Родственник из другой Вселенной

Иван Макарович Яцук, 2019

Научно-фантастический роман известного украинского писателя повествует о том, что стремление к добру, общению, к поддержке есть неотъемлемое свойство Разума; что силы добра всегда будут торжествовать над злыми силами, где бы это ни было: в космосе, крупном городе или небольшой деревушке, иначе жизнь не смогла бы развиться и Вселенная оказалась бы просто холодным, пустым пространством. Роман написан живо, увлекательно, с юмором, доходящим до злой иронии и сарказма, когда речь заходит о нынешней украинской действительности, и рассчитан на самый широкий круг читателей.

Глава первая

Хозяйка, упитанная, молодящаяся дамочка с розоватыми, пухлыми, как у хомячка, щечками, коротко постучала в комнату квартиранта и, не дожидаясь ответа, вошла.

— Юра, я тебя предупреждала, что комната на два жильца, — сказала она безаппеляционно, готовясь к отпору.

Но его не последовало.

— Да, предупреждали, я ничего не имею против, — ответил молодой парень, сидящий за столом и что-то увлеченно читающий.

— Я к тебе подселяю приятного молодого человека, будете жить вдвоем. Только не устраивать здесь скандалы и попойки с девочками — я этого не люблю.

— Ну что вы, Наталья Леонидовна, вы же меня знаете — я не по этим делам, да и денег лишних у меня нет.

— Да, с деньгами сейчас у всех проблемы, — сочувственно и солидарно ответила хозяйка.

— С деньгами нет проблем, — улыбнулся квартирант, — проблемы возникают, когда денег нет.

— Мне, Юра, не до шуток, — бросила женщина и вышла. Потом она возвратилась, вспомнив что-то.

— Да, вот что: все нынче дорожает. Я тоже не могу свести концы с концами, поэтому со следующего месяца прошу платить по 1500 гривен.

— Тяжеловато, Наталья Леонидовна.

— Ничего-ничего, вы люди молодые, энергичные. Должны крутиться на одной ножке, как мы в свое время. А вы все книжки читаете, от книжек деньги не появляются.

— Зарабатываем, как можем, денег у людей не просим, — строже сказал квартирант.

Хозяйка ничего не ответила и ушла с озабоченным лицом. Вскоре в дверь опять деликатно постучали.

— Мир входящему, — озорно крикнул Юра, догадываясь, что это стучит новый сосед.

Вошел высокий, стройный парень элегантного спортивного телосложения, с приятным, открытым интеллигентным лицом. В руках он держал вместительный чемодан желтой кожи, весьма недешевый по виду.

— Привет, где здесь можно приземлиться? — оглядывая комнату, спросил незнакомец звонким, четким голосом.

— Осваивай свои апартаменты, — Юра указал пальцем на застеленную кровать. — Стул, окно, полстола, половина шкафа — все твое.

Незнакомец прошел в комнату, ловким движением ноги пнул чемодан под кровать, сам сел на краешек постели, облегченно вздохнул, как после дальней дороги, немного помолчал, потом сказал Юре:

— Ну что, давай знакомиться. Я — Истрин Роман Григорьевич. Учитель физики, в свободное время увлекаюсь астрономией и парапсихологией, не женат, нормальной ориентации, внебрачных детей не имею, ни в каких партиях не состою, в лотереи не играю, быстро разбогатеть не надеюсь и не стремлюсь. Пока все.

— А я Соколан Юрий Сергеевич, — в тон будущему соседу ответил квартирант. — Инженер-механик автобазы строительной компании. Перебиваюсь с кваса на воду, так как постоянно отправляют отдыхать — очень заботливые люди. Двадцать пять годков, порочащих связей не имел; судимости, к сожалению, не нажил, семьи — тоже, существую случайными заработками, — Соколан с некоторым вызовом посмотрел на гостя. — На ужины за мой счет не надейся. Хозяйка меня сейчас оглоушила новым сообщением: опять повышает плату. Не знаю, где взять деньги, чтоб оплатить за предыдущий месяц, а эта пиявка требует еще больше. Скоро ты будешь один в боярских палатах, — закончил парень с грустным юмором.

