющие вопросы. И если моя странная апатия и согласие на все получили свое неожиданное магическое объяснение, то кто за этим стоит оставалось тайной. Не меньшей загадкой являлось и платье. Я склонялась к тому, что первым разорвало чужие заклинания именно оно, ведь еще в Заповеднике я почувствовала, как возвращаюсь к себе прежней. Братья мою версию не отбрасывали, но считали, что это могла быть сила портала или само перемещение между мирами. А на главный, по крайней мере для меня, вопрос, что за странная суета вокруг меня, ответа не было вовсе.

— Так, народ, на сегодня хватит, — не выдержал Ваади, когда мы пошли на очередной круг обсуждения, я уже сбилась, который по счету. — Давайте отдыхать. Все равно уже ничего нового не выясним, мозги кипят. Маррия, мы полчасика погуляем, а ты спать устраивайся. Занимай кровать, не стесняйся, мы тут нормально поместимся.

Они не вышли в привычном понимании этого слова, а просто растворились в воздухе. Я немного постояла, приходя в себя после очередного фокуса, посмотрела на большую удобную кровать в окружении прозрачных стен и парад рыб за ними, представила, как буду засыпать с таким соседством, и идея мне решительно не понравилась. Это пока мы тут все вместе общались, я от них отвлеклась и почти перестала замечать. А в одиночестве ими любоваться — нет уж, избавьте меня от такого сомнительного удовольствия. Да и спать в присутствии двух молодых здоровых мужчин, пусть я им полностью доверяю, было некомфортно. Поэтому кресла опять придвинулись к дивану, и я устроилась в этом своем импровизированном гнездышке в обнимку с платьем. Так я никого не вижу, меня никто не видит, и все замечательно.

— Мар, ну что за детский сад? — ожидаемо возмутился вернувшийся Фаарр. — Иди спать в нормальные условия.

— Мне здесь нормально. Ну, пожалуйста! Мне, правда, здесь хорошо.

— Фар, отстань от человека! — Ваади отнесся к моему закидону спокойней. — Может, ей так удобней. Дом напоминает, например.

Не стала спорить, пусть так и считают. Признаваться, что боюсь рыб, было откровенно стыдно. Ваади выдал мне подушку и одеяло, я улеглась поудобнее и набравшись наглости попросила:

— А расскажите…

— Сказку? — не удержался от подколки Фаарр. — Как маленькой девочке? Так ведь взрослая, вроде бы. Кстати, Мар, а сколько тебе лет?

— Двадцать восемь. Но сказки все равно люблю.

— Двадцать восемь человеческих? Слушай, а у вас год какой? Из чего состоит?

— Фар, давай не сегодня?

— Сегодня. Это быстро. Мар?

— Триста шестьдесят пять дней, то есть суток, двенадцать месяцев, в сутках двадцать четыре часа, в часе шестьдесят минут, в минуте шестьдесят секунд, секунда — это примерно так: «один дин-дин». А что?

— Ничего. С возрастом у тебя что-то не так. Потом разберемся, спи.

— А сказку?

— Ладно, уговорила. Какую тебе?

— Про Черную Невесту.

— Вот и поспали, — печально констатировал Ваади.

— Не назвал бы я это сказкой… Давай про что-нибудь другое?

— Давай, — легко согласилась. — Про эльфов.

— О, женщины, за что же вы такие? — картинно заламывая руки драматически вопросил Фаарр.

— Ты на берегу еще обещал рассказать потом, когда будем не на берегу. Сейчас мы под водой, а не на берегу, значит…

— Маррия, тебя заклинило? Дался тебе этот берег, — Ваади нарочито потянулся и ехидно улыбнулся Фаарру. — Начинай, братишка, раз обещал. Не отстанет ведь. Я за кофе.

— Да и пусть не отстает, — фыркнул рыжеволосый. — Понудит немного и успокоится. А можно немоту набросить, совсем хорошо будет.

— Ты этого не сделаешь, — неуверенно заявила я.

— Почему это? Легко сделаю, даже с удовольствием.

