Заболо

Илья Богуславский

Рассказы о деревенском детстве столичного мальчика, собранные в один сборник. «Заболо» – сокращение от «Заболотное» – деревни в Калужской области. Время действия – 70-е годы 20 века. Книга содержит нецензурную брань.

ЗА ГРИБАМИ

Мне — четыре. И дядя Дима с тётей Аней меня берут на машине в лес, потому что я уже большой. Я с радостным замиранием сердца смотрел, как они приехали на своих ярко-жёлтых жигулях! Ещё только машина из-за поворота на сельсовет показалась, а я уже кричал «Ура-а-а!». А то, скучно с бабой Леной. И родителей нет, потому что они работают в Москве. А у дяди Димы и тёти Ани — отпуск. Своих маленьких детей у них нет, а есть уже большой Саша, он в институте учится. Баба Лена и с Сашей сидела, когда меня ещё на свете не было.

«Куды ж вы его берёте? А если потеряется?», спрашивает баба Лена.

«Не потеряюсь!», кричу я, и залезаю в машину на водительское сидение, мне дядя Дима иногда разрешает порулить. В этих жигулях кроме руля ещё и переключатель скоростей с красивым стеклянным набалдашником, где внутри розочка распустилась. Я трогаю эту розочку за стеклом. Жаль, что её нельзя вытащить и понюхать.

«Не дёргай, не дёргай, а то в лес не возьму!», строго говорит немногословный дядя Дима.

Тогда я начинаю трогать массажные коврики на сидении, с желудями-колёсиками.

Вот, наконец мы выехали, баба Лена плавно удаляется в зеркале заднего вида, стоит у забора, провожает, но не машет мне. И я ей тогда тоже не буду махать, подумаешь! Едем медленно, потому что дорога из Заболотного в Игнатьевское — плохая, без асфальта, только камни да ямы одни. Навстречу едет большущий самосвал — а вдруг задавит? Но дядя Дима хорошо водит машину, он спокойно увернулся от грузовика, а потом и от серого пыльного автобуса. Возле Игнатьевского ещё хуже дорога — только ямы да лужи огромные, вчера гроза была. Козочка посреди дороги стоит и не уходит. Дядя Дима ей сигналит: «Би-биииии!», а она всё равно стоит и смотрит.

«Давайте я бибикну!», предложил я, но тётя Аня не разрешила мне. Вышла из машины и прогнала козу. Очень смешно прогнала, руки раскинула, как будто поймать хочет. Козочка как сиганёт в кусты! Мы поехали дальше. Вот Дубровка, потом — Тиняково. Так далеко от деревни я ещё никогда за грибами не уезжал, километров восемь!

В Тиняково всё другое! Куры другие — крупные такие и разноцветные, а у нас в Заболотном — только белые. Гуси! Га-га-га! И индюк с красной соплёй стоит! В Заболотном нет гусей и индюков. И домов там штук сто, а в Заболотном — только восемнадцать.

Вот, наконец, въезжаем в лес. Дорога кончилась. Тётя Аня даёт мне маленькую корзинку и наказывает, чтобы я от них далеко не убегал и кричал «Ауууу!»

Я и не убегаю, они сами уходят. А я увидел красивую розовую волнушку и застрял. Жалко срывать её! Я любоваться стал. И жук рядом красный ползёт! Потом подумал и сорвал волнушку всё-таки. Вернулся к машине. Кричу «Ауууу!», а никто не отзывается. Я решил у машины остаться. Мял в руках волнушку, она почернела, уже не такая красивая. Я её выбросил. Земляники поел. Она вокруг машины росла — много-много. Колокольчики собрал в букет. О! Ещё волнушка, прямо рядом с колесом растёт — и никто не заметил. Я её не рву — вот придут дядя Дима с тётей Аней, а я скажу — смотрите какой гриб вы пропустили! Но, что-то они не идут. Я жду их. Долго их нет. Часа два, наверное. Сижу около машины на травке. Машина закрыта. Я ещё попрыгал вокруг растущей волнушки, оторвал у колокольчиков все головки, получилась просто трава. Веник какой-то. Я его выбросил.

Стал представлять, как я на жигулях разворачиваюсь и уезжаю домой, а тётя Аня с дядей Димой за мной гонятся. Так им и надо, нечего меня одного на долго оставлять! Потом я, кажется, уснул. Проснулся — тут и тётя Аня с дядей Димой идут. Я мигом сорвал волнушку около колеса, бегу к ним, кричу: «Смотрите, вы пропустили!»

Тётя Аня мне: «Ты почему убежал? Разве так можно? Несерьёзно ты поступил, неправильно. А волнушки мы не собираем — они грибы условно-съедобные, так что — брось». И хотя тётя Аня всё это сказала спокойным ровным голосом, мне стало обидно, и я не бросил волнушку. Баба Лена её засолит с волуями и свинушками — она всё засаливает. А у дяди Димы — полная корзина белых и подосиновиков! Но он молчит, не хвастается, заводит машину, и мы едем домой, снова мимо индюка, гусей, козочки…

И вот мы дома. Тётя Аня даёт мне в руки ножик — грибы чистить. Я пробую.

«Ну что же ты так? Пол гриба срезал!»

Я смеюсь, мне очень весело.

«А что смешного? Это не бережливо с твоей стороны. Тётя Аня с дядей Димой собирали, а ты — целую ножку в помойку.»

«Но она же вон, червивая!»

«Не придумывай. Где ты видишь червяка?»

«Ну он же там был, продырявил ножку!», не уступал я.

А вечером мы все вчетвером ужинали лисичками со сметаной — я такой вкусноты никогда не ел раньше. Жаль, что мало! Тётя Аня всего на одну полянку лисичек набрела, пока я у машины их ждал. А волнушку я бабе Лене отдал, она улыбнулась железными зубами и меня похвалила: «Глазастенький ватрунчик!»