— Ничего, — подбодрил сосед, — у меня с деньгами тоже не густо. Будем как-то подрабатывать. Я знаю два-три места, где по вечерам нужны грузчики. У тебя силенки есть?

— Да пока не жалуюсь.

— Ну и отлично. А пока поужинаем за мой счет. — Незнакомец вытащил чемодан и стал выкладывать оттуда на стол продукты: колбасу, сыр, хлеб, масло, вареные яйца, коробку рыбных консервов.

— Учти, мне отвечать нечем, — предупредил Соколан, — могу предложить только воду, чай и сахар.

— Прекрасно, — ответил Роман, выставляя напоследок бутылку вина. — Сегодня попируем, а завтра, как бог даст. Ставь чайник.

Чувствовалось, что постоялец знает жизнь. Он действовал уверенно и ловко: достал нож, нарезал хлеб, вскрыл консервную банку, выложив ее содержимое на тарелку, услужливо предоставленную соседом, откупорил бутылку с вином, налил в стаканы.

— Ну давай, Юра, за встречу, — садясь на стул, сказал новый квартирант.

Они неторопясь, с удовольствием поужинали, постепенно находя контакт. Оба были молоды, веселого нрава, любили жизнь вообще и потому быстро сошлись.

— Что читаем? — заинтересованно спросил Истрин, показывая глазами на книгу, что лежала на прикроватной тумбочке.

— Герберт Маркузе, немецко-американский экономист, социолог и политолог, — небрежно ответил Юра.

— Хороший автор, есть у него много толковых мыслей — доброжелательно согласился Рома. — Но с точки зрения коммунистов — оголтелый антимарксист. — Он взял книгу, повертел в руках, перелистал, прочитал по несколько строчек в разных местах и со вздохом положил на место. — И зачем тебе это нужно? — Совершенно теоретическая вещь.

— Готовлюсь к политической борьбе, — с готовностью и даже некоторой горячностью ответил Соколан. — Олигархат заедает. Потенциально богатейшую страну Европы превратили в нищенку, народ стонет, надо что-то делать. Этот Маркузе утверждает, что рабочий класс уже потерял свою революционную сущность. И по всем приметам это так и есть. Его разобщили, обезглавили. Надо работать со студенчеством, научно-технической интеллигенцией. Они теперь связаны с наиболее передовыми средствами производства. Вот учусь, как это делать.

— Ну-ну, учись, — назидательно сказал Истрин, — учиться никогда не поздно, а пока отдохнем часов по восемь.

Утром они приветствовали друг друга уже совсем по-приятельски и с легким сердцем ушли на работу.

Соколян пришел на свою базу, где в два ряда сиротливо стояли строительные краны, скреперы, бульдозеры и прочая техника, побродил по огромному двору, который еще недавно гудел по утрам, как пчелиный рой, от рева моторов и людской суеты. А теперь в разгар осени — самую горячую пору для строителей — молчал, как дальний родственник у гроба покойника.

Затем инженер-строитель зашел в свой кабинетик, перелистал в очередной раз бумаги, заполнил журнал по технике безопасности, табель выхода на работу своих подчиненных и застыл в кресле, не зная, что делать дальше. Поразмыслив, Юрий Сергеевич, переоделся в рабочую робу и пошел трудиться простым слесарем, как это неоднократно делал в последние полгода.

А Истрин вышел на улицу, завернул за угол, и… и… больше его никто не видел.

Вечером оба квартиранта по-дружески встретились в своей комнате.

— Ну как там твои детишки? — вяло, для проформы, спросил Соколан, — усвоили закон Ома?

— Усвоить-то усвоили, — ответил Роман, — но я не понимаю, как можно преподавать в вашей… нашей школе физику без элементарного ускорителя, без микроскопа, телескопа?

— Ты что, с дуба слез? — буднично спросил Юра. — Какие ускорители, какие телескопы? В наших кабинетах по физике только лейденские банки стоят и аппарат с двумя металлическими шариками для демонстрации грозового разряда — вот и все. По крайней мере, там, где я учился.

— Что, уже и пошутить нельзя? — примирительно сказал Роман. — А у тебя как день прошел?

