Практическая поэзия

Ира Сон, 2017

Практическая поэзия – первый сборник произведений Иры Сон. Тематика стихов разнообразна – это чувства и взаимоотношения, философские размышления, жизненные зарисовки и просто фантазии. Какой бы темы не касалась автор, она всегда стремится взглянуть на привычные вещи под другим углом, докопаться до их сути и пропустить ее сквозь призму собственного восприятия. Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Муза — жизнь…

…или «Ну, за жизнь!»

подсмотренное, подслушанное, прожитое и прочувствованное

Жизнь — это…

Как написать (здесь меня попросили),

Чтобы о жизни, и чтобы красиво?

Нынче красивого в жизни так мало…

Сложно и страшно нам жить теперь стало.

Что же мне… Знаю! Готова картина!

Жизнь — это рядом любимый мужчина,

Собственный домик с пушистым котом…

Всё это — жизнь. Ну а главное в том,

Как потаённо и скрытно от глаз

Жизнь иногда зарождается в нас.

Это две красных полоски на тесте.

Это когда мы так ждём его вместе.

Жизнь — это первый толчок в животе,

Жизнь — это долгие сорок недель,

Это часы ужасающей боли,

Словно тебя пополам распороли…

И наконец, это счастья комочек,

Это бессонные длинные ночи,

Пуговка-носик и бусинки-глазки,

Словно малюсенький гномик из сказки…

Если когда-нибудь маме взгрустнётся,

Он подойдёт, хитро так улыбнётся,

Ручки протянет, прижмётся, обнимет,

И как рукою все горести снимет.

Милый, хороший, родной человек,

Самый любимый мой. Он лучше всех!

Ради него я отдам всё на свете…

Знаете… думаю, жизнь — это дети.

2011

Ярлык

Ты должен знать, как мы: от сих до сих.

Учи, зубри… мечтать и мыслить вредно!

Эйнштейн? Дали? Да ты, похоже, псих!

Не заразил бы всех опасным бредом…

Ты должен быть, как мы: от сих до сих!

Сними! Надень! Солги! Смолчи! Погасни!

Нахально выделяешься? Ты — псих!

В квадратном мире нет тебя ужасней.

Ты должен жить как мы, от сих до сих!

Равняйся! Марш! В строю без разговоров!

Куда полез? Чего удумал, псих?

Ату его! Чудак страшнее вора!

_____________________

Удел одних — пойти своим путём.

Удел других — ярлык наклеить лихо.

Но если мир — один большой дурдом,

То нет в нём никого нормальней психа.

2016

Бытовушка

Кошка с собакой в сравнении с ними —

дружной семьёй живут.

Ненависть-кобра витками тугими

судьбы скрутила в жгут.

А начиналось изысканной свадьбой,

клятвой у алтаря.

Вместе счастливый сюжет рисовать бы…

…куплены краски зря.

Так получилось, что в этом семействе

больше в ходу ножи.

Оба горды и упрямы. И вместе

трудно и больно жить.

Ссоры, обиды, упрёки, скандалы,

глупых претензий ком…

Сколько беды за года повидал их

проклятый жизнью дом!

«Жадная сука!»

«Тупая скотина!»

«Сволочь, да чтоб ты сдох!»

Оба украдкой мечтают уйти, но…

дети… хозяйство… долг…

Чахнут, как пара драконов над златом.

«Это моё, а чо?!»

Каждый другому врагом стал заклятым,

жертвой и палачом.

Цепкими лапами души хмельные

третий дракон обвил…

Только объятьям зелёного змия

не заменить любви.

В правилах жанра закончится драмой

этот локальный ад.

Им бы расстаться, но оба упрямы —

не повернут назад.

2016

Как все

Как же оно достало, послушай, мама!

Все говорят, как лучше, как есть, как надо…

Тонут в болоте семьями и домами,

Варятся в общем супе… Большое стадо…

«Надо, как все…» Кому это надо, мама?

Кто за судьбу и душу твою в ответе?

Росчерк поставят — «выполнена программа»,

Втайне ликуя, что и тебе «не светит»,

Что и тебя пожаловали в бараны…

Можешь поблеять гордо, сливаясь с массой.

(Только, ты знаешь, радоваться-то рано:

Этих рогатых режут потом на мясо).

