Потусторонний батальон. Том 1. Рота нечисти

Игорь Осипов, 2019

Зло нависло над миром, и что бы с ним можно было бороться нужна крепость на дальних рубежах, но не простая, а такая, где люди и нелюди вместе уживаются, магия и технология рука об руку, а заправляет этим древний бог.

Глава 5. Снова странный некромант

Я перебирал своё барахло, среди которого лежали всевозможные амулеты и артефакты. Созрела необходимость, так как всё это уже давно не вмещалось в коробочки от обуви, сложенные на нижней полке сейфа, да и к переезду готовиться нужно. Больше всего было обычных деревянных дощечек, выглаженных наждачной бумагой и покрытых всевозможными символами и рисунками. Имелись статуэтки из кости, металлические фигурки и керамические изделия самых разных эпох, но по большей части свой новодел. Смело можно музей организовывать. Основная масса этого барахла пополняла мою коллекцию после очередного рейда на зарвавшуюся нечисть, решившую, что они выше принятой договорённости между старыми богами и людьми о соблюдении особых законов, касающихся этих самых потусторонних.

— Ты кофе будешь? — раздался с кухни приглушённый голос Александры, разбавляемый музыкой из лежащего на холодильнике смартфона.

Я кивнул и вполголоса добавил.

— Только сахар сам добавлю.

Не было нужды говорить громко, на таком малом расстоянии она с помощью своих способностей прочитает по губам.

Экстрасенсы вообще живут в своём особом мирке. Нет, мыслей они не читают. Мысли человека — это настолько сложная мешанина внутренних взаимоперекликающихся образов, что на прочитывание одного человека уходит несколько лет. Говорят, что в ФСБ есть специальные отделы, где над важными фигурами колдует по два-три экстрасенса круглосуточно. Мол, они долго и муторно составляют карту мыслеоткликов, чтоб выведать разные секреты. Не знаю, лично с таким не сталкивался, зато доподлинно знаю, что в бытовом плане Александра уже умеет считывать из моей ауры не только простейшие эмоции, но и приноровилась к ритму сердца, общим ощущениям нервной системы и таким вот фокусам чтения по губам.

Я улыбнулся. В постели это тоже работает. Она знает, что приятно, а что нет, и даже синхронизирует своё биополе с моим, получая дополнительные удовольствия.

— Пошляк! — снова донеслось с кухни.

— Я ж молчал.

— Я же вижу, что опять обо мне думаешь с оттенком секса!

— А если о другой подумаю? — с издёвкой спросил я, приподняв голову и прислушавшись.

— На́ кол посажу!

— Её?

— Тебя! Иди кофе пить, — добавила она после заминки.

Я встал с колен, прихватив коробочки, и пошёл на кухню. Там Александра уже разливала из медной турки чёрный напиток. Я вывалил магическое барахло на полотенце, начав его рассортировывать.

Александра поставила черпак на чёрный круг выключенной плитки и подвинула небольшие стаканы и пакет со сливками.

— Пять минут ещё есть, — погрустневшим голосом произнесла она.

— Опять тревога? — спросил я, потянув пальцы к лежавшей на другом конце стола ложке.

Та под давлением моего колдовства с лёгким позвякиванием подкатилась к руке.

— Да.

Одновременно с её словами в воздухе разлилась сирена. Я отхлебнул глоток и покрутил в руке тёмный мячик, на удивление не обжёгший на этот раз. Эта сочащаяся ненависть стала настолько привычной, что внезапная тишина заставила поставить внутри себя небольшую отметку об этой странности.

— Когда ж это кончится? — пробормотал я, тяжело вздохнув и посмотрев на предлагающиеся к кофе бутерброды с сервелатом и положив мячик в карман, хоть и достался он от недруга, но немного помогает. Лишний глюк у врага — лишний труп в его рядах.

Сборы заняли всего несколько привычных минут. Форма, экипировка, оружие, колдовские атрибуты. И вот мы уже на улице. Вот уже в машине и едем вслед за бронетранспортёрами по дороге, где впереди ждёт очередной бой с этим непонятным врагом.

