Мандариновый левират

Злата Прага, 2020

Счастливые супруги неожиданно умирают как в сказке – в один день. Брат и сестра остаются сиротами и расстаются на целую жизнь. Через десять лет они встречаются и оказываются втянутыми в череду несчастий, неурядиц и потерь. Им приходится бежать из родной страны, скитаться, сменить имена и веру, образ жизни. Но они не опускают руки, и именно на чужбине смогут после немыслимых поворотов судьбы обрести любовь и стать счастливыми. Их трагическое знакомство с древним чужим обычаем, волшебство духовного преображения и обыкновенное чудо любви происходит на фоне колоритной средиземноморской природы, где они сталкиваются с восточным коварством и жестокостью прежде чем попасть в восточную сказку с торжеством любви и справедливости. Любовь побеждает всё – даже судьбу.

Глава 3. Львиная пещера

Через два месяца после катастрофы в Орлиное Гнездо приехали госпожа Эдже и Серхат Арслан. Она к ним даже не вышла.

Когда они уехали, она спросила у брата, зачем они приезжали. Али грустно посмотрел на неё и промолчал. Через неделю они приехали снова, с ними приехали Фидан — сестра мужа и Чичек — жена Серхата, и она снова к ним не вышла. Но на этот раз брат пришёл к ней сам и попросил разрешения поговорить.

— Что происходит? Что от нас нужно этим проклятым падальщикам? — спросила она.

— Ты же знаешь, как обстоят дела. После того, как Мехмет, старый чёрт, и Энгин, проклятая скотина, разбились на машине, чтоб им вечно гореть в аду, мы потеряли позиции в мэрии, в совете старейшин, в партийном комитете и в совете предпринимателей края. Эрдоганы немедленно этим воспользовались и оттяпали наши земли и отозвали пару лицензий на лов рыбы и производство диетических продуктов. Да ещё и убили наших сторожей и сторожей Арсланов. К тому же, Арсланы ещё точат зуб на нас за то, что мои люди отомстили им за тебя и потравили пастбища, отбив и угнав два стада, которые я живо упрятал в консервы.

— Короче. Что им нужно?

— Они настаивают на левирате, — выдавил Али.

— На чём? Как ты сказал? Ливерат? Это что, ливерная колбаса? При чём тут я? — изумилась Акджан.

Али только грустно вздохнул.

— Ты не поняла, душа моя. Левират — это повторный брак. От слова «деверь». Когда вдова покойного выходит замуж за брата мужа. Они предлагают тебе…

— Нет!

Он вздрогнул от её животного воя.

— Не-е-ет!

Она обхватила голову и забилась в угол дивана.

— Нет. Лучше убей меня, — сказала она, отгораживаясь от него и от этого жестокого мира подушкой.

— Родная.

— Нет! Ни за что. И потом, Серхат женат на Чичек.

— У них есть ещё один сын — Неджат.

— Нет! Слушать ничего не хочу. Пусть убираются в ад! Даже не смей говорить со мной об этом.

Она встала и ушла к себе. Он грустно посмотрел ей вслед. Вечером он позвонил госпоже Эдже.

Обе стороны напряжённо сжимали в руках трубки.

— Я с ней поговорил и довёл сестру до истерики. Поговорите теперь вы с ней. Но если она не согласится, я не стану её принуждать. Лучше я лишусь своего состояния, чем её.

— Но она к нам даже не выходит, — возразила свекровь Акджан её брату.

— Я устрою вам встречу. Приезжайте завтра с утра на пляж. Поплаваем на моей яхте. Только вы, я и моя сестра, — скрепя сердце предложил Али.

— Хорошо, господин Али. Спасибо.

— Пока не за что, — и он положил трубку.

