Петербургский сыск. 1874 год, апрель

Игорь Москвин

Нет в истории времени, когда один человек не строил бы преступных планов, а второй пытался если не помешать, то хотя бы найти преступника, чтобы воздать последнему по заслугам. Так и Сыскная Полиция Российской Империи стояла на переднем крае борьбы.

Глава вторая. Находка на станции Стрельна

Пришёл кондуктор, спрашивая билеты до Стрельны, оставалось несколько минут пути. Путилин протянул свой, надворный советник за остальных, под пронзительный скрип тормозов вышли в тамбур.

На платформе Иван Дмитриевич взглянул на недавно построенное здание вокзала, возвышавшееся двумя этажами из красного кирпича с покатой крышей, крытой железными листами.

Путилин приехал сюда впервые, осмотрелся и отметил, что прибыли минута в минуту, станционные часы показывали «8.49».

У входа в вокзал стоял низенький мужчина в форменном полицейском кителе, осматривался по сторонам, явно кого—то поджидая.

— Апполон Павлович? — подойдя ближе, спросил начальник сыскной полиции.

— Так точно, коллежский асессор Свиньин, помощник уездного исправника, — отрекомендовался полицейский чин, — а вы, стало быть, господин Путилин?

— Да, это я.

Свиньин решил, что на этом формальности знакомства исчерпаны, указал рукой в сторону и произнёс:

— Прошу следовать за мною, — и не взглянул на спутников Путилина.

Соловьёв и Орлов переглянулись, во взгляде читалось «хорош приём, ничего не скажешь! Вот и помогай после такого обхождения губернским властям».

Пришлось обойти здание вокзала, прежде чем вошли в комнату, которая оказалось служебным помещением, где располагались начальник станции и диспетчер. Здесь же на стуле сидел и уездный исправник господин Колмаков, поднёсший ко рту стакан. Константин Николаевич, мужчина лет шестидесяти, маленького роста с брюшком и абсолютно лысой головой, вскочил, едва не пролив на себя чай, виновато улыбнулся, словно сотворил что—то неподобающее по должности, торопливо поставил стакан на стол и представился:

— Коллежский асессор Колмаков, местный исправник, — голос звучал глухо и казался простуженным.

— Путилин, — представился начальник сыскной полиции и добавил. — Иван Дмитриевич, это чиновники по поручениям, — указал рукою на сопровождавших его лиц, — надворный советник Соловьёв, — Иван Иванович кивнул головой, — штабс—капитан Орлов, — тот, как в прежние армейские времена щёлкнул каблуками, — и мой помощник губернский секретарь Жуков.

— Очень приятно, господа, — улыбался исправник, — по чести не ожидал вас так рано.

Ивану Дмитриевичу нравились такие бесхитростные люди, которым он с первых минут знакомства начал считать Константина Николаевича. Он и в самом деле, был таковым, иногда удивляясь себе, как соизволил дослужиться до такой должности, ведь столько было рядом локотков, которые норовили отодвинуть в сторону, чтобы самим занять не столь уж хлопотливый пост первого уездного полицейского начальника.

— Может быть, чаю с дороги? — Исправник указал на исходивший из трубы самовара едва заметный дымок.

— Благодарю, Константин Николаевич, — имя и отчество посмотрел еще в столице, никогда не мешает это знать, — хотелось бы сразу приступить к делу, время ли знаете дорого.

— Понимаю, — Колмаков водрузил на голову форменную фуражку, — тогда прошу следовать за мной. Здесь не далеко.

Поднялись на платформу, прошли вдоль вокзала, на котором начали собираться пассажиры в ожидании поезда, спустились по трём ступенькам на дорожку, ведущую в начале вдоль железнодорожной колеи и через десяток саженей сворачивающую в заросший невысоким кустарником лесок. Хотя солнце давно дарило земле тёплые деньки, но почерневший снег лежал отдельными островками. прячась от лучей в редкой тени от только зазеленевших веток. Прошли вперёд, там стоял полицейский. Видимо, охранение места преступления, мелькнуло у Ивана Дмитриевича.

— Я поставил полицейских, чтобы никто не затоптал место преступления, — словно прочитав мысли Путилина, повернул лицо исправник.

Начальник сыскной полиции ничего не ответил, а только кивнул головой.