Точка предназначения находилась совсем близко, даже не нужно было долго и нудно трястись по кольцевой щебёночной дороге, позволяющей быстро переместиться войскам вдоль барьера старых богов, прикрывающего весь мегаполис.

Я сидел, держась за ручку на передней панели, и глядел на мультяшного Дракулу, скачущего на розовой резинке. Тот был прилеплен на присоску и дёргался на каждой кочке. Света вела внедорожник с изяществом, недоступным человеку, барабаня пальцами по рулю и напевая какую-то дурацкую песенку из необъятных просторов интернета. Володя развернул ноутбук, сжав его коленями. Цветной и яркий экран освещал половинку салона. Поймав мой взгляд, стажёр кивнул на ноут и заикаясь произнёс отговорку.

— Ну-ну-нужно вы-вы-вы ги квест сда-сдать.

Я вздохнул.

— Как ты можешь играть в такой момент? Мы же на войнушку едем.

— А чё беспокоиться? — начала вместо него ответ Света, нечеловечески резко повернув голову в мою сторону, а потом вернув её на место, — у нас каждый день такая войнушка. Потерь уже четыре месяца не было. Мы их методично крошим к хренам. А того придурка, что решил в героя поиграть, я не считаю, не́ фиг соваться за барьер без поддержки.

Она переключила передачу и снова забарабанила пальцами по рулю, бубня мотив. Песенка сменилась на известную. Теперь это был Цой с его «Пачкой сигарет».

Я глянул дальше. Александра сидела, откинув голову, и что-то неслышно шептала. Почувствовав меня, она улыбнулась.

— Тебе от Игорёши привет.

— Ему тем же самым по тому же месту, — ухмыльнулся я.

Игорь был самым сильным экстрасенсом в нашем городе, и входил в десятку сильнейших в стране. Он курировал обстановку в Новониколаевске, собирая доклады от таких же всевидящих. Некоторые сомневаются, что Игорь вообще человек. Иногда хотелось побеседовать с этим уникумом, но его никто никогда не видел. А информация о нём строго засекречена, однако именно этот тип выдаёт информацию о подавляющем числе атак на город, указывая место и примерный состав. Он же и распределяет магов по периметру.

Оксана и Ангелина просто сидели, глядя в окна, словно их не интересовал этот мир.

— Приехали! — выкрикнула Света, — вытряхиваемся. Вон они, уже штурмуют. Причём как-то тупо. Этот эмиссар вообще дебил?

До барьера было всего чуть больше полукилометра. Враг действительно атаковал. Ротная группа уже развернула несколько БТР-80А, вооружённых автоматическими тридцатками, и стодвадцатимиллиметровыми «Нонами». Сзади подтягивался танковый взвод. Тяжёлые гусеничные машины не могли угнаться за колёсными бронетранспортёрами, да и шли не по дороге, а рядом с ней, по противопожарной полосе вспаханной земли.

— Не знаю, но говорят, он очень лихо ушёл от атаки. Его высокоточным оружием долбили, пытались накрыть штурмовиками, обстреляли по площади, а он сделал петлю как заяц и ушёл. Лётчики говорят, вообще изящно двигался, как гоночный болид.

— Тогда не знаю, может, он что задумал.

— Увидим, — ответил я.

Ротная тактическая группа была миниатюрной версией батальона, где вместо батареи самоходных артиллерийских орудий придавался только один взвод, которого и так хватало в большинстве случаев.

Я выпрыгнул из машины и приложился к биноклю, висевшему на груди. Само место штурма было видно и так, но меня интересовал больше тыл врага. Не штурмуют они город без управителей.

Я тщетно выглядывал важного недруга, но тот слишком хорошо прятался.

Лавина противника шла по привычному сценарию. Хотя нет. Обычно враг атаковал в трёх — пяти местах сразу. Первая атака отводила глаза, затем следовали остальные. Сейчас в нашем тылу на иголках сидят такие же ротные группы, ожидая команды, которой пока не было.