Честно не поняла, издевается он или всерьез настроен лишить меня голоса. На всякий случай робко попросила:

— Не надо, пожалуйста. Я не буду приставать. Не хочешь сейчас рассказывать — не надо, я подожду.

— Во-от! — он назидательно поднял палец вверх. — А ты говоришь — не отстанет. Правильный подход к женщине творит чудеса.

— Это не правильный подход, а бессовестный шантаж. Что-то новенькое в твоем репертуаре. Хорош, Фар, не издевайся над девочкой, ей и так досталось. Она еще неплохо держится, даже удивляюсь.

От похвалы Ваади загордилась и зарделась одновременно. И быстро вытерла некстати повлажневшие глаза. Парни сделали вид, что не заметили этого.

— Ладно, Мар, на сколько ты здесь задержишься — неизвестно. Познакомить тебя с местными реалиями так или иначе придется, пока не вляпалась во что-нибудь.

— Интересно, куда я смогу вляпаться, сидя здесь?

— Мало ли, как что повернется. Всегда лучше быть в курсе. За один раз все усвоить не сможешь, а сколько нам отпущено времени…

— Фар, ты что-то чувствуешь?

— Да, но очень размыто. А ты?

— Пока не пойму. Колебания вроде есть, но не факт.

— Не факт. Может, старые отголоски. А если нет? Портал опять же. Кто знает: один он открылся или нет?

— И черная плеть, и смех.

— И эльфийская звезда. И огромные аленки. Тащи уже кофе, будем нашей загадочной девочке сказку рассказывать.

— Настоящую сказку в подробностях? — я это специально уточнила с ударением на «настоящую» и «подробности», а то будут опять вот такими намеками разговаривать. Им хорошо, они друг друга с полуслова понимают, а я себя полной дурой чувствую.

— Настоящей не бывает, — заверил Фаарр. — Только скорее не сказку, легенду. Сигарету хочешь? Держи. Значит так, на заре времен земля Аршанса была похожа на любую другую землю на заре времен. Поэтично звучит? Вот, самому понравилось. Ладно, пропустим пяток тысячелетий, пока ее народы зарождались, размножались, развивались, а начнем сразу с расцвета Радужного Королевства. Из всех созданий Великих, эльфы получились самыми удачными.

— Получились? Скромняга! Они такими и задумывались. Маррия, твой кофе.

— Ну… Примерно так. Что не отменяет их собственных заслуг. В эволюционном плане они ушли дальше всех. Полная гармония развития личности. У всех остальных перекосов хватает. У оборотней из-за наличия второй ипостаси превалирует культ тела, они просто помешаны на физическом совершенстве. Вдобавок то же звериное начало является причиной их агрессивности, более-менее контролировать себя они начали века три назад. Гномы редчайшие затворники и консерваторы, внедрить им что-то новое, это как бросить курить, можно, но сложно. Плюс зашкаливающая практичность, выгоду они готовы извлекать из чего угодно, не заморачиваясь какой-либо моралью. У дриад в приоритете продолжение рода, они на нем почти зациклились, но осуждать их сложно, сама природа такова, тем более, что взамен они почти ничего не требуют. Выбор партнера для них — это сложный процесс, своих мужчин у дриад нет, пары создают с представителями других народов, но строго по любви. И, считай, живут в ее вечном поиске.

— Если по любви, то почему вас сейчас удивила влюбленная дриада?

— Потому что они больше не влюбляются. Самые близкие отношения у них были с эльфами, на втором месте шли люди. Теперь и с теми и с другими сложно. Позже поймешь. У русалок таких проблем нет, у них их никаких нет, как и мозгов. Все, что их интересует — секс, и не важно с кем. Сирены примерно то же самое, но без секса. Орки почти обошли эволюцию стороной и сохранились чуть ли не в первозданном виде. Тем не менее, первое оружие в Аршансе, копья, луки и секиры, изобрели они. По сей день не могу въехать, как им это удалось, феномен коллективного разума какой-то, потому что индивидуальный у них не замечен. Ну, и самая многочисленная составляющая населения Аршанса — люди. У этих все сбалансировано, если брать общество в целом, но на отдельно взятой личности все не так оптимально, зато разнообразно. Среди них водятся абсолютные умницы и совершенные дуры, суперкрасотки и полные уродины, хронические невинности и конченные шлюхи, девочки с модельными фигурками и…

— Фар, к твоему сведению, мужчины у них тоже водятся.

