Иван стрелец. Песчаная башня

Игорь Вентов, 2022

1568 год.Вот уже 10 лет Русское царство ведет Ливонскую войну. Царь Иван Грозный отправляет в вольный город Рига послов с тайной миссией. Публикуется в авторской редакции с сохранением авторских орфографии и пунктуации. Содержит нецензурную брань.

Глава 4.Всяк сам за себя (продолжение)

И вот пока посольство царя Ивана преодолевало последние вёрсты отделявшие их от Риги,в самой Риге.в Ратуше.собирались городские ратманы.

Правители города прибывали разными способами.Кто-то в карете,такой способ передвижения был предпочтён теми кто держался ближе к нынешнему обер-бургомистру фон Экку,и кому он был обязан своим возвышением.Эти господа имели свои домовладения на"улице ратманов",улице широкой,специально избавленной в последнюю перестройку от случайных поворотов и тупиков,и их экипажи вполне могли без особого труда проехать от места жительства своих владельцев,до места их службы городу и горожанам.Этот способ передвижения,в городе,где даже самую широкую улицу.экипаж занимал полностью и без остатка,вызывал у горожан особое возмущение, и даже ненависть.Другая часть городского патрициата предпочитала передвигаться в паланкинах-носилках,несомых четырьмя или восемью дюжими носильщиками,в зависимости от веса того,кто сидел внутри.От веса в прямом и переносном смысле,ведь зачастую вес тела зависел от весомости человека в городском обществе.Обычно предшествовали им слуги с палками,которые бесцеремонно разгоняли зазевавшихся,чем опять же не добавляли у ремесленников,и городского плебса.любви к правителям города.И были те которые предпочитали добираться до места своей службы пешком,как бы подчёркивая свою связь с народом,свою демократичность.Были это члены небольшой,прошведской"партии",желавшие видеть Ригу городом права,а не прихотей тех кто ею управляет.По крайне мере так они говорили при каждом удобном случае.И не удобном тоже.

Как бы там нибыло,а времена когда городские ратманы были вождями горожан в борьбе против власти епископов и орденских рыцарей были давно позади.

В далёком 1225 году горожане восстали против власти епископа,основателя Риги,Альберта фон Буксгевдена,и добились права на самоуправления и свой собственный суд.Тогда же и была построена первая Ратуша,для первого городского раата,куда горожане избрали самых уважаемых,и как положено.самых богатых.людей города из числа купцов и ремесленников.Располагалась эта Ратуша на перекрёстке улицы Торговой и Сарайной,у Больших городских ворот.И простояла почти сотню лет пока во время очередной войны меду горожанами и ливонскими рыцарями не была разрушена.А в 1334 году начали строить новое зданиеРатуши,теперь на площади которая к тому времен уже более стал лет носила название Рыночной и которую облюбовали себе торговцы рыбой,мясом и хлебом,а так же всякого другого ремесла люди со своими мастерскими и лавками. В этом же году,купеческая гильдия торговцев-мореплавателей заложила напротив Ратуши свой Новый дом,взамен разрушенного во время войны в рыцарями Ордена. Тогда постепенно этот район города начали обживать богатые бюргеры,которым претила вонь от рыбных лавок,и они настояли на переносе рыбной торговли на Сельдяную улицу,ближе к реке и портовым причалам. Так вот не справедливо обошёлся случай с рыбниками,пощадив всех остальных торговцев. Новую Ратушу, к которой и съезжались теперь ратманы, построили за пять с половиной лет.

Была ратуша в два этажа,из красного кирпича,с крышей крытой плитами обожженной черепицы,и четырьмя остроконечными башенками по краям.На втором этаже высокие стрельчатые окна,украшенные витражами с изображениями библейских сюжетов,и балкон,за которым располагалась узкая галерея,по которой ратманы прогуливались в промежутках между заседаниями,а с балкона,в городской праздник.в день Св.Михаила,глашатай громко и на распев зачитывал постановления и указы городского совета,"радуя"горожан известиями о новых налогах,или правилах ношения того или иного вида одежды. из того или иного вида материалов.дабы высшее сословия свободных горожан,не затерялось среди низшего сословия горожан,так же свободных.А весь первый этаж ратуши сдавался торговцам,которые готовы были заплатить не только требуемую сумму,но и сверх того, так как место для торговли это было очень выгодное,и в праздники,и потому.что иногда с ратманами заезжали в ратушу их жены и дочери,и жадно приглядывались к платьям последнего покроя из Италии и Германии,и к мехам из России.

За самой ратушей,после того как расчистили небольшой кусок земли,построили новое одноэтажное здание для недавно учреждённой Городской канцелярии,где теперь двенадцатью городскими секретарями,а так же разного рода помощниками.как то толмачи,мытари,таможенники,кладовщики,портовые приставы.общим числом около сотни.заправлял городской секретарь Мильхиор Раап.Сам он,ещё ночью,в сопровождении слуги,явился в канцелярию,разбудил дремавших привратников,и оправил их собирать всех кто служил под его началом.И вот теперь уже несколько часов в городской канцелярии кипела работа:секретари считали и записывали,всё что только можно было посчитать и то что будучи посчитанным могло быть записано.Хотя зачем это делалось Раап и сам не очень понимал.просто сообщение о русском посольстве внесло некоторое беспокойство,хорошо читаемое на лицах ратманов,и если им вдруг пожелается потребовать отчёт о чем либо касающемся городских дел,то он,отчёт, будет уже готов и немедленно им представлен.

Герр Иоганн Тастий,покинув дом обер-бургомистра,прежде чем явится в Ратушу,успел посетить,поднять с постели,и оповестить о приезде русского посольства,четверых товарищей-ратманов.И хотя дом бургомистра Годхарда Велинга был как раз на его пути к Ратуше,к нему он решил не заезжать,памятуя слова фон Экка,что Велинг хоть и свой человек,однако готов быть более подданным литовского князя и польского короля,чем вольным рижанином,в то время как и он,обер-бургомистр Экк,и Тастий,свободные рижане,и только потом уже люди готовые помнить,что Сигизмунд Польский по условиям Гродненской унии,заключённой с ним герцогом Кетлером,является верховным сюзереном и Курлндии и Семигалии,и Ливонского герцогства,и вольного имперского города Рига.

Когда Иоганн Тастий вошёл в Ратушу,там кроме ратушного пристава и двоих привратников,никого не было.Он предпочёл не утруждать себя поднимаясь на второй этаж,а расположился на первом.ещё свободном от торговцев,на подушке заботливо подстеленной ему на скамью слугой.Сидя так он видел как в Ратуше появились ратманы из так называемой"партии"обер-бургомистра к которой Тастий и сам принадлежал,потом зашёл Велинг,вежливо но холодно поклонившийся товарищу,и сопровождаемый слугой и секретарём,прошествовал на второй этаж.Почти вслед за ним появился городской секретарь Мельхиор Раап,окружённый сразу тремя секретарями,которые несли пухлые книги отчётов.А потом герр Тастий задремал,и проснулся когда в хлебном углу торговой залы зашумели,открывая свои лавки,торговцы снедью,и запахло свежей выпечкой.Тастий встрепенулся почувствовав голод,и отправил слугу купить ему пирог с копчёным палтусом и луком.Это самый пирог он и поедал,прогуливаясь по галерее на втором этаже Ратуши,откуда хорошо была видная Ратушная площадь,и где,в это сырое зимнее утро было прохладно,и бодрило перед должно быть трудным советом,который долен был начаться,как только съедутся все двадцать членов городского совета,кроме умерших,больных,и бывших в отъезде.Но в этот день таковых не было.

Тастий увидел как через площадь,где уже стояла рождественская елка,это странное нововведение на праздник.как говорили принятое в Империи, даже с восторгом,и вызывающее у добрых евангелических христиан ещё большую радость от встречи Рождества,слуги несут сразу пару паланкинов.Из них вышли братья Фрейберги.Старший Оттон,и младший Аэций.Эти двое был главами"русской"или"баронской партии",в которой кроме них состояли ещё двое ратманов.Они были богаты,и богатства свои их семьи нажили торговыми связями с Московским царством,откуда ввозили они воск и меха,сперва покупаемые у русских купцов с местного Русского подворья,а поколение назад создавшими с русскими товарищество на равных паях,и с тех пор ещё занявшихся экспортом этих товаров морем.По причине же морской торговли.братья Фрейберги,ненавидели польско-литовские претензии на город,и польско-литовское присутствие в устье Двины,в Дюнамюнде.откуда"паписты",как называли они поляков католиков,чинили всякие препятствия выходившим в Залив рижским судам.Тут Тастий подумал,что был бы тоже не прочь торговать и воском,и мехом,но так как эта торговля была монополизирована Фрейбергами,приходилось довольствоваться своей долей от земельной ренты городской ландфогтии,налогов на землю,дома,окна и печные трубы в пределах городских стен,сборов с ввозимых товаров и продаж.И уж совсем малой доли от чеканки собственной,рижской,монеты,серебряных талеров и марок.Но тут правда.со слов обер-бургомистра Экка.вот — вот намечался большой шаг вперёд,и может быть,что в Риге появятся даже собственные золотые дукаты!Тастий зажмурился,как кот увидевший как хозяйка уронила на пол целую крынку жирной сметаны.и услышал колокол сзывающий ратманов на совет.Тастий отдал остатки пирога слуге,чтобы тот доел и поспешил в зал совета.

Зал в котором заседали ратманы был не большим.В нем как раза хватало места для двух рядов столов с правой и левой сторон,центрального места,как раз напротив входных дверей,где стояло кресло с высокой резной спинкой,в навершии которой был изображён резной городской герб,и стола для городского секретаря и его помощника,стоявшего по правую руку от места председателя.Когда Тастий вошёл в двери, оказалось, что уже почти все ратманы на месте. Не хватало только бургомистра Пауля фон Розенталя,и его"шведов",которые всегда являлись на совет вместе,показывая тем самым полное единства своего кружка.Откладывая столешницу своего стола,на которой обычно могли быть бумаги или книги, необходимые ратманам для речи или доклада,и усаживаясь поудобней,Тастий даже представил себе,как сейчас"шведская"партия шествует через Ратушную площадь,предводительствуемая своим лидером,в окружении городских плебеев,которым всегда перепадала от них хорошая милостыня.И он почти не ошибся,"шведы"были уже здесь.Первым в зал вошёл сам фон Розенталь,среднего роста,очень худой,старик лет далеко за шестьдесят,с тростью в правой руке.новинки вошедшей в моду в Северных провинциях,на которую он не опирался,а делал ею замысловатые движения,будто бы это его третья нога.За ним следовали его сторонники,пять ратманов.Вся компания расселась на местах напротив ряда в котором сидел Тастий,рядом в братьями Фрейбергами.Итак все были в сборе-десять с левой руки от председателя,и девять с правой руки,где одно место пустовало,и теперь оставалось только дождаться самого обер-бургомистра,который не замедлил появиться.Николай фон Экк стремительно вошёл в зал,прошел мимо ратманов.с некоторым недоумением посмотрел на стол городского секретаря Раапа,на котом громоздились огромные учётные книги,и уселся на своё место,большое резное кресло в центре залы.

Пристав поклонился,и вышел закрыв за собой дверь.Стало тихо.Все смотрели в лицо обер-бургомистра.за исключением секретаря Раапа,он видел своего начальника в профиль.

–Без долгого вступления господа ратманы,-тут последовала короткая пауза-к нам едет посольство от русского царя Иоганна,с письмом.

Все уже знали новость,и потому реакцией на слова Экка была тишина.

–Решение мною принято,но чтобы избежать в дальнейшем прений,и может быть ошибок,я прошу вас высказаться по этому поводу-заключил свою речь обер-бургомистр.

Едва прозвучало его последнее слово,откинув столешницу своего стола.встал бургомистр фон Розенталь.

–Господа,это неслыханно,так как мне известно,что обер-бургомистр дал разрешение на въезд московского посольства в город!-его сторонники издали возмущённое гудение-Ещё не остыли угли пожарищ,ещё не высохли слёзы и кровь,пролитая московитами,при их вероломном нападении на нашу землю.а мы уже принимает их послов!При этом забывая,что они так же враги и нашего покровителя,короля Юхана Шведского,который один,в трудное для нас время,вступился за нас перед московским зверем.требуя прекратить терзать землю Ливонии!

"Какая речь!-восхитился Тастий-Но видимо ты забыл,как за бесценок брал в залог у беженцев из Дерпта и других городов их имущество, чтобы могли они купить в твоих же хлебных лавках себе и своим детям хлеба в три дорого!".Сам герр Тастий в то время проявил милосердие и участие к беженцам,будучи обладателем пятилетнего монопольного права на пивоварение и торговлю пивом в пределах города,приказал выкатить жаждущим бочки прошлогоднего пива.что застоялось в темным углах его обширных складов.

Фон Экк всем своим видом показывал скуку во время короткой,но горячей речи бургомистра Розенталя, и раздумывал о том знает ли последний о плотской связи дочери с ним, а когда Розенталь закончил.спросил:

–Следует ли думать,исходя из вашихслов,что нам лучше отказаться от ввоза русских товаров?Ведь все они производятся в стране врага,повинного в горестях и страданиях наших людей?

Фон Розенталь гордо молчал,обдумывая.что ответить.Экк продолжил:

–А если бы шведский король завладел всей Эстляндией, Инфляндией,и между нашими землями и московскими,простёрлись бы владения короля,что тогда?

Бургомистр продолжал молчать.

–А,я знаю!-воскликнул фон Экк-Тогда русские товары,проходя через шведские муйты, чудесным образом бы очищались от скверны!

В зале заседаний все единодушно рассмеялись,даже некоторые из сторонников"шведской"партии скрыли усмешку в ладони,а сторонники братьев Фрейбергов дружно застучали по своим столам в знак одобрения.Фон Экк поднял руку,прося тишины:

–Господа,перед нашей заставой.русское посольство подверглось нападению.Среди них есть убитые.Слава Всевышнему,это всего лишь слуги.

Наступила тишина.

–Это случилось на территории ландфогтии?-вновь обрёл голос фон Розенталь.

–Нет,на землях Задвинья-последовал ответ

— Так,что же нам с того,что кто-то напал на московитов в Задвиньи.-опять перешёл на том обвинителя Розенталь-Они же сами и виноваты.что в стране нашей,разорённой полчищами дики гуннов,вырвавшихся из адской Тартарии,появилось столько обездоленных,что вынуждены они искать пропитание в разбое!

