Наследник нечисти. Упырь

Андрей Караичев

Считаете себя любителем жанра ужасов и мистики?! Восстающих по ночам мертвецов в поисках свежей крови, ведьм, колдунов? Старых погостов и всего необъяснимого? Тогда вы на верном пути! Всё перечисленное читатель найдёт в этом произведении, выполненном с сохранением лучших традиций русской мистики, с правкой на современный лад! Окунитесь в захватывающий сюжет ужасов, колдовства и… необычной любви!

© Андрей Караичев, 2020

ISBN 978-5-4493-8432-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Так кончается детство

Родился я на просторах «Тихого Дона» в маленькой деревушке, которая ничем особенно не отличалась от множества других, находящихся в России; там же провёл всё своё весёлое детство под пристальным надзором дедушки с бабушкой.

Рос я пареньком здоровым, редко болел, был довольно смышлёным, озорным; горазд похулиганить и не очень любил учиться… как большинство моих ровесников.

Зато был трудолюбив и всегда активно помогал своим близким по хозяйству, благодаря чему ни разу в те годы не оказался выпорот могучей рукой своего грозного деда.

Что касается родителей… до четырнадцати лет видел их нечасто. Отец с матерью в годы перестройки перебрались «по лимиту» в Москву и через недолгое время смогли довольно неплохо там устроиться, причём — в бизнесе.

От прав родительских они, конечно, не отказывались; просто посчитали, что для их единственного ребёнка куда лучше до старших классов подрастать в родной деревушке, нежели в огромном, многомиллионном городе. Тем более шли «Лихие 90-е», когда в стране сильно процветал бандитизм.

За это на них никогда не обижался, хотя и скучал по ним сильно… чего таить? Это действительно оказалось разумное решение со стороны родителей. Я благодарен им за то, что навсегда остался доволен своим светлым, счастливым, главное — здоровым детством.

Деревенская «идиллия» закончилась в тринадцать лет, когда при весьма странных обстоятельствах умер мой дед.

Человеком он был достаточно пожилым; правда, только по возрасту: с виду оставался бодр, силён и подвижен настолько, что многие парни могли позавидовать!

Но… в один ненастный и несчастный для меня день, он неожиданно не смог подняться утром с постели. Несколько суток громко стонал, жутко мучился от боли и постоянно почему-то тянул ко мне руку, умоляя попрощаться напоследок. Я старался выполнить его просьбу, но ни бабушка, ни соседи, дежурившие над моим стариком, не позволяли и близко к нему подойти. Я ругался, протестовал, не до конца понимая, — «Почему нельзя подержать по-мужски, за руку, своего умирающего старика?!»

Стоит отметить, что все жители нашей деревни считали дедушку страшным колдуном. Из-за чего, чтобы облегчить его страдания и ускорить процесс ухода в мир иной, следовали народным поверьям: прорубили в комнате умирающего потолок, подняли конёк крыши, тазик поставили под кровать… и так далее.

Для 13-ти летнего парня подобные «процедуры» воспринимались первобытной дикостью, — я считал всё происходящее безумием! А людей, которые вместо того, чтобы дать обезболивающее средство умирающему старику или другие лекарства, применяли различные древние поверья (хоть я родился в деревне, взглядов придерживался более современных с малых годов).

Приходил к нам в избу местный священник, который уговаривал деда облегчить душу, отвернуться от «Лукавого», покаяться в грехах и, — «Постараться всем сердцем и душой, принять Господа Бога нашего и Иисуса Христа! Получив тем самым шанс на проход в «Царствие небесное».

В один из моментов, при разговоре со служителем церкви, беспомощному и обездвиженному старику неожиданно вернулась сила. Он со зловещим воплем, — «Прочь отсюда, рабское тело!», — поднял одной рукой за нижнюю часть ножки стул и с неимоверной яростью швырнул его в батюшку.

Священник сумел увернуться и табурет, попав в окно, разнеся вдребезги раму со стёклами, вылетел на соседнюю улицу. Дед снова без сил уронил голову на подушку, а священнослужитель, крестясь, поспешил убраться подальше из нашего дома. После этого он больше не возвращался, хотя, насколько мне известно, его неоднократно об этом просили.

Той же ночью, меня и гостей присутствующих в доме, разбудил оглушительный, нечеловеческий рёв, от которого задрожали стёкла; после, в мою комнату вошла бабушка и сказала, что дед, — «Приказал нам долго жить».

Буквально дня через три после похорон в деревню приехал отец и ничего не объясняя ни мне, ни тоскующей по усопшему мужу бабушке, сказал, что забирает меня с собой в Москву, как выяснилось в итоге — насовсем.

Бабушка старалась меня «отвоевать». Сквозь приоткрытую дверь я подслушивал их разговор.

— Зачем ты его забираешь? Столько лет тебя не было и вдруг приехал, со своими порядками! У ребёнка стресс, он деда потерял, а ты его сразу из родной хаты в вонючий город?

— Мать! — кричал отец, — ты лучше меня знаешь, зачем я это делаю! Надеюсь, вы не дали старику попрощаться за ручку с Сашей?

— Конечно, нет! Что ты такое говоришь?! Мал он ещё для этого! Подрастёт, тогда сам решит: что и как ему делать.

