Коготь Безумия

Зоя Вальц, 2021

В пригороде Москвы найдена античная этрусская гробница, привезённая из Италии более двухсот лет назад богачом-коллекционером древностей и зарытая на территории его подмосковной усадьбы. Радость сенсационной находки омрачает жестокое убийство, произошедшее в гробнице в наши дни. Жертве вырезали сердце. Странные ритуалы, древние культы, современный бизнес и большие деньги – все сплелось в клубок загадок и тайн. Распутать таинственное преступление предстоит следователю по особо важным делам Максиму Райенвальду. Но кому в этом расследовании можно доверять? Ведь даже самые добропорядочные члены общества вынашивают коварные планы…

5

Живописный вид открылся с южной стороны дома. На нижнем уровне, к которому вели несколько спусков террасами, лежал большой ухоженный парк с монументальными деревьями, дубами и вязами. Некоторые сохранились со времен Гурьева, другие были перевезены и высажены уже взрослыми многолетними экземплярами. В середине большого пруда («Прудов несколько, — отметила девушка, — и все рукотворные») высился насыпной остров с ротондой. На берегу озера располагалась лодочная станция. По левую сторону виднелись хозяйственные постройки, укрытые на зиму овощные грядки, оранжерея. «Конный двор и кузницу пока не восстановили», — отчиталась экскурсовод. Справа взгляд цеплялся за пустое пространство перед возвышением ландшафта, местами покрытое остатками сухой травы, местами перекопанное.

— Там знаменитая этрусская гробница.

Нелли указала рукой в сторону холма и ютившихся возле него объектов. В одном Райенвальд признал вчерашний строительный вагончик, но промолчал.

— Откуда она вообще взялась в наших широтах? — задал лейтенант Круглов с самого начала мучивший его вопрос.

— Граф увлекался античным искусством. Еще со времен своих поездок по Европе привозил разные сувениры, коллекционировал предметы быта. Сохранились исторические свидетельства, как два года на лошадях везли в Богородское купленную им в Милане римскую колонну. Так вот Гурьев вывез не только колонну и кувшины, он приобрел себе этрусскую гробницу.

— Но зачем?!

Нелли пожала плечами.

— Потому что мог. Имел средства и возможности. Представьте, что в наши дни какой-нибудь богатый коллекционер египетских древностей прикупил бы себе пирамиду, маленькую, односемейную, и поставил бы ее во дворе своего особняка, любоваться и друзьям показывать.

Круглов, не выдержав, фыркнул. Поймав взгляд Райенвальда, сделался серьезным.

— Но почему ее обнаружили только сейчас?

— Скорее всего, гробницу монтировали из привезенных блоков одновременно с тем, как рыли пруды, никого не удивила лишняя яма. Кроме того, в домовых книгах усадьбы сохранились сведения о выплатах итальянским рабочим. Долгое время считали, что они занимались отделкой главного дома, но среди них могли быть и те, кто построил тулумос, купольное захоронение. Своды такого рода гробниц строили методом обратных ступенек, сдвигая верхние ряды относительно нижних вперед, образуя купол. Чтобы свод не рухнул вниз под собственным весом, его сверху засыпали землей. Так что это изначально был зеленый холм. С годами он просел вниз, вход оказался ниже уровня почвы. Ничто не выдавало в этом кургане помещение.

— Можно пройти, посмотреть гробницу?

— К сожалению, сейчас гробница закрыта, — помедлив, отозвалась Нелли, — по причине аварийной ситуации.

— А что случилось? — невозмутимо поинтересовался Райенвальд.

Нелли вздохнула.

— Комплекс из нескольких причин привел к тому, что местность вокруг гробницы начало затапливать. Во-первых, при пейзажной планировке не учли, что рельеф местности изменился. Стали восстанавливать каскадные пруды, питаемые ближайшей речкой, и что-то пошло не так, вода стала выходить из берегов. В старые времена цепь прудов создали, устроив запруды в местах протекания реки через естественные овраги, крепостные лишь расширили эти плотинные пруды последующим копанием. Возможно, дело в изменении климата, начали чаще идти дожди, теплые зимы, река перестала замерзать и стала более полноводной. Сейчас с учетом всех изменений создается проект по устранению катаклизма. Во-вторых, решили устроить поле для гольфа, вырубив черемуховый сад. Деревья со времен графа сильно деградировали, перестали плодоносить, многие высохли и не вписывались в перепланировку ландшафта. Уважаемые жители коттеджного поселка хотели играть в гольф.