–Они захватили одного из нападавших.-перебил противника фон Экк

Розенталь умолк на мгновение.а потом спросил:

–Кто он?

–Ливонский рыцарь,служащий у вас,Гуго фон Мюнхгаузен.Он был передан коменданту нашей заставы,и будет доставлен в город.передан коменданту гарнизона,и посажен в крепость.-тут фон Экк выдержал короткую паузу-И допрошен.Возможно,как человек уличённый в разбое и убийстве,с пристрастием.

Однако казалось ничего не может унять бургомистра Розенталя,он воскликнул:

–С чьих слов,это известно?!

–Со слов русских послов

–Не слыханно!Мы должны верить обвинению в адрес ливонского рыцаря от диких варваров,не знающих чести не только цены,но само понятие каковой у них отсутствует!Кто поручится,что это не они напали на рыцаря?!

Экк встал,не скрывая раздражения.

–Это покажет допрос.Теперь мне стало очевидно,что будет проходить он с пристрастием,или хотя бы подозреваемому будет показаны наши намерения быть суровыми в обращении с ним.Господин Фрейберг.хотите ли вы что-нибудь сказать?А в заключении я оглашу своё решение,и надеюсь совет его одобрит.

Хлопнув столешницей встал со своего места Оттон Фрейберг:"Намереваетесь ли вы принять русских послов?"-спросил он.

–Господа,я выдал разрешение на въезд русского посольства в город,но приняты они не будут.По крайне мере до Рождества.

–То есть мы не сможем узнать,что написано в письме московского царя?!Зачем же тогда нам нужно,чтобы русские были в городе?

–Да!-не вставая согласился Годхард Велинг-Ведь так.мы только усилим недовольство нашего сюзерена,короля Польши и литовского князя Сигизмунда!

Экк вздохнул

–В отличии от вас,герр Годхард,я решил,что это,во первых,напротив поднимет нас в глазах князя Сигизмунда,а во вторых за то время,пока послы в городе станет ясно,как далеко могут пойти некоторые из нас,чтобы занять место,что за моей спиной,не доброй волей нашего собрания,а волей чужеземного сюзерена,в знак его благодарности за предательство вольностей нашего города и горожан!

Готхард Велинг,известный своей соглашательской позицией в отношении литовско-польских претензий к вольности города,не унимался,и спросил:

–Герр обер-бургомистр не забыл,надеюсь.как относится Уния к полученному нами праву Вольного имперского города?-в одобрение его слов ратманы согласно загудели-Пушки папистов не пропускают не одного нашего судна.чтобы не выстрелить по нему!Не думаю я,что делают они это из-за того,что порох и ядра у них в избытке.а их артиллеристам просто не чего делать!И даже если король Сигизмунд не знает о своеволии коменданта Дюнамюнде,то об этом осведомлён управляющий Задвиньем гетман Ходкевич,который для нас куда более опасен чем сам король,потому как до короля в Варшаве далеко,а Венден,где сидит гетман,за рекой,у нас под боком!

–Да!-встал в поддержку Велинга один из ратманов,хоть и считавшийся в партии обер-бургомистра,но более склонный к сочувствию её пропольского крыла,нежели той части.что соглашалась с мнением о необходимости соблюсти городские вольности-Давайте вспомним же как прошлым летом,гетман Ходкевич даже попытался овладеть нашими пристанями!

–Бой был скоротечным и не очень кровавым-возразил Экк-К тому же мы немедленно послали жалобу королю Сигизмунду,и на самовольство гетмана,и на обстрелы наших судов из Двинской крепости.

–И ответа не последовало!-воскликнул Велинг-А года вполне достаточно чтобы наша жалоба дошла до короля,какой бы замысловатой не была его канцелярия,и скольбы не ленивы были паписты в исполнении своего служебного рвения!

–Господа!-вступил в разговор молодой,лишь пятью годами старше обер-бургомистра,ратман Карл Ягер-Разрешение данное герром обер-бургомистром русскому посольству,означает лишь то,что они могут быть в Риге как частные лица,а не представители московского царя. И такбудет пока мы не согласимся их принять.За то время.что осталось до Божественного Праздника,станет более ясна ситуация с войной,к которой,как утверждают побывашие в Москве.активно готовится царь Иоганн,и нам станет более понятно что выбрать.

–Как же нам станет это более понятно?!-воскликнул бургомистр Розенталь-Будет война или нет,понятно то,что всеми своими дикими ордами московиты ворвутся на нашу несчастную землю,и в тот момент будет уже поздно что-то решать,ведь с каждым шагом их армий на Запад,наше,допустим,положительное решение,о согласи принять…-тут Розенталь вскинул кулак к потолку,и гневно прокричал-…зверя,почти Зверя,как нашего сюзерена, будет терять в цене!

Розенталь отдышался,и продолжил:

–Поэтому надо решить сейчас.Или мы отрекаемся от Зверя,и остаёмся слугами королей данных народам Всевышним,или мы впускаем Зверя в наш дома,и становимся слугами его.

Столь неожиданный поворот.и сравнения,вызвали в собрании некоторое смятение.и наступила тишина.В этой тишине спокойный голос Экка показался многим проповедью с амвона. остановившей вырвавшееся из преисподней адское пламя.

–Одно поколение назад,солдаты христианского шведского короля,в Эстляндии отрубали руки нашим согражданам.И головы тоже,насаживая их на колья вдоль дорог.

Такое замечание вернуло собрание из состояния библейского ужаса,в грешный зал городского совета.

–В конце концов,нам ничто не мешает попросить,или потребовать,русских покинуть город.И мы можем это сделать в любое время-добавил фон Экк.

–Но как же мы можем хоть что-то решать,и главное не понятно ради какого резона,не зная что же в этом письме?-спросил собрание Оттон Фрейберг.

–Я думаю,что содержание письма не является загадкой-предположил фон Экк-Царь Иоганн,в преддверии войны,желая иметь крепость в тылу врага,предлагает нам присягнуть ему,видимо.И видимо на условиях очень выгодных.Возможно в случае согласия.нам следует ждать… — Экк задумался-Зная хитрость московского царя,можно предположить, что он пошлёт свою кавалерию, и она очень быстро будут под стенами города. Налегке. Ведь если мы присягнём ему, штурмовать город будет не зачем, и артиллерия московитам не понадобится.

–Однако хотелось бы знать точно,что вписьме-возразил герр Фрейберг

–Стараниями господина Раапа-тут фон Экк.обернулся к городскому советнику,который встал из-за стола и полонился,довольный,что хоть чем то сгодился на совете-к посольству приставлен как переводчик герр Бёме,знающий русский язык.Господин Раап. охарактеризовал его как смышлёного и расторопного человека.Герр Бёме будет при русских неотступно,будет слушать,и сообщать нам их разговоры,а мы будем делать выводы.Может быть-тут Экк сделал паузу-ему удастся ознакомится с самим письмом.Но вы понимаете господа,что этосмертельная затея,и она может быть осуществлена только за очень большое вознаграждение.при очень большой необходимости.

Все молчали.только скрипел пером помощник городского секретаря Раапа.записывая протокол совета.Фон Экк предложил:

–Господа.прошу проголосовать за принятое мою решение.Я отдаю свой голос за-сказав так обер-бургомистр сошёл с центрального места,и становясь равным другим ратманам,сел за не занятый десятый стол в правом ряду,и поднял правую руку.

Вслед за ним проголосовали за все кто поддерживал фон Экка и был в его"партии",кроме Готхорда Велинга,и двух его сторонников.которые впоследствии голосовал против.За проголосовали сторонники братьев Фрейбергов.Когда стали голосовать против то бургомистр фон Розенталь оказался в одиночестве среди своих товарищей,которые предпочли воздержаться,за что были удостоены взгляда полного презрением.

Поднявшись к креслу обер-бургомистра,но не садясь,фон Экк поблагодарил всех ратманов за работу,и добавил:

–Если у нас нет никаких текущих дел требующих рассмотрения,кроме тяжбы бюргеров Штрауса и Толя за кусок земли у реки,который мы можем решить после праздника,то можем расходится,господа.

–Ваша милость,и господа ратманы-встал из за своего стола советник Мильхиор Раап,он поднёс к глазам лист бумаги и прочитал-Магда Швейк,вдова ремесленника Швейка…Она пожаловалась оберстбургу,что унеё пропал ребёнок.-Раап опять склонился над бумагой-Отрок семи лет,по имени Иосиф.Он пропал уже как три дня.

–От господина фон Крафта что-то есть?-спросил обер-бургомистр покрывая многоголосый шум ратманов,обсуждавших и события и своё решение,и мало интересовавшихся судьбой какого — то отрока-Что наш оберстбург?

–Ничего-пожал плечами городской секретарь-Может быть мальчик утонул,и если его не унесло течением в залив,его выбросит где-нибудь на берег,между городом и селением Болдер Ай.

Не желая быть безучастным к горю вдовы в канун Праздника,обер-бургомистр приказал поручить дело городскому палачу.Городской советник Раап поклонился и сделал отметку на бумаге.

–Всё?-спросил фон Экк.

–Нет, господин обер-бургомистр! — Раап взял в руки другую бумагу — Вот жалоба, составленная со слов рыбаков с острова Рига, на господина Плеттенберга, гауптмана его светлости герцога Готхорда.

«Франц Вильгельм фон Плеттенберг! — с раздражением подумал про себя фон Экк — Заноза в нашей общей заднице! Когда вся эта кетлеровская свита уберётся прочь!»

–Зачем гауптман сделал это?!-спросил фон Экк

–Он объявил рыбакам, что их сети не положенной длинны, что ущемляет права подданных, его светлости герцога Курляндии — последовал ответ.

— Вы можете с этим разобраться сами? — спросил обер — губернатор

–Конечно. — поклонился секретарь.

–У герра Ягера есть сообщение для собрания.

–Вот как!-Экк обернулся к уже готовым было расходится ратманам-Господа!

Всё притихли.

–Господа,у герра Ягера есть сообщение для нас.

Все обернулись в ратману Карлу Ягеру,владельцу десяти торговых судов,сдаваемых им в аренду,перешедших ему как наследство от отца,как и место в Ратуше,и имевшему пожизненную монополию на торговлю солью в пределах города.Молодой ратман был страстным поклонником идей итальянского Возрождения и гуманизма,открыл в городе библиотеку,на сто томов,аптеку для малоимущих,а так же планировал устроить картинную галерею и построить театр.Молодой человек осмотрел собрание,и словно выкладывая лакомство на праздничный стол сказал:

–Господа,я пригласил на праздники в город итальянский театр Горанфло Чиано.Надеюсь вы не будете против. Мистерии практикуются нашими братьями лютеранами по всей Европе,где только они есть!

Все одобрительно зашумели,и стали вставать со своих мест,тут же потеряв интерес к сообщению.Среди шума голосов,обсуждающих главное событие.приезд русских послов,цены на рыбу и птицу.в преддверии рождественского поста,наглость датчан в проливах у полуострова Ютландия,молодой Ягер не унимался,говоря оказавшемуся рядом с ним в очереди к дверям герру Тастию

–Театр Горанфло Чиано самый популярный в итальянских землях!

–М-м, когда я жил в Ломбардии, я бывал на представлениях! — с довольным видом ответил герр Тастий — Однако не слышал такого имени, и понятия не имею кто это такой. Да и давно это было, может быть забыл! А на представление обязательно приду.

–Они будут представлять мистерии для горожан!А для тех кто сведущ в искусстве драмы в театре.Вот только я ещё не знаю где для этого найти подходящее место.

–Что же заставило их заглянуть к нам?-из вежливости спросил Тастий.

–Они выступали в германских городах,я,узнав,пригласил их к нам.Говорят их прима,Патрисиа Чиано, красавицаподобная Диане.

Тут герр Тастий напряг память пытаясь вспомнить кто такая Дина,и кажется припомнил,что это какая-то языческая богиня.посетовав,что вот у молодёжи на уме вместо евангелического предания,эти новомодные истории из жизни развращённых античных богов.Ну и посочувствовал обер-бургомистру фон Экку,которому придётся думать где будут эти самые кривляния под то,что называют музыкой.

В то самое время,когда ратманы,кто присматривался к дорогим вещицам разложенным в лавках торговцев на первом этаже Ратуши.кто уже садился в свои кареты и паланкины,или как фон Розенталь.пересекавший ратушную площадь пешком.в гордом одиночестве, делая замысловатые движения тростью,разъезжались и расходились,чтобы заняться собственными делами и предаться досугу,на другом конце города в Большой гильдии кипела жизнь.

Здание в котором обустроился купеческий союз Гильдии Девы Марии,которая как известно была патронессой купеческого сословия,было куплено союзом вместе с большим участком земли у городской стены у бывшего францисканского монастыря,сгоревшего.и уже не восстановившегося.Поэтому какое-то время,в память о прежних жильцах,место это,и сам дом,ещё называли Монастырской избой.Годы шли,рос город,богател, торговцев становилось всё больше и больше,и пришло время расширить помещение.а заодно перестроить вход,до того выходящий на грязный и тёмный закоулок городской стены,прямо под стрельчатые своды стенного балкона,по которому ночами прохаживалась и перекрикивалась стража.Так как своего архитектора в городе не нашлось пригласили знатного строителя из города Мюнстера,что был в тесных торговых отношениях с Ригой.Архитектор осмотрел имевшееся здание,земли вокруг него,посидел несколько ночей за расчётами и предложил надстроить второй этаж.Цена была подходящей,и городские купцы согласились.Прошёл всего год.а первый,неказистый,из грубого не отёсанного камня, с узкими окнами-бойницами,этаж,украсили два симметричных нефа,в готическом стиле, со стрельчатыми окнами и витражами.Внутри устроили просторный зал.украсили стены барельефами, а также установили изваяние девы Марии,чтобы она не забывала покровительствовать торговцам и внутри их палат. и апостола Петра с огромной связкой ключей в руке. Ключей то ли от Рая, то ли от купеческих складов. Надо думать, что всё таки от складов, так как было этих ключей очень уж много для врат райских кущ.

