Дары богини Хадор

Иван Комаровский

Загадочное исчезновение знаменитого профессора естествознания, которого объявляет в розыск секретная государственная полиция – Нуатрикс, приводит его внуков Тео и Ирму к таинственному посланию – единственному связующему звену, оставленному им их дедушкой. Послание затягивает обоих в водоворот опасных событий, грозящих раскрыть одну из самых страшных тайн древних цивилизаций, тайну могущественных артефактов – Даров богини Хадор, охота за обладание которыми уже началась…

ГЛАВА 1. Без вести пропавший

Тео Калеста почувствовал на себе пристальный взгляд, будто кто-то наблюдал за ним издалека. Это странное, почти навязчивое, ощущение заставило его оглядеться по сторонам, однако молодой человек не мог похвастать превосходным зрением, а очки надевал редко, только на лекциях.

Не разглядев ничего подозрительного, Тео поспешно свернул в сторону аллеи, что вела к зданию медицинской семинарии. Он уже опаздывал на занятие посвящённое детским болезням, пожалуй, единственный предмет, что давался ему нелегко.

Вообще, Тео практически никогда никуда не опаздывал, в этом смысле, он был порой даже излишне пунктуальным. Однако по средам каждой недели юноша задерживался в центральной городской больнице святой Ангрии, где подрабатывал ассистентом на неофициальных началах.

Молодой человек превосходно учился и обещал стать грамотным лекарем, а потому был приглашён своим наставником — старшим магистерием Академии Целительств Нэмосом Варда — набираться практического опыта в отделении терапии, где сам Нэмос занимался курацией пациентов и корректировал схемы лечения.

Нэмос Варда тепло относился к Тео, и гордился тем, что студент, обучающийся на последнем курсе семинарии, уже может самостоятельно заниматься медицинской деятельностью, формально ограничиваемый лишь отсутствием выпускной аттестации.

Тео ценил оказываемое ему доверие со стороны наставника, и точно любознательный ребёнок впитывал каждую мелочь, всякую толику знаний и умений, что получал в больнице.

Однако совмещать обучение и работу, хоть и увлекательную, являлось трудной задачей, потому, после очередного ночного дежурства, молодой человек, измотанный отсутствием полноценного сна, полуголодный и угрюмый, скорым шагом следовал к не менее мрачному зданию медицинской семинарии.

Миновав череду высоких, каменных коридоров со стрельчатыми окнами, Тео очутился на внутреннем дворе, где на лужайке, поросшей сочной весенней травой, коротали время студенты, обнимающие массивные книги и штудирующие наскоро написанные лекции.

— Тео! — окликнул некто позади. — Постой! — молодой человек обернулся и увидел своего однокашника Гвинэ Рина, нескладного и угловатого юношу, которого родители против его же воли, послали обучаться лекарскому искусству.

— О, Гвинэ! — Тео попытался изобразить приветливую улыбку, но подумал о том, как бы избежать назойливых расспросов друга, который каждую среду встречал его, и они вместе опаздывали на занятие.

— Как дежурство? — весело спросил Гвинэ и пружинящим шагом последовал рядом с Тео.

— Нормально, — холодно бросил Тео.

— Было что-нибудь интересное?

— Нет. Как обычно.

— Удалось хоть немного вздремнуть?

— Разве что под утро.

— А я, представь, стал свидетелем интересных слухов по поводу профессора Стига, — воодушевлённо пропел Гвинэ. Тео тут же представил низкорослого седого профессора, читающего лекции по детским болезням, с которым у него были напряжённые отношения, связанные с частыми опозданиями на занятия, как, впрочем, и у Гвинэ.

— Только не говори мне, что это связано с арканомикой, — ухмыльнулся Тео, зная, как трепетно Гвинэ относится к таинственному предмету.

— Именно! — воскликнул Рин, — Всегда удивляла твоя проницательность.

«Какая уж тут проницательность, — подумал Тео».

Ребята пробежали несколько пролётов крутой лестницы, ведущей в подвальные помещения, где в сырой полутьме обычно проходили скучные и монотонные занятия Стига.

— Говорят, Стиг связан с Арканарикумом. Я хочу задать ему провокационный вопрос сегодня, — тихо сказал Гвинэ уже перед тем, как заходить в класс.

К счастью, профессор ещё не приступил к объяснению нового материала и не обратил внимания на опоздавших, сосредоточенно раскладывая свои бумаги на огромном столе.

Места для сидения в аудитории поднимались уступами, представляя собой амфитеатр, внизу которого располагались: стол, трибуна и доска.

