Холм девичьих слез. Часть 1

Игорь Сычев

Принц Кевин достойно исполнил старинный обычай, прожив в семье простого оружейника целый год, и подружился с его сыном – Мигелом. Теперь друзья поселились в королевском замке, и жизнь их проходит в путешествиях, военных тренировках, пирах и охотах. А из рассказов старших они всё больше и больше узнают про Запретные Земли на севере, куда обычному человеку лучше не ходить, ибо там обитает смерть. Именно оттуда приходят жуткие призраки и похищают людей, именно там не действуют законы пространства, а иногда и времени. Немногие смельчаки, отважившиеся посетить Дикий Край, возвращались в мир живых, и никто из них не вернулся, оставшись прежним. Именно поэтому Мигел понимает, что принц Кевин обязательно поскачет на север, желая раскрыть его тайны, и готовится составить компанию беспокойному наследнику престола. Ведь мальчики знают – не одни только ужасы притаились в Северных Горах. Временами с их склонов спускается прекрасный Белый Олень, чтобы позвать вслед за собой тех, кто чист душой и отважен сердцем.Читайте «Легенду о Каменном Мигеле». Историю, в которой правда и вымысел, язычество и христианство, тьма и свет переплелись, как узоры на странице древнего кельтского манускрипта.

Доспехи катафрактов

К концу следующей недели Мигел чувствовал себя в замке, как дома. Здесь царила атмосфера той сердечной доброты и непринужденности, к которой он привык в своей семье, а отношения между старшими и младшими являли собой такое удивительно редкое смешение уважения и добродушия, почтения и теплоты, что ощущать себя здесь лишним или чужим было просто невозможно. Мальчик постепенно познакомился со всеми обитателями замка. Он играл с маленькими Мельдином и Бритаэль, вел учтивые беседы с королем, епископом, и прочими королевскими советниками, и с удовольствием помогал королевским слугам в их повседневных обязанностях. Обожая лошадей, он вместе с Таильтеном много работал при конюшне, где подружился со старшим конюхом Кербалом.

Мигел узнал, что отец Элвин — крестный Кевина. Его старый знакомый Мерл был крестным отцом Мельдина. А суровый неразговорчивый Лионель — воин с тремя шрамами через все лицо — оказался любимым крестным принцессы Бритаэль, в котором она души не чаяла. Ему стало известно, что эти трое, включая вечно пропадающего на севере Федельмида, — ближайшие друзья короля. Еще он узнал, что Ормак — лучший повар во всей Британии, что Кинкар — сплетник и болтун, а также многое другое о нравах, положении и занятиях обитателей замка.

Конечно, принц Кевин делал все возможное, чтобы Таильтену и Мигелу понравилось в замке. Он искренне переживал о том, чтобы они не покинули его среди, как он выразился, «малышни и взрослых». И «малышню», и взрослых он очень любил, но ровесники есть ровесники. По той же причине он порадовал их подарками.

Подарки эти действительно были королевскими. Уже в первые дни своего проживания в замке Мигел стал обладателем прекрасной среброструнной арфы, богато инкрустированной золотом. Звучала она тоже великолепно, Мигел был в полном восторге, а Кевин, к вящей радости друга, заявил, что договорился с Мерлом о том, что тот будет давать Мигелу уроки игры на его любимом инструменте.

Очередной подарок Кевин приготовил для Таильтена. Вернувшись из монастырской школы, он на целый час куда-то исчез, а затем Мигел и Таильтен, работающие в конюшне, увидели принца, идущего к ним с мягким серым комочком в руках. Этот комочек оказался милым крупным щенком, большеголовым и с умными глазами.

— Я назвал его Кухулином! — заявил Кевин, и протянул щенка Таильтену. — Он теперь твой.

Таильтен радостно поблагодарил принца. Как всякий охотник, он знал толк в собаках, а у серого Кухулина были все задатки мощного боевого пса.

