Я своих не сдаю

Иван Ленивцев

«Я своих не сдаю» – новый сборник рассказов прозаика из Советской Гавани. Действия рассказов широко разбросаны по времени: от Гражданской войны до сегодняшних дней. Здесь и крестьяне затерянной в тайге деревни, оказавшиеся между белыми и красными, и две молоденькие девушки, дезертировавшие из армии, и красноармейцы, познавшие подлое предательство, и бойцы разведгруппы, пытающиеся захватить «языка».Рассказы трагичны и смешны, как говорится, на любой вкус, интерес и выбор.

© Иван Ленивцев, 2020

ISBN 978-5-0051-0962-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я своих не сдаю

Рассказ

Губернатор был мрачен: самолет министра обороны, который должен был уже прилететь, чтобы снять командующего округом с занимаемой им должности, почему-то опаздывал. Впрочем, начальство никогда не опаздывает — оно, как известно, задерживается.

И вот сейчас, стоя на кромке летного поля в окружении замершей свиты из числа краевых чиновников и окружных генералов, глава огромного края размером, наверное в пол-Европы, задрав голову мрачно смотрел в голубое небо, откуда должен был появиться ТУ-154 Министерства обороны, личный самолет министра, положенный ему по рангу и прочим статусам. Сразу за приземисто-коренастым губернатором пугливо притаился сам виновник этой незапланированной встречи — командующий округом, генерал-полковник Чистогонов Виталий Иванович, между прочим, полный тезка губернатора. Он был не то чтобы угнетен, генерал-полковник был в прямом смысле морально раздавлен: ему страшно не хотелось покидать насиженное местечко обросшее имуществом, подобно квартире старого скряги-жида. Добра накопилось столько, что хоть грузовой железнодорожный состав заказывай за счет министерства обороны, естественно. Это вам не лейтенантский холостяцкий чемоданчик с парой трусов, маек и прочих исподних в придачу. К примеру, совсем недавно генерал самолично на пароходе в Японию за машиной сходил, правда, инкогнито. Стыдно даже сказать, кем он в судовой роли числился; матросом-уборщиком. Впоследствии узнал, что в торговом флоте матрос-уборщик — женская должность. Ну не смешно ли — генерал-полковник! — и уборщик, вернее — уборщица! А узнай кто посетил Японию, кто по ихним улицам бесстрашно вышагивал, прославленная самурайская разведка бюро «Найте», наверное, до сих пор волосы на заднице рвет: проворонили такого высокопоставленного генерала! Командующего самым большим военным округом России! Одним словом, японцы-лопухи! Он же преспокойненько третий джип прикупил, классный такой «Лэнд Круйзер-Прадо». Это вам не какая-нибудь нашенская «Лада Веста» или даже «Волга» последней марки: машина — супер! А главное — по дешевке, считай задаром. Да, что ни говори, а припеваючи ему здесь жилось под надежным крылом губернатора. Жилось… Увы! Можно уже не боясь ошибиться сказать, что именно жилось в прошедшем времени. И-их, обидно-то как! Ладно бы еще он чувствовал себя виновным, может и не переживал бы так болезненно, а то ведь нерадивые подчиненные подвели… ох, паскудники! Будто как на зло, все один к одному: то в Уссурийске дедовщина поперла — четыре солдатских трупа за месяц, то в Бикине рядовой повесился, другой в Китай удрал и там повесился, то на острове Русский триста матросиков в учебке от голода опухнув, в госпиталь загремели, один даже откинулся. Вот и гадай сейчас: то ли специально по чьему-то злому заказу все это было подстроено, то ли чистая случайность произошла. И сразу же напрашивается вопрос: кто во всем этом случившемся бардаке виноват? Ну кто? Господи, да тут козе понятно кто — командиры частей и их заместители по воспитательной работе. Они, только они виноваты, ублюдки! А кому приходиться ответ держать? Мне! Одному! Спрашивается, почему я один должен нести ответственность? С какой стати? Где же она, высшая справедливость? Где? Ведь и раньше во всех округах и на флоте подобное случалось, однако ж была тишь да благодать. А что сейчас? Да вроде ничего особенного, только вот развелось этих паскудных журналюг… бить не перебить, косой не выкосить! Во все щели заглядывают… ублюдки продажные! Да и губернатор за меня всегда стеной стоял, заступался как мог, недаром же к нему сам президент прислушивается, а здесь, на Дальнем Востоке его кличут ни много ни мало «папой» или «хозяином». Далеко мужик пойдет, если… Тьфу! тьфу! Никаких «если», пусть и дальше властвует на зло врагу. Пусть… Однако сейчас, в моем случае, что-то, что-то не сработало, видно и губернаторские возможности не беспредельны. Ну, это и понятно: любой самый зачуханный министр выше главы края. И вот уже по мою беззащитную, можно сказать даже невинную душу летит сам министр обороны, всесильный Петя — «Мерседес», полный генерал армии! Сам! Вот какая мне выпала милость? Все Виталик, собирай барахлишко и на пенсию строевым: ать-два! ать-два! А может, вспомнят мои боевые заслуги, назначат на армию хотя бы заместителем, или даже заместителем заместителя. Я бы сейчас на любой пост согласился… Министр, наверное, уже и замену мне везет, представит какого-нибудь сопливого свежеиспеченного генерал-майоришку из штабных выскочек-прихлебателей. Хорошо, когда из грязи да в князи, плохо — наоборот. Эх, судьба моя, судьба!

