Голоса Призраков

Иван Владиславович Чернецкий

Перед вами саркастично-ироничный рассказ про неудачника, который нашел смысл жизни в своих снах. В произведении присутствуют великие высказывания сапожников, рюмочки чая и невидимые узы, которые не позволяют вам съехать от мамы.Присаживайтесь поудобней: все началось с того, что…

Глава 3

Спустя два дня я нашёл в себе силы прийти в бар к трём часам. До конца рабочего дня этой самой Софьи оставался час, если не меньше. Я почему-то не мог выбросить её из головы с того момента, как мы распрощались с Розой, про которую я, кстати говоря, также не мог прекратить думать (она мне понравилась, но как сестра что ли). Я зашёл в зал, и тысяча косых взглядов пала на меня, и рой стрел вонзился в мою душу — это всё Фрол, по-прежнему недовольный нашей «бесплатной» посиделкой двумя днями ранее.

— Ну что, Ролан, чем порадуешь?

— В каком смысле?

Фрол ткнул пальцем в людный зал. Там собралась огромная толпа, будто наступила Пасха, Рождество или Новый год. Я не понимал, что происходит до тех пор, пока не разглядел знакомые длинные волосы. В тот день в баре было много женщин, и все они держали в руках полные бокалы вина. Я даже вспомнил винный запах, который встретил меня у самой двери «Старухи».

— Что он делает? — спросил я.

— Угощает граждан вином, — сказал Фрол. — А ты так умеешь?

— Старик, мы же всё оплатили вчера. Ещё и чаевые оставили. Ты его хочешь просто ободрать!

— Да с чего вдруг?! Он сам сюда зашёл, а я просто нахмурился в знак остывающей обиды. Парень в ответ сам предложил как-то загладить вину.

— Спустить все деньги на вино?

— Жаль, что не на пиво — вино-то еще могло стоять до лучших времен.

— Фрол, я такого отношения не забуду.

Усатый морж тут же подавился собственным смехом, после чего поднял бокал и выпил «за моё здоровье». Я решил, что больше не могу терпеть его рожи, и направился вглубь толпы, которая была настолько большой, что люди сидели на табуретах потрое, а большинство вовсе толкались в проходах, если не залазили на подоконники. Среди этого винного безумия из стороны в сторону метался Илларион с бутылкой полусладкого красного «Мерло». Он беспрестанно наполнял бокалы ликующей толпы, а одной бутылки хватало разве что секунд на десять. Мне пришлось перекрикивать всю ораву.

— Лари! Лари!

Он, наконец, заметил меня.

— Ролан, привет. Ты тоже хочешь вина?

— Да нет, братишка. Я хочу знать, чего ты сюда завалился в середине дня и стал всех угощать.

— Я не хотел, чтобы Фрол обижался на нас после того, как мы не заплатили.

— Лари, этот эгоистичный дед в любом случае будет недовольным старым жиртрестом.

— А ты спроси у него, — ответил Лари, — доволен ли он?

Илларион, как всегда, улыбнулся и налил «Мерло» какому-то тощему очкарику. Следом жестяной стакан протянул толстый Тим (какого дьявола ты припёрся днём, Тимофей), а за ним последовала кружка одного маленького и до боли знакомого человека. Внезапно меня озарило, и я как ошпаренный отскочил от Лари. В нескольких метрах стоял Султан, а чуть дальше Гарегин и Мариус, отвешивающие друг другу оплеухи (видно, для меня репетировали). Я скрылся возле барной стойки, и, похоже, мои «лучшие» друзья в приступе винной эйфории не почувствовали моего присутствия.

— Фрол, дружище, не подскажешь, на смене ли сейчас официантка по имени Софья?

— Да, вон там, с подносом, — он направил указательный палец прямо на прихвостней Самсона.

Мне пришлось ещё раз уставиться на двух коротко стриженных амбалов с пустыми стаканами в руках. Вот они куда-то поставили кружки, а затем взяли уже полные. Они были единственными, кто пил за свой счёт. Даже Султан променял «Четыре света» на «Мерло».

Поднос, очевидно, нес не сам себя, и главным для меня было разглядеть ту самую Софью, что скрывалась за массивными плечами сорокалетних посетителей бара. Я видел лишь тоненькую ручку, держащую поднос, и Лари, который улыбался ей, словно они успели познакомиться раньше меня. Но я не видел её лица (или фигуры, что было гораздо важнее). В тот момент у меня созрело чувство, будто она так и не выйдет из толпы, и я не смогу взглянуть на девушку, которой безумно понравился. В какой-момент я подумал, что она испарится в воздухе, лишь бы остаться незамеченной мною. Так почти и случилось, только увел её у меня не дверной проем, а этот усатый и противный Султан, которого я ненавидел за все, кроме боли, которую он мог мне доставить. Однако в тот момент он причинял не такую уж и приятную боль, потому что ему что-то не понравилось в работе Софьи. Он схватил её за руку, подтащил к себе и скрылся в толпе, а я так и не смог разглядеть её лица. Это начинало походить на кошмарный сон, хотя подумал я об этом, как только ступил на порог «Старухи в блеске».

