Ищи, кому выгодно

Инна Бачинская, 2015

Любовь не всегда приносит счастье. Иногда она может стать настоящим проклятием… Ирина еще в школе полюбила блистательного и харизматичного Стаса Гетманчука, но он бросил ее, уехав делать карьеру в Москве. Казалось бы, надо все забыть и жить дальше! Но Ирина сохранила свое чувство на долгие годы – его не затмили ни долгая разлука, ни неудачное замужество… И вдруг – новая встреча со Стасом! Потерпев неудачу в бизнесе, он вернулся в родной город, теперь занимает высокий пост в мэрии. И, конечно, женат – на девчонке, ровеснице сына от первого брака! Однако это не помешало ему воскресить их школьный роман… Ирина понимала, что совершает ошибку, но ничего не могла с собой поделать. Их связь оборвалась страшно и нелепо: Гетманчука застрелили во дворе собственного дома…

Глава 8

Девочки. Вечер дня последнего…

Ей удалось задремать, впасть в сон — утренний, неверный и хрупкий. Разбудил телефонный звонок. Она взглянула на будильник — было восемь. Схватила трубку. Из трубки раздался возбужденный голос Лидки:

— Спишь?

— Что случилось? — пробормотала Ирина.

— Кирка проезжал мимо твоего дома и видел Гетмана! Он что, курит?

— Что ты несешь? Кто курит? — Ирина с трудом проснулась. Трещала голова. Восемь утра. Проспала! Тут она с облегчением вспомнила, что, кажется, суббота.

— Гетман! — торжествующе выкрикнула Лидка.

— Он что у тебя, работает по субботам?

— Кто?

— Кирка!

— При чем здесь Кирка? Я про Гетмана!

— При чем здесь Гетман?!

— Кирка видел Гетмана в окне твоей кухни, — раздельно произнесла Лидка. — Теперь понятно? Проезжал мимо и видел. Да, он работает по субботам, потому что семья кушать хочет.

— А курил кто?

— Гетман! — закричала Лидка. — Ты что, с бодуна? А говорила, не остается! Или у вас все тип-топ?

Ирину словно жаром обдало! Она вспомнила о журналисте Сергее Ивановиче и застонала.

— Ты меня разбудила, — сказала обличающе, — я всю ночь не спала!

Сказала — и пожалела, потому что Лидка тут же ехидно спросила:

— Интересно, с чего это вдруг? И кто же он, таинственный незнакомец с сигаретой?

— Кирюше привиделось, — сделала слабую попытку защититься Ирина.

— Не свисти! У Кирки глаз — алмаз, он твои окна знает! Ну?

— Отстань! Позвони через два… три часа. Я отключаюсь!

Она действительно отключила телефон, упала на подушку и накрылась одеялом с головой. Но заснуть снова ей было не суждено. Сосед-спортсмен сверху принялся таскать гири и с рявканьем «хэ‑э‑к‑к» бросать их на пол, где-то заработала дрель и заплакал ребенок за стеной. Проворочавшись до десяти, Ирина встала — измученная, несчастная, сонная — и побрела в ванную. Стараясь не попадаться себе на глаза в зеркале, она шагнула под душ.

Потом уселась на табурет на кухне и задумалась, тупо глядя в стол. Она вздрогнула от звонка в дверь и выпрямилась. Звонок повторился. Через минуту в дверь забухали кулаками.

Лидка влетела в прихожую и уставилась на Ирину.

— Ты жива?

— Как видишь…

— А чего телефон не включила? Ты завтракала?

— Нет, кажется…

— Кофий будешь?

Ирина вспомнила, как она предложила кофе журналисту, а он… И заплакала. Лидка подсунула ей салфетку, включила кофеварку и полезла в шкафчик за чашками. Разлила готовый кофе в чашки, капнула сливок и присела на табурет. А Ирина все плакала. Наконец Лидка, крепившаяся изо всех сил, выказывая сдержанность и такт, ей не свойственные, произнесла:

— Хорош реветь! Что случилось?

— Я поняла, что больше так не могу! — Ирина высморкалась.

— Сла‑а‑ава богу! — пропела Лидка. — С чего это вдруг прекрасное прозрение?

— Я была у них, посмотрела, как они живут… Понимаешь, я для него… сверх программы, довесок! У него все уже есть: шикарный дом, молодая жена, и ребенка собираются родить, а я… У меня ничего нет! Почти ничего, кроме покоя, равновесия, какой-никакой стабильности, и это почти ничего он разрушает! Понимаешь? — Она заплакала с новой силой.

— Я всегда говорила, что он гад, — хладнокровно заметила Лидка. — Но ведь и дает что-то взамен? Интерес к жизни появился, глазки заблестели.

— Ненадолго!

— Это всегда ненадолго! Правила игры…

— Какой еще игры?

— Он приходит, ты открываешь дверь, и никто никому ничего не должен. Он тебе что-нибудь обещал? Нет. Он тебя уже кинул раз? Кинул. Так чего же ты ревешь? Это как дважды два четыре!

— Я не из-за него, я из-за себя, — всхлипнула Ирина. — Ну почему у меня все наперекосяк?

— У всех наперекосяк, у кого больше, у кого меньше. Готова платить — бери товар!

— Какой еще товар? — недоуменно спросила Ирина.