Тео оглядел набитый студентами зал: все лица были знакомы, что никого не удивляло, учитывая четыре года совместного обучения в семинарии, однако один человек выделялся среди толпы.

Во-первых, на нём не было белого халата, а потому его чёрный, монохромный пиджак с воротником-стойкой резко контрастировал с белизной медицинской одежды, во-вторых, он выглядел чуть старше учеников, а в-третьих, он был абсолютно лысым.

Незнакомец сидел на самом верху амфитеатра, откуда ему открывался широкий обзор происходящего в зале. Он бросил подозрительно заискивающий взгляд на вошедших ребят, и к Тео вновь вернулись неприятные, почти параноидные ощущения преследования, что возникли у него по дороге из больницы святой Ангрии.

Гвинэ Рин не удостоил вниманием странного слушателя, быстро накинул на плечи халат и занял свободное место, Тео последовал его примеру.

Вскоре перешёптывание студентов остановил низкий и глубокий голос профессора Стига. Профессор озвучил тему занятия и приступил к объяснению. Тео лишь расслышал «инфекционные…» и что-то ещё, но ничего не записал, безучастно вглядываясь в пустой лист тетради и держа в руке перо.

Сонный мозг молодого человека пытался найти объяснение тому, что он видел и что ощущал, проследить связь и ответить на вопрос: в чём причина необоснованной тревоги? Или же всё-таки она не так необоснованна, как хотелось бы?..

Тео с задумчивым видом, поглаживая свою густую бороду, попеременно смотрел то сквозь профессора Стига, то на чистый лист бумаги, что олицетворял абсолютное отсутствие каких-либо внятных мыслей в его голове.

— Тео, хотел тебя попросить об одолжении, — прошептал Гвинэ на ухо, чем отвлёк его от раздумий, — ты не поможешь мне в решении задачи по лекарствоведению? Никак не разберусь, что назначить пациенту с отёчным синдромом, — Тео кивнул в знак согласия, хотя не хотел возиться с очередным заданием Рина, которое он, как это часто бывало, не мог выполнить, — я тогда забегу к тебе сегодня вечером, если ты не против…

— Молодые люди! — гаркнул профессор Стиг неожиданно, отчего половина аудитории вздрогнула, — вы увлечены обсуждением темы занятия? — вопросительно посмотрел он поверх очков на ребят.

— К сожалению, нет, профессор, — незамедлительно ответил Гвинэ, практически лишённый свойства впадать в смятение в подобных ситуациях, — но предмет нашего обсуждения не уступает по важности и увлекательности вашей лекции, — Тео, недоумевая, взглянул на друга.

— Неужели? — неодобрительно улыбнулся Стиг, — будьте добры, поделитесь и с нами.

— Что вам известно об арканомике, профессор? — выпалил Гвинэ.

В аудитории воцарилась тишина. Профессор всех оглядел, и было понятно, что он никак не ожидал подобного вопроса. Взгляд Стига замер на незнакомце в чёрном пиджаке, но после он отвёл взор в сторону, вышел из-за трибуны и молвил:

— Арканомика, по большей части, надуманна и мистифицирована, это лженаука и говорить о ней всерьёз, отнимая время от действительно необходимых тем, на мой взгляд, преступление.

— Но всё же, профессор, — настойчиво продолжал Гвинэ Рин, — если сделать допущение и представить, что кто-то действительно всерьёз является её последователями.

— Тогда, если мыслить в подобном ключе, можно сказать, что арканомика — это обычай тайны, учение о тайном, — объяснил профессор Стиг. — Так называемые приверженцы арканомики считают, что её целью является: изыскание и вскрытие иррациональных, непостижимых для традиционных наук неизвестных явлений; возможности использования полученных знаний в приложении к практической деятельности человека, направленной на подчинение природы, её преобразование и изменение. Объекты арканомики это, прежде всего, тайные учения, теории, гипотезы, мифические артефакты и прочее, что не вписывается в рамки традиционной картины миры. Считается, что эта лженаука тесно переплетена с другими дисциплинами: естествознанием, философией, точными науками, гуманитарными предметами, историей и мифологией, однако имеет свой собственный понятийный аппарат и методы познания, которые отчасти отличаются от общепринятых.

— Однако в чём суть арканомики? — спросил, подогреваемый любопытством ещё один студент, сидевший на последних рядах амфитеатра.

