Обратный эффект

Жюли Кошка

Купиться на обычное «слабо» и закрутить роман с девчонкой, к которой ты ничего не чувствуешь и до которой тебе до последнего момента вообще не было никакого дела – что могут повлечь за собой подобные бездумность и безалаберность и к чему они могут привести?«Обратный эффект» – это роман о школе, о любви, о предательстве, о том, как непредсказуемы бывают повороты событий, и как меняются сами люди, участвующие в них.

Что могут повлечь за собой голодный желудок и мысли о пицце

Макс

Максим Ермолаев, а для друзей и одноклассников просто, коротко и стильно Макс, сидел в междугороднем автобусе у окна и скользил глазами по быстро меняющемуся пейзажу, представленному разномастными домами вперемешку с группками окутанных зеленью деревьев. Но мысли его были далеко отсюда и по расстоянию и по времени. Он вспоминал, как начиналась эта история, в которой он повел себя не лучшим образом. И, должно быть, именно плохое ее начало привело к тому, что произошло потом…

…Девятый «Б» был на хорошем счету среди учителей. Успеваемость в целом вполне приличная, активность в школьных мероприятиях выше средней, да и коллектив весьма дружный. Дисциплина, правда, кое-где хромала, но, в основном, из-за отдельных личностей. К таковым как раз и относился Ермолаев Максим, с младших классов зарекомендовавший себя как заядлый прогульщик, попирающий устои школы и вносящий своими шуточками и комментариями дисбаланс в уроки. Но учителя часто на все это закрывали глаза, потому что в жизни школы, не касающейся учебы, он был незаменим. Школьные концерты, соревнования юных дарований, театрализованные постановки — ничего из этого не обходилось без него. Максим был артистичным и очень любил выступать, а с третьего класса еще и занимался брейк-дансом. А таким звездам, как известно, сходит с рук многое, даже кольцо в носу.

…Достаточно большая часть класса тесно дружила между собой. Во многом эта сплоченность объяснялась их совместным участием в различных школьных мероприятиях. В эту группу активистов как раз и входил Макс. Время подкатывало к середине декабря, приближались каникулы и новогодние праздники. Директриса, женщина энергичная и неуемна, любила, когда вокруг нее бурлила и клокотала жизнь, причем не только учебная, но и творческая. Поэтому каждому классу было дано задание подготовить по два номера художественной самодеятельности к новогоднему концерту.

Собственно с этой целью и собралась сейчас часть девятого «Б» в размере десяти человек. Остальные вполне успешно смотались домой. Хотя оставшиеся не возмущались. По опыту было известно, что толку от смывшейся части все равно никакого нет. То, что исполнение одного номера должен взять на себя Макс, даже не обсуждалось. Его брейк всегда пользовался диким успехом у учеников. А вот над вторым выступлением приходилось поломать голову. Однако после восьмого урока на ум уже ничего не шло… Ребята с уставшими пасмурными лицами скучились недалеко от окна. Поступило несколько предложений, но они почти сразу отсеялись. Часть из-за того, что неинтересные, а часть из-за невозможности претворения в жизнь. И теперь в классе висела навевающая дремоту тишина. Иванкова Варя сидела за партой и тусклым взглядом смотрела сквозь оконное стекло вдаль на невеселое зимнее небо, подернутое серыми тучами.

— А, может, проучить ее как-нибудь? А-то достала уже всех! Заучка! — выдала вдруг она, разбив гнетущую тишину и обратив на себя взгляды всех, кто находился в классе.

— Варь, ты о чем? — удивленно вытаращилась на нее Лерочка Шумилина.

— Ни о чем, а о ком! — резанула ответом Варя и хлопнула ладошками по парте. — Я об Ольге Корольковой, этой немой выскочке! Она меня бесит! Сидит, как паук на своей паутине, и все лавры к себе тихонечко так подгребает. Четверти не прошло, а все учителя на нее надышаться не могут. Задолбали уже! «Ах! Олечка молодец! Ах! Олечка умничка! Олечка то, Олечка се! И контрольную-то она быстрее и лучше всех сделала, и сочинение-то у нее самое грамотное и талантливое!

— Да ладно тебе, Варька! Она списывать зато дает! — вступился Кротов Вадик, известный своим извечным зависшим состоянием «между тройкой и двойкой» почти по всем предметам.

— О! Продался уже! — гневно оборвала Иванкова попытку защиты и посмотрела на Кротова так, словно хотела испепелить.

— Да не продался ничего… — промямлил тот и втянул голову в плечи.

Иванкова сузила глаза и обвела всех присутствующих подозрительным взглядом.

— Она, типа, меня одну достала? — процедила Варвара сквозь зубы.

— Да нет, не одну! И нас тоже! — загудели ученики.

— А, может, ее проучить как-нибудь? — подал неуверенный голос Женька Блеснов, который всегда старался подпеть Иванковой во всех ее начинаниях.

— За что? За хорошую учебу? Формально она ничего противозаконного не делает, — усмехнулась Варя.

— Ну… я так… предложил просто… — промычал Блеснов.

— От нее надо постараться избавиться, вот что. И это будет самым разумным. — Иванкова встала из-за парты и, обведя всех загоревшимися глазами, воодушевленно добавила: — Она же раньше на дому обучалась. Вот и пусть валит отсюда обратно на свое домашнее обучение!