Опечалившись о своей судьбе, пока еще командующий округом скосил глаза направо, где стоял начальник «Спецстроя», генерал-лейтенант Юрка Фридман. Лицо у того сонное, наверное, опять всю ночь по бабам шлялся. Хоть и ворует сей «стройбатовец» так, что только шум стоит, однако все ему нипочем, все с него как с гуся вода, потому как родственник он губернатору, на сестре супруги его женат, стало быть, свояк. Вот кому на Руси хорошо живется!

Слева — еще один силовик, генерал-полковник милиции Серебров, начальник внутренних дел. Это надо же: мент — и генерал-полковник! Полководец, твою мать! Гроша медного не стоит, морда холеная, барская, самодовольная. Этому тоже неприятности вряд ли грозят — он, бывший телохранитель губернатора, крестник его хулиганистого сынка, частенько того выручает из щекотливых ситуаций. Эх-ха-ха! Кто бы сейчас за меня заступился?

Тяжкий вздох командующего услышало чуткое ухо губернатора. Все, кажись, расклеился генерал, чует кошка чье мясо съела, видно не хочется в пансион идти, с лопатой на даче ковыряться. До полной пенсии ему, кажись, еще год или два, однако могут и выпереть из армии. А что, запросто. Но могут и назначить командовать армией ПВО охраняющей небо нашего арктического побережья, со штабом в каком-нибудь зачуханном Нарьян-Маре или того хуже — вТикси. Веселые там места! Тундра! А ведь Виталий лейтенантом Афган прошел, разные там Тбилиси и прочие Карабахи. Когда-то боевой был генерал, а вот перестал порох нюхать, услышал хруст денег — и все! покатился в болото наживы, скурвился, стал путать личное с государственным не упуская возможности хапнуть из и без того тощего армейского бюджета. Впрочем, все мы не без греха. Конечно, пожурить бы его стоило — самоустранился, на самотек округ пустил, однако зачем же сразу снимать с должности? Мужик он по-своему верный, преданный, по-солдатски прямодушный, что в голове, то и на языке. Помню, как-то по пьяни заявил он мне: дескать, Виталий Иванович принимайте командование округом, вот вам мой генеральский жезл — и подает мне полную рюмку водки. Вот дурак пьяный! Нужен мне его генеральский жезл, мне маршальский подавай, как у Жукова или Рокоссовского. На меньшее не согласен. А округом я и так командую. Я, и только я! А что, разве не так? Москва где? Москва далеко, ей не до Дальнего Востока, а тем более, не до армии. Москва власть делит, государственную собственность приватизирует, деньги лопатой гребет, в оффшоры гонит, в зарубежные банки… Ой, чуть не забыл, мне самому надо пятьдесят лимонов «зелени» на Кипр перевести, так сказать, на черный денечек… дай бог, чтобы он никогда не наступил! Никогда! Ладно, если опять не забуду, завтра же и переведу… Нда! Что же мне с генералом делать? А что с генералом, конечно жалко его, бывало, прибежит ко мне с бодуна, бац на колени и айда по-бабьи реветь: «Виталий Иваныч, кормилец ты наш, выручай! Округу жрать нечего, а