Лунная нить

Изабель Ибаньез, 2020

Фэнтези «Лунная нить» Изабель Ибаньез – удивительная сказка для взрослых, столь не похожая ни на одну историю. Химена привыкла жить не своей жизнью. Она двойник герцогини и шпионка. Ее новая миссия – отправиться во дворец кровожадного тирана Атока и сыграть роль его невесты. Химена многого не знает про историю и культуру вражеского народа. До заката солнца девушка пытается разгадать дворцовые тайны, а ночью плетет волшебные гобелены из лунного света, передавая секретные сведения своим людям. Всякий раз, когда Химене грозит опасность, ее спасают. Неужели во дворце у нее есть союзники? Или она лишь часть игры, в которой любовь, преданность и бесстрашие – разменные монеты? «Лунная нить» Изабель Ибаньез, как волшебное полотно, соткана из легенд и мифов Боливии.

Глава третья

КАТАЛИНА СИДИТ НАПРОТИВ меня за одним из прямоугольных деревянных столов в большом зале. Молчаливая и угрюмая. В зале пусто, мы здесь одни. Я нервно ерзаю на стуле, и он то и дело поскрипывает под моим весом. Каталина теребит рукав хлопковой рубашки и избегает моего взгляда.

— Говори уже, — не выдерживаю я.

Она бросает на меня гневный взгляд.

— Иногда стоит держать себя в руках. Ты приказала их убить?

Кажется, я сейчас задохнусь от нахлынувшей ярости.

— Они похитили Ану и всех остальных. Как бы ты поступила на моем месте? Пригласила бы их на завтрак? Чтобы они сидели с нами за одним столом, ели яичницу и пили кофе — к слову, без сахара, ведь сахара у нас больше нет, — как будто мы все…

— Я не стала бы принимать импульсивных решений, — отвечает Каталина. — Откуда ты знаешь, кем был этот посланник? Какое место он занимал при дворе? Понимаешь, о чем я? Возможно, ты только что убила одного из родственников Атока.

Я собираю волю в кулак и, расправив плечи, медленно, спокойно отвечаю:

— Они — враги.

С того самого дня, как Аток спустился с горы, навлек на нас землетрясения, армию призраков и уничтожил все и всех, кого я любила.

— Не каждую битву можно выиграть кулаками и саблями, — мягко возражает она.

У меня нет времени на все эти рассуждения. Я не хотела показаться слабой, поэтому проявила силу. Я все сделала правильно.

— Возьми с собой Софию, — говорит кондеса. — В качестве телохранительницы. Одной Луне известно, что тебя там ждет, особенно после того, что ты натворила сегодня.

— Это слишком опасно, — бормочу я, предательски краснея.

Возможно, я все же поступила немного необдуманно.

— Ана бы захотела пойти с тобой, — замечает Каталина, нервно теребя прядь волос. — Но решать, конечно, тебе. Не могу поверить, что это все на самом деле. Последствия могут быть совершенно непредсказуемыми. Я ничего не смогу прочитать по звездам.

Я стучу пальцами по столу и продолжаю нервно ерзать. Кажется, будто расстояние между нами увеличивается с каждой секундой.

— Это лучшее, что мы можем сделать сейчас, — наконец говорю я. — По крайней мере я попаду в замок.

— Будешь шпионить — как Ана.

— И?

— Это рискованно. А вдруг тебе все же придется выйти замуж за этого самозванца?

Я пренебрежительно отмахиваюсь.

— Да он тот еще павлин! Приготовления к свадьбе растянутся на многие месяцы. Он захочет помпезную церемонию, недельные празднества и обязательно пригласит почетных гостей из других стран, чтобы показать свои богатства. Нужно будет разослать приглашения, составить меню, подготовить комнаты для всех, кто приедет. Потом еще коронация новой королевы… В общем, у нас будет как минимум полгода. Может, больше. Еще никому из наших не удавалось провести в замке так много времени.

— Полгода — это не так уж и много.

— Это достаточно много. — Я наклоняюсь через стол и пристально смотрю на Каталину. — А пока местонахождение Эстрейи неизвестно…

Каталина накрывает рукой мою ладонь.

— Химена. Я видела это.

— ¿Qué?^[15]

Она переходит на шепот.

