Неоправданная жестокость

Игорь Денисов

Бизнесмен Виктор Истомин считал себя счастливым человеком. У него было все: дом, семья, богатство. Но все изменилось: таинственный враг начал угрожать его семье. В одночасье его жизнь превратилась в кошмар. Кто желает ему смерти? Оказывается, в прошлом семьи Истоминых скрыто множество мрачных тайн… Книга содержит нецензурную брань.

Глава 4

На следующий день Виктор и Светлана отвезли детей к бабушке и дедушке. У Виктора возникла спонтанная идея пойти на озеро искупаться.

Пляж оказался пустым. Кроме них и мускулистого парня в красных шортах, никого не было. Парень, опершись на локти, полулежал на клетчатом одеяле и через темные очки смотрел на воду.

Расстелив плед, Виктор сбросил джинсы и майку. Нацепив темные очки, лег на спину, сунул руки под голову.

Светлана, довольно эффектно скинув с себя белые шортики и желтую футболку, села рядом с ним. Выгнув спину, начала намазывать лицо, шею и руки солнцезащитным кремом. Щурясь, оглядела пустынный пляж.

— Что-то народу сегодня нет. Странно. Обычно здесь уже в конце мая не продохнуть.

— Наверное, все по курортам разъехались.

— Ну и хорошо. Нам с тобой вдвоем поспокойнее.

Светлана наморщила лоб.

— Надеюсь, они не подерутся, — с легкой тревогой сказала она. — Маме после инсульта нельзя нервничать.

Виктор понял, что жена говорит о детях. Он погладил ее колено.

— Не подерутся.

— Да, — усмехнулась жена. — Если только Даша не будет таскать Ваню за волосы и кричать «Ку-ку!».

Они рассмеялись.

— Слава богу, хоть один день от них отдохнем, — вздохнула Светлана, выдавливая на ладонь еще немного крема. Начала втирать его в кожу живота и бедер.

— Это ненормально, что дети до пенсии с родителями живут. Только русские такие.

— Нет, еще итальянцы, — сказала Светлана. — Давай как-нибудь съездим в Италию.

— У американцев родители отвечают за детей до совершеннолетия. То есть, в большинстве штатов, до двадцати одного года. А потом — все, гудбай, пинком из дома.

— Какой ужас, — сказала Светлана. — А потом дети родителей в дома престарелых сдают. Слава богу, у нас это не принято.

— Японцы вообще детей сразу же отдают бабушкам и дедушкам, а сами живут молодой жизнью.

— Чушь какая-то.

— Ничего не чушь. Молодые люди не могут детей воспитывать. У них еще нет мудрости, им гулять надо. Дети должны жить со стариками. У них есть чему поучиться. Дети не должны видеть жизнь своих родителей. Все эти пьянки, ссоры.

— Ничего себе, — чуть обиженно ответила Светлана. — А мы?

— Я же не про нас говорю. Мы исключение.

Светлана вытащила из волос заколку, и волосы рассыпались по плечам.

— Милый, а куда ты смотришь?

Виктор, хмурясь, через темные стекла очков смотрел ей за спину.

— Тот парень все время на тебя пялится.

Светлана оглянулась. Парень с застывшей улыбкой разглядывал ее.

— Пусть смотрит.

Чуть позднее, когда Светлана легла на живот, расстегнув лифчик, и Виктор, оседлав жену, ладонями размазывал жирный, неприятно пахнущий крем по ее гладкой бархатной спине, Светлана лениво пробормотала сквозь зубы:

— Ты его раньше здесь видел?

Виктор, бросив на парня быстрый (и, как он надеялся, грозный и полный превосходства) взгляд, покачал головой.

— Нет. А ты?

Прикрыв глаза, Светлана с блаженной улыбкой ответила:

— Тоже нет.

Спустя минуту Виктор сказал:

— Кажется, уходит.

И еще через минуту:

— Вот черт.

— Что?

— Он нас сфотографировал.

Светлана, приподняв голову, круглыми от удивления глазами смотрела на молодого парня. Он успел надеть светло-зеленую майку.

Парень повесил фотокамеру на шею, широко улыбнулся и помахал рукой. Жест показался Светлане грубым и неуместным.

Скатав одеяло, парень сунул его в большой пакет и спокойно отправился прочь. Ветер трепал его темные волосы.