Огромные твари, их называли тара́нками, врезались в барьер. Сложно описать этих созданий. Тело принадлежало какому-то парнокопытному, массивному и коренастому. Естественно, чёрному, как все остальные сущности орды. Огромная голова, больше похожая по форме на двухметровый панцирь морской черепахи, росла прямо из холки, словно плеч не было вовсе. Крохотные глазки подслеповато блестели из-под края этого панциря. Рта не видно вовсе, словно он отсутствовал. Верхняя часть не монолитная, вместо сплошной костяшки десятки плотно расположенных зёрен, размером с кулак каждое, создавали подобие дольки кукурузного початка. Воздух над головами дрожал, словно те были раскалены.

Таранки, наклонив головы, давили на барьер, заставляя его течь. Так раскалённый кусок железа протапливает лёд. Только барьер растекался не потоками талой воды, а разноцветными брызгами всевозможных искр.

Собственно, сам барьер работал как неньютоновская жидкость, или в этом случае создавал слой неньютоновского воздуха. Есть такая хитрая штука.

Барьер можно было пройти, только медленно протискиваясь, словно черепашка. Наткнуться на него на большой скорости означало врезаться в стену прочнее бетона. Сам видел, как неспешная змейка без помех проползла сквозь него, не заметив сопротивления, а пытающиеся проскочить автомобили разбиваются всмятку. Их много было, шахидомобилей с ожившими мертвецами за рулём, и начинённых тоннами тротила и колдовскими бомбами. Всех их остановила стена богов.

Не знаю почему, но птицы и звери не наскакивают на эту преграду, словно видят её. А вот мелкому духу вообще невозможно преодолеть барьер. Как бы он ни старался.

По прозрачной стене текли волны. Твари малыми шажками двигались вперёд. По их зернистой голове проскакивали едва заметные тончайшие ниточки разрядов, иногда перепрыгивая на соседние существа, что было неудивительно, так как напирали они тесным клином.

Что-то рядом бухнуло. Я опустил бинокль и посмотрел по сторонам. Это инженеры применили средство дистанционного минирования. Теперь поле в том месте, где должны были просочиться монстры, представляло собой колдовскую ловушку.

Все ждали. Вести огонь до того, как они пройдут барьер, не целесообразно. Во-первых, проходящие сквозь него боеприпасы резко теряют свою убойную силу, во-вторых, осколочно-фугасные и кумулятивные снаряды просто-напросто подорвутся, не достигнув цели, а в-третьих, заговорённое оружие развеется. Раньше использовали специальные каналы в барьере, позволяющие бить и то, что по ту сторону, но враг научился подбирать ключи, нанеся нам в одном таком бою страшные потери, с тех пор купол стал сплошным и монолитным.

— Огонь по команде, — прошипела рация.

— Первый принял. Второй принял. Третий принял, — понеслось по цепочке, только сразу после этого эфир наполнился сильным шипением. Это враг начал подавлять волну. Не страшно, сигналом станет выстрел ракетой, направленной в сторону пробоя.

Наш отряд был резервом, предназначенным для решения задач, выходящих за пределы возможностей войск. Последнее время обходились без нас. Враг действовал как под копирку, лишь изредка выкидывая разные фокусы.

Я поглядел на маленького сокола-пустельгу, севшего на броню нашего внедорожника, и суетливо вертящую головой. Большие жёлтые глаза дозорной хищной птицы быстро мерцали колдовским огнём, извещая о том, что этот мелкий сокол принадлежит одному из богов и, скорее всего, Перуну. Бог-воитель любил соколиную породу. Не удивлюсь также, если именно эта пустельга подняла тревогу.

Я улыбнулся, подмигнул соколу и снова поднял бинокль. Купол расползся под напором противника, образовав большую арку, края которой дёргались, как рваный полиэтиленовый пакет на ветру. Во все стороны поползли радужные волны, покрывая огромное пятно помутневшей воздушной стены. В радиусе сотни метров эта муть плавно сходила на нет, становясь прозрачной и чистой. Создавалось впечатление, словно стеклянный пузырь по краям разлома либо пошёл мелкой, сливающейся в одну пелену сетью трещин, либо его натёрли наждачкой и облили молоком.

