Владлак. Сага о любви и таинственном проклятье

Иван Эрфольг

Все началось в небольшом городище страны Мирвских племен. Отправив жену и дочь в соседнее княжество, Антвей должен решить: что делать с… ведьмой. Канись, Орьга, Ратенька… Древние имена навевают историю языческих предков. Здесь есть мистика, ужасы… Да-да, именно ужасы, закрученный сюжет и, конечно, любовь. Человек-волк – мистика, реальность или просто выдумка? Попробуем разобраться с самим автором. Скорее открывайте страницы книги – скоро вы все узнаете сами.

2. Темница

Клетку с ведьмой перенесли в темницу. Это было холодное и сырое место. Каменные стены покрылись плесенью и мхом, с потолка капал растаявший снег. Запах сырости, как в картофельном погребе, постоянно щекотал нос. За мощной решеткой, которую ковал кузнец Фадор, сидела хрупкая, невысокого роста зеленоглазая девушка. На вид ей было весен двадцать. Прямые волосы свисали сосульками и обрамляли ее нежное миловидное лицо. На ней было много одежды: плотное платье с длинным рукавом, вязаная кофта и платок, меховая жилетка. На ногах были кожаные сапожки с твердой деревянной подошвой, что не каждый житель деревни мог себе позволить. Она прислонилась спиной к деревянной части стены и заснула.

Снились ей родные луга деревенского поселения, дым из труб немногочисленных домиков, речка, извивающаяся среди просторных лугов и полей.

Разбудил девушку скрип двери темницы. Мерные звуки шагов говорили о приближении тяжелого и, наверное, высокого человека. Затем к ним присоединились мелкие шаркающие шаги. Девушка открыла глаза и увидела перед собой мужчину в шубе и большой меховой шапке, к нему подбежал маленький толстенький человек с крестом.

— Крестом вы мне не поможете, — произнесла девушка, отрицательно мотая головой.

— Откуда ты и зачем пришла в наш край? — спросил канись. Девушка посмотрела сначала в чистые голубые глаза Антвея, потом отвернулась и стала рассказывать:

— С мужем мы жили уже пять лет, как перед Богом поклялись. В соседских домах ребятишки играются, а у нас никого. Люди добрые совет давали, что от недуга такого заговор есть, но знает его не каждая знахарка. Месяц прошел с того дня, как зашел к нам пастух Егор и говорит:

— Послушай, Артушка, в город мимо нашей-то деревни ведьма едет патарская, может тебе она помочь. Только надо скакать мужу твоему за ней, она сейчас в соседской деревне.

Поскакал туда любимый мой Итарушка, с утра умчался и до вечера не воротился…

Ночь к утру стремилась. Темень на улице, вышла на крыльцо, и сердце вот-вот выскочит… Проходила мимо бабка Маврена и говорит:

— Весть принеслась горестная из деревень соседских; о ведьме патарской, что проездом к канисюшке нашему ехала. Мужчин ихних обманом заманила, а наутро трех молодцов в озере местном нашли. И сердца в груди не было у них, знать, вырезал кто… Завтра отпевать будут поутру, на поминки звали.

— Да как же так, матушка, к ней же давеча Итарушка мой поскакал! — крикнула я и побегла в сарай отцовский за конем.

…Вьется грива конская по ветру, копыта оземь стучат, а Артушка на ухо коню приговаривает: «Неси меня быстрей к мужу моему на спасение, не останавливайся!»

Вошла Арта в деревню, а на улице никого. Час утренний давно, а будто спят все, только скотина по полю гуляет блудней; да без пастушка…

Видит она, в лесу костер кто-то жжет. Сердцем почуяла, что туда скакать надо. Через лес путаный, через поля некошеные пробиралась Арта к дыму. А на месте сем стог сена стоит — в огне полыхает, а поверх тело Итара лежит, догорает. Слезы полились из глаз девушки, жаждой мести сердце запылало, и по следу кровавому пошла за ведьмой она.

Две версты проскакала и видит, как старая на коне Итарушкином к речке мчится. У реки коня оставила и на Арту смотрит. Несколько десятков шагов до ведьмы оставалось, когда сила неведомая сбросила Арту с коня.

Поднялась девушка, выхватила из ножен плетеных меч отцовский, размахнулась, и снова сила невиданная назад ее откинула. А меч в руках не удержался, в сторону ведьмы полетел, да в грудь ее воткнулся…

…Привезла я сердце любимого своего в деревню, да народу все рассказала. А люди мне и говорят, что тело старухино сжечь надо было, ибо дух черный и смерти не властен.

Поскакали мы на место то с батюшкой местным, а там никого.