— Тело и гормоны любимого мужчины, интеллигентно выражаясь! — рявкнула Лидка. — Продувка системы и востребованность. Непонятно? Могу и по рабоче-крестьянски врезать. Ты прямо как из детского сада, прости господи! А платить будешь завистью, ревностью и нарушением баланса, поняла? Пей кофий, остынет!

Они в молчании пьют кофе. Потом Лидка спрашивает:

— Ну, и кто он? Этот, в окне?

— Журналист, — безучастно ответила Ирина. — Сергей Иванович.

— Журналист? — ахнула Лидка. — Откуда?

— Кажется, из «Нашей газеты». Не помню…

— И ты с ним…

— Я с ним. На одну ночь.

— Импотент?

— Нет, я его испугала.

— Ты? Своей страстью?

Как ни было Ирине плохо, она рассмеялась.

— Нет, я рассказала ему про Гетмана.

— Зачем?! — вытаращила глаза Лидка.

— Не знаю, настроение было паршивое…

— То-то он курил в окне ни свет ни заря… Бедный мужик! После ночи любви ему рассказывают о счастливом сопернике. Ты в своем уме, мать?

— Не знаю.

— Никогда никому ничего! Поняла? Не должна — и точка! Никаких слюнявых идиотских признаний! Пока ты не призналась, ты святая, призналась — шлюха! — Лидка помотала пальцем перед носом Ирины. — Не нравишься ты мне! — сказала озабоченно. — Нужно тебя проветрить. Завтра мы с тобой идем на закрытый показ в «Икеару-Регию». Сами Регина Чумарова звонили и просили почтить.

Регина Чумарова была владелицей салона мод, и дружить с ней почитали за честь все известные женщины города…

— С чего вдруг?

— Кирка торгуется с ней за ремонт, вот она и мечет икру. Обещала скидку, если отберем что-нибудь. Завтра в пять, потом прием. Будет весь бомонд.

— Не пойду! — сказала Ирина, представив себе, что там будет Гетман с женой.

— Пойдешь! Раз в жизни выпал шанс отовариться у Регины, а она в позу! Только попробуй! А сейчас одевайся. Пойдем дышать воздухом, пока мои мужики в разгоне.

Они долго бродили по парку, смотрели на реку. Дождевые дырки на небе закрылись, в природе посветлело и выкатилось солнце, все еще по-летнему жаркое. И сразу же засверкала река, вспыхнули длинные песчаные берега, и радостно затрепетали серебристые ивы.

Они выпили кофе на террасе кафе с видом на реку; перешли по пешеходному мосту на ту сторону, посидели на песке, подставив лица солнцу. Пляж был почти безлюден и бесконечен, вода оказалась уже холодной. Отдельные смельчаки купались. С радостными воплями они бросались с вышки, проплывали по течению до моста, выскакивали на берег и резво бежали обратно…

А потом пришел Шрек. А потом пришел Бэтмен…

Из интернетских приколов.

…А вечером пришел Гетман. Он пришел с цветами, палевыми розами, что уже стало традицией. Измученная мыслями, Ирина открыла ему и уклонилась от попытки обнять ее. Гетман ничего не заметил или сделал вид, что не заметил, и Ирина подумала с горечью, что он не из тех, кто обращает внимание на подобные малости. Правила игры — вспомнила она. Можешь платить — плати; не можешь — уходи. Элементарно. А заплаканные глаза, надутые губы, капризы тут не прокатывают. Не тот человек! Все в ней протестовало против навязанной ей роли вечной подруги, без надежды, на вторых ролях, но ответить даже себе на вопрос: «Чего же ты хочешь?» — она бы затруднилась. Не знала она, чего хочет. Тогда, в молодости, это была любовь, надежда и все впереди; сейчас… Черт его знает, что это было сейчас! Может, права Лида, и это всего-навсего востребованность, гормоны и тело любимого мужчины, любимого в прошлом, а вовсе не любовь? Еще… одиночество! Тоска одиночества… И надо быть проще: принять розы, обрадоваться, пощебетать насчет погоды, работы, новой шмотки… Да мало ли! Именно этого он от тебя ожидает! А ты…

— А ты понравилась Ленке, — сказал Гетман, устраиваясь на диване. Не самая удачная фраза в сложившихся обстоятельствах. — Говорит, красивая зрелая женщина. Я был горд, Ирушка!

Ирина раздула ноздри — он был горд! Ему есть чем гордиться: молодой женой, перестроенной квартирой, зрелой любовницей! Шикарным буфетом с аукциона, итальянским фарфором… Чем еще? Ковром? Кухонным комбайном? Антикварной кофеваркой? И где тут место ей, Ирине? Между фарфором и ковром? Нет! Ей место за гардиной, чтобы никто не видел, не догадался и не заметил.

«Но тебя же никто не заставляет! — воззвал голос рассудка. — Он предлагает тебе, что может, а ты вольна взять или отказаться. Это же… элементарно!»

«Иди ко мне!» — Гетман притянул Ирину к себе; она уткнулась лицом ему в грудь и подумала: «Гори оно все синим пламенем! Одной еще хуже!»

Они целовались; он расстегивал ей платье, не отрываясь от ее губ, осторожно стягивал; она, извиваясь, помогала; они были наполнены до краев нетерпением и желанием… В кольце рук…