Римская сага. Город соблазнов

Игорь Евтишенков

Идея этой книги основывается на реальных исторических событиях, а также ряде исследований Дэвида Харриса и Х. Дабса, которые установили, что в I веке до н. э. на территории провинции Гуаньсу был построен город Лицзянь, что соответствует китайскому названию Рима. Такое же название встречается в списке городов, датированном 5 г. н. э. Этот город, предположительно, построили римские легионеры, которые попали в Китай после поражения армии Красса в 53 г. д. н. э.

Глава Прибытие нового легата из Рима

Через несколько дней в сторону гельветов и кимвров были посланы большие группы разведчиков, а в лагере стали готовиться к походу на север. Там, по мнению Цезаря, вскоре должны были сосредоточиться основные силы варваров. Снаряжение, обувь и оружие проверяли несколько трибунов. Все легионеры были подготовлены хорошо, поэтому во второй половине дня центурионы построили легионеров перед забором лагеря и стали отрабатывать движение строем, выполнение команд под звуки рожка и тренировочные бои в парах. Лаций тоже присоединился к ним, с радостью показывая, как надо двигаться и закрываться щитом, бить по ногам и даже несколько раз показал, как кидает меч и нож. Во время перерыва между упражнениями он скинул нагрудник, шлем и пояс и присел с Варгонтом у въездного столба, в нескольких шагах от караульных у ворот. Они были в одних туниках, пот тёк по лицу, плечам и рукам и в таком состоянии от пехотинцев их не отличало ничего, кроме обуви. Через некоторое время внимание Лация привлекло движение на дороге. Вскоре к воротам подъехали несколько всадников в дорогих туниках и нагрудных щитках, покрытых золотом. У одного шлем был даже разукрашен золотыми звёздами. Они ярко блестели на солнце и неприятно слепили глаза.

— Арделионы, — процедил сквозь зубы Лаций.

— Да нет, ты ошибаешься, — с наигранной серьёзностью громко заметил Варгонт, который уже давно искал повод, чтобы развлечься. — Это важные люди. Они приехали сюда прямо из Рима. Я даже вижу пыль Марсова поля на копытах их лошадей! Наверное, выехали сразу после праздника в его честь. Смотри, даже костюмы не сняли. Правда, мечи, наверное, деревянные, но зато лица радостные. А может, это чьи-то слуги или бродячие артисты? Как ты думаешь?

— Нет, на артистов не похожи, — подыграл ему Лаций. — Хотя, кто его знает! Может, от мамы с папой сбежали… поиграть в легионеров. Но скоро пройдёт, — прищурив глаза, спокойно добавил он.

— Главное, когда появятся варвары, надо успеть снять такой роскошный шлем с головы. А то оторвут его вместе с башкой, — иронично заметил Варгонт. Он небрежно бросал камешки в столб и даже не пошевелился, когда возмущённые всадники, прекратив разговаривать с караульными, резко повернулись в их сторону.

— Эй, ты! — надменно окликнул Варгонта хозяин шлема со звёздами. — Слышишь, гастат, я обращаюсь к тебе! — копыта его лошади уже были в полушаге от ног Варгонта, но тот бросил очередной камешек и только после этого небрежно поднял взгляд вверх. Лаций отвернулся, чтобы скрыть невольную улыбку. Немногие трибуны ходили в простых туниках и без помощников. Он знал, что сейчас они с Варгонтом больше напоминали двух отдыхающих от службы пехотинцев, чем центуриона и трибуна. Правда, у Лация были высокие калиги, но всадник их, видимо, не заметил.

— Твоя лошадь загораживает мне солнце! — с наигранным возмущением произнёс Варгонт.

— Что?! — в бешенстве воскликнул аристократ и так сильно сжал бока лошади, что та встала на дыбы и заржала. Лаций знал, что будет дальше, поэтому поджал ноги и приготовился быстро встать. Всё произошло так, как он и предполагал: когда лошадь подняла передние ноги вверх, невысокий Варгонт резко бросился ей под брюхо, упёрся плечами и на мгновение оторвал её от земли вместе с всадником. Перепуганное животное задёргало ногами и стало заваливаться на бок. Молодой всадник успел соскочить на землю и тем самым избежал сильного увечья, только немного ударил локоть и колено.

