Зеленоград: люди и судьбы. Очерки, репортажи и интервью, опубликованные в газете «41» и журнале «Зеленоградский Предприниматель» в разные годы

Игорь Бабаян

Творческая дружба автора, лауреата ряда литературных и медийных конкурсов, длится уже почти два десятка лет. За эти годы он рассказал о множестве людей Зеленого города, творивших его историю.

враг хорошего»…

Недавно отметил 90-летний юбилей Иван Никитич Воженин, лауреат Государственной премии СССР, премии Совета министров СССР, кавалер орденов «Знак Почета», Октябрьской Революции Трудового Красного Знамени, легендарный ученый, стоявший у истоков развития отечественной микроэлектроники и внесший неоценимый вклад в укрепление обороноспособности нашей державы

НАСТАВНИК, СОРАТНИК

…Грохот и шум разбитого стекла в дачной тишине прозвучали набатом, словно напоминание о разбитом Союзе. Он прошел в гостиную, откуда донеслись эти звуки и увидел упавший со стены портрет Геннадия Яковлевича Гуськова, долгие годы украшавший стену и, казалось, был таким же привычным фрагментом большого дома, как камин и кресло-качалка.

— «Не к добру это», — сказал он младшему сыну, поспешившему на шум. — «Геннадий Яковлевич и так плох. Инфаркт — штука зловреднейшая!», — сокрушенно покачал он головой.

Иван смотрел на поникшего отца, будто в первый раз: «И это говорит профессор Воженин, чуждый «глупых суеверий»?

Через пару дней один из основателей советской микроэлектроники Г. Гуськов скончался.

— Они дружили?

— Нет, они не были друзьями, — вспоминает сын легенды отечественной микроэлектроники Иван Воженин. — Скорее, соратниками. Бывали друг у друга в гостях. Наверное, сказывалась и немалая разница в возрасте: отец был моложе Геннадия Яковлевича на пятнадцать лет. Однако отношения их совершенно не напоминали классическую советскую схему: начальник — подчиненный, так как оба по характеру были настоящими учеными, вечно увлеченными какими-то новыми идеями. И вот тогда и Геннадий Яковлевич, и отец забывали про еду и про сон. Хотя, субординацию (КПСС не приветствовала слишком уж доверительные отношения между начальниками и подчиненными, именуя это «панибратством» и считая, что таким образом руководитель проявлял слабость, а значит, не мог быть эффективным) они все же соблюдали.

— Да уж, «партия — наш рулевой!». Как же, помню, и не только песню!

— «Порядок есть порядок!» — в таких случаях говаривал Иван Никитич, пожимая плечами. Ему вторил Геннадий Яковлевич, хотя он с удовольствием бывал у нас на даче. И обсуждали они при этом не рыбалку и тонкости волейбола, хотя оба и в том, и в другом знали толк. Дискутировали о работе, тем паче, что оба они занимались технологиями для отечественной «оборонки».

ВОПРЕКИ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАМ И ЗАКОНАМ ФИЗИКИ

Головокружительным был путь Ивана Воженина в науке. Все случилось как-то вопреки обстоятельствам. Очень было похоже на взлет великого Михаила Васильевича Ломоносова. Родился Иван в небольшом шахтерском поселке в Красноярском крае в 1933-м. От отца, с первых дней ушедшего на фронт и погибшего под Смоленском, Ивану осталась берданка: в свободное от работы в шахте время бил зверя, дикую птицу — семья не голодала. Но жили тяжело: мать в одиночку поднимала на ноги двух сыновей…

Подававшего надежды паренька перевели в интернат в Абакане, в школу №1, которую Иван окончил с серебряной медалью

Казалось бы стартовая площадка для запуска в большую жизнь у него была незавидная, несмотря на отличный аттестат зрелости. Тем не менее, после Победы, экономя на всем и накопив немного денег, он отправился поступать в Томский университет. И первые же семестры учебы явили миру одаренного человека с большим будущим, человека, мыслящего нестандартно, увлеченного технологиями завтрашнего дня и заявившего о себе любопытными докладами на студенческих научных конференциях. И неслучайно, что он по окончании вуза получил направление на другой конец нашей необъятной страны — в Зеленоград, в центр утверждавшейся советской микроэлектроники.