— Только вопрос в том, как это сделать? — задумчиво произнесла Шумилина Лера.

В классе вновь стало тихо. Только мысли теперь у всех работали не над тем, какой номер предложить на новогодний концерт, а над совершенно иной, и некоторым, пожалуй, казавшейся весьма скользкой в моральном отношении проблемой. И тишина на этот раз поменялась. Из скучной и сонной она стала напряженной и тревожной… Правда, если брать Максима Ермолаева, то он-то в этот момент думал о том, как пойдет после их собрания в столовку и купит себе там большой ломоть горячей пиццы, которую на местной кухне готовили удивительно хорошо, а еще о том, что Вирсов Серега обзавелся крутой компьютерной игрой, и они сегодня должны ее обновить. А до интриг, сплетаемых Иванковой, ему не было совсем никакого дела, точно также как и до этой новенькой Ольги Корольковой, имени которой он до сегодняшнего дня даже толком и не знал.

— А что если объявить ей бойкот? — вдруг разбил молчание Сашка Пылев, который всегда был не прочь поучаствовать в какой-нибудь интриге. — Она тогда сама уйдет!

— Пылев, идейка-то, может, и ничего, да вот только эту Королькову бойкотировать сложно, — сказала Иванкова. — Она и так ни с кем особо не общается. Это скорее она нас бойкоту подвергает с первого дня, как тут появилась.

— Ну, а если доставать ее как-то начать, — вступила в обсуждение Катя Кашина.

— Ну да. Мелкие пакости там всякие, — тут же поддержала ее сестра-близняшка, Ира.

Иванкова глубоко вздохнула и, снисходительно посмотрев на близнецов, произнесла:

— У нее новоявленная мамочка тут работает, если кто забыл. Она ей настучит, и нам же по шапкам и достанется. И за все «мелкие пакости» мы получим по-крупному, так, что мало точно не покажется!

— Ну а ты что предлагаешь? — спросила Лера Шумилина. И все обратили свои обнадеженные взгляды к Варваре.

— Я?.. — Иванкова сделала весомую паузу, а потом вдруг произнесла:

— А я предлагаю задействовать Максика Ермолаева.

Максим даже вздрогнул от неожиданности.

— В смысле, меня?!

— Тебя, Максик, тебя! — многообещающе подтвердила Варвара. — И в том смысле, что ты должен будешь разбить этой заучке сердце. И как можно быстрее. А она после этого не захочет тебя лицезреть каждый день и уйдет из школы. Ну, или в худшем случае в другой класс переведется, что тоже неплохо.

— А чего сразу я то?! — возмутился Макс. — Вон, пускай Блеснов разбивает или Сашка Пылев.

— Макс, ты придурок! — воскликнула Варвара. — Неужели до сих пор не заметил, что она на тебя пялится?

— Кто? Королькова, что ли?

— Нет! Анджелина Джоли, идиот!

Макс стоял и хлопал глазами, пытаясь осознать себя в обновленной реальности, места для сочной пиццы в которой оставалось все меньше и меньше.

— Ну что, перезагрузился, звезда ты наша? — Иванкова уставилась на него в упор и сверлила глазами.

— Варь, нет, не буду я этого делать. Не хочу я ей ничего разбивать. Не нравится мне все это. Да и Королькова эта ваша мне тоже не нравится. Ни кожи, ни рожи. На фиг она мне сдалась!

— Да брось, Максик! Неужели для общего дела не постараешься? Ты ж, вроде как, свободен сейчас. С Жанкой из «А» класса завязал, я слышала. Ну и поработай на общественном поприще немного. Не убудет от тебя.

Однако Ермолаев сдаваться не собирался и упрямо замотал головой. Тогда Варвара прищурила глаза и, внимательно поглядев Максу в лицо, лукаво процедила:

— Что, думаешь, орешек не по зубам? Не справишься? Пожалуй, такая зубрила может оказаться неприступной крепостью. А осрамиться ты боишься, верно, Макс?!

— Да ничего я не боюсь!

— Боишься-боишься! — напирала Иванкова.

— Если откажешься, значит, признаешь, что слабо! — добавила масла в огонь Шумилина.

— Слабо! Слабо! Слабо! — дружно заскандировали девчонки-близняшки Ира и Катя Кашины.

— Кончай ломаться, брат! Тебе это сделать — раз плюнуть! — подхватил Пылев.

Ермолаев зло оглядел всю компанию, усердно наседающую на него. У него было жуткое желание наплевать на всех, развернуться и выйти из класса. Но… Но глупое самолюбие взяло верх, и Макс неожиданно для себя самого брякнул:

— Ладно! — а потом недовольно пробурчал себе под нос: — Достали уже…

— Ура! — победоносно заверещали девчонки.

— Ну, вот и молодец! — хлопнул его по плечу Пылев.

А когда через несколько минут все потянулись из класса, решив, что интеллектуальной работы на сегодня достаточно, к Максиму подошел Кротов и тихо и как-то неуверенно произнес:

— Нехорошо все это…

— Чего нехорошо? — не понял Макс, мысли которого вновь вернулись к сочному куску пиццы, а от инцидента остался лишь неприятный осадок.

— Да с Корольковой… с Ольгой.

Макс бросил на него беглый взгляд и лишь равнодушно пожал плечами…