— Хм, — задумался профессор, — как можно сформулировать суть предмета, который сам по себе плод фантазии человека? Ну я попробую… — Стиг погрузился в недолгие размышления, — Наверное, суть арканомики — это отрицание какой бы то ни было невозможности. Иными словами, адепты этого учения считают, что всякое явление нужно рассматривать как нечто возможное, пытаться найти связи и доказательства, тем самым, арканомика априори не имеет ограничений в познании, а если они возникают, то задачей арканомики должно являться их преодоление.

— Профессор, вы верите, что Арканарикум существует? — на это раз, вопрос прозвучал с другого конца зала от студентки.

— Арканарикум? — переспросил Стиг, — вы имеете в виду ту самую мифическую тайную организацию, неофициальный научно-исследовательский центр? — нотка иронии и сарказма звучала в его речи, — нет, не верю.

— Но говорят, что на базе Арканарикума даже существует Университет Арканомики. А вся эта система вовсе функционирует в рамках органа исполнительной государственной власти — Трибы Тайных Дел, — сказала та же студентка.

— Я считаю, что пора закрыть эту тему и продолжить занятие в нормальном режиме, нами итак было упущено много времени на бредовые рассуждения, — жёстко оборвал всех профессор Стиг, и, пока никто ещё не успел задать очередной вопрос, продолжил рассказывать о детских инфекциях.

Тео посмотрел на Гвинэ Рина и увидел полную удовлетворения улыбку на его лице. Он хотел что-то спросить у друга, но в тот же момент в дверь аудитории постучали, а нить мыслей оборвалась.

На пороге показалась молодая девушка, секретарь декана. Она подозвала к себе профессора, что-то быстро, но тихо, пролепетала ему, а после скрылась в темноте коридора.

Стиг вернулся к трибуне и громко произнёс, уставившись в свои записи:

— Тео Калеста, вас вызывают к декану. Возьмите свои вещи и ступайте, я освобождаю вас от занятия.

Тео помедлил некоторое время, но его привёл в чувства Гвинэ, который сложил сумку друга и подтолкнул последнего с места. Молодой человек стремительно покинул аудиторию, ощущая на затылке десятки пар любопытных глаз.

«Что происходит? — подумал Тео, — какой-то непонятный день…».

Кабинет декана находился в высокой башне, далеко от той аудитории, где читал свои лекции профессор Стиг, потому Тео потребовалось немало времени, чтобы добраться до неё, а неопределённость, нависшая над ним, сделала этот путь невыносимо долгим.

— Вам депеша, Тео Калеста, — первое, что услышал молодой человек, как только переступил порог деканата. Судя по запыхавшемуся виду девушки-секретаря не оставалось сомнений, что она вернулась на своё рабочее место несколько минут назад. Ускорь Тео шаг, то, вероятно, он догнал бы её на винтовой лестнице.

— Депеша? — переспросил Тео.

— Да, минут двадцать как пришла по телеграфу. Это от вашей сестры, — секретарь протянула листовку.

«Что за срочность заставила Ирму прислать телеграмму?» — недоумённо подумал Тео, разворачивая депешу для прочтения.

Посередине листа было всего несколько слов, напечатанных мелкими буквами:

«Срочно возвращайся домой. С Фанимаром беда. Ирма».

* * *

Поместье Калеста находилось на северной окраине города Трэсмадес, и его обитатели могли гордиться богатой и древней историей своих владений.

По праву наследования поместье принадлежало Фанимару Калеста, шестидесяти двухлетнему профессору естествознания, залуженному деятелю науки, известному и состоятельному человеку.

Однако, чтобы достичь столь значимых высот и признания, Фанимару Калеста пришлось преодолеть сложный, тернистый путь.

Фанимар родился далеко не в стенах знаменитого поместья, он родился и рос в семье простого пекаря и домохозяйки. Фанимар был первенцем, а через восемь лет после его рождения у него появился младший брат.

Отец Фанимара носил фамилию Калеста и приходился двоюродным племянником Инге Калеста, родовой дворянке, имеющей обширное поместье и слывущей в высших кругах своенравным характером.

Вообще, в государстве Дэсмос знать, то есть дворянство и духовенство, получает право владения землёй, которого в определенных случаях может лишиться, другими словами сама суть наследования землёй не постоянна. Вместе с тем, Инга Калеста, будучи одинокой и старой девой, пленённой предрассудками и чудачествами, вернула две трети дарованных земель государству, а оставшуюся часть, где располагался дом с садом, выкупила на накопленные сбережения.

Впрочем, никто и предположить себе не мог, что скупая старуха оставит, кому бы то ни было в наследство своё имение, и уж тем более никому бы и в голову не пришло, что обладателем счастливого билета окажется Фанимар Калеста, сын того, кого Инга никогда не видела и кого по существу стыдилась.

