Елисей, царевна Марьяна и Камасутра

Ирен Софи (2024)

— Вон отсюда! — Девицы с визгом бросились к выходу, стараясь прикрыть срамные места. — Бесстыдницы! Развратницы! — кричал мужчина, продолжая хлестать хворостиной. — Батя! Остынь! — уворачиваясь от отца, воскликнул парень. Он пытался натянуть штаны. — Всех девок перепортил! — уже тише произнес мужик, опуская прут. — Я зачем тебя за три моря отправлял? — спросил батя, оттирая пот. — Чтобы ты там уму разуму выучился! Науки разучил, чтобы урожаи увеличить! А ты чему научился? Камае… ле ентой? — Камасутре, батюшка, — наконец справившись со штанами, поправил парень. — Да какая разница! — махнул рукой отец. — Такой наукой, если только демографию повысить можно… Все, Елисей, закончились твои праздные дни. Собирайся! На службу к царю поедешь наниматься! Первая книга цикла «Искусство любви». Можно читать отдельно.

Глава 6

Собрал троицу наутро воевода и к царю Гороху повел. А у царя хоромы богатые! Стены золотом да драгоценными каменьями изукрашены. Картины везде, ковры. Сам царь-батюшка на бархатном троне сидит в короне да мантии. Поклонились до земли ему пришедшие.

— Доброе утро, государь, — выпрямился воевода. — Как спалось, как нежилось?

— Плохо спалось, — буркнул царь. — Все бока отлежал. Не молод уже, поди. С чем пожаловал, Илюша?

— Молодых дружинников на службу взял, — подтолкнул троицу к трону воевода. — Понтос — великан могучий, Антос — княжеских кровей и мечом славно орудующий и сынок Добрыни Никитича — Елисей.

— Богатыря нашего? — встрепенулся царь. — Добрынюшки? Подойди поближе, Елисей. — велел он.

Елисей приблизился к самому трону и упал на колени.

— Прими на службу, царь-батюшка, — проговорил парень. — Служить обязуюсь по чести и совести.

— Глянь, Илюша, тоже добрый молодец, — заметил государь.

— Угу, — кивнул воевода. — Хорош.

— Возьму я тебя и твоих друзей к себе во дворец, — решил царь. — Будете меня да дочь мою охранять. Жалованье положу вам достойное, комнату отдельную и довольствие с царского стола.

— Спасибо, царь-батюшка, — поклонившись в землю, поблагодарили товарищи.

— Идите, вам все пояснят и одежду, соответствующую назначению, выдадут, — отмахнулся Горох. — Покажи им все, Илюша. А мне недосуг. Послы из тридесятого царства ждут.

Воевода вывел друзей из приемного зала.

— Ваша комната на нижнем этаже будет, — пояснил он, ведя товарищей по коридорам замка. — про все правила расскажу. В дозоры назначу. Снаряжение выделю. Коней ваших в царские конюшни поставлю на довольствие. В пять утра подъем, занятия на плацу боевому искусству. Затем завтрак и на места службы пойдете. — провел краткий инструктаж Илья. — Коли вопросы какие возникнут, ко мне сразу. Царя-батюшку почем зря не беспокоить!

Комната оказалась просторной и без излишеств. Кроме трех кроватей стоял стол, пару стульев и шкаф.

— Через час заступаете на службу, — сказал воевода. — Обмундирование пришлю. Встречаемся у входа в полном составе.

Оставив друзей, Илья ушел.

— Вроде нормально, — заметил Понтос, осторожно садясь на край кровати. Та скрипнула, но выдержала. — Только бы ножки не подломились. — заметил мужчина.

— К стене придвинь, — посоветовал Антос. — Устойчивее будет.

Понтос так и сделал. Вскоре принесли обмундирование. Товарищи переоделись.

— Хорошие из нас дружинники сделались! — осматривал себя Елисей.

— Тебе идет, — заметил Антос, оглядывая статную фигуру в доспехах парня.

— Да и вам не плохо, — улыбнулся Елисей.

Только Понтос чувствовал себя немного скованным, обмундирование оказалось маловато.

— Опять на карликов шьют! — ворчал он, стараясь расширить руками пластинки кольчуги на груди.

— Не ожидали, что такой великан явится на службу, — заметил Антос, завязывая плащ.