— Стыдно сказать, как прошел, — ответил Соколан. — В общем, прошел — ну и черт с ним.

— Ну что, двинем на заработки? — спросил сосед.

— Если есть предложения — двинем.

На рыбной базе они разгрузили вагон с консервами, получили по сто гривен наличными и по три мятых банки кильки в томате. Домой возвратились заполночь.

— Не знаю, как ты, а я устал, — оценивающе глядя на товарища, сказал Роман.

— А я не устал — я смертельно устал, — ответил Юра, повалившись на стул. — Поотвык я уже от таких работ. Всего пять лет назад студентом запросто кидал эти ящики. Тогда еще спортом занимался, а теперь то ли калорий не хватает, то ли разленился окончательно. Но ничего, надо привыкать; если государству мозги не нужны, то придется работать по принципу: бери больше, кидай дальше. До зарплаты еще далеко, да и получим ли мы ее — неизвестно. Начальник, жила, все прибирает к рукам. Работы, конечно, маловато, но даром хлеб не едим.

— Ужинать будем?

— Какой там ужинать? Я с места не могу сдвинуться.

Через день пошли снова. Так продолжалось две недели. Наконец, вечером Роман, внимательно глядя на осунувшееся лицо приятеля, решительно сказал:

— Все, с меня хватит, я — пасс. Надо что-то придумывать другое.

— А что тут придумаешь — везде нужны только грузчики и сторожа, да и то в хорошую фирму сторожем не попадешь, — ответил Соколан.

— Нет, это типичное не то, — резко возразил Роман. — Надо поискать. У тебя времени побольше — посмотри по газетам, по объявлениям. Не может быть, чтобы два толковых мужика не смогли найти себе приличную работу. Я тоже среди своих знакомых поспрашиваю.

В это время в комнату вошла хлопотливая хозяйка.

— Ребятки, у меня забарахлил холодильник, а я накупила продуктов к дню рождения. Пока мастер придет — все и пойдет прахом. Может, кто из вас разбирается? Посмотрите, вы вроде бы люди технические.

— Мы не по тем делам, Наталья Леонидовна, — с ходу ответил Юра.

— Отчего же, — быстро возразил Роман, — можно и посмотреть.

Они пошли на кухню к хозяйке, молча обошли, осмотрели железный параллелепипед. Холодильник стоял немой, как тургеневский Герасим. Включили — выключили — молчит.

— Думай-думай, инженер-механик, — подтолкнул Роман, — вспоминай второй закон термодинамики, принцип действия холодильника. А я пока принесу инструмент, где-то у меня в чемодане завалялся.

Пока Юра неуверенно заглядывал в середину, проверял электропроводку, приятель принес набор инструментов из своего бездонного чемодана и даже книгу со схемой холодильника. Они стали оживленно обсуждать технические вопросы, спорить, проверять узел за узлом, и через полчаса холодильник ровно, солидно загудел.

— Наталья Леонидовна, — обратился к хозяйке Роман, — в вашем холодильнике термореле на пределе. Купите в «Рембыттехнике», а мы его вам бесплатно поставим.

— Ой, спасибо, мальчики, — запричитала хозяйка, — как вы меня выручили. — Она тут же сделала постное лицо. — Я бы вас, конечно, с удовольствием отблагодарила, но поцелуи мои для вас уже не подарок, а денег у вдовы, сами знаете, впритык.

— Сочтемся, Наталья Леонидовна, где наше не пропадало, — сказал Юра, — авось, воды у вас придется когда-нибудь напиться.

— Да, да, конечно, — хозяйка не поняла скрытой иронии квартиранта, — я всегда помогу, чем смогу, за мной не пропадет.

Когда они возвратились к себе в комнату, Роман сказал:

— Леонидовна подсказала нам отличную идею.

— Какую? — не понял Соколан.

— Мы умные, энергичные парни. С какой стати мы должны заниматься рабским трудом. Завтра покупаем книги и начинаем вплотную заниматься холодильниками, электроплитами, мясорубками и прочей элементарной бытовухой. Дадим объявления в газеты: «Мастер на все руки готов исправить любую вещь, которая может двигаться, вращаться и питаться электрическим током». Типа того. Или найдем соответствующую фирму для начала.