— Вот здесь и нашёл Степанов, это служащий станции, тело. Живёт недалеко, вот и ходит этой дорогой иногда, — начал рассказывать Константин Николаевич.

— А могу я со… Степановым? — уточнил Путилин, — поговорить и услышать рассказ из первых уст?

— Непременно.

Тело лежало в нескольких саженях от тропинки, под кустом с набухшими на ветвях почками. Новая жизнь скоро должна расцвести яркими красками, а под ним обезглавленный труп. Доктор давно закончил осмотр и теперь ходил, нервно поднося ко рту папиросу. При приближении урядника и столичных агентов сам двинулся к ним на встречу, поздоровался.

— Впервые сталкиваюсь с такой жестокостью, — доктор вытер со лба пот, — убитому не более семнадцати лет, убит явно не здесь, а принесён сюда, потом раздет, — он указал рукою на голое тело, — и отрезана голова.

— По каким приметам вы заключили? — Жуков полез с вопросами вперёд начальника, за что получил вполне красноречивый взгляд.

— По тому, молодой человек, — доктор отбросил в сторону папиросу. потом снял очки и начал их протирать, — крови вытекло мало, отсюда делаю вывод, что убит этот мальчик явно в другом месте.

— Убил, а потом отрезал, — Миша явно нарывался на выговор от Путилина.

— Я не думаю, — в том же спокойном тоне продолжил доктор, — убийца бы не стал ждать несколько часов у тела, пока кровь не стала свёртываться, вот поэтому и делаю такое заключение.

— Извините, — обратился Иван Дмитриевич к доктору, — не знаю вашего имени—отчества.

— Простите ради Бога, — урядник приложил руку к груди, — виноват, что не представил, Николай Петрович Воскресенский.

— Путилин, Иван Дмитриевич, — произнёс начальник сыскной полиции, — вы уж простите моего помощника за вопросы, но хотелось бы больше узнать.

— Хорошо, — Воскресенский надел очки, — убитому около семнадцати лет, сперва был задушен, об этом свидетельствует след от верёвки или чего—то подобного на шее, спустя какое—то время перенесён сюда, — доктор начал перечислять, словно дело шло не об лишённом жизни молодом человеке, а о делах обыденных, повседневных, — здесь же отрезана голова, довольно тупым ножом, об этом можно судить по тому, что убийца делал все в спешке, но тупое лезвие его сдерживало, в некоторых местах рваные и множественные порезы. Снял одежду, но, скорее всего, разрезал. Более подробностей об убитом я сообщить не смогу, конечно, может ещё что выясниться, но только после вскрытия.

— Благодарю, Николай Петрович.

— Но я не понимаю, — теперь настала очередь задавать вопросы исправника, — зачем убийца унёс голову?

— Объясняется просто, — Иван Дмитриевич оперся о трость, — наш кровожадный злодей не хотел, чтобы при обнаружении тела, могли опознать убитого, но не думаю, чтобы он унёс голову далеко, — Путилин красноречиво взглянул на сыскных агентов, — посмотрите, непременно, должна быть, и при том недалеко, если нам повезёт, найдём, где—нибудь недалеко и платье несчастного мальчика.

Путилин подошёл ближе к трупу и присел на корточки.

Тщедушное тело белым пятном выделялось на позеленевшей траве, грудь обтянута кожей, сквозь которую чуть её не прорывая виднелись ребра, впалый живот ещё не вошедшего в пору взросления, а так и остался навечно в юношестве, руки вытянуты вдоль тела. Одну приподнял Иван Дмитриевич, ноготь указательного пальца сорван, складывалось впечатление, что юноша боролся за жизнь, когда что—то тонкое захлестнуло шею. Не ожидал возможно такого поступка от человека, с которым он приехал сюда. Небольшие ступни завершали картину трагедии, они были белыми, безжизненными, словно выточенными из мрамора с прожилками едва заметных вен.

— Я посмотрел. — произнёс после некоторой задумчивости Воскресенский, видно эта мысль не давала ему покоя, — у мальчика нет особых примет, даже не могу представить, как вы сможете узнать имя несчастного, не то, что его убийц.

— Служба такая, — сквозь нахмуренные лицо проступила улыбка и та затронула только уголки губ, — если при первом осмотре ничего найдено не будет, — Путилин смотрел на исправника, — то придётся нам с вами обыскать этот лесок.