Он ненавидел себя. Знал, что так нельзя, но не знал, как можно по-другому. Вспомнил, как обошёлся с его сестрой и племянницей её новоиспечённый муж, и его вновь передёрнуло от отвращения…

В первую ночь Акджан отказала супругу. Она оказалась не готова к такому испытанию. Страшные воспоминания о старых гаражах возле их дома в Сибири отравили её отношение к интимной жизни. К тому же на неё давил особняк новой семьи. Тёмные стены, тёмная мебель, мрачные лица прислуги, зашуганные женщины, говорящие шепотом дети — всё нагнетало страх.

Муж счёл это страхом неопытной девицы и на следующий день отвёз её в горный дом — небольшую ферму в сосновой роще у подножия горной гряды.

Там он постарался быть с ней предельно ласков, насколько это было присуще его грубой и властной натуре, не облагороженной ни культурой, ни образованием. И Акджан приняла его. Дальше случилась беда. Убедившись, что она вовсе не невинна, Энгин смертным боем избил новобрачную. Вернувшись домой, он коротко бросил матери: «Пошли кого-нибудь к этой шлюхе. Пусть о ней позаботятся. Я с ней ещё не разобрался».

Эдже сама кинулась с дочерью и служанкой в горный дом. Они нашли полумёртвую Акджан в луже крови. Фидан и Эдже плакали, везя её в больницу. У неё оказались сломаны рёбра, нога, пальцы на руках и ногах, вывихнуты оба плеча. К тому же врачи насчитали многие синяки и ссадины и констатировали тяжёлое сотрясение мозга.

— Будь ты проклят! — кричала Эдже на сына, — ты нас опозорил! Как ты мог сотворить с ней такое?

— Я убью эту шлюху! — орал на мать муж Акджан, — мне подсунули бракованный товар! И эта дрянная пигалица, Пынар, она точно её дочь, а никакая не племянница. Кстати, где эта ублюдочная незаконнорожденная, которую она нагуляла по малолетству? Я ей ноги поотрываю!

Фидан спрятала малышку в комнатах у прислуги, а потом её забрал Али.

А на третий день после свадьбы старик Мехмет и испорченный его воспитанием во вседозволенности Энгин разбились вдребезги на дороге, налетев на грузовик с дровами.

Акджан пролежала в больнице месяц. Деньги Али и Эдже, а также мастерство врачей сотворили чудо: вывихи вправили, переломы срастили, раны зашили. Позже она прошла курс физиотерапии и сделала пластическую операцию на нижней губе, которую порвал муж, пиная её по лицу. Теперь губа немного выпирала вперёд, но смотрелось прилично и даже… сексуально? Она решила, что в её жизни больше нет места ни таким словам, ни таким понятиям, ни таким отношениям. Домой вернулась хромающим инвалидом.

Пынар тогда кинулась ей навстречу.

— Радость моя! — воскликнула Акджан, обнимая ребёнка.

— Мамочка!

— Доченька!

Они обнялись и заплакали. Вечером, уложив малышку, она спросила брата о том, что её больше всего волновало.

— Его авария — твоих рук дело?

— Нет, — горько ответил Али.

— Почему? — гневно спросила Акджан.

— Тупо не успел. Он же от меня прятался, да и его мать не сразу мне сообщила о том, что случилось. Я узнал только через сутки от внучки нашего старосты, которая работает в больнице. Только собрал парней, а они сами…

— Хорошо, — успокоилась она.

— Хорошо. Как ты?

— Выжила. Все мужики такие, брат?

— Нет. Ей богу! Не все. Прости меня, я должен был узнать о нём побольше. Они приличная семья, но он вырос уродом, потому что отец ему всё позволял, наследнику. Я упустил из вида слухи, которые должен был лучше проверить.

— Да. Но дело есть дело, верно? — горько спросила она.

— Прости меня.

— Хорошо. Прощаю.

Больше они это не обсуждали…

И вот всего через два месяца львиная семейка снова заявила свои права на неё. Да у неё ещё не все синяки сошли. Ни за что! Она ни за что не вернётся в тот дом. Лучше уж точно смерть.