Райенвальд уловил в голосе гида долю ехидства.

— При строительстве тулумоса люди графа столкнулись с теми же проблемами. Влажные глинистые почвы Подмосковья совсем не то, что сухие земли Тосканы, откуда приехала гробница. Инженеры прошлого вышли из затруднения весьма элегантным способом — посадили сверху и вокруг холма большой черемуховый сад. Кстати, поместье славилось черемуховыми пирогами. Вам, может быть, известно, что есть деревья с мощнейшей и объемной корневой системой, их не рекомендуют сажать вблизи домов, чтобы корни не нарушали целостность фундаментов, не портили вводы и выводы коммуникаций. В данном случае это вредоносное свойство корней сыграло в плюс. Черемуха — очень выносливое дерево с густыми разветвленными корнями, занимающими огромную площадь вокруг ствола. Корни использовали для укрепления грунта, кроме того, они буквально высасывали влагу из почвы, осушая ее и препятствуя затоплению. И в-третьих, подтопление обусловила особенность рельефа в этом районе. Так называемое явление глинистого карста. Грунтовые воды вымывают частицы почвы из местных глинистых отложений. В особенности в долине реки. Так когда-то образовались здешние овраги. А теперь пустоты стали образовываться и под землей. В эти ходы хлынула вода, когда повысился уровень грунтовых вод, и вот результат. Воду успешно могли бы высасывать черемухи, но их недальновидно выкорчевали. Временно проблему решили с помощью мощных насосов. Но для посетителей гробница пока закрыта, — подытожила девушка.

— А мог граф практиковать какие-нибудь чернокнижные обряды?

Нелли рассмеялась.

— Граф был православным христианином. Построил в Богородском церковь. Сын его вступил в ряды масонов, дабы заниматься духовным усовершенствованием, но и он чернокнижием не увлекался, был дипломатом.

— Но ведь гробница — результат отправления какого-то древнего культа, — продолжал упираться лейтенант.

— Граф рассматривал все артефакты только как предметы искусства и инвестиции.

Увлеченные беседой, они дошли до границы парка, и Нелли развернула экскурсию назад.

— Говорят, что дорожки парка образуют своими извивами масонские фигуры, если смотреть сверху, — настаивал лейтенант.

Девушка усмехнулась.

— Вы наслушались сплетен в городе? Их в большом количестве генерируют местные борцы за духовную нравственность, прикрывающиеся религией. — Нелли поморщилась. — Они же пустили слух о секте идолопоклонников, — возмущенно продолжала она. Похоже, гостям все-таки удалось вывести ее из равновесия.

— А на самом деле? — спросил Райенвальд.

— На самом деле тут снимали промо для будущего интерактивного музея. Еще до сезона дождей. Воссоздали фрагмент обряда погребения древних этрусков, про жизнь и смерть которых мы имеем исчезающе мало сведений! — В волнении она повысила голос. — Эта гробница — уникальная возможность изучить античную культуру, не выезжая из страны.

Они уже поднялись по лестнице, и, обойдя господский дом по кругу, вышли к фонтану. Дождь усиливался.

* * *

— Куда вас подбросить? — спросил у лейтенанта Райенвальд, вырулив на асфальтированную дорогу, ведущую к шоссе.

— Если можно, в Верею.

Следователь ввел данные в навигатор, и удовлетворенно кивнул, глядя на выстроенный бортовым компьютером маршрут. Предстояло преодолеть всего тридцать километров к югу.

— Там жил Рябцев, — пояснил лейтенант Круглов, — нужно осмотреть дом, опросить семью, соседей.

— Хорошо! — неожиданно согласился Райенвальд, к удивлению лейтенанта, уже настроившегося на поездку автобусом с пересадками.

Серебристый автомобиль взял курс на город. Лейтенант просматривал фотографии на экране фотоаппарата, следователь о чем-то размышлял. Тишину нарушали лишь легкие звуки джаза, доносившиеся из стереосистемы. Под гитарные переборы Эла Ди Меолы они проехали зареченскую часть внезапно возникшего городка, миновали мост, ведущий в центр, по боковой улице обогнули городскую площадь и запарковались под большой березой. Несколько не опавших желтых листочков трепетали на ветру.