Этот роскошный зал назвали Мюнстерскими палатами,и так повелось,что отныне на первом этаже расположились слуги и привратники гильдии,кухня и разные припасы,вплоть до свинца и пороха,на случай если по какому либо поводу противостояние городских общин дойдёт до горячего состояния,а на втором этаже проходили собрания гильдии.Заключались сделки.Иногородние купцы,не имевшие по городским законам права торговать с другими иногородними купцами,здесь искали посредников,которые за часть доход от сделки,охотно"покупали"и"разгружали"товары в свои лабазы,что бы тут же их"продать"и"загрузить"заинтересованным в сделке лицам.Тут заключались долговременные договора скреплённые подписями и заверенные крепкими рукопожатиями, а так же юстициарами.Тут звонкие потоки денег плавно перетекали в звуки застолий по поводу удачных и прибыльных дел.А когда и из купеческой общины выделились наиболее удачливые семьи,и стали лидерами городской торговой верхушки,ну и чтобы совсем не осталось свободного места на купленной у монахов земле,была построена пристройка,названная Невестиным покоем,куда удалялись новобрачные из среды высокого бюргерства на всю ночь,под запоры и почётную стражу,пока в Мюнстерских палатах ещё шумел свадебный банкет.

Однако утром того дня в Большой гильдии не справляли чьюто свадьбу,но и внутри Мюнстерских палат,и снаружи,у нового подъезда,выходившего на Лошадиную улицу,чистую и ровную,застроенную бюргерскими домами,было шумно.

Снаружи,на улице,шумела большая толпа ремесленников, то и дело пытавшаяся оттеснить двоих привратников охранявших двери.и проникнуть внутрь.Эти столь же уважаемые в городе.но не имевши такого влияния.как городской патрициат или купечество,люди были мастерами на все руки и дела.без которых жизнь в городе остановилась бы.Кого здесь только не было!Самые уважаемые ремесленники среди горожан ювелиры и медальеры,что делали украшения или трудились в городском монетном дворе,портные, мастера одежды.сноровисто шьющие от шуб до исподнего,краснодеревщики,не хуже мастеров из Аугсбурга или Нюрнберга,умеющие сделать громоздкий платяной шкаф,на изящных гнутых ножках. и украсить его резьбой, или массивный резной табурет, с длинной спинкой без локтей, на котором мог красоваться какой-нибудь сказочный зверь вроде единорога или дельфина. Здесь были каменщики-строители и камнетёсы, и возводившиездания,и те что тесали фигуры для украшения фасадов и внутренних убранств рижских домов,или делали надгробные плиты для мест последнего успокоения.Были плотники,что строили в городе всё,что было из дерева,от домов,в которых несмотря на почти двухсот летний запрет использовать дерево,дерево использовалось.и зачастую было его куда больше более дорогого камня,до торговых причалов,береговых палисадов,удерживающих берега от размывания речными волнами,и заборов,что делили городскую землю меду горожанами.В толпе можно было заметить кузнецов,печников,ложивших камины и печи,и трубочистов.Шорников и каретников.Пекарей и аптекарей. Были здесь и державшиеся особняком,занимавшие самую низкую ступень среди горожан добывающих себе хлеб насущный трудом,метельщики улиц и портовые грузчики. Золотари, среди которых были в основном бывшие крепостные бежавшие из разорённых войной баронских поместий, те кого называли городским плебсом. Или почти отбросами.

Ремесленное сословие города,в котором состояли и очень богатые люди,открывшие свои мастерские.и давно уже сами своими руками ничего не делавшие,имело свою гильдию, среди горожан называемую Малой,так как имея такой же участок земли,что и рижские купцы,ремесленники,и потому.что во времена строительства не были они ещё столь состоятельны,и по причинам разногласия среди цехов,иногда доходивших до кровавых драк прямо на улицах города,свой участок застроить полностью так никогда и не смогли.Малая Гильдия выглядела по сравнению с Большой неказисто,была в один этаж,и больше напоминала склад и пакгауз для хранения товаров,или военных припасов.или даже местом содержания бродяг.Однако же ремесленная братия свою Гильдию любила,охотно собиралась в ней на церковные,городские и цеховые праздники,пила и ела,и решала дела.Однако когда противостояние магистрата и Большой гильдии достигало высшего накала,ремесленники,всегда бравшие сторону купечества.так как от магистрата ничего кроме увеличения налогов им ждать не приходилось.предпочитали собираться у своих товарищей по общей борьбе,и иногда даже части из них дозволялось пройти во внутрь,в самые Мюнстерские палаты.Вот и сегодня вдверях появился пристав,и приказал привратникам открыть двери,и тот час же группа самых богатых и уважаемых цеховиков была пропущена внутрь.после чего двери немедленно захлопнулась и остальные остались с наружи обсуждать,чтобы могло это значить,и не пора ли идти домой и браться за у кого какое есть оружие.

Тем временем именитых ремесленников провели через тёмный и холодный первый этаж,и ввели в палаты второго,где глаза их ослепил свет от многочисленных свечей горевших в канделябрах под потолком.и в подсвечниках на столах.и где рябило в глазах от разнообразия дорогих нарядов,а от количества дорогих мехов коими была оторочены одежды присутствующих,можно было почувствовать тепло такое.что будто бы ты сам укутан соболями или лисами.Городское купечество,разбившись на компании,сидело за столами,или стояло,многие с кружками пива или винав руках,и горячо обсуждало главную новость этого утра,новость о том,что русское посольство едет в город.

Из компаний,что были ближе всего к пропущенным в гильдию цеховикам,выделялась та,что окружала дородного,седовласого старика,что держал свою кунью шапку в руке,которой жестикулировал.желая придать своему рассказу большую убедительность.Это был герр Штраус, по прозвищу Шерстяной Кот.Он говорил тихим,внятным голосом,и хотя злые языки поговаривали,что ввиду очень преклонных лет,ясность ума его сильно замутилась,говорил он так,что все его понимали,а многие согласно кивали.

–Что вы думаете,что паписты нам были бы предпочтительнее чем московиты?!Что с того,что всего десять лет назад они прошлись по нашим землям огнём и мечом?Кто так не делал,не делает,и не будет делать,начнись война? — тут Шерстяной кот замолчал, обвёл собравшихся в круг него взглядом,сощуренных,подслеповатых,и хитрых глаз-Кто виной тем бедам,а?Не дерптские ли люди,что пожадничали малой долей своего имущества и потеряли всё!Скажите мне.а слышали ли вы тот рассказ,что теперь ходит из ус в уста,о том как в Дерпте.в одном из домов,пролился на московитов золотой дождь?

Герр Штраус взял паузу.а слушатели кто засмеялся,из тех кому был известен этот анекдот,а кто стал просить рассказать.

–Это случилось,когда русский фельдмаршал Шуй взял Дерпт,и солдаты его стали ходить по домам в поисках чем вознаградить себя за ратные труды.-тут тон герра Штрауса стал снисходительным-Кто осудит солдата за такое поведение.и чьи солдаты сделали бы по другому?И вот в одном из домов,кровля которого уже была пробита пушечным ядром,едва солдаты отворили дверь и вошли,пол второго этажа обрушился на них,и из открывшегося тайника высыпалось-последовала драматическая пауза-восемьдесят тысяч золотых талеров!

Кто-то из слушавших охнул.

–Да-а!Вот так господа жадные жители Дерпта навлекли на всех нас гнев царя Иоганна.Ведь этих денег бы хватило.чтобы отдать московитам ту самую Юрьевскую дань,что задолжали они русским аж за восемьдесят лет!Судите сами.что будет с каждым из нас,не плати мы налоги по закону лет восемьдесят!

Окружавшие герра Штрауса дружно засмеялись. А Шерстяной кот продолжил говорить:

–Или тот несчастный саксонец,что хотел жить в Московии,раз уж на родине не было у него возможности заработать себе и семье своей на кусок хлеба,чем он провинился?Разве хотел он что-то украсть?Преступить тем самым закон Божий?Не-ет!Он хотел,как указанно в Писании,зарабатывать себе на пропитание в поте лица своего,и славить за это Господа!

–О ком это вы,герр Штраус?-спросили из окружавших.

–Да о несчастном саксонце Шлитте,что уже не ведомо сколько лет сидит в темнице,то ли в Любеке,то ли в Стокгольме!Этот тот самый человек,что пообещал царю Иоганну привезти в Москву разных мастеров,что изъявили бы желание поселится и работать там.И что же?!

–Я слышал про это дело!-ответил кто-то из слушавших-Разве же не справедливо не допускать мастеров в Москву.чтобы не дать им научится тому же,что знаем мы?Зачем нам усиливать их?!

Гер Штраус нашёл взглядом говорившего,молодого,высокого,человека,купца занятого торговлей свинцом и разных других руд.

–Они и сами дойдут до того,что мы скрываем отних,только чуть позже!И потом,вы так говорите,будто бы это в наших германских землях зародились ремесло.науки и искусство!Забыли,что наш герой Арминий,только прослужив многие годы у римлян,научился военному искусству?Забыли,что знания и умение наше пришли к нам из итальянских земель?А сами мы были не чуть не лучше русских,только то что строили свои города из камня,который у нас в обилии под ногами.а не из дерева!И потом.разве в Писании сказано,что грех есть имея честные деньги купить на них мастерство и опыт другого человека,честно оплатив его старания?Не на этом ли держится и устав нашей,купеческой,гильдии,гильдии ремесленников!

Однако молодой человек не был убеждён,он опять решил возразить:

–Вы так говорите,герр Штраус,оттого,что связаны отношениями с нарвскими купцами.где сейчас властвуют русские,и от того,что торгуете с московитами шерстью!

–И что с того,герр Нолле?-раздражённо перебил молодого торговца Шерстяной кот-Что с того?Из Нарвы мне пишут,что при русском обрестбурге жизнь не изменилась.В городе русский гарнизон.русский воевода,как называют должность оберстбурга,московиты.Они не едят людей, как об этом писал не безызвестный вам герр Бреслейн из Нюрнберга,в своём"Летучем листке",призывая всех добрых христиан на борьбу со Зверем!

Тут обратившись ко всем кто его окружал герр Штраус воскликнул:

–Господа,деньги нюрнбергской летучей крысе собирали,и где же они! И где сам этот крестоносец!?Единственное чего хотят московиты,это получать налоги от торговли в свою казну,герр Нолле!И какая разница моим друзьям в Нарве,платить подать в казну епископа,Ордена,магистрата, императора Священной Римской империи…или царю Московскому?При том.что дома их целы,имущество, жены и дочери не тронуты,и более того,они находятся под защитой и покровительством!И главное-московиты не разоряют наших церквей!

Герр Штраус поднял руку требуя внимания,когда Нолле попытался что-то сказать:

— В то самое время как наш магистрат закрыл монастырь при русском храме в Русском подворье!

–Он разделил судьбу монастырей и церквей католиков!-возразил Нолле-Зачем нам терпеть на праведной земле Лютера,чужие святилища,где ежечасно люди впадают в грех идолопоклонства!

–Вот!Вот!И паписты с той стороны реки,тоже недовольны нашими храмами,и службами внутри них!И хотели бы их снова превратить к католические костёлы,а русские…

–Что русские!?-горячился Нолле

–Русские оставили наши церкви в Нарве не тронутыми!

Теперь все молчали,обдумывали услышанное.

–Значит вы герр Штраус,не против того,чтобы в городе стоял русский гарнизон.и командовали русские…как это…их воеводы?-готовясь к последнему раунду спора начал Нолле.

–Нет-тоном более чем спокойным ответил старик-Пускай они защищают город,если мы платим им налоги в их казну.

–А вы не боитесь,что вашему царю-при этом"вашему царю",стоявшие вкруг недовольно загудели.и Ноле понял, что если он и имел сторонников в споре,то сейчас он нескольких потерял-Московскому Иоганну,завтра станет мало одной шкуры,что он драл с вас сегодня, после завтра он решит содрать с вас и все оставшиеся шесть!?

Добродушная улыбка легла на морщинистое лицо старика:

–Герр Нолле!Ещё полгода назад мы платили папским мытарям в Дюнамюнде грош за право выйти в залив и вывести товары,а теперь платим два гроша.И это только один сбор!И вспомните как они требовали от прежнего обер-бургомистра уплаты за возвращение порожних наших судов в порт!

Ответом было общее возмущённое роптание собравшихся,которые очевидно уже почти все склонились на сторону Шерстяного кота.

–Папистам же просто неймётся!Им бы всё совершать подвиги во имя своей хвалёной шляхетской славы!Что там их папа,или король.или литовский князь,который раздваивается в одном лице!Простой наместник,посаженные управлять от королевского имени.если вздумает прославить себя мнимым подвигом.так не остановится не перед чем,даже перед тем,что есть закон,который как вы говорите московиты подвластные прихотям своего царя-деспота,совсем не чтят!

–О чём вы,герр Штраус-уже понявший,что проиграл.Нолле хотел бы скорей выйти из разговора и затеряться в толпе.

–Да о том,как в прошлом году молокососу Ходкевичу,вздумалось из Задвинья идти на нас войной-пожал плечами на не понимание противника герр Штраус-Тогда погибли мои рабочие в порту,и сгорел склад с товарами!И хотя делал он это по своей собственному желанию,прошло уже более года,а воли двуединого польско-литовского властителя не хватает.чтобы наказать своего развесёлого подданного!Где же закон?!

Тем временем часть делегации от Малой Гильдии,наскучив слушатьпрепирания двух торговцев,перешла в центральную часть Мюнстерских палат,и здесь наблюдала группу из трёх людей,тоже бывших центром кружка.

Двое из трёх были отец и сын Гизе.Мартин Гизе во всем был похож на своего отца:светловолос,носил аккуратно остриженную русую бороду,и не носил усов.Так же как и отец излучал уверенность в себе,и успешность в жизни.Его друг и товарищ по учёбе вКёльнском университете,Ханс Бринкен,в противоположность Мартину былзадумчивым,романтичным молодым человеком.любившим читать испанских и итальянских поэтов в оригинале.Особенно по душе был ему Данте.и его Божественная комедия.Его мама была из городского сословия,дочь кладбищенского мастера,а отцом,рыцарь-монах.принявший обед целибата,и не устоявший перед очарованьем молодой горожанки.Они не могли поженится,но отец как мог помогал растить и воспитывать сына,и когда тому исполнилось шестнадцать лет.сумел отправить его на учёбу.К тому времени он выслужился до должности фогта,и мог экономя на замковом хозяйстве откладывать небольшие сумы на сбережения.28 ноября 1561 года в Вильне,теперь уже бывший глава Ливонского ландмайстерства Тевтонского ордена Готхард Кетлер подписал «акт о подчинении»,Курляндия была объявлена светским герцогством в ленной зависимости от Польши, по примеру Пруссии,а Кетлер, с мужским своим потомством, был признан обладателем герцогского престола Курляндии и Семигалии.Отец Ханса таким образом стал комендантом замка,и человеком свободным от монашеских обетов.Родители поженились,и теперь Ханс мог носить фамилию отца.фон Бринкен,и зваться лифляндским дворянином.Однако через месяц с небольшим герцог Кетлер отдал литовскому князю Виндавский замок в залог,и туда вошёл литовско-польский гарнизон.Отец Ханса лишился должности,а сам Ханс в то время ещё учился,и подружившись в университете с земляком Мартином Гизе часто жил на его,посылаемые отцом,деньги.Наконец в 1564 году.сдав экзамены,молодые люди вернулись в Ливонию,и Ханс.по просьбе друга,был устроен в Большую гильдию библиотекарем, хотя самой библиотеки ещё не было. и Бринкену только предстояло её собрать, Также он получил должность распорядителя печатного станка,который Гизе-старший привёз из Империи,желая наладить в Риге издание собственной газеты для купеческого сословия.Так он и жил,помогая доживавшим на небольшую отцовскую пенсию свой век родителям,собирая библиотеку,издавая небольшой листок,с перечнем текущих цен на все возможные товары,ивздыхая по прелестям Вильгельмины Гизе,холодной и не преступной сестры своего товарища.