— Чёрта с два! Деревни он больше не увидит и обо всей этой чертовщине не узнает! Хватит того, что вы мне всю жизнь чуть не испоганили! Вовремя ноги унёс от вас. А сына я тебе не отдам! Вот вам, — отец скрутил дулю (это я смог чётко рассмотреть сквозь дверную щель), — в Москву он едет и точка.

— Ты отец, — выдохнула старушка, — тебе решать.

Когда их спор наконец-то закончился, папа сразу взял меня за руку и посадил в машину; я понял, — он торопился уехать из деревни до наступления темноты.

Почему отец так поступил и забрал меня с такой спешкой, — пойму лишь десять лет спустя.

Разумеется, я тосковал из-за смерти деда, но в то же время очень радовался тому, что отец приехал за мной: во-первых, как я уже говорил, — сильно скучал по родителям; а теперь, предстояло жить с ними постоянно. Во-вторых, — знаете, в таком, «нежном» возрасте, очень неуютно находиться в доме, где недавно умер человек; даже страшно! Жутко до дрожи… особенно если оставался в избе один!

Отец, когда ехали с ним в машине, пытался всячески меня развеселить, поговорить, утешить и в конце концов объяснить, — почему забирает из родного села.

— Понимаешь Сань, — оправдывался он, — раньше не было возможности тебя увезти к нам, теперь есть. Дед тем более умер, бабушке одной сложно за тобой следить будет. Образование опять же, тебе нужно хорошее, а деревня наша вымирает потихоньку. Сам видишь, — отец махнул рукой в сторону удаляющихся избушек, — глупо это отрицать. Есть и другие причины, по которым тебе не стоит оставаться здесь больше. Вырастишь, поймёшь меня.

— Не надо пап, я всё понимаю, чего ты как с маленьким?

— Сразу видно, — он потрепал меня за щёку, — мой сын! Только пообещай одно: ни при каких обстоятельствах и никогда, подчёркиваю, — никогда! Не возвращайся в нашу деревню, как сильно бы тебе этого не хотелось. Не спрашивай, почему и зачем… я обещаю, когда-нибудь всё расскажу, но… потом. А сейчас просто, — пообещай мне.

— Обещаю. — Ответил я, незаметно скрестив пальцы под сиденьем.

— Вот и славно! Что ж сынок, Москва нас ждёт и мамка твоя тоже!

Удивительно, но к новому дому я привык очень быстро.

У меня не возникало никаких фобий или стрессов, связанных с резкой сменой окружающей обстановки; я совсем не испугался большого города, хотя в Москве до этого ни разу не появлялся… вообще, ни в каком городе огромном не был, насколько я помню, — только в маленьком, районном.

Странно ещё то, что я с невероятной скоростью всё реже скучал по родной деревне и тем близким людям, среди которых родился и воспитывался.

Первые пару лет после переезда часто снился умирающий дед, тянущий ко мне руку, — «Возьми её, или я не упокоюсь!» — твердил он…

Друзья тоже иногда снились или моя избушка, бабушка… но не более того, сновидениями всё и ограничивалось, — ностальгии или тяги к малой родине никогда не возникало.

Как и положено, со временем стали появляться новые друзья, девушки, увлечения, интересы, — вообще, словно всё то, что было со мной до тринадцати лет, происходило в другой жизни… с кем-то, совершенно другим.

Единственное, чего мне всегда так не хватало в Москве — это природа!

Привык, что в селе она везде, — стоило только открыть дверь избы, и всё! Тебя сразу окружали различные деревья, чистая трава, домашние и дикие животные, множество поющих птиц; никакого постороннего шума. Над головой небо неестественно голубого цвета; чтобы выпить чистой родниковой воды, совсем ненужно идти покупать её в магазин или заказывать по телефону, как это сейчас делают в больших городах, — достаточно лишь добраться до ближайшего колодца, коими изрыта вся наша деревня.

Конечно, в столице есть множество красивых и ухоженных парков, разнообразных мест для культурного и активного отдыха, полезных релаксаций, медитаций. Различные кинотеатры, театры, выставки и музеи, музыкальные концерты, клубы, пейнтбол и т. д. Но — это всё далеко не то. Ведь чтобы просто выбраться в выходные на пикник, приходится преодолевать очень немалые расстояния, — больше устанешь по дороге на саму, «дикую природу», нежели отдохнёшь там в итоге.

Жизнь пошла своим чередом, как и положено, пока не настал тот момент, когда со мной случилось, пожалуй, первое серьёзное потрясение в Москве.

Мне недавно исполнилось восемнадцать лет и вдруг… в автокатастрофе трагически погибает отец.

Не стану рассказывать о том, как именно это случилось и что творилось в моей душе, и нашем доме в то время, скажу лишь, одно — детство закончилось бесповоротно. Я это быстро понял…

Мать, спустя всего лишь какой-то год после трагедии завязала отношения с другим мужчиной и вскоре они поженились.

Я её понимаю, и не в какой степени не виню, не осуждаю… так воспитан.

А вот на каких книгах воспитывался новый муж матери, т.е. теперь мой отчим, я тогда мог только догадываться.