— Кажется, звезды пытались рассказать мне об Эстрейе. Она по-прежнему в замке, но Аток больше не носит ее. Почему? Возможно, чтобы она хранилась в надежном месте.

Я медленно выдыхаю. Если Эстрейя по-прежнему в замке, но не у Атока, то я смогу разузнать, что с ней произошло, или даже украсть. Тогда армия призраков перейдет в наше распоряжение, и… Во мне начинает разрастаться надежда, но я подавляю эти мысли. Предсказания Каталины уже не раз вызывали горькое разочарование.

— Прости. — Она расстроенно пожимает плечами, отпуская мою руку. — Я хотела рассказать тебе ночью, но усомнилась в том, что увидела. Я до сих пор не уверена. — Зажмурившись, Каталина снова начинает нервно теребить волосы. — Это я должна была пойти.

Я протягиваю руку и поглаживаю ее запястье. Она улыбается, но взгляд выражает сожаление и печаль. И тут я неожиданно понимаю, что она боится за меня. Хочется подбодрить ее и сказать, что со мной все будет хорошо, я вернусь домой целой и невредимой и добуду для нас Эстрейю. Но я молчу. Мы обе знаем, что это было бы неправдой. Но я не имею никакого значения в этой миссии. Все это ради Инкасисы. Ради нашего народа. Ради нее.

— Ты — последняя надежда нашего народа, — говорю я. — И ты это знаешь. Постарайся не показываться на людях, пока мы не расчистим дорогу к трону.

— К трону меня приведет свадьба с самозванцем.

Я раскрываю рот от удивления.

— А что? — говорит Каталина. — Как только я окажусь там, я могу… могу…

— Что? Убить его? — язвительно спрашиваю я.

Да конечно! Это говорит человек, который до сих пор упражняется с деревянным — едва ли не игрушечным — мечом. Благодаря Ане она знает азы владения холодным оружием: держать меч клинком вверх и не направлять лезвие на себя. И всё. Она всегда предпочитала практике стратегию и любила продумывать сценарии мятежа: что запасать в первую очередь? Когда поднимать бунт? Как обойтись малыми жертвами?

Сражаться? Пачкать руки? Нет уж, это она оставляла мне.

— Ладно, — наконец говорит она. — Иди.

Я с трудом сохраняю равнодушное выражение лица. Она не верит в меня? Но ведь именно ради этого я столько лет притворялась другим человеком. Давно перестала откликаться на собственное имя. Часами тренировалась с оружием и добровольно жила в заточении. У нас — нет, у меня — никогда больше не будет такой возможности. Отомстить за родителей, заставить Ану гордиться мной, оказаться по ту сторону баррикад и наконец (наконец!) зажить собственной жизнью.

— Я попробую отправить весточку, когда доберусь, — успокоившись, отвечаю я.

— Ты же можешь ткать, — неожиданно говорит Каталина. — Ты все время вплетаешь тайные послания в свои гобелены.

Не знала, что ее так интересует моя работа.

— Как ты себе это представляешь? Аток ни за что не разрешит мне отправить гобелен в крепость.

Каталина досадливо фыркает.

— Не знаю. Надо что-нибудь придумать.

А что тут придумаешь? Я перебираю в уме разные варианты и наконец зацепляюсь за удачную мысль. Может, оставить гобелен где-нибудь на видном месте, чтобы наши шпионы смогли прочитать послание?

— Тебе нужно будет внимательно следить за замком. Отправь шпионов на рынок, к главным воротам, расставь по периметру… Если понадобится, могу выбросить гобелен из окна. По-моему, неплохая мысль.

Взгляд Каталины перемещается на один из моих гобеленов, где изображена падающая звезда, рассекающая густые пушистые облака, — мой любимый сюжет.

— Ты очень преуспела в ткачестве. Луна наделила тебя невероятным талантом.

Кажется, она хотела сделать комплимент, но произнесла это с таким отчаянием, будто моя магия как-то принижает ее достижения. Ерунда. Она умеет читать по звездам, а я — лишь воспроизводить их красоту. Судьба иллюстрийцев — в руках Каталины. А в моих руках — лишь моток шерсти.

Молчание затягивается и становится все более неуютным с каждым вдохом.

