И тогда я поняла. 95 честных историй о жизни как она есть

Коллектив авторов, 2020

Знаменитая писательница и путешественница Даша Пахтусова уверена – истории каждого из нас гораздо круче и невероятней, чем придуманные сюжеты фильмов и книг. В доказательство она предложила своим читательницам поделиться реальными случаями из жизни. Единственным условием стала фраза «И тогда я поняла». Невероятные истории девушек не оставят равнодушными даже самые «бывалые» сердца. 95 девчонок поделятся своим сокровенным опытом, расскажут о любви и предательстве, жизни и смерти, дружбе и смелости, своей боли и рвении к победе. Эта книга заставит вас убедиться, что жизнь невероятна и многогранна.

Мы

НАСТЯ Зинченко

Москва

Студентка филологического факультета

Весна второго курса, и я влюблена в тебя до чертиков, до умопомрачения, до опьянения с одного бокала белого полусухого где-то в переулках Москвы.

Мы шли по Китай-городу. Солнце светило прямо в лицо, приходилось щуриться. Был апрель. Тогда еще нужно было ходить в пальто, но на ногах уже красовались прошлогодние синие кроссовки, те самые, которые я выпросила у мамы на какой-то мелкий праздник. Юбка сочеталась с помадой, и кроссовки казались лишними, но я упорно пыталась совместить «спорт» и «ретро». К груди был прижат старенький томик Вудхауса, который мы откопали в «Ходасевиче». Мы ходили туда-сюда по комнатке в девять квадратных метров, заставленной пыльными томиками, и выискивали что-то. Когда мне попадалось знакомое название, я дергала тебя за рукав куртки и придумывала что-то смешное, морща лоб и делая вид, что это очень серьезно. Ты улыбался, я отворачивалась, потому что было невозможно смотреть на твои ямочки. Люди приходили и уходили, девочки-продавщицы то и дело выходили курить, а мы сидели на стопке книг и окунались в твое и мое детство. К слову, твоего было больше.

«Твоего» было больше всегда. Времени, сил, уверенности. Всего. Много сигарет и еще больше историй — бесконечное количество. Ты их доставал из закоулков своего сознания и укутывал в них меня, как в плед. Я жила ими, а ты состоял из них, как лоскутное одеяло из старых футболок, которым решили дать новую жизнь. Иногда рассказанная тобою история казалась сюжетом неснятого, но продуманного до мелочей фильма. В такие моменты я представляла себя с рупором на съемочной площадке и тебя в смешной режиссерской шапочке и коричневой куртке, с сигаретой в руках. Все, что мы придумывали, все, что ты рассказывал, казалось очень смешным, но никак не глупым. Как будто бы глупости и не было вовсе, как будто бы ты изначально запретил ее существование, а я приняла это как закон Архимеда.

Улица была наполнена прозрачным весенним солнцем, снега уже практически не было, а до экзаменов оставалось еще добрых полтора месяца. Ты жил в общежитии в Одинцове, я — в старой квартире в Москве. Я преподавала в летней школе, ты доделывал свой проект в Центре Сахарова. И ровно в тот момент, когда до «нас» оставалась неделя, ты позвонил и сказал, что вылетел из вышки и возвращаешься домой, во Владивосток.

* * *

Мы стояли в аэропорту, ты вытирал мои слезы руками. Все вокруг замедлялось, таяло, исчезало. Я знала, что через несколько минут ты пойдешь на посадку, улетишь к морю и больше никогда не вернешься. В ту ночь, когда ты позвонил, мы обсуждали Питер и Крым, билеты на октябрь, совместные праздники. На самом-то деле каждый из нас знал уже тогда, что ни Крыма, ни Питера не будет. Не будет совместных праздников. Эти мысли были со мной и в последние минуты перед посадкой, когда ты притянул меня к себе и обнял так крепко, что нечем было дышать.

Я стояла в зале Домодедова и ревела. Мимо ходили люди, ездили тележки с багажом, но этот зал для меня был абсолютно пустым, потому что в тот момент, когда твой самолет взлетел, вокруг не осталось ничего: такси, центральные улицы Москвы, моя квартира. Город был пуст.

Спустя полтора года мне прилетело в день рождения от тебя сообщение в две строчки. Значит, ты все еще помнил.

И тогда я поняла: все мы найдем своих сумасшедших, готовых на подвиги, слезы счастья и горя, километры в погоне за мечтой, часы напряженной работы и сотни дней, потраченных на что-то, по нашему мнению, стоящее. Все мы найдем своих сумасшедших. Будут ли они пойманы с поличным где-то в Москве или Питере, или же жизнь нас сведет в совершенно ином пространстве и времени? Где-нибудь в тропических лесах Перу или на склоне гор, где пахнет козами и лавандой. Столкнемся ли мы в переходе метро, или они нагрянут спустя много лет, не сказав даже «привет», просто запрыгнут в последний вагон уходящих чувств и не отпустят. Все мы найдем своих сумасшедших, готовых нас убаюкивать в страшные ночи и долгие зимы, переживать карантин по Zoom и не стесняться в выражениях, если это действительно нужно, или стесняться, раз уж на то пошло. Все мы найдем, правда, я верю. Потому что это доказывают сотни историй, сотни людей, любящих и любимых, говорящих на разных языках и смотрящих разными глазами на одни и те же вещи.

Потому что однажды я видела садящегося на самолет человека, который сказал, что вернется и, понятное дело, остался там, на другой планете. Я чувствовала на своей коже его запах и слышала голос, ловила похожие образы в метро и, засыпая на его плече, думала, что завтра все может рухнуть, но, главное, сейчас я счастлива. И если есть — а она есть — любовь сильнее той, что я ношу в себе несколько лет, значит, я обязательно встречусь с кем-то таким же сумасшедшим, как я.