— Молоко ему уже не нужно, — сказал Кевин, — а мясом тебя обеспечит Ормак. Я уже с ним договорился. Этот щенок — сын охотничьей собаки Федельмида, а это что-нибудь да означает. Федельмид передал его мне, а я дарю тебе.

Тут во двор вышел король Лугайд и окликнул беседующих мальчиков. Они подошли к нему, Лугайд осмотрел и похвалил щенка, а затем сказал Кевину и Мигелу, чтобы они собирались.

— Поедем на улицу Оружейников, — объяснил он ребятам, — нам давно уже пора проведать Родерика и Корнелию.

— И старинушку Энгуса! — радостно закричал Кевин. — Мигел, скорей седлаем коней!

«Старинушка Энгус» мирно беседовал с Олвен в саду, когда Кевин и Мигел ворвались во двор, оглашая его звонкими голосами. Энгус был страшно рад их видеть, но был бы намного больше рад, приди они хоть чуточку позже. Вот и сейчас Кевин, заметив его рядом с Олвен, сразу сделал скорбное лицо, и, положив руку Мигелу на плечо, промолвил:

— Пойдем в дом, друг мой. Ему не до нас.

Однако продолжить свои издевательства у принца не получилось, поскольку в ту же минуту к воротам подъехал король Лугайд в сопровождении Мерла (мальчики ускакали от них вперед, когда доехали до улицы Оружейников), а из дома вышли Родерик и Корнелия.

После приветствий, поклонов, объятий и поцелуев все собрались за большим столом, стоящим во дворе. Корнелия доказала, что домовитая хозяйка всегда готова к приему гостей, будь то хоть сам король и его советник. Все испробовали ее угощение, Лугайд поблагодарил хозяев за радушный прием, а Родерик напомнил королю о том, что у того был к нему разговор.

Лугайд кивнул.

— Но неплохо было бы, если бы мы позвали для этого разговора и остальных мастеров с вашей улицы, — заметил он. — Что, если они соберутся здесь у тебя? Пускай ребята позовут их, а ты, если желаешь, можешь снять с меня мерку для кольчуги.

Так и поступили. Трое друзей, а с ними Олвен, вышли за ворота, чтобы исполнить поручение короля.

— Я сперва зайду к Гаурдиду, — сказал Энгус, — а потом к Луану и Друсту. А вам советую позвать Ирголла и дедушку Лоскенна.

— Ну да, ну да, — насмешливо согласился Кевин. — Но вначале обязательно зайди к Гаурдиду…

Энгус махнул рукой и вместе с Олвен пошел к ее дому. Мигел и Кевин зашагали по другой стороне, к дому Ирголла.

— Мой принц!

Кевин удивленно посмотрел на Мигела. Это еще что за обращение?

— Мой принц, я думаю, что не стоит так издеваться над влюбленностью нашего друга Энгуса. Тот, кто насмешничает над чувствами других, сам может влюбиться до невозможности пылко и сделаться предметом насмешки.

Кевин внимательно смотрел на Мигела. Лицо у того было серьезным, но принц заметил, что где-то в самой глубине его красивых серых глаз притаилась ирония. Мигел и раньше заступался за Энгуса, но никогда не прибегал к замысловатым формулировкам и титулам. Правда, о титуле он и не знал раньше ничего.

— Мой друг! — ответил он Мигелу. — Не обращайтесь ко мне «мой принц», пока чего не вышло. И не бойтесь так за мое пылкое влюбчивое сердце, бойтесь лучше за свое. И что это на вас нашло, позвольте узнать?

Мигел махнул рукой, сразу превращаясь в себя прежнего.

— Да ничего. Просто я представил, что вот, ты король, а я вроде твой советник, и ты допустил несправедливость по отношению к своему несчастному подданному… Ладно, забыли!