А за окнами Орлиного Гнезда светило яркое солнце, шумел прибой и ветер доносил запах сосен и мандариновых деревьев, затерявшихся выше в горах…

Прошло ещё два месяца. Её раны совсем затянулись, сошли кровоподтёки. После того памятного разговора на яхте с госпожой Эдже она больше не слышала о семье бывшего мужа. Али окружил её заботой. Она почти ничем не занималась, кроме Пынар. Дни проходили в покое, и она снова начала смеяться. Жизнь брала своё — она похорошела и снова начала наряжаться. Али давал ей много денег, и она тратила их на маленькие радости и развлечения в их доме. Но была и другая жизнь. Впервые о ней заговорила её свекровь на яхте…

— Дорогая, здравствуй, — сказала Эдже, выходя из каюты.

Акджан попятилась от неё как от змеи.

— Брат!

— Всё в порядке, сестрёнка. Это я позволил ей прийти. Выслушай её, пожалуйста, — уговаривал он сестру.

— Нет!

— Дорогая, я понимаю тебя и ещё раз приношу извинения за сына, — начала свекровь.

— Я их не принимаю. Уходите отсюда!

— Выслушай её, Акджан, пожалуйста, — вступился Али.

— Я видеть их никого не могу, — отрезала она.

— Я понимаю, дорогая. Но пойми и ты меня. Послушай.

В конце концов она выслушала госпожу Эдже — с яхты в открытом море особо не убежишь.

Клан Арсланов был недоволен сложившейся ситуацией. В принципе, все сочувствовали Акджан и осуждали Энгина, тем более, что все, оказывается, знали его бешеную дикую натуру и его ярость в драках по молодости. То, что он с ней сделал, вызывало осуждение даже у стариков. Но была и другая сторона. По брачному контракту она получала от своего брата треть мандаринового бизнеса, доход с которого был небольшим, но самым стабильным, а её брат получил от клана скот и земли, а собственные земли были основой любого богатства.

Став вдовой, она сохранила имущество за собой, а клан понёс убытки. К тому же, они считали брак несостоявшимся, так как не было общего ребёнка. А между тем у них и раньше были столкновения, в которых гибли крестьяне, а после её избиения несколько горячих парней из клана Картальоглу решили отмстить Арсланам за честь сестры хозяина и потравили поля, угнав скот. При этом убили чабана и сторожа. Их дети пришли в сёла Картальоглу и в отместку сожгли пару сараев, грузовик и убили трёх человек. Остановить кровную вражду мог только общий потомок и возвращение прав на мандарины и земли. Иначе снова потечёт кровь, и даже старики не смогут удержать народ в узде.

— Акджан, деточка, я знаю, что ты пережила и что ты чувствуешь. Но послушай меня. Серхат и Неджат — мои младшие сыновья — не такие. Они не поднимут руку на женщину. Посмотри на Серхата — он не может глаз на людей поднять от стыда за старшего брата. Они с Чичек женаты уже три года. У них дочка, Ширин. Он ни разу не обидел жену. А мой Неджат вообще ни на кого не похож. Мы смогли учить его в Европе. Он знаком с культурой твоих предков, он мыслит по-европейски. Он не навредит тебе, обещаю, — уговаривала её свекровь.

— Нет.

— Тогда прольются реки крови невинных людей.

— Пусть! Я тоже ни в чём не была виновата. Какие-то подонки меня изнасиловали. Брат отомстил за меня. Мы приехали сюда и соблюдали все правила. Мы ни разу никого не обидели. А он что сделал? Он не тело — он душу мою искалечил. Я думала обрести счастье с вашим сыном, а оказалась в аду. За что пролили мою кровь? За что? Мне плевать на всех. Пусть поубивают друг друга! Никто из вас не защитил меня! Никто! Никто.

Акджан зарыдала, и Эдже отступила. Али только покачал головой.

Они вернулись домой, и всё пошло по-прежнему, но в львиной пещере зрело недовольство…