— Я просто хочу, чтобы все стало как раньше, — наконец говорит она. — Лаксанцы разрушают все, к чему прикасаются. Они запятнали Ла Сьюдад своим присутствием. Madre di Luna^[16], как же я их ненавижу! Как же вернуть все обратно?

— У тебя будет здесь большая поддержка, — говорю я. — И в этот раз мы избавимся от лаксанцев навсегда.

Несколько мгновений Каталина молча смотрит на меня и наконец едва заметно кивает. Расправив плечи, она направляется к двери и берется за ручку.

— Я доверяю тебе. И еще, Химена.

— ¿Qué?^[17]

— Возьми мой гребень.

* * *

Я отправляюсь в нашу комнату, чтобы собраться. У меня не так много вещей, и все они помещаются в одну сумку: туники, штаны, несколько поясов из шерсти ламы и поношенная кожаная куртка. Ткацкий станок останется здесь: его никак не упаковать. Но я не переживаю. Если на престоле лаксанец, в его замке точно найдется хотя бы один. Лаксанцы — одни из самых искусных ткачей; их гобелены, изображающие фрагменты из истории Инкасисы, чрезвычайно красивы. Это большая честь — получить в подарок подобный гобелен.

Вместе с юбкой и туникой Каталины я надеваю свои стоптанные кожаные сапоги и прячу в секретные кармашки четыре тонких кинжала. Этот ритуал немного успокаивает. Я сажусь на кровать и размышляю о своей миссии: первым делом нужно узнать, что произошло с Эстрейей, и найти способ поддерживать связь со шпионами. Я молюсь Луне, чтобы смогла сделать и то и другое, не выдав себя.

Дверь распахивается, и София врывается в комнату. Она двигается как бык — тяжелая походка, выпяченная грудь, будто она собирается стрелять из лука. Смерив скептическим взглядом мою маленькую котомку, она спрашивает:

— И это все?

— Все мои пожитки.

София заправляет мне за ухо прядь волос, выбившуюся из пучка.

— Мне кажется, это очень смелый поступок, — говорит она.

Я опускаю голову, с удивлением ощутив жжение в глазах.

— Каталина видела твои волосы? — строго спрашивает София. — Что-то сомневаюсь, что она могла одобрить этот жуткий пучок, уехавший набок.

Я готова выть и смеяться одновременно.

— Давай поправлю.

Она начинает распутывать колтуны. Это довольно больно, поэтому вскоре глаза начинают слезиться. Сколько часов я провела в ее руках! София не только вычесывала мои непослушные волосы: она учила меня драться, сплетничала о мальчиках и предупреждала, от каких молодых стражников стоит держаться подальше. Она старше, быстрее, жестче, но мне всегда это нравилось. Приятно знать, что у тебя есть такая поддержка.

— Каталина хочет, чтобы ты поехала со мной.

София замирает с недоплетенной косой в руке.

— А ты хочешь?

Смешанные чувства. Я испытываю и гнев, и досаду, но постепенно все вытесняет страх. Страх, от которого учащается пульс и становится тяжелее дышать. Страх, от которого хочется спрятаться под кровать. Madre di Luna. Я добровольно отправляюсь навстречу погибели. Хочется быть смелой — как Ана, которая каждый раз рискует жизнью, чтобы раздобыть нам еды. Но даже она берет с собой подмогу, когда совершает вылазки в Ла Сьюдад.

Я сглатываю.

— Не уверена, что я готова идти одна.

София доплетает косу.

— Тогда я пойду с тобой и помогу убить мерзавца, который посмел взять в плен мою мать. Сделаем вид, что я твоя горничная. Если дойдет до боя, оставь это дело мне. Пусть думают, что кондеса слаба и умом, и телом.

Я киваю.

— Думаю, они не удивятся, что кондеса возьмет с собой горничную.

— Главное, держи себя в руках, — предостерегает София. — Сколько бы у них ни было пращей…

— Они называются хуараки, — уточняю я и подаю ей заколку, чтобы она могла закрепить косу на макушке.

София оживляется.

— Помнится, ты как-то попробовала такую штуку на одной из тренировок? — Она хлопает в ладоши. — Да! Ты разбила пять окон! И сломала чей-то нос.

— Вообще-то ногу, — бормочу я в ответ.

— Точно! — хохочет София.

Я закрываю лицо руками.

— Забудь об этом.

Но София уже не может остановиться и смеется еще громче.