— Рома, это пахнет авантюрой. Я на такое не подпишусь.

— Учи, будешь у меня подмастерьем. Я им покажу, что может учитель физики и по совместительству учитель производственного обучения.

— Ну если так… надо же постажироваться где-то. Явимся и будем выглядеть баранами?

— Ничего, не святые горшки лепят. В моей школе одни женщины, приходится то и дело что-то ремонтировать. Так что навыки кое-какие у нас есть.

На следующий вечер Истрин притащил несколько книжек, среди которых была толстая энциклопедия быта, где были подробные инструкции на все случаи жизни.

— Завтра возьмешь на работу, — шутливо-начальственно сказал Роман, — нечего бумажки из угла в угол перекладывать. Это Черчилль мог себе позволить каждый день кубометр кладки ложить для своего удовольствия, а потом разбирать, а мы будем лавэ зарабатывать, понял?

— Понял, — уныло ответил Юра, — что ж тут не понять. Только я не привык в лакеях ходить, стыдно как-то.

— Да не в лакеях, — тут же парировал напарник, — а в мастерах. «Нынче всякий труд почетен, где какой ни есть. Человеку по работе воздается честь». Помнишь?

— Помню, только давно это было, и теперь неправда.

— Не дрейфь и не вешай носа — все будет окэй. Мы ни у кого ни копейки зазря не возьмем.

И приятели принялись готовить себя в ремонтники. Вначале починили газовую плиту хозяйке. У нее плохо работала духовка: низ изделия подгорал, а верх получался непропеченным. Пришлось повозиться, даже слегка изменить конструкцию, но на второй день духовка выдавала идеальной румяности пироги. Опять Наталья Леонидовна предлагала поцелуи и сетовала на нехватку средств.

Учеба пошла веселее. Соколан даже стал опережать Романа в изучении бытовой техники и навыков строителя-ремонтника, так как практиковался в кафе, что располагалось по соседству с базой и где постоянно что-то выходило из строя. В качестве оплаты он стал приносить свертки с мясом, рыбой, сыром и другими продуктами, что были для друзей деликатесами.

— Вот тебе и подмастерье! — весело кричал Роман, разворачивая очередной паек, — кажется, я переоценил собственные возможности.

Впрочем, жизнь ускорила их обучение. Однажды владелец базы пригласил инженера-механика к себе

— Что ты делал вчера? — нависнув тяжелым, толстым брюхом над громадным дубовым столом, недовольно спросил шеф с порога, мрачный, как жених на вынужденной свадьбе. Грузный, с мясистыми щеками, он был похож на бульдога или на дядю Сэма с карикатур в советских сатирических журналах.

— Что делал? — растерянно спросил Юрий Сергеевич, стараясь припомнить, что же он такое основательное делал вчера, о чем можно доложить. — Ну, пришел, сделал обход…

— Сделал обход, — повторил начальник с подчеркнутой иронией — большое дело. Дальше.

— Дальше проверил замки на боксах, зафиксировал явку. Потом…

— Потом обсудили драку в Верховной Раде, — подсказал начальник.

— Немножко было. Потом провел инструктаж по технике безопасности: как правильно обращаться с талью, слесарь неправильно транспортировал мотор. Потом…потом…

— Потом суп с котом, — раздраженно сказал босс. — Потом мы пошли в кабинет и работали с документами. Так?

— Так точно. Потом меня попросили отремонтировать в кафе грузовую тачку: колеса не крутились. Отремонтировал.

— Пообедал на халяву.

— Да, пообедал, но не на халяву, а заслуженно.

— Потом опять работал с документами?

— Нет, переоделся и помогал слесарям копаться в моторе для «Лаза». Потом составлял заявку на приобретение запчастей. Ушел с работы немного раньше.

— Насколько раньше?

— На десять минут, надо было успеть в поликлинику — зуб разболелся.

— Вот за это «несколько раньше» объявляю вам выговор. Далее будет строгий выговор и увольнение. Ясно?

— Ясно. Что, Владимир Михайлович, надо уходить? — спросил Соколан понимающе.