— Эта лошадь стоит дороже, чем сто таких, как ты, — уже с меньшим пылом, но всё же злобно выкрикнул он. Позади появились четыре сопровождавших его ликтора. Оказывается, это был легат, но Варгонта это не остановило.

— Я с удовольствием поймаю эту лошадь в германском лесу, когда на ней уже не будет всадника, — рассмеялся он. Оскорблённый хозяин покрытого звёздами шлема сделал жест ликторам, и те выдвинулись вперёд.

— Легат! — резко и громко крикнул Лаций. Он знал силу своего голоса, который помогал ему на поле боя собирать легионеров в боевые ряды. Хозяин «звёздного» шлема и четверо ликторов вздрогнули и повернули головы в его сторону. Лаций кивнул на столб: — Смотри!

Короткий меч, сделав один оборот, с силой вонзился в плотное дерево. В воздухе раздался звонкий дребезжащий звук. Если бы вместо столба стоял человек, то лезвие пронзило бы его насквозь. По лицам ликторов было видно, что они впервые видят такой трюк. До Лация донеслись их приглушённые голоса: «Как это? Как это?»

— Ты кто? — нахмурил брови всадник.

— Неважно, — ответил Лаций и положил руку на рукоятку второго меча. — Мне не надо бегать за врагом. За ним бегает мой меч, — он позволил себе, наконец, широко улыбнуться.

Сзади послышались голоса — это из лагеря вернулся караульный. За ним подъехали ещё два легата и их слуги. Один из них увидел помпезного всадника и сразу направился к нему.

— А, Юлий Клавдий, ты опять нашёл, с кем повздорить, — с улыбкой произнёс он. Заметив стоявших рядом Лация и Варгонта, он на мгновение замолчал, скривил лицо, потом увидел меч в столбе и покачал головой. — Тебе повезло. Мог бы сегодня и не доехать до Цезаря, — тихим голосом заметил он.

— Что ты говоришь, Серпилий! — возмутился всадник. — Эти нахалы посмели напасть на меня и моих людей. Они даже повалили мою лошадь и теперь угрожают мне оружием!

— Юлий, — понизив голос и приблизившись к всаднику, произнёс легат, — не надо так громко кричать. Перед тобой два человека в туниках, без оружия и охраны. Со стороны ты выглядишь смешно. Как они могут тебе угрожать? Но тебе повезло… старший трибун Лаций Корнелий Сципион — лучший старший трибун в армии Цезаря, а центурион Варгонт — его лучший друг, — процедил он сквозь зубы. — Если бы они напали на тебя, я бы с тобой уже не разговаривал, — пожилой римлянин растянул губы в тонкой улыбке, покачал головой и повернулся к Лацию. — Ты кого-то ждёшь, Лаций Корнелий? — вежливо спросил он.

— Благодарю тебя, Серпилий! Мы проверяли гастатов и оружие по приказу легата Теренция Юлиана, — ответил Лаций, вынимая из столба меч.

— Он только что вышел от Цезаря. Если он тебе нужен, поспеши! Кажется, он будет занят до самого вечера, — легат показал рукой в сторону ворот, — Удачи тебе! — Серпилий повернулся к всаднику с золотым шлемом и сказал: — Идём, Цезарь уже ждёт тебя. И постарайся больше не делать глупостей, — уже тише добавил он.

— Да что тут происходит? Я — гражданин Рима! Клянусь богами… — попытался возмутиться тот, но ликтор схватил его за локоть и с силой сжал. Молодой аристократ залился краской, открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент его кто-то окликнул и оскорблённый всадник решил отложить свой спор с двумя дерзкими легионерами на потом.

Легат Теренций Юлиан стоял возле палатки и читал короткий свиток, когда к нему подошёл Лаций:

— Теренций, слава богам, я успел тебя найти!