На самом деле это не смешно. Я убираю руки от лица и сердито смотрю на нее.

— Просто хотела тебя развеселить, — говорит София, обнимая меня. — Или разозлить. Это все же лучше, чем бояться. В какой-то момент мне показалось, что тебя сейчас стошнит от волнения.

— Неправда, — бурчу я, отстраняясь.

— Правда-правда. Еще чуть-чуть — и точно стошнило бы.

— Думаю, тебе все же показалось, — отвечаю я и встаю: не терпится отправиться в путь.

Захватив сумку, я торопливо спускаюсь по лестнице, выхожу из башни в большой зал, а оттуда — во внутренний двор. София следует за мной по пятам. Оказавшись на улице, я замираю от изумления.

Во дворе собрались все — то есть совсем все. Лица напряжены, губы поджаты, глаза опущены. Эти люди растеряны и напуганы. Они думают, что кондеса оставляет их на произвол судьбы, и я боюсь, как бы Каталине не захотелось убедить их в обратном. Белые стены крепости отливают золотом в лучах закатного солнца. В первом ряду стоит Каталина, которая, судя по всему, отчаянно пытается сдержать слезы. Она выходит вперед и крепко обнимает меня. Мы редко проявляем чувства на людях, но я вовсе не возражаю против такого прощания. Кто знает, когда мы увидимся в следующий раз? На самом деле это очень важный момент для нас обеих, поэтому я прекрасно понимаю ее порыв.

— Давай, Химена, — тихонько шепчет она. — Подбодри их. Им важно видеть, что тебе не страшно.

Я киваю. Кровь приливает к лицу.

— Хорошо. Я не боюсь. И не подведу тебя.

— Я знаю, — отвечает Каталина и отступает в тень, пропуская меня вперед.

Я поворачиваюсь к собравшимся. Непривычная тишина. Напряженные плечи и встревоженные взгляды. В воздухе витает страх, окутывающий нас, словно густой туман. Я не знала, что придется произносить речь. Это самое ужасное в роли кондесы. Во рту пересыхает, и я начинаю нервно теребить край туники.

— Спасибо, что пришли проводить, — говорю я сдавленным голосом и закашливаюсь. — Я знаю, многие из вас тревожатся за меня. Не надо. Все… все будет хорошо.

Каталина нетерпеливо цокает языком.

— Я хочу…

Madre di Luna. А чего я хочу? Наверное, чтобы они выжили.

— Я хочу, чтобы вы помнили: в хранилище осталось очень мало еды. Прошу вас, распорядитесь запасами разумно, пока меня не будет.

Каталина выступает вперед и громко откашливается.

— Кондеса хочет, чтобы Инкасиса стала безопасной для всех нас. Оказавшись в замке, она получит уникальный шанс подобраться поближе к нашему врагу и его тайнам. Когда она обнаружит его слабые места, мы сделаем все возможное, чтобы узурпатор заплатил сполна за беды, которые навлек на Инкасису, — говорит она, и ее глаза сверкают решимостью. — За наши разрушенные дома, за наши жизни — и прежде всего за наши погибшие семьи. У кондесы есть план. Надо только продержаться еще немного, и мы поднимем восстание против самозванца!

Раздаются вялые возгласы одобрения. Некоторые аплодируют, но я чувствую, что люди встревожены. Возможно, нам удалось их немного успокоить, но после стольких лет голода и лишений они привыкли относиться к любым изменениям с опаской.

На спине выступает пот. Переминаясь с ноги на ногу, я бросаю взгляд на Софию, и та подмигивает в ответ. Уж она-то знает, что сейчас мне больше всего на свете хотелось бы поскорее уехать.

Я киваю в сторону конюшен. Чтобы добраться до них, мне придется пройти сквозь всю толпу мимо коричных и дынных деревьев^[18], которые мы посадили вместе с Аной, когда она привезла меня в крепость. Глубоко вдохнув, я делаю первый шаг, и люди расступаются. Стражники вертикально поднимают мечи и прислоняются лбами к клинкам. Знак глубокого уважения. Но они проявляют уважение не ко мне, а к кондесе, за которую меня принимают.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

15

Что? (исп.)

16

Матерь Луна (исп.).

17

Что? (исп.)

18

Плод дынного дерева — папайя.