Но сегодня могловсё изменится.Вот именно это и обсуждали горячо эти трое,и примкнувшие к ним.

–Использование газеты в политической борьбе,это новое слово!Хотя в Англии и в Северных провинциях это практикуется уже давно.-горячился Бринкен-Мы можем сегодня напечатать не меньше двухсот листков,и раздавать их на улицах бесплатно.

–И что это даст?-с интересом спросил Гизе старший которому в общем-то такая идея нравилась.

–Ну как что?!Мы обратимся к двумстам людям сразу,а если они прочтут текст ещё пяти,то это будет уже больше тысячи.А если десяти?!И при этом не выходя из Гильдии,наш голос будут слышен по всему городу!

–Наши слова сказанные другими голосами. — с усмешкой поправил молодого человека Гизе старший.

–Ну да-немного смутившись,как всегда он делал ошибаясь.согласился Бринкен.

–Что скажите господа?-обратился Гизе-старший к собравшимся.-Поторопитесь!Я и так задерживаю отплытие своих судов с товаром.а в этот раз мне непременно надо его сопровождать.Так что скажите?

–Дельная идея-согласился кто-то из слушавших.

–Такое читать куда интересней,нежели цены на зерно и шерсть!

–Цены на зерно и шерсть куда важнее!

–Ну так и надо издавать специальный ценник,который был бы важен в планах для заключения сделок.А такие вот новости отдельной газетой.Как в Нюрнберге!Помните как они преуспели в описании русского похода, публикуя свои рассказы из номера в номер,частями.Хочешь не хочешь.а купишь следующую газету.

–Этот номер мы назовём"огненным"или"горячим"!-предложил Бринкен,и видя вопросительные взгляды,пояснил-Раз уж события грозят нам войной.

–Правильно!Пусть тот кто читает,сразу поймёт важность события!

–Так что господа,мы согласны с предложением?-опять взял слово Гизе-старший-Если да то надо собрать деньги на бумагу,и всё,что там ещё нужно для печатания листков.И так как господин библиотекарь предложил раздавать листок бесплатно,то речи о процентах по паям быть не может!Я даю двести серебряных талеров.

–Пятьдесят.

–Сто!

–Тридцать.

–Давайте сделаем так.все деньги отдадим господину библиотекарю,ему же поручим написать это самое сообщение,в котором конечно же надо особенно указать,что Москва не желает воевать с городом, что враги царя Иоганна литовцы и поляки, и что на посольство уже напали, и потому гнев русского царя может пасть и на нас,и что следует посольство немедля принять,и прежде всего принести извинения!

Члены Большой гильдии одобрительно зашумели. Однако гер Нолле, после спора с Шерстяным котом, переходивший от одной компании к другой, в этот момент оказался здесь и опять вступил на свою стезю:

–Так вы герр Гизе, так же как и герр Штраус думаете, что нам следует шатнутся в сторону московитов, забыв, что это из-за них страна наша разорена и в упаде?!

–Гер Нолле, я, принадлежа к бюргерскому сословию, и являясь учредителем Большой купеческой гильдии, вижу, что город наш не шатается, как вы изволили выразится, а стоит прочно на своём месте, подстерегаемый со всех сторон врагами! Однако и среди врагов наших есть менее опасные. А теперь простите, мои суда на пристанях уже загружены и мне следует быть там.

Гизе-старшй повернулся к своему сыну,и предложил отойти туда где не так шумно, и обсудить семейное дело.Мартин довольный тем,что его друг повышает свой статус в глазах купеческого сословия, хлопнул его по плечу,подмигнул и пробормотал:"Вильгельмина вот-вот начнёт таять!".И они отошли с отцом в сторону,в предел под статуей святого Петра,где был удобный уголок с трех сторон закрытый стенами.Стоя под каменным святым,и задрав голову вверх,Гизе-старший произнёс:

–Никогда не понимал почему у нас он изображён со связкой ключей-он опустил взгляд на сына-Ведь ворота в рай одни?

–Может быть у этих ворот много замков-предположил Мартин

–И они узки-добавил Гизе-старший

Сын молчал.Гизе-старший продолжил:

–Я всегда знал,что мне не протиснутся в них,хоть я и богат,а значит,если верить нашим учителям,Бог любит меня.

–Мне не нравится ваше настроение,отец!

–Мне тоже.-Гизе-старший помолчал-По дороге, вжидовской корчме,яразговаривал с русскими офицерами,капитаном и его лейтенантом.Лейтенант совсем молод.моложе тебя.Он был бледен и ранен.Я оставил ему свою подушку.

–И что?

–Если он останется жить,он обязательно будет участвовать в этой войне,и я не хотел бы.чтобы он нанёс вред тебе или Вильгельмине.

–Не навредит он,навредят другие таки же.

–Именно об этом я и говорю.

–О чём,отец?

–Я делаю это не ради власти.которая принесёт ещё больше денег.Не ради удовлетворения мести этим зажравшимся господам из магистрата.Я делаю это ради того.чтобы город и жители не пострадали.

–Я понимаю!-наконец понял Гизе-младший-Но и права бюргерства очень важны!Самоуправление городов.это возможно в будущем самая лучшая форма правления!Отец,что писали об этом античные греки? Античность для нас пример простоты,без излишеств в которые облекли власть мы теперь,как учение Лютера истинное христианство.без той напускной и не нужной обрядности.что привнесли в него паписты. Ратманы, смотрящие в рот польско — литовскому корою, и готовые заглянуть в пасть шведскому льву, это те же триста афинских тиранов, что были навязаны свободным гражданам афинского полиса спартанцем Лисандром! Они правили Афинами думаю только о себе, как олигархи, не думая об остальных жителях! Так же правят и наши ратманы!

Гизе-старший молча смотрел на сына и качал головой.Потом улыбнулся и сказал:

–Теперь я вижу,что деньги на твоё образование потрачены не зря!

–Отец…-Мартин смутился.не понимая сказал ли отец правду,или подшутил над ним.

–Да,мой мальчик.Именно что не зря.Теперь тебе предстоит первое серьёзное испытание.Дела мои таковы.что я не смогу быть очень скоро обратно,но всё равно до начала войны,которую эти господа я уверен накликают на наши головы.я уже буду в городе.Я оставил тебе список тех,кто вступил в тайное городское ополчение.Там же список мастеров-оружейников и торговцев порохом и свинцом.которые помогут нам вооружится.До моего приезда разбей ополченцев на отряды,назначь капитанов,а они пусть выберут себе лейтенантов и капралов.И если я не вернусь…

–Отец!-воскликнул Мартин,но Гизе-старший поднял ладонь руки.требуя слушать его не перебивая.

–Да.да! В море полно каперов! И вот если я не вернусь.то ты станешь их лидером.Вот,-Ульрих Гизе.достал из своего объемного, висевшего на поясе кошелька маленький ключ на цепочке-Это ключ от потайной дверцы моего бюро.Там ты найдёшь все записи.а так же списки тех,кто поддерживает нас, и готов пожертвовать деньги на наше дело.

Ульрих смотрел на сына с надеждой,опасением и беспокойством.

–Помни так же,что и в магистрате есть наши сторонники.

Мартин был несказанно удивлён:

–В Ратуше?!

–Да,но они не покажут себя,пока мы не начнём действовать.А если русские подойдут к городу.мы должны справится с ландскнехтами гарнизона,и открыть им ворота.Если же ратманы вздумают открыть ворота папистам и запустить их вгород,мы должны воспрепятствовать этому и удержать город до подхода русских войск.

Теперь и отец и сын молчали.

–А если русские не отблагодарят нас за помощь?-спросил Мартин

–Отблагодарят.Царь Иоганн всегда держит своё слово,и в гневе и в милости.

Эти слова удивили Мартина Гизе,но он решил не расспрашивать отца подробно до времени.Тем временем обняв сын.Ульрих уже собрался уходить,но задержался и спросил:

–А что,правда что ли.что наш библиотекарь,вьдыхает по нашей Вильгельмине?

Не зная выдать ли тайну друга,Мартин тем не менее кивнул.Гизе-старший улыбнулся:

–Хороший парень! Из него будет толк. Еёприданное попадёт в хорошие руки!

Уходя Ульрих Гизе оставлял сына с тяжёлым сердцем. Но он верил в Бога, и своё дело, и думал, что раз уж дело начато, то Бог поможет. Пройдя через Мюнстерские палаты Гизе-старший спустился на первый этаж, там слуга подал ему шубу, и помог натянуть на ноги высокие ботфорты.из лосиной кожи. Снаружи его ждала коляска. Толпа ремесленников, видимо уставшая ждать вестей от свои делегатов, и замёрзшая, изрядно проредела. Пройдя через всё ещё взволнованный городской люд, Гизе-старший уселся в ожидавшую его коляску. Слуга накрыл колени хозяина покрывалом из меха, и усевшись на против, стукнул в потолок купе. Коляска тронулась. Опытный возниц, знавший хорошо как быстрее проехать в порт, направил экипаж через улицу Каменную, на Широкую улицу, названную так видимо в насмешку, так как была самой узкой из всех, что предстояло им проехать. Потом выехал на площадь перед Ратушей, которая осталась позади и справа, и которую даже не удостоил взглядом Гизе — старший, обратив внимание только на елку увенчанную фигурой ангела, стоявшую в центре площади, и теперь украшаемую тряпичными гирляндами. Проехав по Речной улице, и миновав Квадратную башню, коляска Гизе — старшего выехала за городскую стену, на пристани. Тут как всегда было оживлённо, портовые рабочие разгружали и загружали суда, стоявшие у причалов. Десятка два судов стояли на реке, ожидая своей очереди, или готовые отплыть с грузом.

Всего Гизе-старший владел пятнадцатью судами. Сегодня на пристани загрузили четыре.

Не мешкая Ульрих Гизе поднялся на борт флагмана своего торгового флота, носившего название «Божие предрасположение»,и приказал отчаливать. Его старший приказчик, сопровождавший хозяина в этом походе, сообщил, что остальные три судна уже вышли в залив, что ветер в заливе хороший. Что все капитаны знают порт прибытия — Копенгаген.

Купец кивнул и приказал немедленно отчаливать. Двух мачтовый нёф отвалил от пристани, толкаемый с неё длинными шестами двумя десятками детин, и буксируемый тремя лоцманскими ботами. Так,держась левого берега, прошли они по реке до селения Болдер Ай, где канаты с судна были отданы на лоцманские боты, и те приняв их, начали поворачивать обратно в Ригу, а «Божье предопределение» готово было уже выйти в Залив, когда из крепости Дюнамюнде прогремел пушечный выстрел. На судне замерли, ожидая будет ли второй, что означало бы приказ бросить якорь и ждать досмотра, но эхо первого выстрела прокатившись над рекой уже замерло, в второго не последовало. Видимо литовские пушкари разгоняя тоску выстрелили в холостую, так как на судне не услышали как ядро плюхнулось в воду.

Выйдя в Залив судно присоединилось к трём другим, ожидавшим его. Здесь старший приказчик спустился за борт в подплывший и ожидавший его ялик, который и доставил его на один из трёх кораблей, а «Божье предопределение»,ловя ветер в поднятые паруса, развернулось курсом на Восток.

–В Нарву? — в последний раз уточнил курс стоявший у руля капитан.

–В Нарву. — повторил Гизе-старший так. словно подводил итог. под частью своей жизни.

Отойдя дальше в залив,на судне спустили флагвольного города Риги, широкий чёрный крест на белом поле, и личный флагрода Гизе — золотой ключ всунутый в скважину замка на красном поле, и подняли датский флаг — белый крест на красном поле.

Внутри немецкого возка хоть и было жарко от углей,что раскаляли поставленную посреди печь,дьяк Кручина,ежился от озноба,и предавался тревожащим его,беспокойным мыслям,имея на лице своём такое выражение,что оправдывал и своё же прозвище.

Хмельной мёд,изрядно употреблённый,чем потчевали себя почти всю ночь дьяк и боярин,не обходя милостью и своих спутников,на Кручину,в отличии от его товарищей,спавшего справа на лавке,уткнувшись в стенку купе,подьячего Алтына,и сидевших напротив боярина Кваснина.не пожелавшего покидать насиженное место в чужом возке.и теперь спавшем крепко,да его холопа Беду,который стараясь не заснуть время от времени склонял таки голову на свою широченную грудь,так вот мёд хмельной на дьяка не подействовал.Видимо от его тревожных дум.не брали его и хмель и сон.А тревожится дьяку было от чего.Засада разбойничья.устроенная на них в лесу,была тому порукой,что кто-то проговорился о посольстве.и важности письма.что везли они в Ригу,и засаду могли устроить и шведы,и литовцы.Хотя вернее было,что шведы.На своей земле литовцы скорей бы большими силами ждали посольский поезд,взяли бы всех,и в затвор.

Теперь,если вернутся они в Москву, не миновать им дознания в Разбойной избе, где уж судья то,приказной боярин Никиты Романовича Захарьин,из царёвой родни, все жилы вытянет, а правды дознается.Правда же для Кручины была не скрыта,это он проболтался о посольстве.И не от злого умысла,или корысти ради,а потому как очень доверился душевному разговору с давним знакомцем.которого рассчитывал и в Риге встретить,и который должен был передать ему посылку.Ничего против государя задуманного не было,а посылка была книгами,которые редки в Москве и в которых мысли записаны ещё в Русском царстве не понимаемые,но если вдруг усвоены будут,то ничего кроме пользы не принесут.

