Мальтийское эхо

Игорь Саврасов, 2018

Главный герой романа – Андрей не только учёный, он ещё и обладает даром Видеть сокрытое. Он приезжает в краеведческий музей в Ленинградской области, чтобы ознакомиться там с трудами своего учителя. В них таится связь библейской легенды об апостоле Павле с крушением Византии. С двумя племянницами профессора, Верой и Ириной, Андрей отправляется на Мальту и в Сиракузы – по следам апостола Павла. Захватывающая динамика опасных приключений и сюжетных поворотов дополняется таинственным светом зарождающейся любви. Книга обращена к тем, кто готов ощутить связь времен, к тем, кто верит в мистику Санкт-Петербурга.

— 7 —

В красном плаще с нашитым на груди белым крестом рыцарей-госпитальеров, в белых шелковых получулках с черными подвязками под коленями, в коричневых туфлях, держа в руках меч, ранним утром 14 февраля 1560 года вдоль Большой гавани прогуливался сорок девятый великий магистр Ордена рыцарей Св. Иоанна Жан Паризо де ля Валетт.

Да, мой дорогой внимательный читатель, автор эту главу начинает с поклона Михаилу Афанасьевичу.

Меч с красивым витым серебряным эфесом нужен был в большей мере, чтобы опираться на неровную каменистую почву форта Св. Эльма. Он также давал некую опору и тем раздумьям, которые приводят гроссмейстера сюда каждое утро вот уже почти месяц. Что касается опасности нападения, то она была маловероятна: мальтийцы, большей частью христиане, относились к рыцарям доброжелательно, понимая, что Орден — оплот христианского мира. Подплыть незаметно суднам корсаров или турок было невозможно: форты охранялись рыцарями круглосуточно.

Другая, большая опасность нападения занимала мысли великого магистра. В возрасте двадцати восьми лет он участвовал в защите Родоса, когда в 1522 году Сулейману с огромным трудом удалось одержать победу над Орденом. Сейчас до ля Валетта доходили сведения, что Сулейман очень недоволен тем, что король Карл V предоставил иоаннитам Мальту — важнейший форпост Средиземноморья. Еще Сулейман весьма сожалел о том, что дал возможность именно ля Валетту вместе со всеми госпитальерами благополучно покинуть Родос.

Странным в поведении султана было и то обстоятельство, что он разрешил погрузить на «Святую Анну» не только знамена, но и огромный, многотонный архив Ордена и многотысячную библиотеку. Может быть, такому великодушию рыцари были обязаны симпатии Сулеймана ко всему европейскому, в том числе к европейским женщинам. Великий магистр чувствовал схожесть линий жизни с султаном: они родились с разницей в один год. Судьбе было угодно и умереть обоим с разницей в два года.

Рыцари, эти воины-христиане, склонны были к средневековому мистическому суеверию. Ни особый аристократизм, ни выдающаяся образованность не могли избавить их от того, чтобы видеть в ряде крутых поворотов их истории, да и ряде частных случаев — Господне Провидение, чудеса, знаки Судьбы и пр.

Три недели, заполняя этим практически всё время, свободное от строительства укреплений, ля Валетт вместе со своим секретарем, сэром Оливером Старки, которому полностью доверял, разбирали архивы и штудировали тома библиотеки. Этот рыцарь, как и великий магистр, пользовался огромным авторитетом в Ордене. И, как и ля Валетт, свободно владел кроме родного английского французским, итальянским, испанским, греческим, арабским и турецким языками. Да еще немного некоторыми древнеарабскими диалектами. Нравилась магистру, истинному французу и пылкому гасконцу, спокойная уверенность сэра Старки.

Причинами же, подвигнувшими гроссмейстера и его секретаря к таким хлопотным архивным поискам, были следующие странные обстоятельства.