Отец Фанимара работал в пекарне, где в небольшом подсобном помещении на втором этаже проживало всё семейство. Во время холодных и суровых зим, что заковывают в ледяные узы всю Семиветряную Гавань и её побережье, мужчина подрабатывал в школьной котельной.

Но, несмотря на то, что мать Фанимара вдобавок занималась пошивом одежды на дому, полученных средств едва хватало, чтобы прокормить семью, хотя нельзя было сказать, что они голодали.

Вопреки тяготам жизни, Фанимар блестяще учился и, по окончании восьмилетнего школьного курса, сдал итоговый экзамен на оценку «Превосходно», позволяющую на конкурсной основе сразу поступить в университет или академию, минуя семинарии, где студенты получают специальное образование, дающее возможность заниматься профессиональной деятельностью вне рамок научно-исследовательского контекста.

Нужно сказать, что Фанимар прошёл конкурс, был зачислен в Государственный Университет Естествознания, получил стипендию на пятилетнее обучение и был определён в университетский пансион.

Всё складывалось как нельзя лучше, но во время обучения на первом курсе, в стране вспыхнула настоящая эпидемия огненной болезни, и вся семья Фанимара погибла от инфекции.

Это было не простым временем для молодого тогда Фанимара, но он всегда считал, что человек должен полагаться лишь на свою внутреннюю силу, ставить цели перед собой и следовать к ним самозабвенно, потому Фанимар успешно закончил обучение в университете и получил степень младшего магистерия, позволившей ему начать преподавание в семинариях.

Фанимар приступил к написанию грамматоники — своего научного труда, необходимой ступени на пути к высшей учёной степени профессора.

В это же время скончалась от тяжёлой пневмонии Инга Калеста, женщина лишь понаслышке знакомая Фанимару.

Именно по этой причине, Фанимар Калеста испытал невиданное удивление, когда узнал, что Инга завещала внучатому племяннику право наследования своими владениями, а также небольшую сумму сбережений.

Фанимар участвовал в организации похорон Инги Калеста, но даже после них не осмеливался переезжать в родовое имение, предпочитая ему коморку в университетском пансионе.

Решающим событием, вынудившем Фанимара всё же перебраться в поместье окончательно, стало его знакомство с Селеной, своей будущей женой.

Спустя год знакомства, вдохновлённые любовью, Фанимар и Селена законно закрепили свой союз и переселились в поместье, уже в стенах которого суждено было родиться единственной дочери Фанимара — Сандре.

Однако, вновь судьба решила испытать Фанимара: после тяжёлых родов, вызванных серьёзными осложнениями, Селена скончалась, оставив молодого отца один на один с крохотным хрупким существом, о котором Фанимар не ведал ровным счётом ничего и о котором не знал, как заботиться.

Время шло, а с ним Фанимар воспитывал в себе стойкость, уверенность, терпение, он учился растить дитя, возможно, не так, как хотелось бы, не всегда правильно, не всегда удачно, но он делал многое для своей дочери, чтобы обеспечить её всем необходимым, в том числе хорошим образованием, порой в ущерб духовным, тёплым, по-родительски домашним отношениям.

Быть может, поэтому Сандра выросла холодной и не слишком эмоциональной, в детстве она остро ощущала нехватку внимания отца.

По сему, осознав свои ошибки, уже будучи в зрелом возрасте, Фанимар Калеста решил по-иному воспитывать своих любимых внуков, которых подарила ему Сандра.

Тео и его младшую сестру Ирму, Фанимар ни больше, ни меньше считает своими «вторыми детьми», он всегда находит время для общения с ними, не боясь даже жертвовать драгоценным рабочими часами.

В ответ на эту беззаветную любовь Тео и Ирма отплачивают той же заботой и привязанностью к дедушке, ведь их собственные родители, в действительности, повторяют ошибки Фанимара Калеста, допущенные им в молодости при воспитании Сандры.

Собственно благодаря такой парадигме отношений была продиктована серьёзная обеспокоенность Тео по поводу дедушки, которую вызвала депеша, что прислала Ирма.

Тео не медля покинул стены медицинской семинарии и поспешил к ближайшей трамвайной станции, но полупустой вагон уже отправился в путь, а до следующего трамвая было не менее получаса.

Молодой человек направился в противоположную сторону, где располагался городской рынок, и была возможность нанять частного извозчика, которые брали в это время суток меньше денег, чем обычно.