— А что, ты не видишь? Работы нет, и не предвидится. Донецкие перехватывают все тендеры, у них все схвачено. А у меня нет лишних денег, чтобы вас, бездельников, содержать. А вы сами не понимаете…

— Так сократите по закону, как положено.

— Нет у меня денег выплачивать вам незаработанные деньги.

— Мы пока на себя зарабатываем. И на вас тоже. Ремонтируем старье, а потом готовые машины куда-то исчезают. Вот новый внедорожник у вас появился…

— Ты мне, сверчок, не указывай, что мне делать. Подавай заявление и маршируй на все четыре стороны. Ты не один такой, я и другим то же самое скажу.

— Заявление я не буду подавать. Мне надо найти работу, а иначе на что я буду жить в это время?

— Это твои проблемы. Ты неплохой инженер, работу себе найдешь, а мне ты сейчас не нужен, и катись колбаской по Малой Спасской. Не уйдешь — уволю по статье. Тогда уж точно у тебя будут проблемы с трудоустройством. Иди.

— Это нечестно, Владимир Михайлович. Мы вам отремонтировали уйму старой техники, еще год назад работы было море, мы работали, не покладая рук, ставили в строй все, что только можно, вы за наш счет выкупили всю автобазу, отгородились, построили офис, а теперь нас за ворота? Рассчитайтесь хотя бы с нами по-честному, и мы уйдем.

— Вон отсюда! — заревел дядя Сэм и грохнул кулачищем по столу. — Ты меня, сопля, еще здесь будешь учить? Да я тебя в порошок сотру и по стенке размажу. Коля, — крикнул он в коридор, — а ну гони его в шею отсюда.

Прибежал качок, один из тех, кто всегда оказывается под рукой крутого начальника. Он радостно и понимающе кивнул начальнику, потом с удовольствием хорошо знакомой работы схватил за шиворот еще недавно уважаемого инженера и пинками вышвырнул его из кабинета и гнал до самых ворот базы, изгаляясь и выкрикивая на ходу излюбленный набор брани.

— Чтоб т и духу твоего здесь не было, — пригрозил качок. — Увижу — зашибу.

Вечером Юра со вздохом рассказал все это приятелю, утаив кое-что со стыда.

— Ну и черт с ним, твоим начальником, — соболезнуя другу, сказал Роман. — Это еще раз подтверждает пословицу, когда из грязи да в князи. Пора искать настоящую работу, а с этого негодяя мы твои деньги все равно заберем. У меня завтра окно в школе, так что пойдем вместе к твоему эксплуататору.

— У него связи в мэрии и в бандитской группировке, — сказал Юра. — Намылят нам шею так, что в больнице окажемся.

— Ничего, — уверенно ответил Роман. — Придется применить свои навыки в парапсихологии. Посмотришь, что получится.

Юра, привыкший в последнее время верить товарищу и замечавший в нем особенные способности, согласился. На следующее утро они отправились водворять поруганную справедливость на ее законное место. Как только известный нам «шкаф» Коля увидел опального инженера, он бросился к нему, как старый кот на валериану. Но, не добежав трех метров до нарушителей спокойствия, Коля с криком: «Я тебя предупреждал» — вдруг уперся в какую-то невидимую стену, которую никак не мог преодолеть. Он смешно упирался руками, двигал коленкой пустой воздух, шел грудью вперед, но не продвинулся ни на шаг.

Амбал в недоумении оглянулся и увидел смеющиеся лица слесарей, которые не понимали, что за кренделя выделывает шофер директора посреди пустого двора и смеялись до упада. Коля кинулся в сторону, пытаясь обойти невидимую преграду, но везде натыкался на стену. Удивительней всего, что бухгалтерша Зина спокойно прошла мимо него в контору. Ошарашенный Коля незаметно перекрестился, но и это не помогло.

А приятели между тем зашли в офис, миновали приемную, где секретарша Оля вовсю пыталась что-то запрещать, махала руками, как дорожный регулировщик, кричала, но внутри ее рта только что-то булькало, и шла густая пена.

Владимир Михайлович стоял за своим монументальным столом и что-то яростно кричал в телефонную трубку.

— Что, пришел с подкреплением? — саркастически ухмыльнулся он, садясь в кресло.