Дело в том, что временный дворец великого магистра и дома членов Большого совета, епископа, заведующего канцелярией казначея находились в Мдине, бывшей до появления рыцарей древней столицей Мальты. В Мдине жили и несколько десятков рыцарей, капелланов и оруженосцев. Личный секретарь гроссмейстера жил в его дворце. В Мдине функционировал совет, хранились казна, архивы и библиотека. Но город расположен в центре острова, далековато от Большой гавани, которую требовалось охранять, укреплять и держать там флот. Конечно, при необходимости гонец мог доскакать на лошади до гавани за два с половиной — три часа, но ежедневные заботы вынуждали магистра и большую часть рыцарей жить лагерем на полуострове Шеберрас, выступающем в море между Большой гаванью и гаванью Марсамшетт и занимавшем стратегическое положение. Ля Валетт недавно привез сюда архив и часть библиотеки.

Так вот, живя на этом полуострове, гроссмейстер частенько гостил в доме одной благородной мальтийской семьи, расположенном неподалеку от лагеря. Хозяин имел корни в Провансе и симпатизировал ля Валетту. Кроме того, он был убежденный христианин и с горячей сердечностью сопереживал беспокойству магистра, связанному с возможностью турецкого нападения на Мальту. Остров так много веков находился во власти то римлян, то арабов, то норманнов. Бывали хозяевами и германцы, и французы, и испанцы. Мальтийцы хотели стабильности и больше всех других боялись турецкого владычества.

Одна из служанок — пожилая мальтийка, прислуживавшая за столом и, наверное прислушавшаяся к разговорам, — начала как-то внимательно приглядываться к гостю и, наконец, как раз месяц назад попросила великого магистра о разговоре с глазу на глаз…

Принимать простых людей, не членов Ордена, ля Валетту доводилось крайне редко. На всякий случай он справился у хозяина того дома, где она служила, относительно ее благонадежности и насколько ей можно доверять.

Тот заверил ля Валетта, что ей можно доверять полностью, что несколько поколений женщин из ее рода прислуживают их фамилии. Но вот о том, что такое секретное она хочет поведать магистру, он не имел понятия.

Ля Валетт решил, что обстановка должна быть официальной. Он пригласил женщину в свой дворец в Мдине. Рыцарь сидел в дубовом кресле с высокой резной спинкой, одна его рука придерживала меч, другая свободно лежала на подлокотнике. На нём были черный берет и черный плащ. На груди — большой золотой крест, покрытый белой эмалью. Крест висел на золотой цепи, над ним располагались корона, а еще выше — изображение герба. Сэра Старки он попросил быть в соседней комнате, чуть приоткрыв дверь.

Женщина вошла в зал. Взгляд ее был строг и спокоен. В руках она держала медный цилиндрический пенал, напоминающий футляр для подзорной трубы среднего размера. Магистр предложил ей сесть, но она отказалась.

— Я умею говорить по-французски, господин.

— Слушаю тебя, — ответил гроссмейстер.

— В этом футляре Пергамент, которому несколько сотен лет. Он передается в нашем роду по наследству. Сначала этот рассказ передавали устно, затем он был записан в этом Пергаменте на древнеарабском языке. — Было заметно, что женщина всё более волновалась, и французская речь стала неуверенной.

— Я слушаю с вниманием, но лучше тебе говорить на своем родном языке. — Магистр действительно внимательно всматривался то в глаза женщины, то в футляр.

А что, если она хочет ввести его в заблуждение, может быть, и не умышленно, а заблуждаясь сама? А может, осмеливается втянуть его в некую интригу?

— Вы, господин, сможете прочесть на этом языке?

— Смогу, — и то ли ля Валетт повел взглядом в сторону двери, за которой находился Старки, то ли тот произвел какой-то шорох, но странная женщина нервно повернула туда голову.

— Продолжайте! Не беспокойтесь ни о чём!

— Я сильно простудилась в молодости, когда выходила в море рыбачить с отцом и братьями, и Бог не наградил меня наследниками. А братья погибли. Больше некому хранить это, — она бережно приложила футляр к груди. — Я отдаю его Вам, господин, и в ваших руках будет большая тайна, которая поможет бороться со Злом.

