100 дней до весны. Как пережить зиму в Петербурге и не сойти с ума

Игорь Герцев

Это именно книга – книга в лучшем значении этого слова. Живая и самодостаточная. Книга, которую можно листать, смотреть, читать, которая – вещь в себе. А в книге есть все – от наивности до мудрости, от интеллигентности до мужества – все то, что нужно душе человека. И сделано это легко-легко. Считаем, что эта книга может и должна быть представлена в книжных магазинах Санкт-Петербурга. Отличный пример именно петербургской литературы и творчества в целом.Жюри конкурса «Независимое искусство – 2019»

15 декабря

ПЕРЕЛЕТНЫЕ ПТИЦЫ

В 2001 году я впервые оказался в Берлине. Вы помните две тысячи первый? Мобильный интернет только просыпался, и у меня была с собой огромная карта города (сложенная) и мобильный телефон, звонок по которому за границей стоил бешеных денег. Мне нужно было найти гостиницу подешевле.

Глядя на карту, я решил, что Alexanderplatz — это самый центр и мне просто не хватит денег на ночлег в этом районе. Я вышел на Zoologischer Garten, не подозревая, что это бывший центр Западного Берлина и самый дорогой район города. Нашел гостиницу за две трети остававшихся у меня денег, но силы уже кончались, и я переночевал там, отправив эсэмэску другу, чтобы он попробовал найти мне жилье подешевле.

Утром я получил сообщение, что за сто марок один наш соотечественник сдает комнату с завтраком. Ужин с борщом — в качестве бонуса. Леонид Григорьевич был найден через сеть FIDO, если кто помнит, что это такое. Его сын-айтишник уже перебрался в США, но родители обосновались в Берлине.

— Меня не так давно спросили: тянет ли меня на родину? А я ответил, что за пятнадцать лет, что живу здесь, у меня даже ни разу не появилось желания прилететь и посмотреть, как у вас там!

Меня укололо это «как у вас там», но я не подал вида. До шестидесяти лет он прожил в Харькове. Никогда не вступал ни в комсомол, ни в КПСС. Был остер на язык, но ему многое прощали. Он был слишком хорошим хирургом, и даже властям было проще не обращать внимания на диссидента. А вдруг попадешь к нему на стол?

— Еврейская жена, молодой человек, не роскошь, а средство передвижения, — объяснял он мне, каким образом здесь оказался.

С тем же упоением, с которым многие коллекционировали пластинки Beatles или Led Zeppelin, он собирал альбомы сюрреалистов, тратя на это огромные по тем временам деньги. Показал мне коллекцию, привезенную из Советского Союза.

— Предатель? — удивлялся Леонид Григорьевич. — Никогда! Всю жизнь я верил только в себя и свою профессию. А предать можно только то, во что ты веришь.

Мы больше никогда не виделись, но я часто вспоминаю о нем. Любая картина Магритта теперь напоминает мне о тех двух днях в Шарлоттенбурге.

— Я благодарен этой стране за то, что мне позволили жить здесь, не требуя ни любви, ни идеологической верности взамен. А любовь — она ведь такая! Чем меньше ее требуешь, тем больше получаешь.

Предать можно только то, во что ты веришь.

76 дней до весны