Москва ни копейки не дает, говорит, нет денег, обходитесь собственными силами. А где мне их взять, на что продукты приобрести? Хоть округ распускай или ставь его на самообеспечение, пусть солдатики сами себе пищу добывают». Вот сказанул генерал, так сказанул! Надо же, «пусть солдатики сами себе пищу добывают». Зато честно. В другой раз приходит и опять слезно канючит: «Господин губернатор! Отец родной, помоги! Зима на носу, а в округе ни кило угля, ни литра мазута-бензина-керосина, того и гляди околеют от холода защитники, танки с места не тронутся, самолеты не взлетят, бери нас враг голыми руками! Вся надежда только на вас! Выручай, отец ты наш родной!» Я и выручал. Бывало, выстрою в шеренгу чиновников, предпринимателей и прочим фермеров, и скомандую: «Равняйсь! Смирно! А ну-ка выдать нашей любимой армии столько-то угля, бензина, картофеля со свеколкой, мясца говяжьего!» Те брали под козырек — и бегом, бегом выполнять мой приказ. Пусть бы только не выполнили! Я бы им такую жизнь устроил, сам черт не позавидует. Ну и кто, спрашивается, после этого командует округом? Даже и думать не надо кто: я и только я! Я, два года в Советской армии отслуживший, две пары сапог-кирзух истоптавший, перловой кашей давившийся, дедовщиной неоднократно битый, в запас ушедший сержантом. Всего лишь сержантом! Пусть и сержантом в запасе, однако сейчас именно я командую самым большим в России округом: я! — а не этот плаксивый трехзвездный генералишко, окончивший Академию Генерального штаба! Я! Армия по первому движению моего пальчика двинет туда, куда ей укажу я! А что, вот возьму и заявлюсь в штаб округа, что на Краснознаменной, и ка-ак гаркну: «Сми-ирно!» А когда штабисты вытянутся по струнке, возьму да и прикажу: «Войскам округа погрузиться в эшелоны! Направление — на Москву! Да-да, вы не ослышались господа генералы, курс именно на столицу нашу белокаменную! Пора разогнать эту чертову „семейку“ и создать собственную республику от Амура до Байкала! А еще лучше — до Урала, где правит мой однопартиец и единомышленник, немец Дроссель». Конечно, генералы спросят, мол, а как же с Восточной и Западной Сибирью быть? Захотят ли они войти в нашу республику, тем более что у них свой Сибирский военный округ? Не хотелось бы вооруженного столкновения. Что я генералам отвечу? А так и отвечу, что у нас будет принцип добровольного вхождения: захотят они войти в нашу республику — добро пожаловать! Не захотят — скатертью дорога, пусть создают свои республики. Одна, например, под названием «Восточная Сибирь» со столицей в Красноярске или Иркутске; другая — «Западная Сибирь» со столицей в Новосибирске или Тюмени. А что, кажется есть же в Африке республика Верхний Судан, должно быть и Нижний существует? А еще раньше, помнится, была Верхняя Вольта, значит, должна быть и Нижняя, опять же, где-то в Африке. Почему бы и у нас не быть? Мы что, хуже? Но где же самолет?