Не получилось (мама, прости бунтарку…)

Жить по клише, себя загоняя в рамки…

Хочется сдохнуть, мама… Вся жизнь насмарку

С этим «как все». Да будь оно трижды раком!

Знаешь, а пусть желающие бараны

Катятся вон с фальшивым своим участьем…

Камни, смешки, упрёки — по барабану!

Мама, из этих «всех» хоть один-то счастлив?

2013

Пустышка

Машинки, лего, подружки-пони —

Не знают мамы приятней трат.

Тянусь за куклой, но сердце помнит,

Что дома некому с ней играть.

И это знание — камнем в горле,

Иглой в затылке: забыть, забыть…

Какие боги цинично стёрли

Детей из книги моей судьбы?

Сестра на днях родила второго.

Подруг с колясками полон парк.

А мне врачи говорят: здорова.

Но что же, что же со мной не так?

Смотрю на крошек — немеют руки,

Внутри сжимается всё в комок…

…Любимый предал — ушёл к подруге:

«Я ждал ребёночка, сколько мог…»

Витрина манит приданым милым:

Носочки, чепчики, соски, слинг…

В стекло бы подлое била, била

И выла, сколько хватает сил!

О небо, лучше летать синицей,

Ловить жуков, чем «пустышкой» жить!

Какому богу ещё молиться?

Кому мне душу продать, скажи?!

Змеятся тучи чудны́м узором,

Кричат вороны, взлетая с крыш.

Прогноз печален: мне скоро сорок.

— Ты плачешь, тётя? — спросил… малыш?!

Один… чумазый… одет в обноски…

— Ты чей?

Беспомощный вздох:

— Ничей.

…Сияет небо: малыш-курносик

тихонько спит на моём плече…

2016

Философское

Сытому — зрелищ! И кресло помягче. И тапочки.

Сытый не жаждет открытий — ему бы поспать.

С фрейдами-ницше и прочими знается шапочно,

Честно считая — полезнее нежиться в спа.

Дремлют мечты на тарелочке с комплексным ужином.

Тонут в помоях пучки гениальных идей.

Суть бытия подменяется чёртовой дюжиной

Слоганов вроде «купи!»/«отдохни!»/«похудей!».

Кто благоденствием сыт или топчется около,

Шашкой не станет махать наравне с голытьбой…

…Не потому ли ты, Господи, держишь нас впроголодь,

Чтоб не забыли, зачем создавались тобой?

2017

Её роман

«Она читала мир, как роман…»

© Илья Кормильцев

Образы, строки, герои, сюжеты, главы…

Битвы, свершения, ревность, любовь и честь…

Этот роман даже слаще всемирной славы.

Не удивительно: это весь мир и есть.

Стонут несчастные, козни плетут злодеи,

Мимо мелькают, по кромке души скользя…

…Девочка, ты упустила саму идею:

В этом романе читателем быть нельзя —

Не для того создаются его страницы.

Хватит сидеть пескарёвной в своей норе!

Юное сердце отчаянно жить стремится,

Слушай его и замки открывай скорей!

Крылья расти, от восторга визжи, взлетая,

Нежность дари, за идею борись, твори!

Мир улыбается смелым и бьёт лентяев.

Выпусти свет, что горит у тебя внутри!

…И засияло неистовым солнцем Слово…

И в предвкушении первых своих боёв

мудрая девочка знает: в романе новом

мир, улыбаясь, читает тайком её…

2016

Все возвращаются!

Дом на Горбатой аллее стоит скалой, нижними этажами врастая в землю. Верхние — к Богу тянутся, будто стебли к солнцу. И вроде бы каменный, но живой! В доме рождаются странные чудаки — вечно поют, мечтают, рисуют, пишут, любят шуметь, игнорируя крики «Тише!», и разлетаются сойками от тоски (их тяготит предначертанное житьё…).

Но возвращаются! Близко ли, далеко ли — словно магнитом, их тянет обратно с «воли»: дом на Горбатой аллее берёт своё. Скользкими страхами, липко-тягучим сном он проникает в сознание понемногу. Каждому шепчет: «Бросай ты свою дорогу! Вcе возвращаются, видишь, в родимый дом!» Ноет, настойчиво просит, зовёт, кричит — впору сойти с ума, если шатки нервы. Дом обрастает повадками жадной стервы — сказочной мачехи, спятившей без причин.