— А, это ты, мой дорогой Лаций… — с отеческой заботой, за которой проглядывалось гораздо больше, чем просто уважение, ответил тот, но Лаций только вздохнул. Он уже привык к постоянным намёкам и долгим взглядам легата, который испытывал к нему особую симпатию. Лаций принадлежал к небольшому количеству легионеров, которые не тяготели к неестественной любви между мужчинами даже во время походов. В детстве он слышал, как в соседнем доме дико кричал раб-подросток, которого наказали за то, что он не захотел ублажать своего хозяина. Патриций решил повеселиться с друзьями и потребовал, чтобы юный раб удовлетворял его гостей по очереди, пока они пировали. Что произошло потом, точно никто не знал, но говорили, что мальчика до смерти забили палками. Лацию повезло, что он узнал об этом случае от помощницы мачехи, рабыни Миолы. Та рассказала ему об этом без всяких подробностей. Она сыграла в его судьбе очень важную роль и была первой женщиной, с которой он узнал, какими должны быть отношения между мужчиной и женщиной. Ей было около тридцати, ему — чуть больше четырнадцати. Нежность и забота случайно переросли в близость. Об этом никто не знал, но когда Миолу продали, Лаций сильно переживал, и ещё долго хранил в душе наивную юношескую любовь к этой женщине, которая волею богов, сначала была для него почти матерью, а потом — любовницей и другом. Однажды в походе Помпея один центурион обозвал его «сладким мальчиком» и при всех легионерах положил ладонь на колено, намекая на близость. Лаций отбросил его руку и вынужден был защищаться кулаками. Ему немало досталось, но и центурион потом две недели пролежал в палатке, находясь между жизнью и смертью. Сразу после этой стычки Лаций познакомился с Варгонтом. Тот видел всё с самого начала и, когда дело дошло до драки, не дал товарищам любвеобильного центуриона прийти ему на помощь. С тех пор они с Варгонтом всегда были вместе, что тоже было иронией судьбы, потому что в римском войске отличить дружбу от любви было практически невозможно.

Теренций знал об этом происшествии, но считал, что время всё меняет. Он был старше Лация и умел ждать. В его отношении к молодому трибуну всегда сквозило лёгкое снисхождение. Он старался сделать так, чтобы Лаций ему доверял и полагал, что между ними установились хорошие отношения. При этом он всё время рассказывал ему, как нежно относится к своему молодому брадобрею, который каждое утро на рассвете приводил его лицо и волосы в порядок и отвечал ему взаимностью.

Легат Теренций Юлиан служил Риму верой и правдой в той степени, которой они не угрожали его жизни. У него был свой покровитель в столице, с которым в прошлом его связывали близкие узы любви и который благодаря своим связям спас ему жизнь во время проскрипций Суллы, а потом помог жениться на красивой и богатой вдове Лауре Кипринии. Поэтому Теренций всегда выполнял его просьбы, которые были, скорее, приказами. Они, порой, казались ему странными, но это не нарушало воинской дисциплины и не мешало службе. Теренцию не нужна была слава великого полководца, он устал от постоянной борьбы с более сильными противниками в политической жизни Рима и решил попытать удачи в армии. Стать консулом в Риме у него не получилось. Его считали слишком бесхарактерным и даже трусливым. Более того, он не преследовал тех, кто открыто смеялся над ним в Сенате, стараясь всё время лавировать между различными политическими течениями. Но эта роль была для него слишком тяжела. Пользуясь своим званием сенатора, он стал легатом в армии Цезаря и теперь служил в Галлии, стараясь как можно меньше участвовать в боевых действиях. К счастью, для этого у него был незаменимый старший трибун Лаций Сципион, который с охотой выполнял все самые сложные поручения и в бою был просто незаменим. Даже во время своего отсутствия он был уверен, что легион находится в надёжных руках молодого трибуна, которого уважали и слушали даже префекты.

В душе Теренций мечтал разбогатеть и купить дом на Палатинском или Капитолийском холме. Прослужив в Галлии уже несколько лет, он понял, что стать богатым, как стали некоторые легаты в Испании или Помпей в Азии, можно было и здесь, в тихой Галлии. Торговля, торговля и ещё раз торговля — вот что приносило доход, несравнимый ни с какими военными трофеями. Когда в Риме не хватало масла или пеньки, купцы готовы были платить любые деньги, лишь бы получить этот товар. А получить его здесь, в провинции, не составляло никакого труда. Особенно при наличии такой силы, как армия.

Но совсем недавно, выполняя очередное поручение своего патрона в галльской деревушке Тарога, Теренций узнал одну новость, благодаря которой у него появилась идея, как стать не просто богатым, а сказочно богатым. Причём, достаточно быстро и ничем не рискуя. Но перед этим ему целых десять дней пришлось терпеть проклятия старой колдуньи…

С трудом оторвавшись от своих воспоминаний о странной старухе и её откровениях, он попытался сосредоточиться на словах Лация. Подняв голову, Теренций упёрся взглядом в тёмный медальон на груди старшего трибуна. Именно о нём говорила ведьма из деревни варваров. Теренций с недоверием покачал головой, не веря, что эта деревяшка может сделать человека счастливым.