«Верея — самый маленький город Московской области с населением около пяти тысяч человек», — любезно сообщил бортовой компьютер.

— И все пять тысяч, похоже, собрались в одном месте, — прервав молчание, прокомментировал Райенвальд.

Он с любопытством смотрел на толпу, заполнившую площадь. Несмотря на моросящий дождь, с близлежащих улиц подтягивались еще люди. Кое-кто привел с собой детей. Некоторые несколько неуверенно делали вид, что прогуливаются, другие сразу присоединялись к столпотворению. Прохожие, идущие по своим делам, притормаживали, чтобы посмотреть на пестрое собрание с самодельными плакатами в руках. По толпе пробежала рябь, и часть собравшихся отделилась, двинувшись к зданию городской администрации, окнами выходящей на площадь. Следователь выключил музыку. В салон слабо доносились крики демонстрантов с улицы.

— Интересно, по какому поводу митингуют? — протянул Райенвальд, выходя из машины.

На крыльце ближайшего магазинчика он увидел уличную урну-пепельницу и устремился к ней, прикуривая на ходу. Вопреки требованиям организма очередной дозы никотина, он никогда не курил в машине. Автомобиль Райенвальда блистал стерильной чистотой и пах лесной свежестью. На кремовой обивке салона было не найти ни соринки, ни пушинки, с ковриков, казалось, можно есть. Все предметы в багажнике были рассортированы по размеру и аккуратно сложены.

— А мне интересно, почему они до сих пор не привлекли внимание полиции?.. — лейтенант догнал следователя, тоже закурил и, прищурившись, наблюдал за растущей толпой.

Будто в ответ на вопрос лейтенанта, на площадь въехал патрульный автомобиль. Двое полицейских направились к протестующим, призывая расходиться. Не рискуя вступать в прямую конфронтацию, люди отступали, образовывая пространство вокруг представителей власти, но не уходили, а тут же, разбиваясь на группки, ртутными каплями сливались в единое целое поодаль. Гомон усиливался.

— О, так они против «нашей» гробницы выступают, — прислушался к выкрикам Райенвальд. — Однако, какие сильные страсти витают в тихой провинции.

Он ловким щелчком послал окурок в урну и повернулся к лейтенанту.

— Пожалуй, доеду с вами до дома Рябцева, раз уж все равно здесь.

Они сели в машину и медленно двинулись по улице от центра к окраине, оставляя за спиной шумную разгоряченную толпу и пытающихся угомонить ее полицейских.

Мимо, выглядывая из-за низких штакетников, проплывали деревянные дома частной застройки. Нужный лейтенанту дом оказался более ухоженной копией собратьев по улице. Обнесенный невысоким забором сруб на каменном фундаменте был крашен в зеленый цвет, белые резные наличники украшали окна. Заглянув через забор во двор, Круглов заметил, как шевельнулся тюль в одном из окон. Возмущенная бесцеремонностью незнакомцев, вылезла из будки и залаяла собака. Не успел лейтенант нажать на кнопку звонка на столбике калитки, как дверь дома распахнулась.

Женщина в черной косынке безразлично мазнув взглядом предъявленное лейтенантом Кругловым удостоверение, впустила гостей во двор, махнула рукой, приглашая следовать за ней, и молча пошла в дом.

Разместив пришедших за кухонным столом, хозяйка села напротив, сложила руки перед собой и, наконец, заговорила.

— Когда можно будет забрать тело Антона?

— После вскрытия, вам предварительно позвонят, — ответил Райенвальд, разглядывая жену жертвы.

По сведениям лейтенанта, она была ровесницей супруга, но сейчас перенесенное горе преобразило ее, состарив. У губ залегли скорбные складки, припухшие глаза явно говорили, что женщина проплакала несколько часов.

— За что его зарезали?

Она сдерживала рыдания. Подробностей преступления в интересах следствия ей не сообщили.

— Это нам и предстоит выяснить.

Следователь включил в смартфоне режим диктофона и положил на стол.

— В последнее время вашему мужу никто не угрожал?

