Группа жертв

Зоя Вальц, 2022

Отдых следователя по особо важным делам Максима Райенвальда на тропическом курорте был испорчен. Следователь стал свидетелем смертельного нападения акулы на российского дайвера. Местные власти, обеспокоенные тем, что страдает репутация курорта, настаивают: убийство не было несчастным случаем, а истоки преступления нужно искать в заснеженной России. Райенвальд берется выяснить обстоятельства дела.Вернувшись на родину, в ходе расследования он сталкивается с ещё несколькими убийствами, такими же неочевидными. Казалось бы, преступления никак между собой не связаны, но следователь выясняет, что убитые умерщвлены способами, запечатленными на наброске Иеронима Босха к картине «Группа жертв». Убиты уже трое и Райенвальд должен вычислить преступника, прежде чем случится непоправимое и прольется новая кровь. Ведь на рисунке средневекового «короля кошмаров», принадлежащем богатейшему человеку в России, следователь обнаружил еще одну, скрытую жертву.

7

— По времени, вроде укладываемся, — заметил Павел Большаков, наблюдая за погрузкой. До его ноздрей донёсся запах ржавчины и Большаков поморщился.

— Из порта выйдем точно в срок.

Его собеседник, коренастый крепкий бородатый мужчина, посмотрел на часы и сплюнул в воду.

Они стояли неподалёку от дока, где электрогидравлический грейфер цепкими лепестками захватывал и наваливал на судно проржавевшие чугунные чушки, батареи, куски труб и рельсов, неопознанный металлический мусор и прочий негабаритный железный хлам. Из полувагона с низким бортом ковш, закрепленный на конце портового крана, методично зачерпывал челюстями металлолом и с грохотом ссыпал его на палубу мини-балкера.

— Ничего не сдвинется? Не потеряется? — переспросил Большаков.

Он привык контролировать все процессы от и до, вникать во все мелочи, был, что называется, маньяком контроля, хотя сам предпочитал называть себя перфекционистом. В конце концов, за умение предотвратить любую потенциальную неудачу ему и платят.

— Груз надёжно закреплён найтовами, — лаконично ответил крепыш и шмыгнул носом. Увидев недоумение на лице Большакова, он снизошёл до пояснения: — Из стальных тросов.

— Хотел спросить, почему вас все зовут Джек? — сменил тему Большаков.

В ответе ему послышалось лёгкое, едва уловимое раздражение, и он поспешил уйти от скользкой темы судоустройства. Джек был профессионалом и спорить с ним на тему судовых снастей не входило в планы Большакова. Он решил перевести беседу в более безопасную плоскость.

Чугунная отливка гулко рухнула на ванну, породив раскатистый рокот. Большаков вздрогнул от неожиданности. Джек не повел ухом. Он помедлил, поскрёб пальцами бороду и, наконец, ответил:

— В честь Каре на вальтах.

На этот раз терминологию Большаков понял: ему рассказывали, что свое каботажное судно капитан купил на выигрыш в покер, собрав мощную комбинацию из четырех валетов-«Джеков» и туза-кикера. Универсальный мини-балкер-однотрюмник, предназначенный для транспортировки всевозможных сыпучих грузов, Джек переименовал в «Ламантин» и с его помощью неплохо зарабатывал на жизнь, занимаясь коммерческими морскими перевозками. «Ламантин» работал трампом, курсируя без какого-либо регулярного маршрута, и не имел точного расписания, перевозя грузы по мере поступления подходящих заказов. В отличие от других «дальнобойщиков» капитан не брезговал никаким фрахтом, даже самым неоднозначным с точки зрения законности. Большаков украдкой оглядел капитана. Как у любого человека, посвятившего свою жизнь морю, возраст Джека сложно поддавался определению: ему можно было дать и сорок и шестьдесят. Красно-коричневое лицо капитана, изрытое морщинами и заросшее растительностью почти до глаз, в целом выглядело каким-то возрастным и… просоленным. Впрочем, недолгое общение с этим моряком создало у Большакова впечатление, что для его целей Джек — идеальный морской волк. Несуетливый, малоразговорчивый, с негромкой спокойной речью, он, двигаясь вперевалку, отдавал четкие и краткие распоряжения команде и распространял вокруг себя ауру профессионализма и надежности, которая встречается только у бывалых моряков, повидавших всякое. Так, по крайней мере, казалось. За эти качества, а еще за умение не задавать лишних вопросов, его и выбрал Большаков.