От нарастающего чувства тревоги, Тео ощутил, как ему становится всё труднее дышать, ведь ещё с детства он болел недугом бронхом, отчего был вынужден каждый день принимать лекарство, а при приступах вдыхать дым от специального курительного сбора.

Тео вынул из сумки папиросу, заполненную измельченной смесью сухих трав, прикурил её спичкой и глубоко вдохнул горячий дым. После нескольких вдохов, он почувствовал облегчение, Тео достал из кармана мятный леденец, которые всегда имел в запасе, и положил зелёную конфету в рот, чтобы смягчить горло и избавиться от неприятного привкуса трав курительного сбора.

Удача улыбнулась молодому человеку: ему удалось найти свободного кучера, и за приемлемую плату последний согласился отвезти Тео к северной окраине Трэсмадеса, в поместье Калеста, над которым нависла угроза…

* * *

В этом году вторая половина апреля выдалась довольно тёплой: почки на деревьях стремительно распускались, а лужайки уже зеленели сочной травой.

Тео только сейчас заметил, как быстро наступала весна, хотя это мало его волновало в сложившейся ситуации.

Кучер, что есть мочи, гнал лошадей, сначала вдоль дорог мощённых камнем, а после и по широкой просёлочной просеке, что пепельно-серой лентной стелилась меж хвойника, обступившего поместье Калеста со всех сторон.

Вскоре конный экипаж преодолел резные металлические ворота, распахнутые так, словно бы они ожидали процессию званых гостей, и резко затормозил у роскошно декорированного двухэтажного особняка.

Тео Калеста расплатился с пожилым извозчиком и быстрым шагом, переходящим в бег, направился в сторону крытого крыльца, предварявшего вход в неизвестность…

Массивная парадная дверь, выполненная из дерева, была немного приоткрыта. Тео распахнул её и крикнул в пустоту холла:

— Ирма! Я дома! Что случилось с дедушкой?

Не дожидаясь ответа, Тео вбежал вверх по лестнице и свернул в широкий коридор, из которого можно было попасть в кабинет Фанимара.

В коридоре было темно и тихо, лишь полоска света да звуки приглушённых голосов проникали в него из рабочей комнаты дедушки, в которой Тео и Ирма провели треть своего детства, изучая вместе с Фанимаром изобилующее литературное наследие его библиотеки.

Когда Тео переступил порог кабинета, так же, как он это делал много раз, молодой человек ужаснулся тому, что увидел…

Дедушка отличался своей страстью к порядку, его кабинет всегда был убран, а каждая вещь занимала своё место. Фанимар полагал, что порядок на рабочем месте означает порядок мыслей, а, значит, является залогом успешной и продуктивной деятельности.

Именно эту черту деда перенял Тео и именно поэтому он поразился тому, что ныне в кабинете Фанимара царил полнейший хаос: книги небрежно валялись на полу, переплёты некоторых из них были порваны, а страницы в беспорядке разбросаны; все ящики стола открыты, содержимое их опустошено; огромный фикус, стоявший у зашторенного окна, опрокинут. Не тронутой оставалась лишь тарелка с остатками недоеденного яблочного пирога, одиноко стоявшая на столике у кресла качалки и будто ожидавшая, когда её опустошит Фанимар, до страсти обожавший яблочные пироги.

Складывалось такое впечатление, что некто искал что-то среди вещей Фанимара, причём, не чураясь никаких методов и не боясь быть обнаруженным, ведь поместье никогда не пустовало, и в нём всегда присутствовали люди, сейчас столпившиеся в разгромленном с пола до потолка кабинете.

Здесь присутствовали все: Сандра Калеста — мать Тео, Ирма — его младшая сестра, отец молодого человека Миколас Тиндари и его вторая жена Мелисса, в углу комнаты стояла прислуга: домоправительница — госпожа Ранида и садовник, а по совместительству и разнорабочий, господин Дорм.

В свете окна возвышался силуэт инспектора полиции господина Тария Нокста, довольно неприятного типа, с которым Тео уже приходилось видеться единожды.

— Наконец-то! — воскликнула Ирма, подбежала к Тео и поймала его в своих объятиях, которых он не ожидал.

— Мы заждались вас порядком, — просипел инспектор Нокст.

— Что произошло, мне может кто-нибудь объяснить?! — не выдержал Тео и отстранил Ирму, которая была уже готова вот-вот разрыдаться.

— Ваш дедушка, многоуважаемый господин Фанимар Калеста, пропал, — хладнокровно известил Тарий Нокст, — точно в воду канул, — добавил он в полголоса…