— Я юрист, — сказал Истрин, без спроса усевшись на стул, — и пришел вам напомнить, что по закону, вы обязаны предупредить сотрудника об увольнении или сокращении за два месяца перед этим, выдать месячное пособие и сделать правильную запись в трудовой книжке. Только после этого трудовые отношения между нанимателем и работником считаются расторгнутыми.

— Я вот где имел все ваши законы, — толстяк положил кулак на сгиб руки.

— Не скажите, Владимир Михайлович Лемешко, — спокойно возражал Истрин. — Вы были руководителем крупнейшей в городе государственной автобазы. Затем вместе с главным бухгалтером незаконно занизили реальную стоимость базы, выдали на нее ваучеры, затем эти ваучеры по дешевке скупили и стали самым крупным собственником базы.

Потом ежегодно вы наладили выпуск акций по бросовой цене, тем самым обесценивая выданные ранее на ваучеры акции. Таким образом, вы оказались безраздельным хозяином автобазы. До недавнего времени вы выигрывали тендеры на прокладку и ремонт дорог, очистку города от снега и льда, замену труб водоканала и горгаза. Для этого вы дали взятки, — Истрин открыл папку и начал читать: — Зименко — 10 тысяч долларов, Остроухову — тоже десять тысяч, Олефиренко — 15 тысяч, гражданину Лежневу вы оплатили стоимость обучения дочери за границей в размере 30 тысяч евро. А еще вы владелец подпольного казино, а также незаконного конвертационного центра с месячным оборотом в несколько миллионов гривен.

Вы также содержите две топ-модели, которые не догадываются друг о друге, как и ваша третья жена, которая, в свою очередь, кормит альфонса двадцати трех годочков, — посетитель оторвал взгляд от папки и посмотрел на краснеющего, как арбуз летом, хозяина кабинета. — Продолжать дальше или все же достаточно для того, чтобы показать, что вы совсем не бедствуете? Так дела в серьезном бизнесе не делаются, Владимир Михайлович. Побойтесь бога и не гневите его.

— Что ты, гнида, здесь вякаешь? — вскричал Лемешко и выскочил из-за стола с поднятыми вверх кулаками. Но дальше стола он не смог двигаться, потому что уперся указанными выше кулаками во что-то твердое и непреодолимое.

— Что за чертовщина? — ярился начальник, — вы что, меня гипнотизируете? Вы за это ответите по всей строгости закона. А еще лучше я вас обоих подвешу в лесу за шарики и будете висеть, пока не посинеете. Прекратите немедленно.

Но стена не уходила. Тогда обессиленный Владимир Михайлович возвратился в кресло, вытер обильный пот и совсем другим голосом сказал:

— Вы думаете, я озолотился? Ничего подобного. Кое-что приобрел, да. Но не озолотился, как многие думают. Откуда у вас такие сведения? Даже я боюсь вслух упоминать эти имена, а вы ни село ни пало трепаетесь почем зря. Это вам даром не пройдет. Здесь дело увольнением не ограничится, даю вам слово. Оля, — опять наливаясь злобой, крикнул шеф в приемную, — вызови сюда Николая. Где этот дурак шатается?

Оля, насмерть перепуганная, несмело сделала несколько шагов к двери, но тоже уперлась в невидимое стекло. Кричать она не посмела, а тихонько возвратилась на свое место, предпочитая наблюдать развитие событий.

— Владимир Михайлович, подпишите соответствующие закону приказы, дайте команду кассиру, и мы тихо, мирно покинем вашу обитель, — предложил Роман. Юра все это время молчал, сам ничего не понимая.

— Ничего я подписывать не буду, — ответил Лемешко, который опять взял себя в руки, думая, что на него нашло небольшое наваждение, связанное с напряженным графиком работы. — Я сейчас вызову милицию, и пусть она разберется, почему вы огульно оговариваете заслуженных людей и мешаете мне работать. — Он потянулся к телефону, а трубка в ответ рявкнула ему: «Дурак!» — Опешивший Лемешко непроизвольно опустился в кресло, чувствуя, как подгибаются и слабеют его ноги.