И в нашем городе, будучи инженером НИИМП, Иван Воженин быстро проявил незаурядные способности, а одна из его разработок была признана ученым сообществом в качестве темы докторской диссертации.

Вскоре после успешной ее защиты в том же 1971 году молодой талантливый инженер был приглашен преподавать в МИЭТ в статусе профессора. Через семь лет он уже был назначен заместителем генерального директора НПО «Фонон», а спустя еще семь лет, став лауреатом Государственной премии СССР — генеральным директором НИИ «Элпа».

— Фантастика! За несколько лет — и генеральным директором стал, и Государственную премию заслужил! Фантастика!

— Отец — человек строгих правил, посвятивший себя всего, без остатка научной деятельности и работе на оборону державы. О последнем, собственно, мы с братом Володей могли только догадываться. Это в перестройку, когда тогдашнее руководство СССР едва ли не все секреты страны сделало достоянием «гласности»…,

— Помню телерепортажи в программе «Время»: заранее подготовленные рабочие на встрече с генеральным секретарем задают заранее подготовленный вопрос: «Что такое перестройка?», а генсек просвещает пролетариев долго и упорно. Гласность… Хотя, в общем-то, все речи сводились к одному — надо лучше работать! Что же тут, спрашивается, было новаторского?

— Согласен. Кстати, о перестройке: нам с братом только в перестройку стало известно, что отец принимал самое деятельное участие в разработке различных ракетно-космических систем: «Салют-3М», «Сплав», «Сургут» и «Синтез». А до прихода к власти М. Горбачева мы отца толком видели лишь на даче, когда к нам приезжали гости. Утром, как говорится, не видели «еще», вечером — «уже». Уходил отец в 7.30, приезжал домой поздно. Иногда задерживался на работе до утра.

Среди идей, которые ему не давали покоя, была одна, которую он в 1980-е («прорабы перестройки» отказали в финансировании) доводил до ума на даче на свои средства — создание уникального звукопоглощающего материала. Мы с братом, уже работавшие на Зеленоградских предприятиях, выступали в качестве ассистентов, храня отцовские технологические секреты пуще зеницы ока. Было что хранить! Когда он продемонстрировал опытный образец, ведущие западные инженеры сочли данный факт мистификацией или, говоря современным языком, фейком, вынеся вердикт: «Это невозможно, так как противоречит законам физики!».

Приехав в Зеленоград и увидев отцовское детище, те же спецы ошеломленно восхитились: «Вот это да!»…

РЕЙДЕРСКИЙ ЗАХВАТ

Развал Союза для Ивана Никитича был чем-то вроде рейдерского захвата. Словно после броска в воду увесистого камня, расходились круги. После инфаркта скончался генеральный директор НПО «ЭЛАС» и НИИ микроприборов, Герой Социалистического труда, лауреат двух Сталинских премий Геннадий Яковлевич Гуськов, утонул хорошо плававший директор «Фонона» Валентин Васильевич Дмитриев, без вести пропал, отправившись в ФРГ, к своей семье, старший сын Владимир.

Несмотря на все беды, он не опустил рук и до последнего пытался спасти свое предприятие от визитов «научных сотрудников» в масках и с автоматами. Давал интервью, резко отзываясь о действиях правительства, вдруг лишившего («Мы теперь с Западом дружим, а не к войне готовимся») отечественную микроэлектронику госфинансирования.

Коллеги удивлялись, с какой стойкостью Иван Никитич держал удары судьбы. Новой напастью стало «бегство умов». Он не осуждал тех коллег, которые соблазняясь щедрыми предложениями из-за рубежа, покидали Родину с ее шокотерапией и отсутствием заработка.

— Его и самого наперебой звали в очень приличные западные компании, — вспоминает сын. — Но для отца покинуть Отечество означало предать все, что ему дорого. Все, ради чего он, Г. Гуськов, В. Дмитриев и многие-многие другие трудились, не покладая рук и не щадя здоровья! Этого он не сделал бы никогда и ни за что!

— Иван Никитич, к сожалению, приболел. Передайте, пожалуйста, ему самые добрые пожелания от коллектива нашей редакции!

— Спасибо!

2023 г.