Лаций заметил его взгляд и спрятал медальон под туникой.

— У тебя есть новости из Рима? — спросил он. — Ты видел Корнелию?

— Если честно, то не успел, — как-то отвлечённо ответил легат, как будто не видел его и думал о своём. — Были кое-какие проблемы, но на днях вернутся мои слуги и привезут новости от твоей сестры. Обязательно. Я приказал им зайти к ней лично. Может, зайдёшь вечером? Посидим вдвоём… Я расскажу тебе кое-что о Суббуре, есть новости с Форума, продаются сады на той стороне Тибра…

— Благодарю тебя, — перебил его Лаций. — Подожду твоих слуг. Просто какие-то странные слухи ходят о сестре, но никто ничего толком не знает.

— Слухи? — Теренций поднял брови вверх. — О чём?

— Да так. А ты не слышал? Говорят, в Риме неспокойно. Вечером люди боятся выходить на улицы. Цицерон находится в изгнании. Его дом сожгли. Многие патриции уехали из города. Их дома разграблены.

— Да не волнуйся ты так. Пустые разговоры. Но Цезарь приехал в хорошем расположении духа. Когда разберёмся с гельветами и кимврами, то вернёмся в Рим, и Сенат назначит тебя легатом. Цезарь обещал.

— Правда? Но ведь Сенат не одобряет без… — Лаций был удивлён этой новости, потому ещё что никто об этом не говорил ему. Это было очень важно, но сейчас он хотел попросить легата о другом. — Теренций, мне надо на два дня покинуть лагерь. Я хочу съездить в Тарогу.

— В Тарогу? — искренне удивился тот. — Это где? А, это та деревня, где мы собираем пеньку и лозу, да? А зачем?

Лаций осторожно оглянулся по сторонам. Варгонт стоял на почтительном расстоянии. Больше рядом никого не было.

— Ну я не знаю, как тебе сказать. Там живёт одна девушка. Она мне нравится. Я слышал, что в деревне были варвары. Пришли с севера. Но ещё ходят слухи, что туда приезжали римляне. Всадники. Никто из наших об этом не слышал. Я хотел бы сам съездить туда.

— Лаций, ты совсем не хочешь слушать меня… — снисходительно с улыбкой произнёс Теренций.

— Только не говори мне, что я должен думать о Риме и богатых римских невестах, пожалуйста! — взмолился он. — Я подумаю о них потом. Но сейчас мне надо только попасть в эту деревню. Дай мне всего два дня!

— Я не собираюсь ничего говорить тебе о римских невестах, — пожал плечами Теренций. — Твоя судьба в твоих руках. Ты мог бы обсудить своё будущее со мной. Но не посреди лагеря под палящим солнцем, а во время тихой, спокойной беседы в прохладной палатке…

— Так, значит, можно? — с надеждой спросил Лаций.

— Ты неисправим… — вздохнул Теренций. — На два дня?

— Да.

— Ты будешь один?

— Один? — Лаций был удивлён, услышав этот вопрос. — Нет, я хотел взять восьмёрку из центурии Варгонта.

— Ну да, куда же ты без своего Варгонта, — Теренций усмехнулся и потрепал его по плечу, подумав, что с таким же успехом он мог бы постучать по мраморной колонне. Поджав губы, Теренций одобрительно кивнул: — Конечно, можно. Только будь осторожен, и пусть твои легионеры никому об этом не говорят. Кстати, у тебя такой интересный медальон. Может, оставишь его мне, чтобы не потерялся? — как бы невзначай предложил он.

— Благодарю тебя, Теренций! Я твой должник! Медальон? Зачем он тебе? Но… — Лаций задумался. Что мог сделать легат с этим медальоном? Ничего плохого. Если он вернётся, то заберёт его обратно. А если нет, то зачем ему пропадать в лесах Галлии? — Да, конечно! Береги его. Я заберу его, когда вернусь! — с неожиданно искренней радостью ответил он. — Только не потеряй его! — ещё раз повторил Лаций. — Это защитный медальон. Не отдавай его никому! И благословит тебя Венера! — искренне пожелал он, прижав кулак к груди. Сам он уже мысленно мчался по дороге на север, и теперь ничто не могло остановить его на пути к Ларните.