— Если такие мысли будут приходить в твою голову слишком часто, попроси у отца Ильтуда настойку из чемерицы. Говорят — помогает… И не переживай, перед Энгусом я извинюсь. Зря ты меня представил в образе владыки-злодея. А может, и не зря. Я очень люблю Энгуса и Олвен, однозначно буду оспаривать у тебя право быть его другом на свадьбе и не постесняюсь использовать для победы свое положение и знатность.

Во дворе Родерика собрались все оружейники с улицы, исключая, пожалуй, одного Габура. Игерна сказала мальчикам, что мужа нет дома, а проверить, правда это или нет, у посыльных не было возможности. Когда все расселись за широким длинным столом, король Лугайд начал свою речь:

— Вы знаете, добрые мои мастера-оружейники, что прошлой осенью состоялся большой поход против пиктов, и что мы одержали в нем великую победу. Но бывают победы, которые хуже всякого поражения. За последние десять лет все наши войны с разрисованным народом и морскими пиратами в основном сводились к стычкам на границах, защите хуторов и деревень короля Локрина и рейдам на маленькие острова, превратившиеся в разбойные гнезда. Уже давно крупные армии не подходили к нашим рубежам. Но теперь пикты озлоблены на нас, и я жду новой большой войны. Слишком многое они потеряли, чтоб не попытаться вернуть утраченное и не отомстить своим обидчикам. Так что, если мы хотим мира для наших семей и домов, нам нужно быть готовыми к самому худшему. Я отдал приказ еще надежнее укрепить пограничную придорожную крепость, и, возможно, нам удастся воздвигнуть каменную башню на Холме Девичьих Слез. Но стены и башни не защитят королевство, если их не будут оборонять люди.

Лугайд немного помолчал.

— Признаюсь, что большое нашествие пиктов могло случиться и в прошлом году. Только для его предотвращения я согласился отправиться в поход вместе северными королями. Наш спаситель — этот человек (король кивнул в сторону Мерла). Он, отправившись в Пиктавию, узнал о предстоящей войне и предупредил нас. Он же, проявив великую храбрость и находчивость, захватил у врага такую ценную добычу, о какой можно только мечтать. Расскажи, как было дело, Мерл.

Когда Мерл рассказывал какую-либо старинную легенду или повесть, или вспоминал события своего детства и ранней юности, или описывал те далекие земли, где ему довелось побывать, равных ему не было. Он очаровывал слушателей своим приятным голосом, и они забывали, кто они и где они. Но о своих воинских подвигах он распространяться не любил, и о том, как им были захвачены шахта и кузницы пиктов, поведал сухо и кратко.

— Все телеги с железом были доставлены к нам без приключений, — закончил он свой рассказ. — Часть его получили дружинники в качестве военной добычи, а часть по-прежнему хранится в замке.

— И именно о захваченном железе пойдет у нас речь, — вновь заговорил Лугайд. — Вы ведь все знаете, кем был для нас король Артур?

— Вряд ли есть такой человек в Британии, который не знал бы о нем, — отозвался Лоскенн.

— Епископ Альбин был совсем молодым человеком, когда Артур умер, — продолжил король, — но память о нем не умрет никогда. Дедушка Лоскенн, вы ведь знаете, благодаря чему он одержал свои блестящие и многочисленные победы?

— Конечно, знаю, хотя мне и не пришлось биться под его знаменами. Саксы и пикты чаще всего дерутся пешими, а Артур в молодые годы, когда римляне еще не покинули остров, командовал отрядом сарматских всадников — грозных воинов, закованных в доспехи и разящих противника своими длинными острыми копьями. Убедившись, что именно тяжелая конница способна противостоять северным и заморским дикарям, Артур, получив власть, сделал все, чтобы подобных воинов в его армии стало как можно больше. Их не обязательно набирали из сарматов и их потомков. Каждый отважный и благородный человек, способный достать себе коня и доспехи, вступал в конную дружину короля Артура. Среди таковых был нынешний король Гододина Гвалхмай и его покойный отец Ллуд. Про этих воинов и про их отвагу до сих пор по всей Британии ходят легенды.