Елисею все пришлось впору, будто на него делалось. Серебристая кольчуга обтягивала мускулистую грудь, из-под шлема по плечам рассыпались русые кудри, красный плащ покрывал широкие плечи, штаны были заправлены в кожаные высокие сапоги и перевязаны веревочкой до колена. На широком поясе закреплен меч.

— Какой добрый молодец, — заметил Антос. — Тебе идет.

— Все мы хороши, — проговорил Елисей, и это была истинная правда.

На дозор вышли настоящие три богатыря. Илья с одобрением посмотрел на друзей:

— Нести вам эту седьмицу службу у терема царского, — велел он. — Никого, кроме девок сенных да царя батюшки, не впускать!

— А кто в тереме том? — поинтересовался Елисей.

— О том знать тебе не обязательно, — отрезал Илья и отвел богатырей на указанное место. — Болтать поменьше, смотреть во все очи! Коли службу хорошо исполните, награжу в конце. А если нет, выгоню к чертям!

— Не изволь беспокоиться, воевода, — — сжимая рукоять меча, проговорил Понтос. — Ни одна мышь не проскочит!

Друзья встали рядом с дверью дубовой.

— В обед по очереди приходить будете, — пояснил Илья, — чтобы у входа двое всегда были. На ночь отпущу вас, собак злых спускают. Не пропустят они никого.

Пока время шло утреннее, впускали сторожа служанку. Девица так и сверкала глазами на молодцев. Поправляла платье, чтобы побольше грудь показать. Елисей вначале хотел предложить ей ночную встречу, а потом наказ отца вспомнил. И остыл немного. Не хотелось ему в сети первой попавшейся девки влезть. Да и погулять еще было охота. Молодуха вытащила из декольте ключик и, открыв дверь терема, скрылась. Понтоса отпустили на обед первого.

— Иди, друг, — сказал Антос. — Ты самый большой из нас, тебе харчей больше надобно для силы. Мы с Елисеюшкой постоим.

На самом верху терема оконце открылось, голос оттуда девичий послышался. Песню пел. Да красиво так выводил, аки узоры волшебные выводил. Поднял голову Елисей и поразился увиденному. Из окошка золотое свечение шло.

— Что там? — удивился парень. — Не пожар ли?

— Не думаю, — покачал головой Антос. — Сияние это не от огня. Давай посмотрим еще, прежде чем панику наводить.

На том и порешили. А свечение разрасталось сильнее. В окне появилась девица красы невиданной. Золотые волосы это ее, светились солнышком. Держала красавица в руках гребень драгоценный и расчесывала она свои кудри длинные, почти на пять локтей из окна падающие. Проводила по ним гребнем девица и песню пела. Засмотрелся на нее Елисей. Горячим огнем пронзило грудь от желания невиданного. С вожделением смотрел он на губы алые, к поцелую зовущие, на глаза синие, словно небо весеннее, на ласковые движения руки, проводившие по своей косе распущенной. Вдруг ойкнула дева прекрасная, и гребень выпал из руки ее прямо под ноги охранников наших.

— Поймал! — воскликнул Елисей, показывая гребень.

Посмотрела красавица вниз на молодца и зарделась, аки маков цвет.

— Не велено мне разговаривать с мужчинами незнакомыми, — проговорила девушка с сожалением. — Оставь себе, мне отец новый купит.

И скрылась в тереме. Словно темень закрыла глаза Елисея, свет белый стал ему не мил без красы увиденной. Желание подняло его член к животу самому.

— Ох, — простонал он и прислонился к стене, прижимая к губам гребень.

— Что с тобой? — обеспокоенно спросил Антос, поняв, что дело не чисто.

— Поплохело что-то, — тихо произнес Елисей. — Чую я, не будет мне теперь покоя ни днем, ни ночью, пока не прижмусь я к губам сладким и не войду в глубины, райское блаженство обещающие.

— Эк, тебя прихватило! — покачал головой Антос. — Будем думать, как помочь тебе с этим. Сдается мне, краса эта неземная и есть царевна Марьяна. Блюдет ее царь. Не сносить головы, если заподозрит, что.

— Лучше смерть от меча его, чем без Марьянушки, — прошептал Елисей.

— Погоди помирать, — положил на плечо друга руку Антос. — Известно мне такое чувство. Покумекаем, как свести тебя с царевной.