Теренций Юлиан посмотрел вслед своему старшему трибуну, который на ходу что-то живо объяснял невысокому широкоплечему Варгонту, и перевёл взгляд на небольшой чёрный кружок. Медальон был размером с два сестерция, но гораздо легче. Он занимал почти всю ладонь и, похоже, был сделан из дерева. Неужели это ключ к тайне старухи? Как-то просто и странно… Но если она права, то лучше не шутить с этой деревяшкой… Теренций покачал головой и приказал позвать брадобрея. В душе он был очень суеверен и хорошо запомнил слова старой Валерии, что надевший медальон умрёт страшной смертью. Когда брадобрей откинул полог и со сладкой улыбкой на лице вошёл в палатку, легат пожалел, что ещё не наступил вечер и он не может прямо здесь уединиться здесь с этим молодым сицилийцем.

— Возьми этот медальон на два дня, — проворковал он на ухо юному парикмахеру, медленно надевая ему на шею кожаный ремешок. — А потом вернёшь его мне. Он принесёт тебе счастье. Мы съездим с тобой в Лукку, и там проведём время вместе. Тебе понравится, — пообещал он, не говоря брадобрею, что тот нужен ему как перевозчик медальона. В городе Теренций собирался сделать у кузнецов копию и отдать её Лацию. Настоящий медальон он решил оставить у себя.

— Благодарю тебя, Теренций, — опустив глаза, ответил молодой сицилиец. — Тебя так долго не было…

— Потерпи, сегодня вечером я постараюсь вернуться пораньше. А пока иди!

Брадобрей вышел, а легат был вынужден вернуться к своим делам. Он приказал ликторам позвать трибунов, которые стояли всё это время у палатки в ожидании разрешения войти. Они долго что-то ему говорили, но Теренций их не слушал. Он думал о своём будущем. Цезарь вернулся из Рима с хорошими новостями. Скорей всего, он нашёл там поддержку у богатых землевладельцев и сенаторов. Значит, они пообещали ему деньги для продолжения войны в Галлии. Недаром он сказал сегодня, что скоро всё может измениться. Новое настроение Цезаря беспокоило Теренция, потому что мешало его собственным планам. Особенно теперь, когда у него в руках оказался медальон. Он прекрасно помнил, что Цезарь ответил ему, когда он осторожно описал ночное нападение, сказав, что оставил в лагере вместо себя старшего трибуна Лация Сципиона.

— Да, я знаю, что тебя не было. Тебе повезло, — он даже не скрывал насмешку в голосе. — Твой старший трибун смог спасти людей и с честью сражался с варварами. Не то, что этот самовлюбленный Верр.

— Консул, ты знаешь, что хотя трибун Лаций Корнелий происходит из очень знатного и известного рода Сципионов… он сам не принадлежит к этому роду по крови. Его усыновили ещё совсем маленьким, когда его родители погибли…

— Да, я это прекрасно знаю, — недовольно перебил его Цезарь. — Что ты хочешь сказать? Ты всегда так издалека заходишь, что я теряю мысль, — он недовольно фыркнул и нахмурил брови. Теренций знал, что тот недолюбливает его из-за покровителя в Риме и считает внешне убогим и некрасивым. Только благодаря своему патрону Теренцию удавалось оставаться в армии. — Что молчишь? Разве его предок, Сципион Африканский³⁰ не был тоже усыновлён этим благородным семейством?

— Был, — осторожно кивнул Теренций.

— А ведь это он стёр с лица земли Карфаген и добился смерти Ганнибала, — жёстко добавил Цезарь и уставился на него своим колючим взглядом. Услышав имя Ганнибала, Теренций вспомнил, как в детстве родители пугали их, говоря: «Ганнибал у ворот Рима». И даже у взрослых эти слова вызывали страх.

— Я не хочу принижать достоинства старшего трибуна Лация Корнелия Сципиона, но он собирается просить тебя лично о том, чтобы Сенат назначил его легатом, — соврал Теренций. — И мне интересно…

— Ах, вот ты о чём! — криво улыбнулся Цезарь. — Говоришь, интересно, да? Не волнуйся, я не Сенат. И на твоё место он вряд ли будет претендовать. Ты это хотел услышать?