Горизонт был чист, самолета с министром обороны не было видно. Губернатор психанул: «Вот чертов «сапог»?! Почему я должен его ждать? На одиннадцать у меня назначена встреча с лесопромышленниками по вопросу аренды лесных участков под вырубку. Соберутся дельцы со всего края. И каждый с кейсом набитым долларами. Это сколько же «баксов» они с собой припрут? Думаю, не меньше пяти миллионов. А что, неплохо, неплохо… Однако, что за моду взяли доллары в кейсах возить? Нет, чтобы как в цивилизованных странах на счет переводить… на известный им всем счет, на мой естественно. Ладно, разберемся, было бы что брать. Точно! Ну, а что дальше у нас там по расписанию? Ага! На тринадцать ноль-ноль на ковер вызвал управляющего нефтепродуктом. Это тот, про которого мне «органы» докладывают, что он мечтает о своем домике в Сан-Франциско. Давненько я его знаю, сам на работу пригласил. О! Хапуга, каких поискать! Топливо для северного завоза без зазрения совести налево гонит, польских да китайских рыбаков снабжает. Ишь, какой щедрый! А делиться не думает, ублюдок! Ну, соколик, ну погоди у меня! Я тебе устрою вид на жительство с домиком в Магадане, в колонии строгого режима. О, черт! Чуть не забыл! Надо бы в Москву срочно позвонить, там много верных людишек мной прикормлено, но самый верный — Боря Резников, свой — дальневосточник, депутат от правящей партии. Кадр до ужаса юркий, как амурский вьюн пронырливый, все видит и слышит, обо всем первый узнает. Короче, бесценный кадр! Незаменим! Надо, чтобы он почву пробил насчет министра обороны: чем тот дышит, с кем спит, кто его окружает, может что вокруг него изменилось или изменится; желательно, негатива побольше, и чтоб с запашком, с запашком! Гена, ко мне!

Тотчас подбежал толстенький как колобок, первый заместитель по экономике с греческой фамилией Апанасис.

— Трубку! — Скомандовал губернатор — и вот уже в его руке, будто по волшебству, услужливо улеглась трубка с длинной антенной. Пальцы быстренько нашли нужные циферки.

— Виталий Иванович, я вас внимательно слушаю, — откликнулась далекая Москва.

— Борис! Живо пробей по своим каналам всю последнюю информацию о министре обороны! Только наиважнейшую! Как крепко сидит он в своем кресле? Не шатается ли оно под ним? Как Борис Николаевич к нему относится? Остальные члены «семьи»? Только быстро, время идет на минуты.

— Понял! Будет сделано! Ждите! — Наверное, расторопный депутат во все лопатки кинулся выполнять приказ хозяина. Молодец Боря, дело свое знает, — похвалил губернатор верного служаку. — Были бы все чиновники такие исполнительные да ретивые, я бы и горя не знал, больше бы времени на рыбалке с внуком проводил. А с этими болванами приходится все самому да самому, им что ни поручи — все через задницу выполнят, да еще и постараются собственный карман бюджетными деньгами набить Одно ворье кругом! Дорогу до Читы десятый год прокладывают, денег в нее вбухали немерено, а воз, как говорится, и поныне там — и дорога не доделана, и пора сделанное ремонтировать. Ужас! А построенную трассу до Советской Гавани и вовсе называют дорогой самоубийц. Одним словом бардак! Такие вот горе-исполнители меня окружают. С кем работать? Хорошо еще, что у нас президент пьющий, все ему до лампочки: и дороги, и народ, и страна на которую он давно махнул рукой, «семье» передоверил. А будь он не пьющий, да вздумай приехать с проверкой. Страшно подумать, что было бы… О, кажись, самолет появился? Точно! Ну наконец-то! К нам летит сам Петя Мерседес! Собственной персоной! Соизволил-таки посетить Дальний Восток. Тоже мне, министр-выскочка! Сын рабочего и доярки, и вдруг — министр! Надо же такому случиться! Подобное чудо могло произойти при советской власти, но никак не при нынешнем диком капитализме. Однако же, случилось! Хотя у нас, при постоянно пьяном президенте, и не такое может случиться. Может, случится, что и я министром стану, я тоже из пролетарской семьи, как говорится, шагну из грязи — в князи. Дай-то бог.