— Фрол, ты посмотри, что творят посетители! Прикладывают руки к официантке!

— Где, суки!?

— Ну, вон там, в толпе!

Я указал на разборки Самсона, и Фрол потянулся за ружьём. Этот жирдяй дошёл своим медленным ленивым взглядом до усатого нерусского бандита, что замахивался на невинную девушку. И вдруг вся его смелость куда-то испарилась, словно он забыл, что собирался нашпиговать Султана четырехсот десятым калибром (я-то уж точно собирался).

— Ролан, ну что ты сказки выдумываешь? Никто никого не трогает.

— Ты сдурел!? — я почти перелез через барную стойку. — Он её сейчас придушит, начальник хренов!

— Гы! Начальник хренов! Классно ты сказал свою двоякую шутку, — эта скотина умудрилась расхохотаться в то время, как его персонал унижали на людях.

— Фрол, ты мудак, да ещё и редкостный.

— Слушай парень, я проблем не хочу, понял? Султанчик в своих кругах хорошо известен — мне потом заведение сожгут. Тебе надо — ты и заступайся за кого хочешь, а мне работать не мешай, хоккей? Я в такие игры играть не готов.

— Пошёл ты, — сказал я.

Не было предела моей злости, потому что иначе мне бы не удалось ворваться в толпу и налететь на Султана первым. Я не хотел нарываться, но и беспомощная тоненькая официантка вроде бы не собиралась обижать его. Я схватил низкого нерусского грубияна за рукав и отдёрнул его мохнатые руки от Софьи. Он нырнул вперёд, почти клюнул носом в пол, потому что еле держался на ногах.

— Ч-чт-что? Каво мать… какого… — далее разобрать его бред не получилось.

— Отстань от неё! — сказал я.

Мне уже прилетело ладонью в затылок от кого-то из амбалов. Я потерял равновесие, но не упал, потому что меня тут же схватили. Оставаясь в этом положении, пришлось наблюдать, как Султан подошёл и снова схватил Софью за шиворот. Я, наконец, увидел её лицо, но представлял его совсем другим, без ссадин и синяков. Они ни капельки не шли её маленькому аккуратному лицу с тонким носом. Тёмные круги под большими глазами было едва видно, но вместе с тем они были шикарны. Я сразу же полюбил её взгляд, и одновременно возненавидел Султана с новой силой, ведь он посмел прикоснуться к такому прекрасному существу как Софи. Она была нежной с ног до головы, даже, когда треклятый хач держал её на весу (только и мог поднимать девушек втрое легче себя). Каждая конечность представлялась мной, как произведение искусства, с которым я хотел познакомиться ближе. Ах, Софи, она умудрялась манить даже в разгар сражения, и слава Богу, это случилось не на каком-нибудь фронте, потому что при виде такой девушки мог бы упасть самолёт или подорваться на мине танк. Вот только, какого чёрта за неё никто не заступился? Какого лешего Султан смог поднять на неё руку? Ведь её тёмные кудри и большие открытые глаза не могли заставить подумать о чем-то грубом.

— Чего молчишь!? Мало было по роже заехать? Ты, что, разговаривать, сука, не умеешь? Погоди у меня!

Она держала его за руки до последнего, пока он не швырнул бедную на пол. После этого Султан подошёл ко мне.

— Орландо, ты что такой грустный? Не пьёшь вино сегодня? Вино хороший!

Султан шёл свободно, потому что все вокруг забились в углы или вовсе разбежались. Разумеется, страх в глазах людей придавал ему силы. Только запахло жареным, и для всех вечеринка тут же закончилась, если не считать Гарика с Мариусом. Один из них схватил мои драгоценные волосы, а второй пнул коленом под ребро. Отбил почки в несколько касаний. Я не был удивлён, что все стоят, и не ждал, что кто-то захочет вступиться. Я напротив хотел, чтобы все оставались на своих местах и позволили мне вновь почувствовать себя живым. Но вот Софии помочь были обязаны… На кону была моя вера в людей.

— Парни, эй! Я сам хочу его ломать! — сказал Султан перед замахом. Как же долго летел его кулак. Я за это время успел бы открыть глаза и перестать бояться, но удара так и не последовало. Я, наконец, решился открыть глаза и увидел перед собой знакомую руку, дрожащую и держащую кулак Султана.