Как раз в этот момент к стене пронеслась зелёная точка сигнальной ракеты. Пространство взорвалось грохотом разного калибра. Там были и пулемёты, и скорострельные тридцатимиллиметровые пушки, и выстрелы «Нон».

Замершие в проходе таранки начали падать на землю, подкошенные пулями и снарядами, но их место тут же занимали другие, держащие проход открытым. В пролом хлынула орда. Сотни, если не тысячи чёрных лакированных псов в полнейшем молчании устремились единым потоком к нам.

— Захлебнётся, — переложив во рту ириску, произнесла Ангелина. Она вглядывалась туда же, куда и я.

А псы нарвались на минное поле. Яркие искры рунных мин взлетали вверх, сливаясь в разноцветные штрихи и пробивая насквозь их тела. В бинокль было видно, как разорванные огнём стрелкового оружия и пушек существа дёргающейся грудой падали на залитую чёрной кровью траву. Напирающим сзади приходилось перескакивать через образующийся вал тел, иногда перемешиваемых взрывами стодвадцатимиллиметровых орудий. Тогда над полем возникало облако из дыма, пыли и брызг, частей тел и комьев земли. Это был даже не бой, а мясорубка. И рукоятку крутили мы.

В ушах стоял металлический звон от всего этого.

Я вновь опустил бинокль, усмехнулся такому сравнению и подкинул всё ещё молчащий чёрный мячик.

— Да наверняка.

Бойня продолжалась ещё минут пять, прежде чем сидевшая в открытом створе кормовой двери «Тигра» Александра меня окликнула.

— Там! В лесу!

Я поднял оптический прибор и снова стал вглядываться в зазоры между деревьями.

— Правее. Ещё правее. Видишь?

— Нет.

— Он там.

И тут из-за дерева вышел человек, а следом подобно трёхметровому дирижаблю, выплыл чёрный бутон с плотно сжатыми масляно поблёскивающими лепестками. Он завис в двух метрах над землёй, сориентировав ось своего тела в нашем направлении.

— Вот же зараза, — протянула Ангелина, вставшая рядом, — это же эмиссар собственной персоной. Здоровый какой.

— Ага, — крякнул я. — Жаль, его взять не получится. Он за барьером. И чтоб добраться до него, придётся продираться через всю эту ораву.

— В принципе, можно, — произнесла Ангелина, щёлкнув пальцами, отчего новая ириска выскочила из кармана вверх и зависла на месте, а потом стала шуршать разворачиваемым фантиком, — если разом навалимся. Мы одного вальну́ли куда меньшими силами.

Она легонько коснулась конфеты кончиком пальца, и та, медленно вращаясь в персональной невесомости, поплыла к открытому рту.

— Успеет уйти, — ответил я, покачав головой.

— Мо́веф, и не уфпе́еф, — прошепелявила моя помощница, разгрызая твёрдый кубик.

Я зажмурил глаза, сосредоточившись на экстрасенсорном восприятии. Мир привычно погрузился в мешанину сверхъестественных красок и стал похож на картину сюрреалиста. На фоне угольно-чёрного неба с пропавшими в никуда облаками бледные, бело-зелёные травы приобрели облик низко стелющегося тумана. Деревья стали теми пропавшими облаками, нанизанными на медленно пульсирующие костяки стволов, сучьев и ветвей. Из земли, где виднелись мутные раскидистые и переплетённые корни, вверх поднимались тусклые искорки, чтоб растаять в облачках-кронах.

Небо, несмотря на то, что было черным-черно, на четверть видимого пространства наполнялось почти неподвижными яркими нитями, словно выдранными из ламп накаливания и размотанными по небесной тверди. Все они исходили из солнечного диска, ставшего белым блином с ещё более ярким тонким кольцом по краю. Его словно дополнительно очертили светом. Это походило не то на огромную медузу, не то на космы вокруг чего-то живого. Неудивительно, что волхвы в далёком прошлом видели в этом лицо с колышущимися на ветру длинными волосами, усами и бородой.

Мутно-серые силуэты боевых машин разбавлялись разноцветными кляксами человеческих аур, в которых читались эмоции и физиология. Испуг, азарт, усталость.