Губернатор широко перекрестился, свита на всякий случай повторила за ним сие священнодейство.

Самолет из маленькой точки все больше и больше превращался в огромный воздушный лайнер. А губернатор вспомнил карьерный рост прилетающего министра. Он знал, что тот после окончания воздушно-десантного училища прошел все ступени воинской службы, от командира взвода до командующего воздушно-десантными войсками. Принимал участие в боевых действиях в Афганистане, где и получил звание героя. Был обласкан президентом после известных августовских событий, после которых ему было присвоено звание генерала армии с назначением его министром обороны. Надо же, в сорок четыре года! Сопляк, а не министр! А кто приказал передать половину российского оружия мятежной республике? Кто скомандовал «огонь» и расстрелял собственный парламент? Кто обещал президенту за два часа одним полком взять штурмом мятежный город, при этом бездарно положив под сотню тысяч российских пацанов? Все он, он! Полководец хренов, горе-вояка! И еще имеет наглость заявить: «Я перед армией чист». Чист он! трепло в генеральских погонах! Еще никогда российская армия не имела такого жалкого вида, как при его руководстве. Лизоблюд он, а не боевой генерал! Паркетчик!

Губернатор от души обругал прилетевшего генерала армии. Громко обругал, однако непонятно кого: то ли кого из своих, то ли из прилетающих генералов. А про себя подумал: «Пусть министр и паркетчик, и лизоблюд, но он имеет прямой доступ к телу президента. Наверное, каждый день с ним встречается, тогда как я — раз в году, да и то если пригласят. Так что головой думай губернатор, а не пятой точкой. А что, собственно думать? Думай не думай, а придется командующего с потрохами сдать, так я ему и скажу: мол, прости друг Виталик, надо уметь проигрывать, а ты эту войну вчистую проиграл. Проштрафился-держи ответ с высоко поднятой головой. И крепись, брат. Это с одной стороны, а с другой — прилетает «сапог» и начинает командовать в моей вотчине, будто я ему адъютант на побегушках. Ну уж нет, увольте! Под моим контролем весь Дальний Восток, вся власть, экономика, политика, средства массовой информации и даже криминальные структуры легли под меня. А кто мне не подчинился, в сырую землю лег. Со мной шутки плохи. Здесь я в силе, любому рога обломаю. У меня везде свои люди, везде связи, протекция, покровители… почти везде. Ч-черт побери, ну почему Борис не звонит?! Вот копуша беременная!

И тотчас — легок на помине — раздался звонок. Москва на проводе!

— Докладывай! — только и приказал губернатор.

— Наш Петя — Мерседес не в фаворе у президента, — раскованно сообщила Москва, чей фривольно-легкомысленный ответ разозлил главу края.

— По-русски говори! — сердито прорычал он.

— Понял! — испугалась Москва. — Докладываю: в последнее время Борис Николаевич отвернулся от министра обороны, а именно: не принимает его, не вызывает к себе для доклада, общается только с начальником Генерального штаба. Думаю, из-за событий в Южной республике. «Семья» тоже от него не в восторге. По Москве ходят слухи о его скорой отставке…

— Хватит меня слухами кормить, сыт ими по горло! — грубо перебил депутата губернатор. — Мне не слухи нужны, а факты, достоверные факты!

— Виталий Иванович, извините, будут вам факты, будут! — твердо пообещал верный депутат. — Из Администрации президента, за определенную мзду…

— Денег не жалей! — опять перебил говорившего глава края. — У меня на всех хватит.