— Доплата за нестандартный структурообразующий груз, — щегольнул Большаков знанием терминологии и вынул из внутреннего кармана куртки полиэтиленовую сумку, обернутую несколько раз вокруг самой себя.

Джек развернул сумку, не вынимая из нее содержимого, пересчитал пачки внутри, помусолил купюры, проверяя на номинал, и, удовлетворённо кивнув, молча убрал в карман.

— Остальное — после передачи, — на всякий случай напомнил Большаков договоренность.

Джек скривил губы в гримасу, по всей видимости, означающую у него подобие улыбки.

— Хорошо.

Погрузка завершилась и капитан широким шагом направился к выходу из дока.

Пока завершались последние формальности, Большаков находился в порту, в мыслях управляя всеми процессами, происходящими вокруг. В Мурманске он планировал задержаться до конца операции. В благополучном исходе он не сомневался, но надёжней будет все проконтролировать самому.

Когда судно вышло в море, Большаков уточнил время: минута в минуту, как и обещал Джек.

* * *

Пологий береговой рельеф восточной части Кольского залива сменился высокими берегами на западной стороне. Впрочем, изрезанные обрывистые скалы вскоре скрылись в тумане, который плотным слоем устилал Баренцево море.

«Ламантин» вышел из Мурманска и на протяжении приграничной зоны держался края судоходного пути, не вызывая подозрений с берега. Несколько встреченных балкером военных судов также не обратили на сухогруз никакого внимания. Балкер счастливо избежал интереса со стороны береговой охраны, но, углубившись на достаточное расстояние к северу, едва покинув залив и выйдя в море, неожиданно сменил курс. Рассекая корпусом водное пространство, «Ламантин» заскользил к западу. Несмотря на позднее утро, вокруг царил мрак. В Арктике стояла полярная ночь и восхода солнца здешние жители не видели уже несколько недель. Недолгий интервал гражданских сумерек давал возможность увидеть что-либо без фонаря едва ли на протяжении часа в сутки. Теоретически в полдень можно было заметить небольшое просветление неба, фактически же в условиях пасмурной зимней погоды искусственный свет в населенных пунктах горел круглосуточно. В открытом море же все окутывала кромешная темнота.

Дверь рубки распахнулась и вошёл Джек, принеся с собой поток морозного воздуха, запах соли, моря и снега. Снежинки в бороде мужчины таяли, превращались в капли и блестели в тусклом свете. Капитан откинул капюшон мокрой штормовки. В помещении висела водная взвесь, влажность превышала все параметры комфорта даже для неприхотливого и ко всему привыкшего Джека. Но и это было лучше, чем быстро летящий гнусный снег, посыпающий капитана, пока он был на палубе.

— Надо взять северней, — прищурившись, сообщил Джек штурману.

— Право на борт! — моментально скомандовал тот, обращаясь к рулевому.

Судно начало поворачиваться.

— Скоро граница льдов, — предупредил штурман.

— Пройдем. Если что — возьмём на форштевень, — бросил Джек.

Он заметил несколько небольших плавучих льдин вдалеке, но не счёл их опасными. Несмотря на то, что, благодаря Гольфстриму, в этих широтах Баренцево море не замерзало, год выдался неблагоприятным и лёд подошёл довольно близко к берегам Кольского полуострова. Но лучше отойти подальше от цивилизации, решил капитан. Экспедиторские документы на груз были в порядке, «Ламантин» отправил надлежащие уведомления пограничникам на выход в море, однако береженого бог бережет. Судно уже штрафовали и Джек не испытывал ни малейшего желания нарваться на патруль, даже имея на руках — чего это стоило! — график дежурств и маршруты пограничных катеров.