— И что? А, ну да. В общем, это если рассматривать крайности. Но к уму редко прилагается достойная внешность, а к смазливой мордашке — мозги. Нет, такие отдельные особи попадаются, но, скорее, как исключение из правил. В принципе, этот закон работает и с основной массой, но не так ярко выражен. Кроме того, в людях осели все отличительные черты других народов, но опять-таки с неплохим балансом. Хватает доброты и агрессивности, щедрости и жадности, распущенности и…

— Фар, хорош. Маррия, твой мир населен людьми? — подтвердила. — Не думаю, что они сильно отличаются от здешних, основные архетипы должны совпадать. Поэтому просто ориентируйся на них и двигаемся дальше.

— Да. Наверное, так. Значит, с людьми все ясно. Тогда — эльфы. У них гармоничен был каждый. Нет, они не были одинаковы. Каждый был особенным и каждый был идеальным

Довольно заулыбалась. Приятно, когда сказка становится былью. Я же их именно так себе и представляла, идеальными и прекрасными.

— Самой большой проблемой эльфов была их малочисленность. А самым большим преимуществом — полный магический спектр. Вад, а мой кофе где? Ага, спасибо. Так вот, магия здесь есть у каждого, но ограниченная. Например, кто-то может договориться с водой.

— Как Ваади?

— Как Ваади может только Ваади. Он хозяин воды, она ему полностью подчиняется. А тем, в ком есть синий цвет, вода позволяет управлять собой, но в определенных рамках. Например, сильный водник сможет поднять большую волну, но не сможет обратить ее во зло. Ваади это почувствует и остановит.

— Здорово! — по-новому посмотрела на синеволосого парня.

— Здорово, — эхом повторил он, только как-то грустно. — Если не учитывать, что Фар забыл добавить одну маленькую деталь: вмешиваться можно, только если есть глобальная угроза миру. Хотя руки чешутся намного чаще.

— Собственно, да. Ладно, примерно поняла?

— Поняла. А ты можешь так с огнем, да? Это красный цвет, да?

— Оранжевый.

— А остальные части? В спектре же семь частей? Или у вас по-другому?

— Семь. Красный — животные, желтый — земля, зеленый — растения, голубой — воздух, фиолетовый — металлы.

— И у каждого есть хозяин и хранитель?

Ребята помрачнели и отвели глаза.

— Я что-то не то спросила? Ой…

— Нормально все, Мар. Но об этом пока не надо. Хватит с тебя нас двоих. На чем я остановился? А, да, максимум, что может быть у любого народа — три близких цвета, но это редкость. А у эльфов спектр был полный. Разной яркости, но полный.

— А яркость, это сила, да? Чем ярче, тем сильнее?

— Да. Магический потенциал. У него семь уровней. Он не постоянен, при использовании магии уменьшается в зависимости от количества и мощности заклинаний, потом восстанавливается.

— Фаарр, спектр — это природная магия, ну, такая, из окружающей среды, правильно? А магия с людьми связанная есть? Какой у нее цвет?

— Именно с людьми?

— Нет, вообще, со всеми, кто есть из разумных.

— Понятно. Есть ментальная, она вне спектра и очень редкая.

— Как у вас с Ваади? А у вас полный спектр?

— А у нас не спектр, у нас это по-другому.

— Как?

— Вот так. Мы можем и все.

— И можете все?

— Почти.

— И ты можешь управлять водой, а Ваади огнем?

— Да, но на уровне высшего мага, а не хозяина. Я не могу жить в воде, не могу стать водой, не слышу зов воды. У Вада такая же история с огнем. А так, по мелочи, смотри.