Степан Телятьев был сыном приходского священника,который от прихожан получил глумливое прозвище Веселуха,так как после кончины жены при родах,пристрастился к хлебному вину,и все обряды и таинства совершал в"весёлом"состоянии.Степан совсем не помнил отца,тот,хоть и дожил до того времени как сыну исполнилось шесть лет.в памяти его не задержался.Знал Степан только,что во время морового поветрия,отец его, бывший пьяницей, всё же как мог помогал окормляемым им прихожанам,и сам не уберёгся.захворал и умер.Рассказал это Степану его дядя,забравший мальчика к себе,после смерти брата.Так оказался Степан в московском доме старшего брата своего отца,у которого своих детей было двенадцать душ,и к ним он относился с той же строгостью,что и к племяннику,с той только разницей.что Степану надо было ещё и работать подобно дворовой и горничной прислуге,чтобы оправдать хлеб растрачиваемый на него.А когда минул ему восьмой год,стал он ещё и учится вместе с двумя своими братьями,что были одного с ним возраста и меж собой близнецами.За науку.вспоминая дядю.Телятьев теперь говорил ему про себя только спасибо.Оказалось,что поповский сын к науке очень способен.и до знаний жаден.Освоил он грамоту,счёт.Научился красиво и внятно читать,так,что иногда тетка его просила почитать ей,дочерям и горничным девкам и бабам из Писания,или псалтыря,когда коротали они время на своей стороне дома,в женской половине.

Присматриваясь в племяннику,дядя его,трудившийся в приказах,и даже иногда отправляемый в царскую думу вести дела,решил,что толк из племянника будет,но сперва решил испытать его при домашнем хозяйстве.Как минуло Степану четырнадцать лет,определил дядя его на дворовое хозяйство,вести учёт,а заодно и приглядеть за своим тиуном,что показался не чист на руку.Проверив учётные книги, Степан понял — тиун дядю обкрадывает.и так и сказал ему,предупредив,что если тот не перестанет.то он всё расскажет.а пока же из любви христианской и жалости к его жене и пяти детям,смолчит.Тиун понял угрозу по своему,и выждав момент подошёл к Степану с подношением,надеясь так задобрить его.Степан же скривился от мысли,что человек это мог подумать будто бы он способен вступить с ним в сговор против своего дяди и благодетеля,и обкрадывать его на пару.Так не выносимо было,что вор мог подумать о нём,что и он такой же,что Степан явился к дяди и всё рассказал,не забыв упомянуть,что хотел было сперва пожалеть тиуна и его семью.и утаить его не чистые дела.если тот от них отречётся.

Тиуна со двора прогнали,прежде выпоров так,что до его дома в Земляном городе,пришлось его на телеге везти.Дворня поговаривала.что жена его грозилась Степана проклясть,да в церкви свечу пламенем вниз поставить,так якобы можно было человека до смерти извести.

Дядя тем временем убедившись в способностях племянника определил его в службу в приказ не из первых по значимости,где Степан пообвыкшись с жизнью приказных.вник в таковую, и нашёл для себя очень даже приятной. Долго ли коротко ли,кочуя из приказа в приказ,стал Степан в Посольском приказе мальчишкой на побегушках. В то время, в началах царствования Ивана Васильевича,все,что не выходило из под перьев дьяков и подьячих приказа, хранилось в царских покоях, в особой «посольской палате». А чтобы не путались низкородные под ногами князей да бояр, сделан был для них особый ход, из палаты в маленький дворик, как раз напротив церкви маленькой и ветхой уже церквушки Варвары Великомученицы,что была поставлена когда ещё не было на этом месте царских палат,а был двор кого-то из удельных князей, так что хочешь не хочешь, а как выйдешь, так и перекрестишься.

Тут и начал осваивать Степан науку государственного служения в полной мере,бегая по поручениям писцов и подьячих, разнося записки их суженным и жёнам,бегая в лавки за калачами да простоквашей,таская младшим дьякам жбаны пива.а бывало и романского вина.если дьяки скидывались в шапку,из ближайшего кабака.Если шёл на улице дождь или падал снег.сушил их кожухи, сапоги,которые потом ещё и наващивал,чтобы блестели будто бы хозяин хотел увидеть своё отражения глянув себе на ноги.Когда стало ясно,что Степану всякая служба в радость.стали поручать ему делать чернила,вострить перья,а потом и посложнее-готовить бумагу для разных документов,по её сорту и плотности.Вскоре стал он носить эти документы между столами,а потом,как исполнилось ему двадцать лет,и между приказами. Во время это приказал царь Иван Васильевич, поставить для Посольского приказа отдельную избу, так как велено было приказным ведать заморскими купцами, а вскоре и всеми приезжими иноземцами. В это же время стали отправлять Степана в «Хранила царские», в ящиках Посольского приказа подыскать нужные для посланий или ответов цитаты из прежней переписки с адресатом.Справлялся он с порученным делом всегда быстро и хорошо.Наконец отметив Степана уже не однократно,поручил ему старший дьяк учить немецкий язык,для чего приставили его в столу,что отвечал за сношения с германскими странами,немецкими путешественниками,да купцами.В дело Степан вник быстро,и основательно.Перечитал всё,что было в приказной библиотеки по странам где говорили на немецком языке,изучил карты этих земель.Не ленясь превосходил он уже своих товарищей в знаниях,и по службе стал продвигаться.Вскоре стал писарем,но совсем не долго.для соблюдения правил,и в двадцать пять лет стал подьячим.Зажил своим домом,что поставил на клочке земли.выторгованном его дядей для племянника у торговца лесом в Китай-городе.Женился,и тут выпало ему первый раз поехать с посольством в чужеземье.Степан Телятьев конечно хотел бы чтобы отправили его в германскую землю.но сперва пришлось ему посмотреть башни непокорной и воровской Казани,кою Великое княжество Московское пыталось замирить всеми способами-и войной и подарками.А потом увидел он минареты Бахчи-сарая.Увидел крымские базары,яркие и ароматные,не в пример московским,даже летом и осенью не знавших такого многоцветия.Побывал в генуэзском Судаке,где русские послы пытались договорится о выкупе русских рабов,что попадали в итальянские республики и герцогства с местных невольничьих рынков.Судак хоть и был построенфряжскими немцами,но ничего такого,кроме того,что весь он был из камня,что было бы достойно внимания в городе этом не было.Был он крепостью,что окружала торговую площадь на которой торговали и обменивали все,от тканей и дорого дерева из Индии,до скота и рабов.Однако же после этого путешествия решил Телятьев учить италийский язык,чтобы побольше узнать и об этой стране,и людях в ней живущих.Паче знал он уже,что бабка ныне царствующего великого князя Ивана Васильевича,была из Италии,хоть и родилась в Мистре Морейской,росла и училась при дворе римского папы.

В то самое время как родилась у него вторая дочь,преставилась родная сестра его жены,и не испытывая не достатка в хлебе насущном,а так же следуя примеру своего дяди, разрешил Степан взять ей на воспитание в их дом племянницу.ставшую теперь сиротой.В доме своём он завёл порядок для того времени не обычный,хоть и был разделён дом на две половины.мужскую и женскую,однако ходили члены семьи друг к другу свободно,единственно не было это позволено прислуге,дворовому мужику.да двум горничным.Собирал он книги,и любил устроившись на мягкой скамейке со спинкой.посидеть при свечах,и почитать что-нибудь из итальянских или греческих авторов.

Телятьев и не помнил даже как это случилось в первый раз.В то время был он уже младшим дьяком,и заведовал столом.у которого,с разрешение второго приказного судьи выправляли иностранным купцам и путешественникам бумаги для хождениям по городам русского царства,или на пересечение его.коли путь их лежал в заволжские ханства и далее.То был фряжский немец,одетый по дорожному,во всем выделанном из кожи,только берет с коротким пером был у него из бархата.После получения бумаг,выложил он на край стола стопку серебряных монет.поклонился с достоинством и ушёл,оставив дьяка в смущении.Какое-то время Телятьев смотрел на деньги,будто бы меряя стопу на ценность,а потом сгрёб рукой в ладонь другой руки,прикинул на вес сколько же там,и сунул в карман своего кафтана.Вечером этого дня,сидя за столом,на резном стуле со спинкой,завёл он и такое в своём дому.вместо скамей.стулья, смотрел он жену и старшую дочь,и подумав,что это ради их благополучия успокоил свою совесть.Паче же никакого вреда он делу царскому поступком своим не нанёс.Итальянец же его запомнил,и с тех пор возвращаясь один,или с товарищами,которым рекомендовал Телятьева,как человека сноровистого,легко находящем ходы и выходы в пещере бюрократического Минотавра,никогда не оставлял сделанное дело для него без вознаграждения.А когда узнал,что русский интересуется книгами,то стал одаривать его не только деньгами,но и книжными новинками из своей страны,что на Москве было большой редкостью.

Время шло,и вот уже стал Степан Телятьев начальствовать над пятью столами, со всеми приставленными к ним подьячими и писарями.Поручения на прямую получал от первого приказного судьи Ивана Михайловича Висковатого.И сподобился наконец-то побывать в тех странах о которых мечтал,и жизнь в которых так старался копировать в своём дому.

Первое посольство при котором он заведовал всей канцелярией,не ведя только расходных дел,было отправлено в Богемию,в Прагу. где думали русские получить права на торговлю рухлядью,потеснив толкавшимися у них под ногами литовцев,да шведов.

Прага очаровала его,а пражские прелести запали в душу.

Следующей страной стала Австрия и город Вена.В этом посольстве Телятьев уже заведовал всем что не касалось переговоров,и канцелярией и казной.И вот пока бояре-послы оговаривали с австрийцами союз против агарянской Порты,Степан вдыхал воздух Вены,и старался купить своим домашним какие либо дивности,а кроме того в дом стенные куранты,чтобы точно знать который час идёт,и таким образом упорядочить свой дневной и ночной быт.

По возвращению,хотя и остался тот договор только на бумаге,был Телятьев награждён от казны деньгами,и стал вторым приказным дьяком, по значимости сразу за первым, Иваном Висковатым, который был ещё и первым судьёй, а так как второй судья, окольничий из царской родни из Захарьиных, был ещё и в Разбойном приказе вторым судьёй, и к дознаниям имел больше пристрастия. чем к дипломатии, а потому в Посольский приказ и лица не казавший, то получался Степан Телятьев вторым человеком в своём приказе.Однако в душе его тогда же поселилась печаль,от увиденного в Праге и Вене.Понял он,что никогда не станут кривые.застроенные деревянными хоромами,теремами,да избами,улицы его родной Москвы.такими прямыми,опрятными и каменными,как улицы европейских городов.Печаль его была так велика,что даже отразилась на лице,и теперь.даже когда он получал очень большие поминки от иностранцев за добрую помощь,или исполнял дело порученное исправно,и получал благодарность от своего начальника,всё равно редко касаласьгуб улыбка.а если касалась.то едва хватало ей сил загнутьверх уголки его тонких губ.

Как то раз,в тот самый год как началась война с Ливонией,всё тот же знакомыйитальянец свёл Телятьева в датским гостемИлмаром Нильсоном. В отличии от итальянца,датчанин был в годахровней Степану,и сносно говорил на русском языке.Был он негоциантом,скупал,перевозил на своем корабле,и продавал товары по всему Варяжскому морю.К тому же был любителем книг.и книгочеем.За услугу,которая опять же никакне вредилагосударевым интересам,преподнёс Нильсон дьяку книгу.называемую словарь.новинку в то время бывшую ещёредкостью,где датские слова имели перевод и пояснение значений на немецком.Книге такой Телятьев обрадовался,и сел учит датский язык.С Нильсоном же завязались у него отношения почти дружеские.Тот во вторую встречу предложил отобедать в Немецкой деревне,что они и сделали в тавернеустроенной на европейский манер,где блюда и пиво гостям разносили румяные и мясистые жена и дочь хозяина.Тогда же случайно оказался там знакомец Нильсена,итальянский мастер фехтования и писатель,автор трактата по искусству владения холодным оружием.Телятьев совсем растаял душой,потому,что впервые увидел перед собой не книгочея,а живого писателя.Застолье продолжилось дома у Телятьева. Гости восхитились дому дьяка,как уверяли они его устроенному не хуже чем дома у них на родине,похвалили его небольшую библиотеку,а Телятьев в свою очередь поднял с постелей уже спавших жену и старшую дочь,чтобы представить их гостям,чем ввёл их в крайнее смущение.

Дела Телятьева шли совсем хорошо.Так хорошо,что даже обзавёлся он двумя экипажами,на лето да весну завёл открытый возок,с крышей и занавесями,а назиму и осень немецкую повозку на полозьях.с устроенной внутри купе маленькой,медной печью.Это его приобретение обратило на себя внимание.и среди соседей,те завидовали.и среди товарищей по службе,и даже его начальников,думали,что не по чину начал жить приказной дьяк,хоть и впочёте он,а всёж таки не заносился бы.Но вскоре стали появляться у него и покровители.Младший из князей Торопковых,слывший бездельником и повесой,окормлявшийся в Благовещенском соборе у своего духовника, протопопа Семеона, а тот был сослужитителем самого Сельвестра, вхожего к царю. Дружба эти казалась совсем уж странной,если бы не знать,что после знакомства с итальянским мастером-фехтовальщиком.стал получать Телятьев с оказией многие книги,которых на Москве быть не могло.а в Италии не в каждой республике или синьории разрешены были.Вокруг этих то книг и содержащихся в них мыслях и сформировался потихоньку кружок"любомудров",как назвал себя и своих товарищей Степан. Собирались они у дьяка, он читал, переводил, а потом услышанное обсуждалось.

