Боярская честь. Грани чести

Иван Щукин, 2022

Вчерашний архимаг попадает в другой мир, где он – подросток, напрочь лишенный магических способностей. Собственная слабость после былого могущества кого-то иного могла бы привести к отчаянию. Но память героя о прежней силе и сложном пути её достижения ещё свежа. А значит, и в этом мире герой сделает всё для того, чтобы шаг за шагом становиться сильней и сильней.

Интерлюдия 4

Мастер Шань, как всегда, проснулся очень рано. Эта привычка появилась у него очень давно, в возрасте двадцати пяти — тридцати лет. Точнее он уже и не помнил — слишком много времени минуло с тех пор. И если раньше раннему пробуждению он был не особо рад, то с тех пор, как остатки уничтоженного китайского клана артефакторов бежали из Поднебесной в дикую Россию, мастер решил, что в этом что-то есть. А виной тому была внучка. Внучка любимая, ненаглядная, но очень уж непоседливая и болтливая. А старый китаец любил покой и тишину. А ещё он любил свою работу.

Именно поэтому, проснувшись, мастер очень тихо, почти крадучись, прошёлся по дому, вышел во двор и присел за свой рабочий стол, что стоял под простеньким навесом. Достал из ящика очередную заготовку и крутил в руках, решая, во что бы её превратить.

— Деда! — неожиданно раздался из дома крик внучки, заставив старика вздрогнуть и уронить заготовку на стол.

— Джян, — тихо и обречённо ругнулся он и устало вздохнул.

Громко хлопнула дверь заднего входа, и во двор буквально выскочила Мейли.

— Деда, ты слышал?!

— Сейчас я слышу только тебя, внучка, — грустно пробормотал китаец, не поднимая глаз от заготовки.

Тем временем Мейли подбежала к его столу и, нетерпеливо притоптывая, вновь спросила:

— Деда, ты слышал, что у нас новый сосед?!

— Мейли, милая, я спал и не мог ничего слышать. И говори, пожалуйста, по-русски, мне надо практиковаться.

— Нет, деда, ты представляешь?! — словно не слыша его ответа, продолжила тараторить на китайском внучка. — К нам подселили ЕГО! ЕГО, деда!

— Кого его? — обреченно поинтересовался старый китаец, смиряясь.

— Маркуса Дёмина!

— И что тут такого удивительного? Мы живём на земле Дёминых, они дали нам кров и пищу. И, само собой, они имеют право селить тут кого угодно.

— Но Маркуса, деда! Он же трус и слабак! Я слышала, что он не сдал даже на первый ранг боевых искусств! Первый, деда. И это боярич! А ещё говорят, что его побили, он испугался и сбежал с родовых земель. Представляешь?!

— Здесь тоже его родовые земли, внучка.

— Пусть так, — отмахнулась Мейли, — но других Дёминых тут не видно. А он есть!

— И чего ты от меня хочешь? — обречённо закатив глаза, спросил мастер Шань.

— Я ничего не хочу от тебя, деда! Я хочу понять, как можно быть таким… Таким… — девушка так и не смогла подобрать нужного слова и просто ткнула пальцем в сторону высокого забора, что отгораживал двор от соседнего. — Он там, деда. Прямо там!

— Так! — веско произнес старик, аккуратно положил заготовку и стукнул ладонями по столу. — Запомни, внучка: мы тут гости. Мы живём в этом доме и на этой земле только потому, что нам позволили! Позволили бояре Дёмины. И не нам выказывать неудовольствие соседями. Понятно?

В этот момент из-за того самого забора послышался звук хлёсткого удара рукой по дереву, и мастер Шань понял, что все его слова пролетели мимо ушей Мейли. Сейчас весь её вид говорил лишь об одном — о любопытстве. А когда из-за забора послышался звук ещё двух ударов, внучка не выдержала и побежала к забору, чтобы прильнуть к нему лицом и рассмотреть через щель, что же творится в соседнем дворе.

«Это надолго», — подумал мастер Шань. Но каково же было его удивление, когда Мейли почти сразу обернулась, зажала себе рот руками и, медленно и аккуратно ступая, вернулась обратно к столу.

— Деда, — округлив глаза, прошептала девушка, — он там плачет.