Фаарр вытянул вперед руку и прямо из его ладони забил веселый фонтанчик воды, на появившейся рядом ладони Ваади танцевал маленький лепесток огня. Я, кажется, даже дышать забыла от восторга и разве что в ладоши не захлопала. Огонек сменился роскошной розой, которую Ваади галантно вручил мне, а фонтан обернулся красавицей бабочкой, тут же упорхнувшей под потолок. Не успела подумать, что будет жаль, если одна красота завянет, а вторая улетит, как в углу комнаты появилась небольшая аккуратная клумба, цветок выскользнул у меня из руки и врос в нее.

— Нравится?

— Еще бы!

— Вот и хорошо, дарим, поливать не забывай. Слушай дальше.

— Подожди, я еще спрошу. А кроме ментальной магии еще какая есть?

— Еще? Провидцы, но это не магия. Скорее, дар. И потом, он не бывает постоянным и у кого-то одного. Какие-то разовые всплески, которые невозможно предугадать. Из-за этого полно разных шарлатанов, чего только не предсказывавших. И проверить — настоящее предсказание или липа — почти невозможно.

— Почти?

— Ну, да. Если сбудется — значит, настоящее.

— Логично.

— Конечно, сам придумал.

— А всякие щиты, тишина, не знаю, как называются, они что такое?

— Магия заклинаний.

— Для нее все равно нужен цвет?

— Обязательно. Заклинания трансформируют силу, придают ей форму, но основа остается. У мага огня щит получится огненным, у флорика — растительным.

— А у того, кто с животными?

— У фауна появится кто-нибудь с мощной шкурой, броненосец или левиафан.

— А немота, про которую ты говорил, как работает?

— У меня просто, замолчишь и все. А у спектровых так и будет зависеть от цвета. У огневика будешь чувствовать, что горло, при попытке заговорить, горит. А может просто выжечь связки.

От такой перспективы я невольно прижала руки к горлу, словно эта ненадежная преграда могла помешать потенциальной опасности.

— А вылечить это можно?

— Смотря что. Если только ощущения — пройдет само. А если физическое повреждение — в зависимости от степени. С совсем легким травницы справятся, с чем-то посерьезнее придется к врачам в клинику. А если совсем серьезно, то извини, это необратимо.

Поежилась, но решила прояснить неприятные аспекты магии до конца.

— А вот эти, черная плеть и лапа, не помню кого, это какой цвет?

— Черный. Он вне спектра. Голая темная сила.

— А у кого она бывает?

— У уродов.

— В смысле — физических?

— В смысле — моральных. Конченных моральных уродов. Если ты скажешь, что в твоем мире такие не водятся…

— Не скажу. Водятся и много. Были такие, из-за которых миллионы людей погибли. У вас тоже?

— Тоже, да.

— А белый цвет бывает? Нет, я знаю, что спектр — части белого света, но это же света, а не цвета, правильно? А сам цвет?

— Бывает. Но крайне редко и только в комплекте с полным спектром не ниже пятого уровня. Ты вообще слушать собираешься или так и будешь перебивать?

— Я не перебиваю, а уточняю. Мне же интересно. У нас такого нет.

— Ты за один раз все узнать хочешь?

— Да. Нет. Но… Можно еще спрошу?

— Спрашивай уже, любознательная наша.

— А скатерть-самобранка — это какая магия?

— Какая скатерть?

— Ну, вот эта штука, где еда.

— Ресторатор? Это не магия. Это наука. Эльфийские технологии. Тебе весь механизм расписать?

Эльфы и технологии у меня как-то не совсем совмещались. Узнать, что они изобрели и как это работает, было очень интересно, но здраво рассудив, что с моим абсолютно гуманитарным складом ума вряд ли что пойму, с сожалением отказалась. А рассказ продолжил Ваади.

— Так вот, как Фар уже говорил, эльфов было очень мало и держаться они старались вместе. Остальные народы активно контактировали между собой. Люди, оборотни и орки почти не вылезали из войн, гномы торговали со всеми воюющими и невоюющими одновременно, дриады уводили свои леса подальше от мест боевых действий, чем очень мешали тактическому и стратегическому планированию сражений, русалки поздравляли победителей и утешали побежденных. Эльфы же строили свое Королевство.