Здесь же были и яркие огоньки колдовства. Броню покрывали невидимые человеческим глазом письмена, полыхающие огнём и защищающие от разных проклятий. Заговорённые боеприпасы быстро мелькали в опустошающихся коробах, магазинах и боеукладках. Семиведёрные фляги соседствовали с четырёхкратными баками, где топлива могло вместиться больше их физического объёма. Индивидуальные одноразовые щиты в специальных кармашках на разгрузках тлели в режиме ожидания зелёными искрами. Синтетические фантомы миниатюрными силуэтами витали вокруг своих хозяев. Если постараться, то можно не растерять концентрацию и открыть глаза, тогда оба этих мира наложатся друг на друга, создавая третий.

Эмиссар же был другим. Совершенно другим. Он по-прежнему представлял собой бутон цветка, но вот только от его тугих лепестков, искрящихся как снег на морозном солнце, в разные стороны расходились тонкие лучики фиолетового цвета. Если, конечно, лучи лазера толщиной с рыболовную леску можно было изгибать, то выглядели бы они так. Гнутые лучики складывались в рисунок магнитных полей, каким я его помнил из школьных учебников. Один полюс у основания бутона, другой у его вершины, обращённой к нам.

Там, где эти лучики приближались к вещам, они начинали притворяться подобием тонких усиков-щупалец, ласкающих кору деревьев, траву, листву и камни. В месте соприкосновения возникал яркий солнечный зайчик, прыгающий туда-сюда, и уводивший за собой лучики-паутинки. Некоторые зайчики пропадали, а ниточки почти мгновенно принимали строгую геометрическую форму магнитной линии.

Эмиссар был силён. Самые крайние лучики-паутинки раскинулись на добрые полсотни метров от своего владельца. Одновременно с этим внутри него что-то вспыхивало, просвечивая аурой через плотную пелену лепестков. Свечение рождалось вблизи так называемого цветоложа, если опять же сравнивать эмиссара с цветком, и заканчивалось, протекая через всё тело и завершаясь на верхушках лепестков. Волна огня билась, как живое сердце. Разве что частицы гасли после вспышки неравномерно и бессистемно, одни тухли почти мгновенно, другие долго тлели, медленно ослабляя свою силу.

Но ещё более интересным было то, что стоящий рядом с эмиссаром некромант тоже реагировал на это свечение. Когда эмиссар вспыхивал, нормальная человеческая аура у не́кра гасла, уступая место фиолетовому сиянию, похожему на солнечную корону во время полного затмения. Эмиссар и этот человек были связаны тонкой пуповиной.

Я подкинул мячик, потом поймал. В момент падения тот вспыхнул тем же густым цветом вечерней сирени. Я открыл глаза и посмотрел на темнеющий среди леса цветок эмиссара и человеческую фигурку, стоящую немного в стороне от арки, что не позволяло попасть по ним без маневрирования. Мысль пришла почти мгновенно, оформившись короткими словами.

— Надо брать.

— Недельный запас сил истратим, потом будем валяться пластом, — парировала Ангелина, с прищуром глядя на врага.

— Я тебе центнер ирисок куплю, заправишься, — пробурчал я в ответ. — Другого шанса может не быть. Володя?!

— Да! — подняв кулак с оттопыренным большим пальцем, прокричал стажёр.

Наших упрашивать не понадобилось. Тем более, что силы орды были почти на исходе, их бы и так добили без нас. Самый подходящий момент.

Стоящая рядом Ангелина сжала правый кулак, в котором загорелся золотистый огонёк, протискиваясь сквозь пальцы, как сок яркого апельсина. Не удивлюсь, если чем-то подобным были уничтожены Содом и Гоморра.

Девушка оттянула руку назад, словно заправский бейсболист в момент подачи мяча, а потом резко выбросила её вперёд. С опустевшей ладони упали искры-пылинки, а поле перед проходом мгновенно изогнулось дугой прозрачного пузыря, рождая тугую ударную волну. Внутри этой сферы ярко вспыхнуло жёлтое пламя, а затем шар схлопнулся. Земля под ногами легонько подпрыгнула, оставив оседающую пыль. Выстрелы сразу смолкли, и солдаты уставились на нас и этот результат заклинания, раскрыв рты. Ангелина применила самое мощное в своём арсенале, и мало кто мог такое лицезреть.