Море штормило, но пока несильно. Ледяной ветер усиливался. Но это был самый безопасный план. Под прикрытием тумана и льда сгонять до границы с Норвегией, где будет ждать норвежское судно, скинуть груз и вернувшись, как ни в чем не бывало, спокойно следовать в заявленном и утвержденном направлении. Чернильная ночь, снег и хмарь, ухудшающие видимость гипотетическим погранцам, если их сюда занесет, — всё это только благоприятствовало делу.

— На курсе сорок пять градусов, — доложил рулевой.

Штурман вопросительно посмотрел на капитана и, не получив ответа, скомандовал рулевому:

— Одерживать!

Джек снял мокрую штормовку и повесил на вешалку. Под непромокаемой курткой обнаружился пуховик, надетый на шерстяной свитер с горлом. Не мёрзнет тот, кто тепло одевается, давно усвоил капитан. Но руки все равно заледенели на морозе. Джек поочередно размял кисти, растирая пальцы, разгоняя в них кровь.

Судно с максимально погашенными огнями незамеченным следовало в тумане. Тишину на корабле прерывал лишь ровный гул двигателей. Волны усилились, судно подбрасывало. Раздался металлический скрежет и треск — скуловая часть балкера коснулась льдины.

— Судно быстро катится вправо! — обеспокоенно напомнил рулевой о положении руля. Он немного встревожился, что штурман забыл подать новую команду, но не посмел повернуться в сторону руководства.

— Джек?! — воскликнул штурман.

Крупные тяжёлые хлопья снега сыпались на лобовое окно рубки, перекрывая вид на палубу. Капитан молча набросил штормовку и вышел. Сквозь мазки снежной каши на стекле был виден силуэт Джека. Сгибаясь под ожесточенным натиском шквального ветра, капитан изучал воду за бортом.

— Меньше право, — вернувшись, буркнул капитан штурману.

— Меньше право! — повторил тот рулевому.

— Руль право тридцать градусов, — с облегчением выдохнул рулевой, уменьшая угловую скорость поворота судна.

— Отводить! — скомандовал штурман уменьшить угол перекладки руля.

Балкер сильно рыскнул в сторону, затем плавно стал на курс. Скрежет прекратился, плавающие льдины остались справа.

— Прямо руль, — с неохотой процедил капитан, подойдя к рулевому.

Рулевой задержал судно и зафиксировал курс в новом направлении. «Ламантин» на максимальной скорости запрыгал на высоких волнах, поочередно бьющих в борта и корму, и двинулся в сторону норвежской морской границы.

— Руль прямо, — отчитался рулевой.

— Так держать, — подтвердил Джек за штурмана и отошёл вглубь рубки.

Маскируя корабль, свет здесь убавили до минимума, рулевой же довольствовался подсветкой приборов и в полумраке мостика предметы отбрасывали глубокие тени.

Джек почесал мокрую бороду и вытер руку о штаны. Всё шло по плану, но расслабляться было не в его правилах.

Шторм усилился, снег повалил плотной стеной, ограничивая и так плохую видимость. Ветер ревел, как сумасшедший, начиналась снежная буря, но выросшие волны толкали «Ламантин» вперёд, придавая дополнительную скорость. Попутный ветер капитан счёл удачей. Приближалось расчетное время встречи.

— Свяжись с норвежцем, — распорядился Джек, обращаясь к штурману, и отвинтив крышку термоса, налил в нее содержимое.

Потрясающий аромат кофе разлился по рубке. Капитан не экономил на кофейных зернах, предпочитая самые элитные и дорогостоящие сорта, сам молол и заваривал их и никогда ни с кем не делился капитанским напитком. Термос Джека был священной реликвией на корабле и табу для всех.

— Встречу подтвердил. — Штурман отложил гарнитуру коротковолновой радиостанции и взглянул на радар. — Черт! Ты что молчишь?! — накинулся он на растерявшегося рулевого.

Джек вопросительно вскинул густую бровь, отпивая из крышки.

— Джек у нас попутчик! — воскликнул штурман.