Такое вопиющее неучастие в общественной жизни Аршанса не могло остаться безнаказанным. Первыми к ним сунулись орки, решившие что кучка длинноухих неженок, мирно возводящая стены домов, идеально подходит для грабежа. Оказалось, что сами жертвы так не считают. Да и вообще не считают себя жертвами. Первый орочий набег так и остался единственным. Примитивное оружие и грубая физическая сила оказались беспомощны перед полным спектром, подкрепленным луками, отобранными у самих же завоевателей. Одного урока хватило, чтобы изрядно потрепанное племя степных пиратов убралось восвояси и зареклось связываться со столь неудобоваримым соперником. А луки прижились у эльфов, они их доработали и освоили в совершенстве.

— А своего оружия у них не было?

— Нет, они долгое время не видели в нем необходимости, пока не возник вопрос защиты своей земли. Оборотни и люди почтили вниманием территорию Семигорья, когда на ней уже раскинулся первый город. Тут же выяснилось, что именно эта земля жизненно необходима тем и другим. А жалкая помеха в виде ее обитателей должна быть устранена в кратчайшие сроки. Эльфы с таким подходом почему-то не согласились и покидать обустроенное место отказались. Новые завоеватели оказались не такими понятливыми, как орки, и донести свою точку зрения до них эльфам удалось не сразу. Пять раз за уроком приходили оборотни, пять раз являлось человеческое войско. На шестой раз, видимо, чтобы лишний раз не тревожить хозяев двумя визитами, незваные гости решили отложить на время собственные распри и объединились. Эта война оказалась самой затяжной. Дриады первый раз нарушили свой нейтралитет и открыто стали на сторону эльфов, перекрыв все лесные дороги и всячески мешая передвижению войск. Гномы, вдруг, решили, что торговля оружием в этот конкретный промежуток времени им невыгодна, и прикрыли Подгорный рынок таким щитом, что ломиться туда было бессмысленно и бесполезно. Орки с нескрываемым интересом следили за всеми сражениями с безопасного расстояния, не упустив возможности слегка помародерствовать в оставшихся без должной охраны человеческих городах и владениях оборотней. Почти месяц эльфы лишь оборонялись, сдерживая объединенное войско на подступах к городу. Пока какому-то умнику не пришла в голову мысль устроить им психическую атаку.

— Вад забыл упомянуть, эльфы не приемлют убийства даже в рамках войны. Для них нет ничего более ценного, чем жизнь. Даже жизнь врага. Их противники могли быть ранены, оглушены, зачарованы, покалечены, но, тем не менее, живы. Это быстро поняли, как и то, что эльфы не допустят, чтобы кто-то погиб из-за них.

— Да, Фар, спасибо, именно так. Это против них и использовали. Молоденькую дриаду выманили на нравившегося ей человека. Влюбленная девушка пришла на свидание, где ее поджидал десяток солдат. Девчонку попытались или изобразили, что пытаются, изнасиловать. На помощь ей тут же устремились другие дриады и тоже оказались захвачены. Пара темных магов нейтрализовала их силу и наложила чары подчинения.

— Ваади, подожди, вы говорили, что можете вмешаться, если кто-то использует силу во зло. Или это только с магией спектра? Или… А! Вас тогда же еще не было, наверно. Но кто-то же был? Если вы Младшие, то Старшие же были? Или Великие?

— Тихо-тихо-тихо! Ты чего разошлась? Разволновалась? Понимаю. Да, нас таких тогда еще здесь не было, Старшие — были. И они бы вмешались, если бы дриадам грозило полное уничтожение. Понимаешь, вмешиваться во все нельзя, даже если очень хочется. Чтобы мир развивался, его жители должны сами принимать решения, сами отвечать за них. Законы мироздания суровы, но иначе никто никогда ничему не научится. У вас бывали войны?

— У нас они и сейчас есть. Но у нас же нет никаких хозяев с хранителями, ни старших, ни младших.

— Ты в этом уверена? Если ты о чем-то не знаешь, то не факт, что этого не существует. И поверь в критических ситуациях они вмешиваются.