Все псы, попавшие под этот удар, разом упали на землю в моментально пожухшую траву. От чёрных лакированных шкур кое-где начал подниматься лёгкий дымок.

Я отставил руку, и в неё прыгнула сигнальная ракетница. Телекинез потянул за шнур, и яркая звёздочка ушла в сторону проёма. Через десяток секунд три танка сделали по выстрелу. Осколочно-фугасные снаряды вырвались из вспышек оранжевого пламени и умчались вслед за ракетницей, неразличимые для человеческого взгляда.

Вместо того, чтоб попасть в грунт и взорваться осколками и комьями земли, снаряды повисли в воздухе. Я прикрыл веки. Не получается у меня одновременно вести обзор и глазами, и экстрасенсорикой.

Снаряды попали в сеть тонких струнок эмиссара как мухи в паутину, и теперь вокруг них образовались небольшие сияющие капельки. Снаряды немного повисели, а потом исчезли со вспышкой и глухим хлопком, едва различимым из-за металлического звона в ушах. Росинки немного раздулись, чтобы потом исчезнуть, оставив после себя медленно распрямляющуюся петельку на струнке эмиссара.

— Володя! — прокричал я.

Стажёр поднял руку и направил вперёд. Ладонь словно упёрлась в невидимую преграду. Вокруг неё вспыхнуло едва различимое бледно-голубое пламя.

Снова выстрел танковых орудий, и новая партия капелек со снарядами внутри зависла в сторонке от неприятеля. Пламя вокруг ладони Владимира загудело, создалось впечатление, что его пытался сорвать непонятно откуда взявшийся ураган.

Снаряды сдвинулись с места и сперва поплыли к эмиссару, но потом замерли. Струнки с капельками, тормозящие снаряды, задрожали, сопротивляясь колдовской силе, и стали видимыми человеческому взгляду.

Медлить было нельзя. Я выставил вперёд руку и побежал к пролому. Остатки псов бросились ко мне, но по ним с дальнего фланга ротной тактической группы загромыхали очереди сразу из двух бронетранспортёров, разрывая на части тридцатимиллиметровыми снарядами.

Я бежал, а впереди меня мутной преградой тёк щит, наклоняя к земле траву, шевеля конечности трупов и разгоняя облака пыли. Рядом бежала Ангелина, готовая повторить свой удар. Между пальцев её кулака проскакивали спелыми зёрнами жёлтые искры и сыпались под ноги.

Но удар нанёс я сам. Как только мой щит соприкоснулся с тонкими струнками паутинок, надавившими на него как ветки на воздушный шарик, я выплеснул энергию в один-единственный фокусный импульс. Будь цель не защищена, её бы сожгло вспышкой, как мышь ударом молнии, но паутинный кокон рассеял силу.

Рассеянная энергия была столь велика, что в радиусе десяти шагов от врага на деревьях вспыхнули хвоинки и листья, словно облитые горючим веществом, стволы почернели, а на земле начали тлеть упавшие ветки.

Не подействовало. Значит, надо по-другому.

Я на бегу достал древний кинжал, а потом взмахнул им, словно пытаясь разрезать воздух. Над травой прокатилась волна сдвига измерения. Эффект походил на удар мономолекулярного лезвия. Пространство между мной и врагом расслоилось, как будто по воздуху прошлись стеклорезом. Три ближайших к недругу ствола, треща ломаемыми кронами, начали заваливаться набок, обнажив ровнейшие срезы с годичными кольцами. И опять его спас кокон.

Оставалось совсем чуть-чуть, но некромант подпрыгнул и ухватился руками за приоткрывшийся лепесток чёрного цветка, а эмиссар начал уносить своего помощника, набирая скорость. Гулкий удар моей помощницы пришёлся на пустой лес, застонавший от боли.

— Ушёл, — тяжело дыша, произнёс я, по обыкновению согнувшись и уперев кулаки в колени. — Опять ушёл. Какого хрена?