— Есть не жалеть! Обещали с минуты на минуту перезвонить, думаю, это будут самые свежие, уточненные сведения. Придется подождать несколько минуток… еще раз извините, — как бы подвел черту под разговор ретивый слуга народа.

«Думает он! Петух тоже думал, — раздраженно процедил губернатор. — А мне-то что делать? Сдать верного генерала и подчиниться этому сопляку в генеральских лампасах? Или не сдавать? Пойдешь против — можно шею себе свернуть. У нашего президента семь пятниц на неделе, он после каждой новой рюмки издает новые указы, один противоречащий другому. Выступлю в защиту генерала — и вот уже прости-прощай Дальний Восток, здравствуй пенсия, привет дача… черт бы их побрал! А это мне надо? В тоже время и командующего жалко, свой в доску мужик, верный как пес, а как он на гармошке играет — заслушаешься. Верой и правдой мне служил, душой и телом… Впрочем, подобных служивых у нас пруд пруди, много желающих у кормушки пастись, так что извини Виталий, дорогой ты мой генерал-полковник, а не пойти ли тебе на пенсию, а дело твое сдать в архив. А гармониста я себе подберу в ансамбле песни и пляски Дальневосточного округа. Еще раз извини генерал, сам знаешь, своя шкура как-то ближе к телу…»

Остановившись в конце взлетной полосы, затем медленно развернувшись, ТУ-154 порулил к зданию аэровокзала. Губернатор со свитой заторопились к месту предполагаемой встречи.

Министр обороны тяжеловато для своих, в общем-то небольших лет, спустился с трапа. Внимательно оглядев выстроившихся в одну шеренгу окружных военных разбавленных краевыми чиновниками, затем пошел вдоль строя, чтобы с каждым лично поздороваться, и лишь командующему округом сухо кивнув, руки не подал.

«Плохой знак, — моментально смекнул губернатор, обходя с министром окружную и краевую верхушки. — Видно, действительно песенка моего генерала спета».

Раздался пугающе резкий телефонный звонок. Москва на проводе! Глава края, будто споткнувшись остановился, затем отошел в сторону, явно желая переговорить с верным депутатом без свидетелей, что называется, тет-а-тет.

— Виталий Иванович!! — захлебываясь, заорал все тот же Резников, словно торопясь выплеснуть из себя важные новости. — Только что Борис Николаевич подписал Указ об отставке министра обороны!!! Да-да, Указ! Минуту назад! Факт стопроцентный! За развал армии! За неспособность трезво мыслить! За политику, проводимую в корыстных интересах! Ну и прочее «за-за-за»! Все, спекся наш Петя Мерседес!

— Новость достоверная? — деловито переспросил губернатор, точно боясь спугнуть услышанное, но в то же время ощущая, как волна радости охватывает его крупное породистое тело.

— Точнее некуда! Новость пришла от человека, подавшего президенту ручку для подписи! Точняк, ручаюсь! — вторично обнадежил депутат.

— Отлично! Ну, Боря… ну ты у меня молодец! Спасибо за поистине хорошую новость, она тебе зачтется, считай, что санаторий… бывший профсоюзный «Синегорье» — твой! Твой, дружище! Владей, Борис! Я умею быть благодарным, служи и дальше верно. Бывай, до встречи… — Губернатор убрал антенну и, спрятав телефон в карман, бросился догонять министра.

«Ну все „сапог“, на тебе можно ставить точку, это твоя песенка спета, а не моего генерала, — злорадствовал он, догоняя стриженный затылок высокого московского чиновника. — Черты лысого ты получишь, а не Витальку!»

А ничего не подозревавший министр, вернувшись к застывшему по стойке «смирно» командующему округом, принялся привычно грубо распекать подчиненного, как нашкодившего солдата — новобранца. Не осмеливаясь ни возразить, ни даже дохнуть, а лишь виновато потупив голову, генерал-полковник молчал.