В канун Великого поста, в 7061 от Сотворения мира году смутил отец Симеон своих товарищей по посиделкам рассказом о некоем дворянине, Матвее Башкине пришёдшем к нему на исповедь,и вместо того самому ставшему учить отца Симеона как следует «бдеть о душе».Говорил, что священникам следует показать начало доброе собою. Посещать мирян, научать как самим жить и как людей у себя держать, чтобы их не томить. «Вот, говорит — рассказывал отец Симеон — мы Христовых рабов держим у себя рабами, а Христос всех называет братиею! Потому изодрал яхолопьи грамоты, сказал людям — кому хорошо у меня — пусть живёт, а не нравится, пусть идёт куда хочет!» Любомудры решили, что дворян этот или смел без меры, или так же без меры глуп. Как же так-то, «холопьи грамоты» рвать?! А кто ж работать будет, кто будет хлеб добывать для любомудров?! Мысль людей, что собирались у Телятьева, была проста — отметил тебя бог умом, используй его на благо людям. А благо людское не в том. чтобы холопы разбежались по лесам, а в том чтобы был в устройстве жизни порядок. Чтобы каждый знал совё место по уму и умению. Вот кабы дал батюшка-царь любомудрам волю устроить жизнь на Руси по их пониманию, с тем чтобы те кто работает, имеет прибыток. да исправно подати платит мог бы и голос свой иметь, вот бы тогда любомудры быстро бы жизнь русскую обустроили. Вот тогда бы у нас на Руси в спорах бы из разных мыслей рождалась бы истина, а приученость к мысли и спорам, порождала бы мысль об разным новшествах и удобствах, что украшали бы жизнь. И на Кремле московском стояли бы Куранты не хуже пражских. Тут Телятьев вспомнил эту дивную механику, вспомнил как полдня отойти не мог от Старомесной площади, на которой стоит башня городской ратуши, в которой и установлены Куранты.

С несказанным наслаждением разглядывал он два циферблата, установленных друг над другом. Изучал,пытаясь запомнить время восхода и захода Солнца, положение Солнца и Луны среди созвездий, входящих в зодиакальный круг, а также фазы Луны. А потом давший себе слово изучить астрономическую науку,попросив Нильсена или его друга, мастера фехтования, де Ла Гварди,привезти ему в Москву какую-нибудь книгу о звёздах, Луне и Солнце.

Пока глазел Степан на часы,несколько раз двигались фигуры вкруг астрономического циферблата. И каждый раз толпа пражан,что сходилась посмотреть на механическое представление замирала от страха когда появлялась фигура Смерти. Степан тоже замирал, но не от страха, он то понимал слова «помни о конечном»,как наказ использовать время отпущенное тебе Богом с пользой для себя, и во благо, раз наделён ты частицею божеского ума. И думая так,в след за созерцанием скелета с косой, видел он как в верхней части часов, под навесом, где была изображена фигура ангела, в двух окошках по очереди появлялись фигуры двенадцати апостолов, и умилялся этому зрелищу.

Михей же Башкинхудо кончил. Когда отец Симеон рассказал про него Сельвестру, а тот царю, до церковного разбирательства посадили дворянина в затвор, а он словно бес в него вселился, стал там на решетки прыгать, да головой о стену биться. Рассказал, что тем мыслям его научили шестеро — четверо русских, двое приезжие из Новгорода, а ещё двое из Литвы, да аптекарь Матвей с латинской веры человеком Андреем Хотеевым. Суд приговорил Башкина, да всех русских с ним сослать на покаяние и исправление в Волоколамский монастырь. А аптекаря с латинской веры человеком так и не сыскали.

И хоть было в словах Башкина, то что и Телятьев считал правильным, про то, что не церковники должны рядом с царём быть, а люди умные да начитанные, но отпускать холопов на волю, это было и не к чему, да и опасно. Итак вон в Разбойном приказе дел невпроворот!Истина же вот в чём заключалась! В том, что царь-батюшка правит, как власть верховная, что от Бога, а любомудры правят как власть земская, и поучают народ в его помыслах, да делах.

Пока же, пока царь — батюшка, как помазанник Божий, правил во всем самовластно, хоть и охватывал порой Телятьева страх от того, что он делал, уж больно любопытно было, в томительном ожидании, открыв книгу проникнуть в тайну мысли чужих народов, живших куда более правильной жизнью, которая и устроена то была так. от того. что строй мыслей был их совсем другой, нежели в православном народе. К тому же против государя"любомудры"ничего не замышляли, а просто проводили время в досужих беседах.

Вот как-то приехал опять в Москву Илмар Нильсон,и предложил скоротать время в той самой таверне. где были румяные мать с дочерью,в Немецкой слободе.Телятьев согласился,и с удовольствием ел окорок по баварски,запивая хорошим пивом.а когда его датский друг сказал,что завтра сговорились они с друзьями поохотится с лёгкими аркебузами на дичь разную в Подмосковье,и что он приглашает своего друга принять в той охоте участие,и что познакомит его с очень важным шведским негоциантом,заправляющим делами чуть не на пуды серебра,и что он,Телятьев может быть ему полезен,во славу государеву,приветствующего торговлю с иностранцами,дьяк закручинился,как следовало ему с его прозвищем.И поведал,что никак не сможет завтра.что скоро,совсем скоро надо ему ехать,а пока три дня пройдут в подготовке к поездке.

Друг-датчанин спросил можно ли будет ему навестить Телятьева перед отъездом и тот ответил,что конечно да.

А случилось вот что.Утром этого дня позвал дьяк, первый судья приказа, Висковатый Иван Михайлович, Телятьева в свои палаты,и наказал ему быть сегодня у него в хоромах в Белом городе.Телятьев удивился,однако показывать этого не стал, и как и сказано было в назначенное время явился в дом к Висковатому, где был принят в кабинете того,в котором уже сидели по лавкам не учитывая чинов,знакомый дьяку.подьячий другого стола,но тоже Посольского приказа,Потрохов,по прозвищу Алтын, льстивый угодник Никиты Романовича Захарьина, посаженного вторым судиёй после внезапной кончины его двоюродного брата Василия Михайловича, ведать переговорами с литовскими посольствами. Льстеца этого однако же боярин видимо не сильно жаловал. Раз год уже держал в подьячих. «У, кошкины отродья!. — подумал Кручина — Всюду засели!» Четвёртым был тут же в кабинете не знакомый Кручине стрелецкий сотник, видимо из детей боярских, не велика птица.

–Телепнёв это,Данила Романович-указав на сотника сказал дьяк Висковатый.

Сотник учтиво поклонился.

–Дело есть для вас.Дело государево.Важное.И тайное!-торжественно начал Андрей Михайлович-Если дело справите,то награды будут не малые. Ну а если нет,то лучше вам всем живыми не ворочаться.

Сотник и Алтын и не моргнули,а Телятьев сглотнул комок возникший в горле.

–Что же за дело такое, Андрей Михайлович?!

–Поедете с посольством.Ты, — дьяк указал на Телятьева-Ты будешь дела вести.и бумажные и денежные.А подьячий тебе помощником будет.Ну а ты,Данило Романович,будешь охраной командовать.Людей сам подберёшь,каких знаешь.

Сотни кивнул коротко,как военному привыкшему исполнять приказы,и следовало,а Телепнёв спросил:

–А кто же будет за старшего в посольстве?

–Боярин один — Висковатый наморщил лоб — Квашнин-Отороков, вроде.Он из захудалых,но царь батюшка даёт ему службу ради его выгоды.Как отцу нашему о нас сирых заботящемуся и положено.Да продлит Господь годы его.

Тут боярин перекрестился на иконостас украшавший угол егокабинета,все кто был с ним наложили на себя крестное знамение.

Телятьев попытался припомнить кто такой Квашнин-Отороков,но не смог.Не мнил он про себя такого, однако же подумал тогда,что если шлют какого-то захудалого.да в таких делах не сведущего.значит как не крути.а главой посольства.хоть и не гласно.будет он.Голова его чуть закружилась от мысли,что вот и он сподобился,за столько лет службы верной и беспорочной.

–Куда же надо ехать,и зачем?-спросил он своего начальника.

Висковатый тем временем крикнул своего слугу,да велел ему принести кваса по ядрёней, да чего-нибудь перекусить,да вот хотя бы речных окуней,сушёных.Слуга поклонился и пропал за дверями.

–В горле однако пересохло! — оправдался дьяк за слабость свою,которую боялся показать уж очень очевидно,такой неприятный страх нагнал на него выскочка царский дьяк Андрей Щелкалов шепотом своим змеиным говоря всё,что теперь переповторял он этим троим.

Пока ждали слугу,молчали.Сотник сидел на лавке прямо,устроив саблю свою между колен,и сложив руки на груди.Подьячий Алтын озирался,будто выискивал что.А Телятьев думал,что вот уйдёт уже когда на покой Висковатый,пришлют в приказ Посольский нового первого судью,опыта не имеющего,да поди молодого,отчего бы тогда не ему,Степану Телятьеву и заправлять всем приказом.А Иван Михайлович и понять не успел,и не смог как это Щелкалов из них двоих,в дело о посольстве стал главным. Вот всё доискивался Иван Михайлович причины отчего он, уж почитай двадцать лет бывший на службе, глава приказа, печатник и Думы царской заседатель, стал так трусить когда видел или слышал Щелкалова. Может потому, что на соборе два года назад, он советовал мир с Литвой заключить, и не требовать тех городов ливонских, что поляки уже заняли? Оказалось тогда, что царь то собор собрал не для совета, а чтобы утвердить своё желание продолжить войну, а Щелкалов то ли знал, то ли догадался, и совет его был против совета Висковатого — литвинам не уступать. Вот и смотрел теперь царь косо на своего верного слугу Ивана Висковатого, сына Михайлова.

Слуга принёс квас и окушков,уже чищенных,без костей.Поставил перед гостями,налил кружку хозяину,поставил перед ним,и удалился.Алтын пошел к столу,налил себе кваса,взял окушков.и вернулся на свою место.Больше никто к угощению не притронулся.

Иван Михайлович отпил.поморщился от того как квас ударил внос.и сказал:

–Чего носы то воротите?!Угощайтесь.А.ладно,предложил и будет с вас. Так вот, — отхлебнул из достокана-ехать надо будет в Ригу.

Телепнёв выпрямился ещё больше,а Телятьев решил,что ослышался.Только Алтын жевал окушков,и запивал квасом,как бы и не печалась о том куда они поедут, да хоть к крымскому хану.

–Как же мы в Ригу попадём?-спросил дьяк-Там же вокруг земли литовские!В Ригу только морем если.

–В море шведы-ответил Висковатый. — У нас с ними хоть и союз, но кто знает…уж больно дело ваше секретное. Да и союз нонче то,как король у них сменился, под большое сомнение можно поставить.

–А на земле литовцы и ляхи.Я не о себе пекусь,я за дело государево готов и жизнь положить,но как если они письмо захватят,что тогда?

–Письмо важное,его в чужие руки отдать нельзя.Вас мало будет,поедете вы по вотчинам тамошних бояр,тайно.Только у самой Риги проедете несколько вёрст по литовкой земле-боярин помолчал-Может и проскочите.А нет,так прежде чем головы сложить,или в затвор угодить,договоритесь кто бумаги важные спалит…или съест!-добавил Висковатый глядя как Алтын поедает рыбу-Вон у тебя.Телятьев, какой зубастый помощник то будет!

И засмеялся.

–Встретят вас на границе,и проводят.Об этом с тобой,Данила Романович,я особо поговорю.

Иван Михайлович встал,и обратился в Телепнёву и Алтыну:

–Ступайте,а через три дня,утром,готовы будьте ехать.Поедете с моего двора.Здесь ты и бумаги все для тебя нужные получишь,и казну посольскую.И о разговоре этом,о том что вам предстоит,никому!Или лучше рты себе зашейте.коли смолчать не сможете.

Приказные вышли,при этом Алтын сунул в карман не доеденного окушка, а Телятьев решил,что поедет в своём немецком возке.

Два дня Телятьев ходил мрачнее тучи по дому.всё думал,отчего же его на такое опасное дело определили.Решил, было потому мол,что дело важное,что решил царь-батюшка,не без слова конечно всесильного Щелкалова,послать лучших слуг,что у него есть,а значит надо ему,Степану Телятьеву,гордится,про него сам наипервейший царёв слуга знает. Но потом мысли его сложились по другому. Знал он, что начальник его, Иван Висковатый человек старых традиций и дум, читал Телятьев как тот во времена церковного Собора.в году от Сотворения Мира 7062 — ом (1553 год), что собран был для разбирательство ереси Матвея Башкина, говорил против, на фряжский манер писанных икон. Когда был Телятьев в Праге, видел он в тамошних храмах иконы эти, в той же манере писанные, и ничего в них противного вере не нашёл. Напротив лики Бога-отца и Бога-сына, и Богоматери, смотрели с тех икон как живые. Благо и святые отцы посчитали тако же, и велели тогда Висковатому впредь хульных мыслей в голове не иметь, а чтобы не повадно впредь было, лишили на время причастия. Вот и думал теперь Телятьев, а не затаил ли злобу Висковатый, посылая его в волчью пасть, не думал ли он погубить молодого любомудра, который не раз говорил, что фряжские иконы, сердцу его и взору милее, нежели византийские.

На третий день начал дьяк собираться,брал с собой самую малость.И тут пожаловал к нему в гости Нильсон,и хоть думал Телятьев,что нет времени у него,что надо выспаться как следует.чтобы была видна в лице его бодрость,которая была бы признаком решимости дело делать исправно,но соблазнила его деревянная коробка.что была зажата под мышкой датского друга.Коробка была большая,и видно было.что отделана хорошо,и стоит видимо не дёшево.

–Друг мой-начал датчанин,когда уселись они на европейский манер за питейный столик,на котором дьяк иногда любил ещё и в шахматы сам с собой поиграть-Нельзя словами сказать,как опечален я тому.что не смогли вы с нами поохотится.Охота была отменной,как впрочем и всегда в России.У нас то дичи уже не осталось!

Тут лицо его приобрело смущённое выражение.будто бы извинялся он перед дьяком за убогость охотничьих угодий в своей стране.

–А герр Аксель Карлсон,тот самый негоциант,что так желал с вами познакомится,огорчён даже больше чем я!Он вдохновлён рассказами о вашем необыкновенном уме и начитанности.-тут лицо Нильсена стало скорбным-Ведь такие люди как вы редкость в Московии.

Скромно улыбнувшись Телятьев отпил вина.

–Герр Карлсон обеспокоен вашей предстоящей поездкой,ведь времена сейчас не спокойные,и решился,надеясь, что выне отвергнете его,сделать вам подарок в дорогу-датчанин отодвинул налитый ему кубок,положил коробку на столик,и щелкнув застёжкой открыл

Заглянув Телятьев удивлённо поднял брови.Внутри,на красном бархате,стволами друг к другу.были уложены два пистолета.оружейные новинки,только — только входившие в употребление.Дьяк осмотрел маленький банник,лядунку для пуль,рожок для пороха.и сами пистолеты с необычными,колесцовыми замками.Всё было изящной выделки,и украшено серебром.