— Силён, — произнесла Ангелина, гася новую порцию смерти.

Я выпрямился, раскрыл руку с мячиком. Мне не давала покоя одна мысль. Что ему надо? И почему эта сфера связана с эмиссаром?

— К чертям, — пробубнил я и создал в воздухе поисковую пчелу.

Насекомое начало с методичностью механизма совершать зигзаги по поляне, а через минуту над травой возникли нечёткие чёрно-белые силуэты.

Я услышал топот и обернулся. Возле меня остановились Володя, Света, Оксана, Александра и несколько офицеров ротной тактической группы.

Фигуры, изображающие эмиссара и некроманта, прятались за деревом, мимо мелькали мутные клочья тумана, в которых угадывались наступающие на нас псы.

Некромант стоял спокойно, словно не на бой пришёл. Он поднял перед собой руку и посмотрел на неё, как на чужую. Огромный чёрный цветок, замерший на опушке леса в двух метрах над палой листвой, немного повернулся и приблизился. Я не видел паутинок-струнок, но они наверняка пронизывали всё окружающее пространство. Наверняка он ими всё ощупывал, как кот усами-вибриссами.

Некромант поднял глаза и посмотрел на ветку дерева.

— Что это? — спросил кто-то из наших, вглядываясь в расплывчатый контур небольшого существа.

— Птица. Соловей, — ответила Ангелина.

В какой-то момент некромант поднял руку и протянул её к птице. Вот теперь уплотнившиеся струнки стали заметны. Струны свернулись вокруг соловья, сжимая в невидимый кулак. Птица забилась на ветке, а потом плавно проплыла к протянутой руке.

— Что они хотят? — спросил тот же любопытный офицер.

— А я знаю? — огрызнулась моя помощница, словно вопрос был адресован именно ей.

Пальцы некроманта сжали птаху. Струнки задрожали и стали, всё ускоряя колебания, быстро проходить через тельце, а потом застыли размазанной стоячей волной, как гудящая гитарная струна после удара по ней пальцев музыканта.

— Он сканирует её, — произнесла Ангелина, — как томограф какой-то.

— Поясни, — попросил я, не отрывая глаз от зрелища.

— А что тут непонятного? Щупает изнутри.

Потом всё прекратилось, и некромант поднял руки с зажатой в них птицей, несколько секунд посмотрел на неё, а потом стиснул пальцы. В траву упало обезглавленное тельце.

— Зачем?! — прокричала Света, — чем она ему помешала?

Я тоже стиснул зубы. Птичку было действительно жалко.

Все посмотрели, как некромант раскрыл ладонь, на которой лежала окровавленная голова. Голова сразу вспыхнула белым пламенем, к тому же что-то создавало вокруг ладони мутное облачко помех, шипящих как ненастроенный телевизор.

Испарились перья. Исчезла кожа и мясо. Растаяли кости. Остался мозг, но и тот полыхал раскалённым добела куском металла, сжимаясь в прозрачную икринку размером с вишнёвую косточку. Мужчина прикрыл ладонь ладонью, а потом резко развёл руки. Там сидел соловей, тряся головой и осматриваясь по сторонам, словно ничего не произошло.

— Вот ни хрена себе, фокус, — выдохнул кто-то за моей спиной.

Тем временем некр подбросил птицу вверх, и та взлетела, а потом уселась на край слегка приоткрытого огромного чёрного лепестка. Мужчина устало посмотрел вперёд, туда, где был силовой панцирь города, затем наклонился и сорвал длинную тонкую травинку, покрутил в пальцах, и сунул один конец в рот. Можно было даже не гадать, что или кого он там высматривает. Нас.

— Да уж, — снова кто-то пробурчал, а я разглядывал медленно тающие молчаливые силуэты.

Заклинание выжало из этого места всё возможное и больше мы ничего не увидим. Нам и так повезло увидеть столь много.

— И какого хрена? — медленно уронил я в никуда безнадёжный вопрос, а потом вскрикнул, когда чёрный мячик, лежащий в кармане, обжёг кожу прямо через ткань. Он словно клеймо поставил.