— Что будем искать? — С готовностью откликнулся Николай Петрович.

— Не знаю, — пожал плечами начальник сыскной полиции, — все, что будет вызывать подозрение, а вернее всего. все, что будет найдено, а там уж будем разбираться — пригодится нам в следствии или нет.

— Так—с, — исправник снял фуражку и провёл рукой по затылку, — значит, не знаю что, не знаю где, — но слова, как ни странно, прозвучали безо всякой иронии, а с такой серьёзностью, что улыбка на лице Путилина стала шире.

— Именно так, — сказал Иван Дмитриевич, потом обратился к доктору, — сколько дней тому совершено преступление?

— Трудно сказать, — Воскресенский скрестил руки на груди, от чего стал больше походить на статую римского сенатора, облачённого в сюртук, только вот не хватало тоги и свитка в руке, — но исходя из погоды последних дней и состояния тела, я бы сказал, что не более четырёх дней.

— Значит, восьмого.

— Что? — Переспросил занятый мыслями доктор.

— Я говорю, — начал Путилин, тут же остановился и потом продолжил, — убит восьмого числа сего апреля, в понедельник.

— Вполне возможно.

— Иван Дмитрич, — раздался взволнованный голос Жукова и появился Миша, — там… там, — лицо было бледным и безжизненным, только блестели глаза и сошедшие на переносице брови выдавали волнение, — там…

— Нашёл голову? — Подсказал Путилин, — вот и хорошо.

— Но там… — и дальше Жуков выговорить не мог.

— Веди, — распорядился Иван Дмитриевич и пошёл за помощником.

В саженях десяти — пятнадцати под кустом в подтаявшем снегу выглядывал чужеродным предметом застывший глаз, вокруг него раны с заметными следами заскорузлой крови, словно убийца хотел и лицо уничтожить, чтобы наверняка никто не мог признать убитого.

Путилин отложил в сторону трость, перчатки и аккуратными движениями начал откапывать найденную Мишей голову. Лицо молодого человека было исполосовано, где рваными ранами, где порезами с ровными краями.

— Господин Воскресенский, что вы скажете об этом?

Доктор подошёл ближе и, как и Иван Дмитриевич, опустился на корточки.

— Убийца спешил.

— Отчего вы так решили?

— Видите ли, как ни прискорбно говорить, но злоумышленник мог бы срезать с лица кожу, а здесь он не резал, а размахивал ножом.

— Вы правы.

— Миша, — Путилин поднялся на ноги, — откапывай и неси к телу.

Через некоторое время Жуков опять подал голос:

— Иван Дмитриевич, здесь и одежда зарыта.

— Это хорошо.

Из—под снега Миша извлёк форму ученика гимназии.

— Значит, убитый гимназист, — подал голос исправник, — это поможет в нахождении личности несчастного?

— Да, — махнул головой Иван Дмитриевич, — в первую очередь проверим гимназии. Посмотри, Миша, убийца ничего не забыл в карманах?

Исправник с интересом смотрел на действия сыскного агента, он в первый раз не занимался сам, а наблюдал за столичными гостями, о которых чуть ли не сказки рассказывали, что все преступники империи у них переписаны, что скоро всех изведут, а в последнее время и фотографическими карточками пополняется архив, что ни один не уйдёт от наказания. Николай Павлович был слегка разочарован, ему представлялась работа сыскного отделения не так, а они ползают по кустам, копаются в одежде. Так и приданные в его распоряжение полицейские могут, а проверить гимназии пару пустяков, несколько часов и все. У них в округе… Потом спохватился, а если из столицы убитый, тогда, Николай Павлович почесал затылок, нет, пусть лучше сыскные агенты господина Путилина занимается сией нежданно свалившейся проблемой.

— Ну что? — торопил Жукова Иван Дмитриевич, лицо выражало нетерпение.

— Есть, — обрадовано произнёс Миша и протянул свёрнутую в несколько раз бумагу, — видимо убийца во всех карманах пошарил, а в брюках не стал или забыл.

Путилин развернул поданную бумагу:

— Итак, что мы имеем, — он внимательно прочитал, — а имеем мы квитанцию на посланную четвёртого числа сего месяца телеграмму из Петербурга в Кронштадт.