…все возвращаются, планы, мечты презрев, с новыми силами, с жёнами и мужьями, чадами, кошками, рыбками и друзьями — дружно ныряют в распахнутый нежно зев. Как в муравейнике, каждый получит роль. Куклы послушные будут пахать в три смены. Их поколение сменится постепенно — свежие, вкусные души… и в этом соль — тонкая закольцованность бытия.

Сердце колотится, радость смешалась с грустью: в этой толпе должна была быть и я, только свободой «порчена». И до хруста я расправляю крылья над головой —

первая,

не вернувшаяся

домой.

2016

Бармен

В баре темно и шумно. Льётся рекою пиво.

Барышни в мини-юбках ищут глазами цель.

Бармен протрёт бокалы, шейкер встряхнёт игриво,

Водки плеснёт с улыбкой грустною на лице,

Молча тебе придвинет. Знаешь, ему привычно

Слушать о «бабах-стервах» и «мужиках-козлах».

Те, кто к нему приходит, вряд ли живут отлично:

Если ты пьёшь у стойки — плохи твои дела.

Воешь от дикой боли? Умер любимый кто-то?

Бросили? Не с кем выпить? Он угадает враз!

Бармен — почти священник. Это его работа —

Водкой лечить твой разум, душу — бальзамом фраз.

Как же его достали исповеди у стойки!

…Утром придёт в квартиру — эхо и пустота…

И, от хандры спасаясь, выпьет сто грамм — и в койку.

Бармен — почти священник. Думаешь, просто так?

2014

Кощеям, феям, принцам и коням

Спасибо всем моим учителям —

Кощеям, феям, принцам и коням

За пряники и жёсткие кнуты,

За то, что научили жечь мосты.

Спасибо вам, случайные и нет,

За знания, подаренные мне,

За каждый, сердцем прожитый, урок

И каждый перешагнутый порог.

За трезвый взгляд и юношеский пыл,

Кареты, тыквы, розы и шипы,

Огонь ночей и пепел чёрных дней…

За каждую возможность стать сильней.

За правду и немножечко вранья,

За веру и неверие в меня,

За самый трудный, выигранный бой.

За то, что научили быть собой!

2015

Опустите мне веки

«Поднимите мне веки!»

© Н. В. Гоголь, «Вий»

Это будто бы сон,

Лихорадочный, муторный сон:

Ядовитая тьма

Наползает, лишая ума,

И включается ложь,

И вещает с ухмылкою зло,

На изломе времён

Возрождается вновь легион.

Искры давних костров

Обжигают, реальность вспоров.

Дымом больно дышать…

И заходится в крике душа:

Вновь добром правит зло?

Как такое случиться могло?!

Это бред, это сон!

Но в атаку идёт легион.

Ударяют под дых

Фанатичные вопли слепых.

Ужасает не мгла —

Чёрный цвет не(на)видящих глаз.

И звучит приговор:

«Кто не с нами — того на костёр!»

Этот выбор не прост.

На губах замирает вопрос.

Я к началу иду:

Мандельштам что-то шепчет в бреду,

А Есенин — в петле…

А Бальмонт покупает билет…

Между грудами тел

Гумилёва ведут на расстрел…

Неужели ответ:

Тем, кто видит, спасения нет?

Задохнуться в слезах

И до боли зажмурить глаза,

Раствориться в толпе,

Изменив и Творцу, и себе…

Вмиг изменится мир:

Вместо жертвы — посмертный кумир,

Вместо скорби — парад,

Вместо тризны — раздача наград.

Эйфоричный угар…

«Уничтожим любого врага»

Исчезающий страх…

«Ничего нет плохого в кострах»

Кровожадный оскал…

«Избегать почему-то зеркал»

«Обратись или сгинь!»

Опустите мне веки.

Аминь.

2015

Они уходят…

Они уходят… Один, второй… Двенадцатый… Сто восьмой…

Ты каждый раз прошиваешь рану траурною тесьмой

И плачешь, думая: как же так/за что/почему/зачем?

Потом находится новый друг, решается ряд проблем.

Но снова проклятый день сурка… Взрывается болью мозг:

Какой двуличный!/опять не тот!/предатель!/да как он мог!

Один сценарий, один итог… и сердце, увы, одно,

И с каждым разом ещё сильней и дольше болит оно.

Конец ознакомительного фрагмента.