Виктор вскочил и побежал за ним.

— Парень, постой. Эй!

Он поравнялся с грубияном. Тот шел прямо, с загадочной улыбкой глядя прямо перед собой. Черные очки делали лицо юноши непроницаемым и подозрительным. При каждом шаге висящий на шее «Эпсон» постукивал его по загорелой груди.

— Зачем ты это сделал?

Парень не ответил.

— Слушай, ты! Я что, со стенкой разговариваю?

Он с неожиданной для самого себя яростью схватил парня за плечо.

Они молча смотрели друг на друга. Виктор — гневно, сжав кулаки. Парень — с застывшей улыбкой.

— Извините, если обидел вас или вашу жену. — Его улыбка стала шире. — Я просто не мог удержаться. Вы самая красивая пара, которую я видел в своей жизни. Я хотел оставить себе снимок на память.

— Не мели чушь, — несколько спокойнее сказал Виктор, все еще с трудом дышавший. — Света, может, и прекрасна, но не я же. Тебя подослал Литвинов?

— Не знаю такого. — Парень говорил спокойно и вежливо, как японец. — Когда я говорил о красоте, я имел в виду не вашу внешность, а ваши отношения. Вы так внимательны друг к другу, так друг о друге заботитесь. В наши дни редко встретишь такую любовь между супругами, которые давно живут вместе.

— Откуда ты знаешь, что мы давно живем вместе?

— Ну, это проще простого. Все знают, что Виктор Истомин и его жена — прекрасные люди, которые любят друг друга и стремятся помогать людям. Особенно детям.

Виктор облизнул губы.

— Ты журналист? Если я увижу нашу фотографию в газете, подам на тебя в суд.

Парень покачал головой.

— Что вы. Я всего лишь фотограф-любитель. Я всюду таскаю камеру, потому что мне в любой момент может попасться на глаза нечто прекрасное, вроде двух людей, которые, несмотря на богатство, все еще способны любить. Большая удача, что мне удалось встретить вас и запечатлеть в момент счастья. Возможно, когда-нибудь я покажу вам этот снимок. И вы не поверите, что когда-то были так счастливы. Моменты счастья посещают нас не так уж и часто, не правда ли? Рано или поздно для каждого человека наступают времена, когда он видит лишь беды, потери и несчастья. И человек уже с трудом верит, что когда-то был счастлив.

Виктор нахмурился. Его не покидало ощущение, что над ним тонко издеваются, но формально придраться было не к чему. Он указал на фотокамеру.

— Дальномерный «Эпсон» для уличной съемки. С автоматической настройкой кадра. Все фотографы-любители ходят с такими штуками?

Парень любовно погладил пальцем блестящий черный корпус.

— Оказывается, вы разбираетесь в искусстве фотографии. Но такое дело требует высокого качества…

— Перестань говорить как педик! — закричал Виктор. Он потер виски. В голову будто вкручивали раскаленные добела шурупы.

«Наверное, это от жары. И вчерашний разговор в магазине. Правильно я сделал, что решил отдохнуть».

Но Виктор знал — причина другая. Нарочито вежливые, даже лебезящие манеры фотографа-любителя не вязались с его высоким ростом и спортивной фигурой. То ли издевается, то ли псих. А может, и то и другое.

— Ладно, гуляй, — выдавил Виктор.

Парень двинулся дальше, спокойной и расслабленной походкой. Так что иллюзия, будто Виктор отпустил его, сразу рассеялась.

Он медленно поплелся обратно, чувствуя себя виноватым и озадаченным. Почему-то казалось, что Светлана, узнав, как прошла беседа, холодно взглянет на мужа и скажет: «Ты должен был отнять у него фотоаппарат, а потом избить до полусмерти за то, что это ничтожество посмело меня снимать».

Но Светлана поджидала Виктора с приветливым выражением лица.

— Ну? Мужчины поговорили?

— Поговорили. — Виктор опустился на колени. Взял тюбик, выдавил на ладонь немного крема. Начал втирать его в поясницу жены.

— И?

— Он тобой очарован. Не мог не сфотографировать такую красивую женщину. Ну и меня заодно. Он сказал, что сохранит фотографию на память.

Светлана изогнула бровь.

— Что он собирается с ней делать?

Виктор рассмеялся.