— Ну хорошо, — со вздохом сказал ему Истрин. — Вы продолжайте свою плодотворную деятельность на поприще бандитского бизнеса, а мы пойдем есть свой черный хлеб. Когда надумаете, дайте нам знать. А пока пусть люди видят, насколько вы озолотились.

Хозяин базы вдруг по самые плечи оделся в золото и заблестел. Посетители повернулись и вышли. Выходя на улицу, Роман шепнул одному из шоферов базы:

— Иди посмотри насколько ваш директор озолотился за время своей работы здесь.

Как только за парнями закрылась дверь, Оля шмыгнула в кабинет доложить, что она принимала все меры, доступные секретарше, чтобы не допустить наглецов к работающему директору. Владимира Михайловича она увидела золотым Буддой с выпученными глазами.

— Оля, скажи, что ты видишь? — белыми губами спросил директор. — Или я сошел с ума, или это черт знает что.

— Я вижу, что вы весь по плечи в золотой краске, Владимир Михайлович, — ответила Оля, тоже вся бледная.

— Иди сюда и притронься ко мне, — приказал директор.

— Я боюсь, Владимир Михайлович. Со мной тоже происходит что-то непонятное, — простонала секретарша, впервые осмелившаяся не подчиниться шефу.

— Притронься, я кому сказал, — повторил Лемешко. — Краска это или в самом деле золото? Черт возьми, что я говорю. Это полное расстройство психики.

Секретарша боязливо подошла, притронулась.

— Это что-то железное, Владимир Михайлович.

— Потри сильнее, стирается или нет?

— Нет, не стирается.

— Выходит, мы оба с тобой загипнотизированные. Я ощущаю себя железным до самых плеч, то есть золотым. Что же мне делать? Врачей звать?

— Может, экстрасенсов?

— Какие экстрасенсы? Все жулики.

— Ну тогда батюшку можно позвать.

— Тоже прохиндеи, ничего, кроме как кропить водой не умеют, а дерут три шкуры.

— Тогда я не знаю, что еще можно придумать, — нервно ответила секретарша, впервые позволившая такой тон в разговоре с начальником. — Может они, уходя, что-то сказали?

— Да, да, я совсем забыл. Что-то о приказах. Но я думаю, это к делу не относится. Посижу, может, чары развеются или мои мозги придут в порядок. Немедленно пойду в отпуск.

В кабинет заглянули, Потом вслед за этим раздался вскрик и шум.

— Пойди закрой приемную и сиди на месте, — приказал Лемешко. — Пока никому ни слова.

Выйдя из кабинета, секретарша обнаружила полную приемную зевак. «Что, что случилась с нашим директором?» — со всех сторон посыпались вопросы. Оля зло отмахнулась, выгнала всех на улицу, закрыла дверь и стала ждать неизвестно чего, то и дело со страхом ощупывая себя: не стала ли и она золотой.

Потом она по требованию директора вызвала жену. Та принесла поесть и ночной горшок. Так прошла ночь. На следующий день директор принял меры. Поочередно приходили психотерапевт, психиатр, поп из ближайшей церкви, участковый милиционер. Все видели одно и то же: золотое тело директора и ничего больше. Директор приказал доставить сварщиков, чтобы распилить кожух. Оказалось, однако, что это никакой ни кожух, а все тело сделалось золотым. Обыкновенная сварка не сделала на нем ни единой царапины. Притащили сварку аргоновую, которая применяется для резки и сварки самых твердых материалов. Тот же эффект. Тогда подогнали самый большой кран и попытались вытащить директора наружу или хотя бы сдвинуть с места.

Сдвинуть не получалось. Из воинской части пригнали танк, обвязали Владимира Михайловича стальным тросом и потянули. После нескольких попыток трос лопнул — глыба осталась на месте. « Сколько же в нем золота?», — со страхом и восхищением шептались сотрудники. К вечеру приехали налоговики и наложили арест на неучтенное золото. Ночью двое рецидивистов, вооружившись импортными пилками, пробрались в кабинет, заткнули кляпом рот уважаемому человеку и стали пилить ноги выше бедра.