— Не припомню.

— Он не был чем-то озабочен, может, подавлен? Приходил в плохом настроении? Нетрезвым?

— Он у меня веселый всегда… был… — Женщина всхлипнула, втянув воздух. — Его все любили, он общительный… И пил не больше других! — она с вызовом посмотрела на следователя.

— Вы испытывали денежные затруднения?

— Не больше, чем все… Жили от получки до получки.

— Ваш муж увлекался азартными играми?

— Нет.

— Возможно, занимал деньги?

— Он никогда не занимал! Все своими руками делал!

Лейтенант осмотрелся. Дом производил приятное впечатление, все здесь было подогнано, прилажено, стояло на своих местах.

— А когда на новую работу устроился, вообще сказал, что там ему хорошо заплатят.

Все же не сдержавшись, женщина заплакала и, прижав к лицу кухонное полотенце, выбежала в соседнюю комнату. Оттуда доносились сдавленные рыдания.

— Может, я потом еще раз заеду, в более благоприятное время? — обратился лейтенант к следователю. Круглов не переносил женских слез.

— Пожалуй, — неохотно согласился Райенвальд и выключил диктофон. — Пройдетесь по соседям, пока я тут закончу? — предположил он.

Лейтенант вышел.

Следователь прошел в комнату, судя по всему, выполняющую функцию гостиной. Женщина немного успокоилась и сидела в кресле, задумчиво рассматривая узоры на обивке подлокотника. Хлопнула входная дверь. Через мгновение в комнату ввалился подросток лет четырнадцати и бросил рюкзак на диван.

— Я на минуту, — отмерла женщина, — надо покормить сына!

Она вернулась в кухню и загремела там кастрюлями и сковородками. Паренек вопреки предположению Райенвальда не ушел за ней, а с любопытством уставился на следователя.

— Вы расследуете убийство бати? — спросил он.

По тому, что школьник не удивился постороннему мужчине в доме, Райенвальд предположил, что тот столкнулся во дворе с Кругловым.

— Ты вроде как не сильно расстроен этим обстоятельством? — Райенвальда немного удивил будничный тон подростка.

— Так он мне не родной! Он второй маманин муж. Он Антон, а я — Александр Михайлович. Саня! — запоздало представился он.

Райенвальд пожал протянутую Саней руку.

— Но мать очень переживает, — доверительно сообщил парень следователю.

— А ты?

— А я — мужчина. Мужчины не плачут!

Следователь сдержал улыбку.

Саня продолжал рассуждать:

— Ну и кроме того, рано или поздно следовало ожидать чего-то подобного.

— Почему?

— Он постоянно нарывался. — Подросток шмыгнул носом и почесал его тыльной стороной ладони. — А в последнее время, как должен был разбогатеть, вообще невыносимым стал. Все время выпендривался!

— Он собирался разбогатеть?

— Как на работу в усадьбу устроился, — слышали, наверное, где гробницу откопали, — так постоянно говорил, что это реванш за предыдущие года. Так-то он небогатый всегда был, работал где придется, это дом наш с мамкой, — важно пояснил Саня.

— А про работу он рассказывал?

— Конечно! Как прибухнет, так и давай про сокровища болтать, про культ мертвых… Вот бы уже быстрей музей открыли, нам классная сказала, экскурсию устроит!

— Не боишься культа мертвых-то?

Райенвальд усмехнулся. Он сам в школе любил историю, поэтому ему импонировал интерес подростка.

— Не-а, это же древняя история, средиземноморская культура! Только мракобесы против античного наследия, так историчка говорит.

— Саш, иди обедать! — позвала мать, появляясь на пороге. — Извините, он вас, наверное, заболтал, — повернулась она к следователю, комкая полотенце…

Распрощавшись с семьей, Райенвальд ждал Круглова на улице. До его слуха донесся звук полицейской сирены. Потом все стихло. Следователь как раз докурил, когда из сумерек возник лейтенант.

Покидая городок, Круглов в последний раз бросил взгляд на опустевшую центральную площадь. О прошедшем митинге напоминали только валяющиеся повсюду листовки. Серебристый автомобиль пересек замусоренное пространство и быстро удалялся от самого маленького города Подмосковья с населением около пяти тысяч человек.