–Это не мало стоит!-восхищённо сказал он отхлёбывая из кубка.

–Не мало,но надеясь на дружбу, гер Карлсон,решил не скупится.К тому же вам,в поездке.которая моет быть опасной,это очень пригодится!

–Да уж!Хоть и с охраной…-делая большой глоток,Телятьев продолжал-…а всёж опасно по литовской то земле.да ещё разорённой войной,до самой Риги!

–До самой Риги!?-участливо посмотрел на дьяка датчанин-В Ливонию!?Но там же война!

–Ну.пока что перемирие.Вот и повезём государево письмо рижанам!

–Вы беспримерного мужества человек.подобный античным героям!-не меняясь в лице подвёл итог Нильсон-Однако и мне пора,дела.Да,дела!Будем ждать вашего возвращения,и уж тогда обязательно выедем на охоту.

–Да уж…-чувствуя как тяжелеют веки пробормотал Телятьев.

Датчанин ушел,а дьяк добрался до своей мягкой скамьи с европейской спинкой,и на ней уснул

Проснулся Телятьев ночью,поднял слуг,и жену,и велел собирать его,как и наказывал-очень скромно.Выпил ещё вина,что нашёл на шахматном столике.Увидел коробку с пистолетами,вспомнил визит датчанина.Вспомнил и то,что сболтнул лишнего,но решил.что всё это останется между ним и Нильсоном.Пистолеты решил взять с собой.

Коротко попрощавшись с женой,вышел во двор где ждал его не топленный немецкий возок.Подождал пока возница уложит во внутрь его не большой скарб,уселся сам и велел куда ехать.

На дворе дьяка Висковатого хоть и было ещё темно.его уже ждали.Алтын со слугой загрузил в возок ящик с серебром,потом складной стол,с ящиком для бумаг. Андрей Михайлович обнял Кручину.сказал:"С Богом!",и отпустил перекрестив, а потом перекрестил и возок.когда тот выезжал за ворота.

Пака ехали по Москве до условленного места,дьяк только и сказал Потрохову,чтобы тот растопил печь,и указал где у неё хранятся угли.

На месте ждали их стрельцы во главе с сотником Телепнёвым.Потом появился возок боярина Кваснина. Кручина показал главе посольства ящик с казной,и помолившись,они тронулись в путь.

Тряхнуло так сильно,что все проснулись.Алтын зевнул,Беда потянулся,а боярин Кваснин первым делом нащупал заветный ларец укутанный вместе с ним покрывалом.

–Приехали что ли?-спросил он

–Почти…ага!-ткнул в слюдяное оконце Беда,за которым с правой стороны возка видны были серые городские стены.

Кручина же уперся в это тусклую преграду,что делила пространство на мир во вне,где для него всё теперь было опасно,и на мир внутри возка,где никакой защиты для него не было.

–А ведь получается,что это друг Илмар предал.Больше то не кому.-подумал Кручина,

И что ему теперь делать, он не знал.

Ян Кароль Ходкевич, гетман ливонский, губернатор ксиества Инфляндского, или Задвинья, в это утро как обычно в последний год, страдал от двух вещей. Первой была не разделённая страсть к панне Калиновской, вдове ловчего Велижского и Витебского, пана Калиновского, назначенного генеральным подскарбием ксиества, приехавшего с молодой женой, сразу же после свадьбы, и умершего на первой недели своей жизни во вновь обретённом поместье,во владениях бывшего баронства Гусаки, от старости. Панна Калиновская стала вдовой и наследницей поместий в Литве, привилегий на винокурение и торговлю хмельным в пределах воеводств Витебского и Велижского, и обширных владений в Задвиньи, нарезанных из земель оставшихся в военное лихолетье без хозяев. Став теперь желанной партией для любого мало мальски мнящего себя завидным женихом шляхтича, она не спешила выехать в Литву, а предпочитала оставаться в ксиестве возбуждая к себе интерес и купаясь в волнах восхищения и обожания. Понятно,что молодой гетман Ян Кароль, наследник могущественного рода Ходкевичей, герба Косцеша, видел в панне Калиновской достойную для себя партию, а себя единственным достойным её женихом. Но увы, дразня и возбуждая в нём интерес, ветреная вдова играла его чувствами, но повода быть уверенным в скором обладании не давала.

Другой причиной для страдания гетмана, доставлявшей ему страдание физическое, а не сердечное, и потому тяжело переносимой, был запор, открывшийся у него летом прошлого года, когда пытался он покорить город Ригу.

(ПРИМЕЧАНИЕ-Авторы знают, что в то время в Задвинье был губернатором не Ян Кароль, а его отец Ян Иероним Ходкевич. Его же третьему ребёнку, и третьему сыну, тогда едва минуло семь лет. Но авторы напоминают, что романа не строго документированное повествование, и основным источником текста является вдохвеная фантазия авторов).

Молодой гетман, не корил себя за ту авантюру, что совершил благодаря своей страсти, он корил себя, за то, что дело пытался сделать необдумав, не подготовившись как следует, но даже если и так, то даже и не в этом была причина укоризны, а в том, что не сумел он свершить задуманное, пусть и плохо подготовленное, разве истинный шляхтич рука которого тверда, а сердце подобно сердцу льва не знает страха, станет останавливаться на полпути, ведь всё бы что не делал он, зависит только от него. А он, гетман Ян Ходкевич, наследник славы своего отца, и герба предков, позорно бежал с поля боя, став на какое-то время посмешищем и в Вильно,и в Кракове.

Он как кавалер и рыцарь не мог обвинить в своей не обдуманной неудаче панну Калиновскую, хотявиновата была именно она, её божественная красота. Эта красота свела Яна Кароля с ума как только он увидел жену пана генерального подскарбия, и добавила ему безумия когда старый муж так удачно отдал душу богу Мамоне, которомупоклоняются все казначеи. И вот в Виндене, где была когда то резиденция ландмайстеров Ливонсокго ордена,а теперь губернаторов Задвинья, Ходкевич давал обеды, на которых собирал всё шляхетство своего края, до кого только мог дотянутся, местных баронов, из тех, что стремились завоевать расположение новых владетелей этой земли, с их жёнами и дочерьми, чтобы на фоне этих блёклых лиц, красота его панны сияла светом самого солнца. Он был готов на всё, и творил это всё, даже чудеса вдруг осыпая молодую вдову розами из замковой оранжереи среди зимы, или приглашая отобедать у самого моря, на бастионах крепости Дюнамюнде, под пушечный салют в её честь.

В тот день, 7 июля 1567 года, так всё и было. Шумная шляхетская компания сидела за столами поставленными прямо на бастионе, под тентами, сооружёнными наспех из пик и насаженныхна них крепостных знамён. Пили и ели, под музыку небольшого оркестра провозглашая здравицу королю и великому князю, его жене, доброй королеве Екатерине, панне Калиновской и шляхетской доблести.Ян Казимир хорошо помнил этот момент.Ветер с залива надувал натянутые между наконечниками пик знамёна, поднимал края скатертей на столах, и нежно играл золотыми кудрями его вожделённой панны.И вот она встала, подняла кубок вина и голосом подобным голосу райской птицы пропела:

–Я поднимаю этот тост за нашего хозяина, доблестного пана гетмана!

–Виват! Виват! Виват! — ответил ей шляхетский хор.

–Он славный паладин перед которым падут все крепости,сколь не были бы тверды их башни и крепки стены! — она говорила а её высокая грудь вздымалась при каждом вздохе, и Ходкевич был готов поклясться, что видит через платье очертание её крепкого, напряжённого живота.

–Виват! — орали шляхтичи.

–Любая! — подчеркнула голосом панна Калиновская — А не только какая-нибудь Рига!

Она выпила, а над столом повисла тишина.Были слышны только крики чаек, и хлопанье трепещущих знамён.

Все сидевшие за столом повернулись к Ходкевичу. Он сжал рукой ножку кубка, медленно поднялся, отпил, проливая вино на усы, подбородок и грудь. Отер губы рукавом. и бросил кубок о земь. Тот издал жалобный стон, так странно соприкоснулся метал с камнем.

–На Ригу — прошептал Ходкевич, и продолжил уже яростным воплем — на Ригу!

И тут за столом раздался рёв. Повскакивав со своих мест шляхтичи обнажили клинки своих сабель и завертелись в вихре боевого танца.

–Островский! — орал Ян Кароль, тут же перед ним вырос перепуганный комендант крепости, — Островский! Я видел у вас галера, на ней есть пушка?!

–Бомбарда…-растерянно ответил комендант

–Загрузите бомбы и порох,готовьте бомбардиров. Сажайте солдат в лодки…Откройте арсенал, раздайте моим гостям аркебузы и порох! Мне броню и каску! — коротко, покачиваясь на не твёрдых ногах, приказывал Ходкевич.

–Нет! — услышал он голос панны Калиновкой, и задрожал, почувствовав как рука её коснулась его головы — Вам не нужен шлем! Ветер будет играть вашими волосами в битве как играл волосами великого Александра Македонского!

–Да! Да! Да! — закричал Ходкевич и схватив руку панны принялся целовать её ладонь,отдавая приказ коменданту между поцелуями — Велите погрузить на галеру моего коня!

–Я с вами! — шепот молодой вдовы был таким вкрадчивым и страстным,что гетман задрожалснова,а панна Калиновская добавила — Скоро все стены падут!

–Музыканты! — крикнул Ходкевич, заглядывая в глаза своей чаровницы — Музыканты поплывут с нами!

Под свирепые и воинственные крики шляхтичей, волочащих на галеру выпивку и снедь. на ходу кое как снаряжаясь в кирасы. кольчуги и тегиляи, на борт грузили порох и ядра, грузились похолики, саксонские наёмные мушкетёры, и гребцы. По широкому трапу завели коня под седлом, и вслед за ним взошли сам гетман, и панна Калиновская, которую он держал за руку.

Последними поднялись музыканты. Усадив пану Калиновскую в мягкое кресло, рядом с бомбардой, Ходкевич махнул рукой, приказав музыкантам играть, а сам встал подле дамы своего сердца приняв величественную позу, заодно приняв из рук чашника новый кубок, наполненный вином. Подняв кубок высоко, он обвёл взглядом вольное собрание, приветствуя этим жестом, нахмурился, и угрожающе произнёс: «На Ригу!». Осушив кубок подставил его под кувшин опрокинутый чашником. Оркестр заиграл. Галеру оттолкнули от берега, гребцы ударили вёслами о воду. А конь пана гетмана тревожно заржал почувствовав под собой не твёрдую почву.

Комендант Дюнамнде, пан Островский, смотрел на эту героическую комедию и покачивал головой. Он оставался в крепости.

Чуть позже с Рижских пристаней наблюдали как галера под литовским флагом, и флагом герцогства Задвинского, шла на вёслах вниз по Двине, в окружении нескольких больших лодок, в которых кроме гребцов сидели мушкетёры и копейщики, чьи длинный пики с небольшими красно черными вымпелами, топорщились во все стороны. На галере была слышна музыка и крики и песни, и было видно как часть пассажиров пляшет на широкой палубе.

В этот час в Рижском порту, как обычно было много народа, самого разного: портовых рабочих, десятником и приставов, купцов и их приказчиков, матросов с местных и иностранных судов. Все они остановились, забыв свои дела, и смотрели как галера, подобно белобокому баклану, разгоняющему морскую птицу помельче, движется, раздвигая купеческие барки, нёфы и хольки,и не находили в это движении для себя ничего хорошего.

Вдруг с галеры выстрелила пушка. Бомба, описав дугу над другими судами, и пристанями, упала, пробив крышу в лабазе, и взорвалась, словно мифический подземный великан приподняв тяжёлые бревна складной кровли. Над дырой заклубился дым, видимо содержимое лабаза начало гореть. Было видно как женщина, сидевшая в кресле на палубе при взрыве подскочила, и радостно захлопала в ладоши. Шумная копания ответила ей криками «Виват!», грозя при этом обнажёнными саблями тем, кто в оторопи стоял на пристанях.

Между тем галера причаливала к берегу, напирая на стоявший между ней и пристанью барк, под флагом Семнадцати провинций. Затрещали и причал и судно. Грузчики и команда бросились спасаться, судно накренилось, а люди в галеры начали прыгать на кривую палубу голландского барка, часть из них стремилась на пристань, а часть занялась осмотром трюма внезапного приза.

Удержавшись на ногах при столкновении, гетман Ходкевич обнял панну Калиновскую за талию, и так, держа на весу, перенёс ближе к борту.

–Отсюда вы увидите сражение во всех подробностях. Музыканты, играть! Вина!

Уже поддавшись силе молодого рыцаря, безумствующего ради неё молодая вдова прошептала ему на ухо:

–Как жаль, что нет с нами живописца, который мог бы отобразить ваш триумф на холсте.

Бомбарда выстрелила во второй раз. Теперь бомба упала подальше, у самых ворот Рижского замка, у которых стражники стояли не зная что делать, и в ожидании приказа. Под этот взрыв, сваливший с ног несколько солдат, и с десяток прибежавших смотреть на потеху жителей Земтылты, места где обитали самые бедные жители города, капитан Хорст, бывший в тот день старшим караульного наряда, выводил из замковой кордегардии подчинённый ему караул, лейтенанта, двух капралов, и два десятка мушкетёров. Часть шляхты, уже разогнавшая на пристанях всех кого могли, и поубивав тех кто замешкался, увидели нового противника и толпой ринулись на него, стреляя на ходу, и махая саблями. Один капрал и солдат из караула охнули и упали, а увидевшие, что потеха опасна жители подмостья бросились к своим лачугам. Капитан Хорст приказал своим мушкетёрам стрелять. Нестройный залп, хоть и нанёс урон нападавшим, но только раззадорил их. Поняв, что перезарядит оружие времени уже нет, Хорст обнажил шпагу, и скомандовал подчинённым в атаку.

В это время в башне замка появилась высокая и сухощавая фигура. чем-то напоминающая фигуры обычно изображаемые на флюгерах. Была она длиннонога и длиннорука, одета в военный колет, кожаные штаны, и простоволоса. К правому глазу фигура прикладывала зрительную трубу. Это был комендант рижского гарнизона, полковник Бонифаций фон Крафт. А за его спиной прятался гауптман герцога Кетлера Вильгельм фон Плеттенберг, как раз в этот день явившийся за причитающейся его хозяину платой за сданный рижанам в аренду замок. Гуаптман в отличии от полковника вздрагивал от каждого выстрела доносившегося со стороны замковых ворот. Фон Крафт же оценив откуда исходит угроза, начал отдавать команды. Не прошло и минуты из башни замка ухнула пушка. Ядро улетело на центр реки, едва не задев один из торговых кораблей. За первым выстрелом последовал второй, более удачный. На этот раз замковые пушкари попали в голландский барк, прижатый галерой к пристани, и с которого шляхтичи волокли на галеру огромные круги сыра, и бочки с вином и пивом. Как оказалось на этом барке привезли для городских ратманов дорогие лакомства, и вина, а так же отменное пиво, и он же стал могилой для нескольких любителей дармовой поживы во время военных действий.