— Я говорила уже, у нас была страшная война. Ты говоришь — месяц. У нас это длилось четыре года. Десятки миллионов людей погибли, — почти сорвалась на крик. — Это не критически? Как это допустили? Почему никто не вмешался?

— Откуда ты знаешь? Мир же ваш выжил, может и вмешивались. А допустили вы ее сами и виноватых ищите среди себя. Если бы было влияние извне, остановили бы сразу, по крайней мере, попытались остановить. А может так и было, я не знаю, был ли в твоем мире и точно сказать не могу. Но вижу, что вы справились. Ты пришла из мирного времени, и сама войны не видела, я прав? — кивнула. — Но много о ней знаешь и очень боишься ее, — опять кивнула. — Откуда?

— Книги, фильмы. И люди еще есть, кто пережил ее. Это очень страшно. Да, я сама не знаю войны и не хочу узнавать, но мне все равно боюсь. Там, где я живу, сейчас как бы спокойно, но в других местах — нет. И от этого больно и страшно.

— Страшно и больно, да. Когда разумные существа в каком-нибудь мире смогут уйти от войн, это будет самый счастливый мир. А, может, где-то и есть такой.

— Не у нас.

— И не здесь, к сожалению.

Мы немного помолчали, успокаиваясь. И я попросила:

— Расскажи дальше. Что стало с дриадами?

— Их выстроили перед городскими стенами и заставили поднять руками волосы, как на эшафоте. Возле каждой стал человек с мечом, приставленным к ее шее. Глашатай объявил, что у эльфов есть час, чтобы заменить собой заложниц, одну на сто. В случае отказа дриады будут казнены. Все были уверены, что женщин и детей эльфы не отдадут. Если обмен состоится, в плену окажутся все взрослые мужчины. Им даже не пришлось подтверждать серьезность намерений, эльфы начали выходить через три минуты. Маги едва успевали блокировать их силу, а оборотни связывать пленных. Шестьдесят три дриады были освобождены.

— Надо же, эти сволочи оказались честными, — не удержалась я от злобно-язвительного комментария.

— Скорее, не глупыми. Они точно знали, что дриады никогда не простят им гибель своих сестер, и дорога в лес будет навсегда закрыта. А без леса придется нелегко.

— А подлый захват, значит, простят?

— Надеялись их как-то умаслить.

— А эльфы этого не знали?

— Знали, но не решились рисковать. Так вот, все шло по хитроумному плану, пока человеческий солдат, державший последнюю дриаду, не решил, вдруг, сам расправить ей волосы, перед тем, как отпустить. Зачем он сделал это — неизвестно. Может, случайно, или наоборот, хотел напоследок поиздеваться над доверчивой девчонкой, а по странному стечению обстоятельств это была та самая дриада и тот самый человек. Неизвестно и то, как ей удалось скинуть заклинание. Но случилось то, чего никто не ожидал. Она обернулась, увидела предателя и ударила всей своей магией. Ни колдуны, ни солдаты не успели даже среагировать, как все было закончено. На земле валялось тело, пронзенное сотнями терновых шипов, а рядом медленно оседала зеленоволосая девушка с мечом в груди.

— Он успел…

— Нет, она сама. Не захотела жить. За общим криком никто не услышал, как свистнули две стрелы и оба темных мага были выведены из игры. А потом ударили эльфы. Без магов блокировка их сил долго не продержалась, а избавиться от веревок было делом нескольких секунд. Удар был страшен. Эльфы и сейчас не изменили своему принципу, они не взяли ничью жизнь. Поле битвы было усеяно тысячами калек.

— И эти, темные, тоже выжили? Я думала их…

— Нет, я же сказал, их вывели из игры, стрела, приправленная хорошей порцией магии, надежно парализует даже очень сильных колдунов. Впрочем, этим и еще приличной части командования все-таки не повезло. Ночью их добили. Подозревали в этом добром деле орков. Говорят, сводили старые счеты.

— А кто стрелял? И почему раньше не выстрелили? Может, дриада осталась бы жива.

— Потому и тянули, что боялись им повредить. Ждали, пока всех освободят. Случившуюся трагедию просчитать никто не смог бы. А стреляли будущие правители Радужного Королевства.