Глаза мальтийки увлажнились, и в руках появилась дрожь. Но через мгновение она справилась с собой.

— Что в этом рассказе? — заинтересованно спросил магистр.

— Это история, как теперь я думаю, читая Библию, о кораблекрушении Святого Павла у берегов Мальты и о змее, которая хотела его укусить. А еще — о том Черном человеке, который, когда все ушли, тайно из тлеющего костра достал что-то, положил в шкатулку (Укладку) и исчез во мгле ночи.

Женщина говорила довольно связно и грамотно.

— В Библии есть рассказ об этом кораблекрушении и о змее. Но там ничего не сказано ни о каком Черном человеке, — строго сказал ля Валетт.

— Мой предок штормом был тоже выброшен на берег в ту страшную ночь и, укрываясь за скалой, наблюдал за всем.

— Хорошо, благодарю тебя за доверие и преданность нашей Вере. Оставь Пергамент, до свидания.

Мальтийка низко поклонилась, отдала футляр и вышла.

Великий магистр открыл пенал, достал Пергамент и развернул его. Сомнений, что это древний документ, у него не было: кожа старинной выделки, довольно ветхая, текст зыбкий, плохо просматривающийся. Хранили неправильно.

Он окликнул Старки.

— Что вы думаете об этом, сэр? — спросил ля Валетт.

Старки всё видел в щель дверного проема и всё слышал.

— Если вы, гроссмейстер, дадите мне два дня поработать с этим документом, порыться в наших архивах, библиотеке, я, думаю, смогу ответить на ваш вопрос, — сказал рыцарь.

Магистр опять отметил выдержку и рассудительность своего секретаря.

— Хорошо, жду доклада через два дня. От всех прочих дел на это время Вы освобождены. Разумеется, всё должно быть в строжайшем секрете.

— Разумеется, гроссмейстер, — ответил Старки, взял пенал, поклонился и удалился из залы.

По истечении пары дней сэр Старки был на аудиенции у великого магистра. Он принес Пергамент и еще папку с какими-то документами.

Ля Валетт сразу заметил, что лицо Оливера, обычно бледное, было в красных прожилках волнения, стального цвета глаза, всегда холодные, были красные, веки набухли от напряженного труда.

— Доброе утро, великий магистр.

— Доброе утро, дорогой Оливер! Садитесь вот здесь у камина. Я вижу, у вас серьезные новости. Сейчас подадут горячего меда.

Сэр Оливер положил на стол магистра документы и сел к огню.

— Пергамент подлинный. Датировать его можно примерно 300–400 годами от рождества Христова. У нас в архивах есть пергамент этого же периода с таким же способом нанесения текста. Что касается самого текста, то события о кораблекрушении апостола Павла относятся к 60 году новой эры, и за большой промежуток времени в несколько поколений некоторые факты и их смысл могли быть искажены. Здесь, в папке, — мой перевод текста Пергамента и те архивные материалы, выписки из книг, что могут Вам потребоваться, сир. Кое-где я приложил свои записки, — сэр Старки сделал паузу и, когда уже встал, чтобы удалиться, добавил: — Я думаю, этот Пергамент крайне важен для Ордена и всех христиан! Свои соображения, как он увязан с историческими событиями в Византии, на Родосе и прочее я, если позволите, выскажу несколько позже. — Старки удалился с поклоном.

Гроссмейстер прочел перевод сэра Оливера. В глубокой задумчивости подошел к окну. Уже рассвело. Наверное, где-то семь утра. Он любил вставать рано и главные вопросы обдумывать утром. А уж тем более принимать важные решения. Хотелось выйти из сырого помещения (зима на Мальте влажная) в сад, но шел дождь с песком. Здесь его называли «африканским». Африка близко, и мавританский ветер сирокко нес колючий песок на Юго-Восточную Европу.