Сорок дней прошло с того дня, как сны мне страшные сниться стали. Днем себя чувствую, будто всю ночь не спала; а с полуночи не помню ничего. Так вот и поняла я, что ведьма телом моим завладела и ночью дела свои черные моими руками учиняет.

— Так что, добрый человек, ты меня не жалей. Как увидишь, что ночью я в старуху обернусь, так сожги ее, и не слушай слов и не верь, а останется что после нее, в землю закопай.

Выслушал канись Артушку, голову вниз склоня, выдохнул и сказал:

— Страшную ты мне историю поведала, но верить тебе верю. А с костром мы, пожалуй, подождем недельку-другую. Теплее станет, в Мирвград-столицу птицу справим, пусть совет дают, что делать… А дворничьему скажу, чтобы крышу сегодня же поправил, сенца подстелил, да дровами печь сдобрил — не топит совсем… Девка ты больно милая, жалко такую в костер.

— Как бы не пожалел, добрый человек, с лица воду не пить… — произнесла Арта и снова прислонилась к стене.

Выйдя из темницы, канись сначала зажмурился от слепящего снега, потом положил руки в карманы шубы и посмотрел вверх.

— Хоть бы ты мне совет дал… — произнес он.

Но затянутое плотной пеленой небо с мелькавшими кое-где проблесками солнца гордо молчало.

Антвей не забыл дать наказ дворничьему о темнице, и Фириппу сказал, чтобы он письмо от его имени в Мирвград написал.

Ночь прошла тихо, без происшествий. На дворе по-прежнему было холодно, да так, что петухи в этот день с утра не голосили.

Ратенька, дочь канисенская, играла со своими соломенными куколками на кухонном столе, сидя на скамье напротив отца. Антвей маленькими глотками прихлебывал травяной отвар и смотрел в затянувшееся с краев зимними узорами окно. У него из головы никак не выходила Артушка, ему было глубоко по-человечески жалко ее. Молодая, красивая… за что с ней так распорядилась судьба…

Прошла ровно неделя с того дня. Мороз шел на убыль. За окном светило яркое желтое солнце. Кое-где от лучей даже начал таять снег.

Ощущение тепла в церкви создавал свет и запах многочисленных свечей. Но, конечно, основной жар исходил от печи. Фирипп сидел в своей комнате и думал, что написать Мирвским коллегам. Долго голову ломать не стал, да и места в письме — не разгуляешься; так и написал: «Поймали ведьму, нужен ваш совет…»

Обрадовавшись теплой погоде, на улицу повалил народ. Дети катались на санях с ледяной горки, играли в снежки, лепили снеговиков. Среди них была и Ратенька. Маленькие ножки заплетались в снегу, и она то и дело ныряла в сугробы носом. Но плакать не плакала, наоборот, ее лицо озарялось чистой солнечной улыбкой.

Канись с женой стояли неподалеку и наблюдали за дочкой. Орьга держала мужа под руку. Это была очень красивая и статная пара. Орьга никогда не кичилась своим положением, намеренно не выделялась среди народа нарядами и украшениями. Она была одета в простую длинную шубу, а голову покрывал шерстяной платок, который она сама связала.

«Но! Тише! Стоять, чертяки!» — послышалось около дороги и показалась телега, запряженная двумя лошадьми. С телеги спрыгнул бодренький старичок маленького роста и стал спрашивать прохожих: «Где тут рынок находится?»

— Никак дары заморские привез! — воскликнул канись, — рынка нет у нас, а торговля вся на площади, там и ярмарку проводим, и гулянья. Откуда путь держите, с чем пожаловали?

— Дихон меня зовут, — ответил путник, — от города Тизулы путь держу через селения разные в Мирвград. Товар мастерский везу: ножи, стрелы, самовары. Вы, я вижу, канисенского рода… — посмотрев на перстень, добавил купец. — Какую плату возьмете за пребывание на площади торговой?

— Не нужна мне твоя плата, площадь у нас большая, на всех места хватит, — ответил Антвей, — ступай!

В это время Орьга, супруга канисенская, к Антвею подошла и говорит:

— Антвеюшка, милый, отправь меня с купцом в Мирв. Город я великий посмотреть хочу и дочери показать!

Призадумался Антвей, руки в боки упер и сказал:

— А что, приставлю к вам двух молодцов в охрану, да товар нашенский соберем, авось и польза будет… Это если, конечно, купец не против будет…

Дихон развел руками и согласно кивнул головой.

* * *

…Надо было чуть-чуть подождать. Ведь в вое, который услышали маленькие серые ушки, было что-то родное… Послышался хруст снега — кто-то крался слева, потом справа, сзади. Вокруг появлялись серые морды матерых волков.