–… И я, как министр обороны России, наделенный властью карать и миловать, приказываю: за халатность, за разгильдяйство, за полный развал в войсках округа в деле боевой и политической подготовки, а также повседневной дисциплины и хозяйственной деятельности — снять тебя с поста командующего округом с последующим назначением…

— Стоп, генерал! Убавь обороты, ты не в Москве! — безбоязненно перебил министра глава края.

— Что-о?! Кто это там вякает?! — округлил глаза министр, поворачиваясь и выискивая взглядом наглеца, посмевшего оборвать обличительную речь. — Кто посмел… в душу мать?!

Было видно, как ему в голову бросилась кровь. Свита мертвецки замерла — страшен в гневе министр.

— А-а, это ты, губернатор? Шибко смелый, да?! Или оборзевший от безнаказанности? Ты чего это себе позволяешь? Забыл, перед кем стоишь? Я могу и напомнить. А еще лучше для твоего же блага будет, если ты прикусишь свой поганенький язычок, иначе не сносить тебе головы, это я тебе твердо обещаю.

— Да неужели? Ну-ну… Генерал, а не кажется ли тебе, что ты забыл, куда попал? — смело глядя в глаза когда-то всесильному министру, спросил губернатор, спросил спокойно, однако со скрытой угрозой. — Забыл, что здесь тебе не строевой плац за кремлевской стеной, а перед тобой не сопливый лейтенантик, и даже не генерал-полковник, а человек, делающий погоду в дальневосточном регионе. Надеюсь, ты это понимаешь?

Разинув рот, хлопая глазами, министр ничего не понимал: какой-то чиновник краевого уровня корчит из себя чуть ли не владыку всего Дальнего Востока, которому подчиняется и армия, и флот. Этот мелкоплавающий губернаторишка замахнулся на него, на самого министра обороны, на любимца президента! Черт знает что здесь творится!!!

— Спокойно, генерал, давай без истерики, — нахально предложил губернатор. — Если тебе что непонятно, можешь позвонить в Москву, тебе объяснят, что и как. А лично мой тебе совет таков: садись в самолет и возвращайся туда, откуда прилетел.

Министр хотел заорать, затопать ногами, заматериться в душу, в мать — однако он этого не сделал, как опытный подковерный игрок догадавшись, что произошло что-то, что-то неординарно важное, пока он находился в воздухе. Но что? Что-о-о?!

Генерал армии моментально нашел глазами полковника-адьютанта, державшего в руке кнопочный телефон, мол, ну что там в столице? Адъютант беспомощно пожал плечами, дескать, в столице ничего нового, все по-прежнему. Однако это не успокоило министра. Нет, нет, что-то здесь не так! Неспроста же так нагл и беспардонен этот коренастый чиновник с физиономией непротрезвевшего работяги. Что знает он, чего не знаю я? Неужели… отставка? Не дай бог! Не дай…

— И учти генерал, командующего округом я тебе не отдам, я своих не сдаю. А приказ о его отставке порви и выбрось. Надеюсь, ты это сделаешь? — сузившиеся глазки губернатора блестели угрожающим холодом. — Ну вот и хорошо, и давай не будем на стенку лезть и друг дружке кровь и нервы портить. Садись по-тихому в самолет и, как у нас в народе говорят, ни пуха тебе, ни пера!

Министр, словно в поисках помощи повернулся к свите. Многоопытное окружение с деловитым видом зыркало по сторонам, точно совершено не слышало горячего разговора между шефом и губернатором. По многим признакам свита догадалась, что их некогда всесильному министру, грубо говоря, пришел конец, и пора рвать когти в поисках нового покровителя.

Ссутулившись, и даже будто став ниже ростом, генерал армии повернулся и, громко шаркая ногами, направился к трапу самолета.

А губернатор глядя в спину бывшего министра подумал, что не дай бог подобным образом закончить карьеру. Не дай бог!