— Так и было, — кивнул Лугайд. — Они были способны втоптать в пыль и грязь любую вражескую армию, как бы многочисленна она ни была, и, кроме этого, кони позволяли им быстро передвигаться по всему Острову, настигая врагов везде и всюду.

Все помолчали. Затем Лоскенн спросил:

— Но неужели ты хочешь возродить подобную армию? Артур владел почти всей Британией, и то с трудом собрал ее.

Лугайд покачал головой.

— Прошлого не вернуть. Но я бы хотел увеличить число своих конных дружинников хотя бы на сто человек. Отважных и благородных людей у нас в королевстве хватает, а вот достать себе коня и доспехи могут, увы, не все. Но, используя трофейное железо, захваченное у пиктов, мы можем попытаться это сделать. Только вы способны выполнить заказ на сотню железных кольчуг, мечей и шлемов. Мерл же предлагает еще кое-что, но осуществима ли такая идея, опять-таки можете сказать только вы.

Все вопросительно посмотрели на Мерла. Он объяснил:

— Еще мальчиком, у себя на родине, мне однажды довелось увидеть воинов, похожих на стальные чудовища. Мое племя воевало тогда с парфянами — язычниками-огнепоклонниками. Я многим об этом рассказывал. И еще я многим рассказывал, что объездил потом весь свет, но никогда не встретил никого, кто был бы страшней и неуязвимей парфянского всадника-катафракта. И всадники эти, и кони их покрыты чешуйчатой броней, плотной и непробиваемой, и нет опаснее противника, если битва ведется на равнине. Никто не может устоять против их длинных тяжелых копий, а также против их стальных мечей и палиц.

Гаурдид присвистнул, Родерик с сомнением взглянул на короля:

— Я слышал про этих воинов, — сказал он Лугайду. — Дед мне рассказывал, что в армии восточных римлян были подобные всадники. Но и римляне, и парфяне — это могущественные народы, создавшие великие империи. Император мог бы позволить себе содержать таких воинов, но мы…

— Да и слыханное ли дело, чтоб нечто подобное могло появиться у нас на севере? — поддержал Родерика Лоскенн. — Может, у Артура и были тяжелые всадники, но лошадей он в броню точно не заковывал. Во всяком случае, я про это ничего не знаю.

Поддержал короля один только кузнец Ирголл, но тоже начал с сомнений:

— О сотне катафрактов сразу забудь, мой король, — промолвил он. — Но вот хотя бы пятьдесят таких воинов… Они бы действительно могли решить исход любого сражения. Ты говоришь, Лоскенн, что у нас это дело неслыханное? Нам это было бы только на руку.

— Стыдно готу сомневаться, когда речь идет о конях и всадниках, — решился Родерик. — Я согласен попробовать создать подобные доспехи, если один из них достанется мне и моему коню.

— А мне стыдно спорить с таким королем, как наш, — заметил Гаурдид-мечник, просто и прямо, без малейшего признака лести в голосе. — Все, что требуется от меня, я выполню.

Все почему-то посмотрели на Лоскенна.

— Мне-то что, — рассмеялся старик. — Я мастер по лукам и аркибалистам, мне в кузнице не потеть. Это вам отчитываться перед королем.

Остальные оружейники тоже согласились, что попробовать стоит, тем более что железо предоставлял сам король, да и награда была высока.

— На пять лет я освобождаю вас от любых налогов, — пообещал им король. — В награду предоставлю вам оставшееся железо для вашего ремесла. Хватит его и вам, и вашим детям. И все время, пока вы будете работать на меня, будете получать обеспечение, как дружинники или королевские слуги. И это далеко не все, чем я смогу вас отблагодарить. Старшим мастером я назначаю Родерика. Он сам воин-всадник, и сумеет изготовить конский доспех. Думаю, Ирголл прав: пятьдесят достаточное число. Достать пятьдесят могучих коней и пятьдесят удобных седел — это тоже нелегкое дело.

Конец ознакомительного фрагмента.