— Держи своё оружие при себе, друг, — сказал Лари.

— Ты кто? Ты вино разливал, к тебе вопроса нет! Отпусти, я тебе не друг! Но и не враг.

Султан, почувствовав что-то неладное со своим запястьем, посмотрел вверх, чтобы в очередной раз взмолиться.

— Дундуки, чего стоим! — сказал он, когда Лари заломил его руку ещё сильней.

Мою голову и плечи отпустили, и я оказался на четвереньках. Мне хотелось тут же соскочить с места и ворваться в конфликт между Илларионом и двумя здоровыми амбалами, но что-то потянуло меня вниз. Я пришёл в себя спустя пару секунд; к этому времени Лари слегка коснулся горла Гарегина, и тот отошёл в угол, поправляя воротник или, быть может, пытаясь вспомнить, как дышать. Я посмотрел на своего спасителя — он выглядел не очень-то святым, а скорее разъяренным волком с ужасным оскалом. Я не так долго был знаком с этим парнем, но сразу было понятно, что такой как Илларион не обидит и мухи. Оказалось, что Лари не соответствовал мои ожиданиям. Да и к чёрту, потому что меня бы просто в очередной раз запинали на потеху публике.

Илларион стоял и смотрел на Мариуса, который застыл, словно озеро в декабре. Они уставились друг на друга, а амбал запыхался от одного только гнева. Я полностью восстановился и с желанием помочь своему лучшему другу врезался кулаком в твёрдый мясистый бок громилы в майке. Мариус ответил пощечиной, которая отодвинула меня в сторону (обычная такая пощёчина двухметрового любителя пива). Лари тут же встал передо мной.

— Иди ещё вина налей, — сказал Мариус.

— Оставь нас в покое, не мы начали это насилие, — сказал Илларион.

Я знал, к чему приводят разговоры с Султаном и его шайкой. Хорошо понял это, лёжа возле стенки. Оставался последний шанс защитить Софью, Лари… Да и себя уничтожать не хотелось. Я представлял, как Мариус ломает Лари ноги, а Султан плюет мне в лицо, держа хрупкую официантку за чёрные кудри перед всеми людьми в баре. Их, кстати, было полно, словно в заре выступала музыкальная труппа, а не избивали посетителей. Наконец, я вытащил из-за спины Иллариона стул, который полетел в Мариуса. Амбал сумел от него отскочить, но расчёт и был на то, чтобы попасть в Султана, который снова приблизился к Софье. Его рукав с треском разошелся, когда стул коснулся плеча. Вы когда-нибудь смотрели в глаза разъяренному азербайджанцу с манией величия? Так вот, в тот день мне выпала счастливая возможность.

— Рол-л-лн, твъю, м-м-мать, — Султана уже давно победил алкоголь, так что он мог разве что забрасывать нас невнятными речами.

Куда серьезнее дело обстояло с Мариусом, который не был намерен отпускать нас с миром. Здоровяк подозвал Гарегина, а затем направился к нам. Я схватил Лари за плечо, и мы стали отходить назад. Когда моя спина уперлась в барную стойку, оставалось только выждать момент и совершить пакость, раскрыть которую, скорее всего, удалось всем вопиющим посетителям (в отличие от Мариуса). Вот рыжая голова оказалась возле Лари, и я схватил бутылку прекрасного душистого «Мерло», после чего тут же угостил вредного бугая, ведь он рисковал уйти домой, так и не попробовав красное полусладкое.

Стекло и кровь разлетелись по всему кругу, а Мариус внезапно для всех присел на пол. Публика оживилась, и толстый Тим первым нанёс удар под дых. Затем в работу включились и остальные завсегдатаи, которые, по всей видимости, имели долги у Султана. Я посчитал, что это победа. Лари победил. Мы победили. Это был один из редких случаев, когда я выигрывал драку, избивая соперника, а не наоборот. Я посмотрел на Иллариона, пытаясь прийти в себя. Было тяжело стоять на ногах, все тряслось, и хотелось перегрызть кому-нибудь глотку собственными клыками. Это прошло, только когда я увидел Софью, отходящую в сторону. Разумеется, я бросился к ней, ведь Фрол дал понять, что ему нет дела до чести своих официанток. Вместе с тем он внушил мне, что является самым главным в «Старухе в блеске» (самым главным из мудаков).

— Сильно болит? — спросил я. — Дай посмотрю.

Она махнула головой и улыбнулась мне, затаив дыхание. Мимо пробежал Султан и его недобитые амбалы. Посетители бара, похоже, собирались отыграться на них на улице, но, увидев ливень, решили продолжить пьянство. Я был безумно рад тому, что нас не прибили.