Ни одной золотой пылинки не упало с Владимира Михайловича, как преступники ни старались. Тогда воры решили перенести золото в надежное место и уже там переплавить его в благородные слитки. О самом Владимире Николаевиче и речи не было в их разговоре. Но как налетчики ни суетились, сдвинуть золотой слиток не удалось.

— Чижелый, сука, — зло плюнув, сказал один из подельников. Так и ушли они, не солоно хлебавши, оставив начальника дышать одним заложенным носом, так как от всех этих пертурбаций у шефа появился насморк. Утром его нашли полуживым.

— Бумагу, — прохрипел он.

Дали бумагу. Лемешко быстро набросал приказ о сокращении сотрудников через два месяца и уведомлении каждого под расписку. Всем, кто подлежал увольнению, выплачивалась месячная компенсация. В приказе директор благодарил своих подчиненных за добросовестный труд и приносил извинение за то, что сложившаяся ситуация вынуждает его, скрепя сердце, сокращать таких добросовестных работников и умелых специалистов.

Директор приказал немедленно зарегистрировать приказ и копию доставить Соколану Юрию Сергеевичу, что и было сделано. После этого золото испарилось, Владимир Михайлович радостно размял затекшие члены и приступил к исполнению своих должностных обязанностей, впрочем, без прежнего пылу и жару.

Тем временем, возвратившись домой после разговора с шефом, Юра спросил соседа:

— Объясни мне свои мансы с шофером, с директором. Ты, случайно, не прилетел с другой планеты? — добавил он шутливо.

— Есть немножко, — в тон ему ответил Роман. Потом помолчал и пояснил подробнее:

— Я тебе говорил, что занимаюсь парапсихологией. И достиг в этом некоторых успехов. Видишь этот стакан? Смотри на него внимательно.

Юра посмотрел. Стакан с водой начал медленно подниматься, потом опрокинулся вверх дном, но вода оставалась в нем, не переливаясь. — Как ты это объяснишь?

— Что-то из фокусов Копперфилда.

— Нет, я мысленно внушаю тебе, что стакан поднимается. Только и всего.

— Ну и как же ты этого достиг?

— А это уже моя маленькая тайна. Учился у знающих людей. Они определили, что у меня, оказывается, особый талант к этому и стали развивать. Вот я и достиг кое-чего. Так что не удивляйся, если я иногда буду пользоваться этим. Я не злоупотребляю, но когда люди чересчур наглеют и пользуются своей силой во вред другим, я не могу устоять. Да и получается у меня не всегда. Иногда этот механизм пробуксовывает, и я ничего не могу здесь поделать. Такова данность, я ее принимаю. Так что ты тоже на меня не во всем полагайся, я не всесилен.

— Нет, ты точно не от мира сего, — сказал Юра, не удовлетворившись объяснением, — Ты меня иногда пугаешь: то рука у тебя становится короче другой, то нога, и ты ходишь, не касаясь земли этой ногой; То глаза вдруг разные, то голос совершенно другой. В тебе как будто сидит несколько человек сразу. Как ты, например, сделал, что Коля не смог пройти по двору? Никакой Копперфилд, никакой йог такого не сотворит, и не надо мне мозги пудрить парапсихологией своей.

— Я усилием воли заставил его остановиться — вот и все дела.

— Ты гипнотизер?

— И не только. Парапсихология может делать многое. Главное состоит в том, чтобы я был абсолютно уверен в том, что это делается во имя добра и справедливости. Если я хоть на йоту сомневаюсь в этом, то у меня ничего не получается.

— Ну, сделай что-нибудь сейчас, сию минуту.

— Я тебе уже сделал, что тебе еще надо?

— Со стаканом?

— Тебе этого мало? Можешь сам проделать этот фокус-мокус.

— Ладно, замнем для ясности, — чувствовалось, что Юра остался при своем мнении, но не стал продолжать спор. Сейчас его занимало совсем другое.

— Что мне делать дальше? — спросил он удрученно.

— Работай и ищи новую работу. Могу предложить тебе мастера производственного обучения. Я нахватался совместительств по самое горло, спокойно уступлю тебе. Немного для толкового инженера, который к тому же снимает квартиру, но устойчиво и надежно.

— Нет, я не проживу на эту зарплату.

— Я тоже так думаю, ты заслуживаешь большего.