Галеру качнуло, музыканты боязливо сбившись в кучу перестали играть. Ещё не до конца осознав, что они стали целью, гетман Ян Кароль услышал третий выстрел из крепости, и увидел как совсем рядом с ним, и панной Калиновской, ядро проломило борт, разметало в стороны человек пять команды и саксонских мушкетёров, всё ещё не спустившихся на пристань, и снесло за борт, в воды Двины его любимого коня Войтылка.

Панна Калиновская схватилась руками за голову, уже втянутую в плечи, как то внезапно потеряла в росте, и завизжала. Капитан галеры бегал вокруг гетмана. Который потерял дар речи от внезапной и горькой утраты, был готов бросится в реку спасть своего коня. Шляхта отягощённая награбленным добром начала перебираться с раздавленного голландского коробля на галеру. А капитан, видя, что ничего не добьётся от Ходкевича, привёл яростными криками в чувство свою команду, и приказал отходить на середину реки. Галера нала медленно отваливать от берега, за ней стали разворачиваться лодки с солдатами, с которых так никто и не сошёл на берег.

Из замка тем временем полковник фон Крафт вывел пикинёров, и построив их в центре, окружив с флангов стрелками, повёл в бой на выручку капитана Хорста, который сам уже был два раз ранен, а все его люди или ранены или убиты. Сражение почти сразу закончилось, разбившись о стройное каре шляхтичи и похолики, начали отступление, превратившееся в паническое бегство. С галеры и лодок, по которым ещё пару раз пустили из крепости ядра, но всё мимо, безучастно наблюдали, как их товарищей, оставшихся на берегу, добивают, или вяжут в плен. Гетман Ходкевич потрясённый сидел на палубе, так же как и все безучастно смотрел на творившееся на берегу, и не обращал никакого внимания на забившуюся под мостик, сотрясающуюся от рыданий панну Калиновскую. Шляхтич средних лет, без шапки, в криво застёгнутом тегиляе, подкатил к ногам гетмана огромный круг сыра, опрокинул его на палубу, и саблей расковырял, добыв изрядный кусок. Кусок он протянул Яну Каролю со словами:

–Добрый сырок! Ароматный.

Ходкевич взял кусок, и так же без всяких эмоций стал жевать. А потом ему налили кубок, и его он принял и осушил без эмоций. И так же тихо устроилась на палубе шляхта, поедая, что смогла добыть на голландском барке, и запивая вином из уцелевших кувшинов.

Словно утка с утятами — лодками галера плыла по реке в сторону устья, к Дюнамюндской крепости.

Ян Кароль вздохнул,наблюдая как повар сноровисто нарезавший в фарфоровое блюдо огурцы,итальянские яблоки любви,лук,теперь натирает варёную свеклу.Дары всё той же оранжереи.в своё время так заботливо устроенной рыцарями-монахами,которые всё более теряли интерес к аскетическому служению римскому престолу распространяя его влияние Igni etferro (Примечание: Огнём и железом. Пер. с лат.)среди язычников,и начинали тяготеть к устройству своей удобной жизни на покорённых землях. Отчего видимо и пришёл конец их ордену.

Во время завтрака губернатора,в столовой с ним находились двое слуг,одетые по итальянской моде,его мажордом,служивший и его отцу.Секретарь Падкуль,который имел место за столом гетмана,вот и теперь,в отличи от других, он не стоял,а сидел сбоку стола.по левую руку от Ходкевича,ожидая когда тот примется за еду.и значит он тоже сможет начать есть.Седьмым в столовой был человек,благодаря которому болезнь мучавшая гетмана начинала покидать его тело.Человек этот был не молод и не стар,лет за тридцать,ближе к сорока.Внешность имел не примечательную:круглое рябое лицо,близко посаженые к прямому носу серые глаза,и румяные щеки,на которых размещалась аккуратная рыжая борода.Всем обликом своим,и одеждой тоже,черная мантия,с белым воротничком,и белыми манжетами,четырех угольный колпак на голове,напоминал он судейского,если бы не большая кожаная сумка,на толстом ремне перекинутая через плечо.Эта вместилище клизм,трубок,щипцов,пинцетов и скальпелей,а также пузырьков с вонючим содержанием.именуемым лекарственными микстурами и мазями.выдавало в нём доктора с дипломом какого-нибудь университета.Звали этого человека Цезарь Викториан Доминиани,скрывался видимо под эти пышным именем уроженец теплых южных стран.а может быть и нет.так как на немецком говорил он куда лучше нежели на французском и итальянском языках.Был он личным доктором обер-губернатора Риги,Николая фон Экка,каким-то образом завоевавшим расположение городского магистра,в его последнюю поездку в Германию.Говорили,что фон Экк задумал открыть в Риге госпиталь для городских плебеев и этот"итальянский"доктор взялся ему в этой затее помочь.При дворе же задвинского губернатора Доминиани появился когда произошло наконец-то примирение между Ходкевичем и рижской Ратушей, исчерпавшее начавшийся больше года обратно конфликт.Желая показать своё полное доверие.и даже в некоторой степени готовность быть полезным.обер — бургомистр,наслышанный о болезни Ходкевича,отправил ему своего доктора,который и занялся лечением губернатора.прописывая микстуры,диеты и физические упражнения,и раз в две недели навещающий своего подопечного.

–Ваши диеты совершают чудо над моим организмом!-обратился Ходкевич к"итальянскому"врачевателю — Я уже не ощущаю того угнетения.в котором прибывал вот уже почти год.

–Тому причина не только моё умение, но и ваша твёрдость духа,неустрашимость перед трудностями и телесная крепость!Как говорили римляне Aes triplex (Примечание: Тройная медь. Пер. с лат.)-с поклоном ответил ему Доминиани, так, что серебряная цепь висевшая на его шее, звенья которой были выделаны в виде адамовой головы,повисла, точно змея,задумавшая обвить свою жертву.

Повар тем временем обильно сдобрил салат провансальским маслом и смешал.Над столом распространился аромат свеже нарезанных овощей.Ходкевич осторожно втянул запах ноздрями,и хотя он щекотал его аппетит,хотя молодому организму всё равно что было поглощать.ему очень хотелось сочного, слабо прожаренного мяса.Мажордом указал слугам и те начали раскладывать салат по тарелкам,большую фарфоровую.наполнили и подали гетману,куда меньшую из обожжённой глины секретарю Падкулю. Один из слуг сдобрил салат Ходкевича яблочным уксумом.Вооружившись большой круглой вилкой.с тремя зубцами и углублением для лучшего помещения еды,Ян Кароль потянулся было за хлебом,но тут его движение предупредил доктор Доминиани:

–На месте вашей светлости,я бы воздержался от хлеба!Его употребление только продлит ваше недомогание,в то время как одни овощи,поспособствуют лучшему пищеварению.

Хоть с неохотой,но гетман послушался врача.Тут в столовую вбежал один из комнатных слуг,и поклонившись гетману,быстро направился к мажордому, что-то сказал ему на ухо.Мажордом в свою очередь подошёл к своему господину,и склонившись тоже стал шептать.Ходкевич отложив прибор обернулся к нему.

–Что так срочно?-спросил он

–Он подрался с привратниками!-уже громче сказал мажордом.

–Пусть войдёт!-приказал Ходкевич.

Комнатный слуга исчез за дверями,из-за которых слышался глухой шум,и тот час вернулся сопровождая пана Свинявского.Тот вошёл в столовую и ничуть не смущаясь своего вида.встал полный достоинства.Ходкекичс удивлением осмотрел явившееся перед ним,отметил бледный вид шляхтича,его застёгнутый на все пуговицы рваный под мышками кафтан,и грязные шаровары.Самым же интересным было то,во что был обут гость,и что венчало его голову:на ногах были какие-то обмотки,из под которых торчала солома,а на голове шляпа снятая должно быть с позабытого на поле пугала,из под которой тоже торчала солома.Солому это странный шляхтич использовал видимо для того.чтобы было не так холодно.Все остальные тоже с удивлением смотрели на внезапного гостя.

–Говорите!-коротко приказал гетман.

–Я не могу,это только для ваших ушей!-ответил Свинявский.

Ходкевич сделал знак мажордому,тот подошёл в шляхтичу и наклонив голову выслушал его тихую речь.Немедленно вернулся к столу и что-то шепнул Ходкевичу.Ян Каземир изменился в лице,немедленно встал, откинул с шеи салфетку,и обратился к собравшимся:

–Господа,я покидаю вас.Продолжайте трапезу.Господин Доминиани,мой секретарь выдаст вам деньги за визит.Я же всегда рад видеть вас у себя.-и оставив кланявшегося врача,и вставшего со своего место секретаря,Ходкевич удалился в свой кабинет,двери в который открыл ему мажордом.

За ним последовал Свинявский.В кабинете гетман не стал садится,а встал у камина,положив одну руку на его край.Он чувствовал озноб.как после того злосчастного дела на Двине.

–Говорите!Откуда вы знаете,про посольство,и кто вы такой?

Пан Свинявский надул грудь:

–Я Игнаций Казимеш Свинявский,шляхтич герба Орлика.Поручик конной Любомирской хоругви!Без всякой вины оклеветан и вынужден был…

–Хватит!-приказал Ходкевич-Как вы узнали про московитов?!

Свинявский кашлянул в кулак.

–На постоялом дворе,где я измученный голодом и жаждой остановился,встретил я их посольство.Все они говорили на русском,но сред них есть толмачи,знающие немецкий.Их было человек тридцать.Среди них был боярин и несколько офицеров,остальные солдаты,да кучера.

-Вы можете коротко и к сути!?Зачем они здесь?!

–Я затеял разговор с их офицером,соблазнив его дармовым вином.А потом сел играть с ним в кости.За игрой,проигрывая,и хмелея,он и разболтал мне,что везут они письмо от московского царя в Ригу!

Ходкевич качнулся,и сел в кресло подставленное мажордомом.Он был одновременно в ярости,и проклинал судьбу за то, что она делала с ним.Всего год назад. из-за ветреной панны,он стал посмешищем,а вот теперь по его землям без всякого препятствия проехали послы царя Ивана,с каким-то письмом.И он мог стать опять всеобщим посмешищем,раз понятия об это не имел,и хорошо если над ним будут только смеяться,а не падёт на него длань королевского гнева.Что делать?

–Где вы их встретили?

–В полудне пути от Восточной рижской заставы.

–Теперь они должно быть уже в Риге? — спросил-предположил гетман,на чтошляхтич пожал плечами.

"Что делать!?-думал Ян Кароль.чувствуя опять свинцовую тяжесть в желудке-Доверится этому пугалу?Видимо да!Пусть больше никто не знает здесь об этих треклятых московитах.А потом что-нибудь придумаю. Ах святитель Николай, я даже не могу послать этим еретикам протест по поводу приезда московских послов! Ведь тогда будет известно, что я прохлопал их! А что если? Да! Но это надо обдумать."

–Вам должно будет вернутся.и следить за ними.Вы должны будете узнать для меня всё.что касаемо посольства.Главное,что в письме.И есть ли оно.Может быть им велено передать словесное послание от Ивана.Если так,то я хочу знать его слово в слово!Вы поняли,чего я хочу от вас?!

–Да, ваша милость!Я вточности исполню вами сказанное!-надувшись сильнее прежнего,от осознания собственной важности ответил пан Сивнявский, но даже он был вынужден заметить гетману, что не велика он птица чтобы кормили его из своих рук городские магистры — Как же я тогда узнаю, что в письме?

Ходкевич посетовал на свою скороспелость, ну как же так, почему он так скор не решения!

–Да! Да, черт возьми! — он сообразил, что сейчас важнее всего успокоится, и не потерять лица, он глубоко вздохнул и обратился к мажордому-Подберите шляхтичу из моего гардероба одежду…-гетман подумал-…поскромнее.Чтобы не бросался он в глаза.У вас есть деньги?

–Ясновельможный пан гетман,нет ни гроша!И тому,и видом своим,обязан я московитам!У того офицера,с кем сел яиграть в кости,да выведать кто они,и зачем едут в Ригу,выиграл я всё,и даже его соболью шапку.Но проклятые московиты.которым не известно понятие чести,только вышел я из корчмы напали на меня,избили,изодрали мой кафтан,и отобрали все,и саблю и кошелёк.Двоих я уложил на месте вот этим кулаком,-тут пан Свинявский потряс своей ладонью сжатой в кулак — Вышиб вон из них дух,вскочил на коня и умчался прочь.По дороге я загнал своего скакуна,и с трудом завладел другим,отобрав его у какого-то местного хама!

Пока ещё пан Свинявский говорил,гетман Ходкевич уже обернулся к мажордому и приказал:

–Выдайте ему доброго коня,саблю и пистолеты из моейоружейной комнаты.И прикажите подскарбию отсчитать двести, или нет триста рижских шиллингов.Ступайте.

Только мажордом покинул кабинет,Ходкевич ещё раз внимательно посмотрел на шляхтича.Он был в сомнении,но выбирать не приходилось.

–Когда приедете в Ригу, следите за московитами. За вами тоже будет следить, и свяжутся. В этом деле я больше надеюсь не на ваш ум, а на ваш верный глаз и твёрдую руку! Вам понятно?!

Последние слова были сказаны таким тоном,что Свинявский вздрогнул.

–Теперь идите,вам всё передаст мой мажордом.И торопитесь!Ступайте же!

–Но…

–Что ещё!?-в ярости рявкнул гетман

–А как же моё дело?Облыжно оклеветан,лишён чести!

–Решение суда по вашему делу будет приостановлено.А потом может и изменено.Может быть.Ступайте же!

Свинявский юркнул из кабинета,оставив Яна Кароля Ходкевича,губернатора ксиества Инфляндского в тяжёлых раздумьях. Но прежде чем погрузится в свои печали, он кликнул слугу, и велел задержать врача Доминиани, если тот ещё в замке, и отъехал не так далеко, и его можно вернуть.