— Нет, нет, что ты! Но ты хотел… — Теренций собирался добавить, что его волновало совсем другое, что до него дошли слухи о возможной отправке Лация в Испанию, и что он очень не хотел терять такого надёжного трибуна… Слухи были неявными, но Теренций так долго ждал возможности близости с Лацием, что не хотел бы так неожиданно быстро потерять его.

— Сейчас не до твоих хитрых вопросов. Оставь их себе. У тебя отличный легион. Иди и занимайся им. Скоро мы выступаем на север против гельветов и кимвров. Лучше проверь оружие и ветеранов в обозе! — по напряжённой интонации в голосе консула Теренций понял, что больше не стоит злоупотреблять его терпением, и молча кивнул. Гай Юлий повернулся к нему спиной. Разговор был закончен.

Вспомнив это, Теренций поморщился. Золото, о котором говорил его покровитель в Риме, должно было храниться где-то совсем рядом. И ключ к нему был у него в руках. Старуха так и сказала: «Медальон покажет место в храме». А к храму может привести только Лаций. В дороге она однажды проговорилась… сказала, что он должен вспомнить. Кто он? Лаций? Они спрятали там сто повозок с золотом! Сто повозок… Огромное количество! В Риме она об этом не сказала. И не ответила ни на один вопрос. Даже, когда её пытали. Только визжала от боли и проклинала всех известных и неизвестных ему людей. Патрон был очень недоволен. О том, что рассказала ему Валра по дороге в Рим, Теренций решил никому не говорить, потому что об этом знал только он один. Но почему старая Валерия доверила эту тайну именно ему? Внутренний голос подсказывал, что история с ведьмой и её дочерью может сулить большие неприятности, но Теренций слишком хорошо знал своего покровителя. Тот ни за что не стал бы интересоваться какими-то варварами и круглой деревяшкой просто так. Здесь пахло деньгами. Большими деньгами. И старая колдунья Валерия Корнелия это подтвердила. Теперь Теренций был уверен, что богатство ждёт именно его, ведь боги сами вручили ему этот медальон! Как это часто бывает свойственно самовлюблённым людям, он быстро перестал думать об опасности, предавшись мечтам о благополучном будущем. Нет, он не собирался искать золото сам. Это было безумием. Он не верил, что оно вообще есть и его не забрал ещё Сулла во время покорения Этрурии. Но Валерия сказала, что кимвры готовы заплатить за медальон золотом, а это уже было более реально, чем поиск иголки в стоге сена. Продать медальон своему патрону он не мог, а вот варварам — вполне. Теперь ему оставалось только найти их вождя и договориться с ним о цене. Но сначала надо было успокоиться, и он решил пойти принести жертву богам, чтобы они указали ему правильный путь.

На полпути к алтарю Теренций заметил приближающегося всадника.

— Легат, наши разведчики сообщили, что на севере снова появились варвары.

— Что? — опешил Теренций.

— На севере — варвары. Они заняли несколько деревень, но потом повернули на юг. В нашу сторону. И пошли вниз по реке. В пяти деревнях они оставили небольшие отряды. Собирают еду.

— А в каких деревнях? — осторожно спросил Теренций.

— В Тароге, Кварде, Сарбите… — начал перечислять посыльный, но легат перебил его:

— В Тароге? Понятно. Я сейчас сообщу об этом Цезарю. Все разведчики вернулись?

— Да, но… — хотел что-то добавить всадник, но Теренций не стал его слушать и, развернувшись, быстрым шагом направился к палатке консула. Жертвоприношения могли подождать. Надо было думать, как спасти Лация.

Гай Юлий выслушал его доклад о варварах и приказал ничего не предпринимать. Теренций снова удивился такому решению, но на этот раз не стал перечить консулу. Он много отдал бы за то, чтобы оказаться в этот момент в Тароге, но было уже поздно. Если Лаций вернётся, то боги услышат его, и он сразу предложит ему остаться в палатке на ночь. Если нет… об этом Теренций предпочитал пока не думать. Потому что тогда он лишился бы удовольствия от общения с ним и, что ещё хуже, ему пришлось бы самому выполнять многие обязанности в легионе. И позабыть на время о продаже медальона варварам. Оставалось только ждать, и эти два дня стали для него самыми томительными и неприятными за всё время службы в армии Цезаря.

Примечания

30

Сципион Африканский — покоритель Карфагена. Победитель Ганнибала.