Поль Мартан и Легенда Рудольфа

Жорж Александр Ваган

Заключительная повесть пенталогии о Поле Мартане является приквелом предшествующих четырех повестей. Заглавный герой, невероятным приключениям которого мы сопутствовали на протяжении всей его, вновь появится в эпилоге вместе со своим верным другом и спасителем оленем Рудольфом. На своей спине тот доставит мальчика к скромному рыбацкому домику, в глубине которого скрывается Рождественский двор, кольцо замкнется, вернув конец долгого повествования к его началу – прологу первой повести цикла.

Глава 3. Лесная Фея

— Даже не пытайся! — предупредил его чей-то голос. — Ничего у тебя не получится, сын Фенрира.

— Кто ты? — прорычал волк, и глаза его загорелись огнем гнева.

Неизвестный голос промычал что-то нечленораздельное, словно прочищая горло, а затем полился нежной тихой музыкой, которая завораживала так, что яростное сердце волка стало кротким и спокойным, как у ягнёнка, а на глаза девочки навернулись слёзы. Суннива не разбирала слов, но предположила, что под серым плащом скрывается скорее всего женщина. Догадка оказалась верна: когда незнакомка скинула капюшон, то открылось прекрасное женское лицо. Она не стояла на земле, а парила в воздухе, вызывая изумление у восхищённой девочки.

— Кто вы, госпожа? — собравшись с духом, спросила Суннива.

Та по-матерински нежно посмотрела ей в глаза и ласково произнесла:

— Бедняжка моя!

Сунниве захотелось обнять её и заплакать. На глаза уже навернулись слёзы, когда она почувствовала себя в объятьях тёплых ласковых рук, ей даже почудилось, что это мама прижимает её к груди. Поражённый этим зрелищем Рудольф боялся пошевелиться, чтобы не нарушить невероятную атмосферу любви, что вдруг возникла, словно летний оазис посреди льда и снега. Волк ощутил, что его движениям уже не препятствует неведомая волшебная сила, но теперь его удерживала другая, ещё более могучая — так мать, случается, в неудобной для себя позе держит спящего ребёнка на руках, но не меняет положения, боясь разбудить или потревожить его. Эта сила способна помочь человеку перетерпеть любые невзгоды и даже боль, и зовётся она любовью.

Свирепому волку тоже захотелось прижаться к таинственной волшебнице, и как только он об этом подумал, ноги сами понесли его к ней.

— Так ты Лесная Фея? — спросил Рудольф.

— Да. Так зовут меня те немногие, кто обитает здесь с древнейших времен. А имя мое — Эония, что значит «вечная». Я хранительница этого края. Когда-то тут вместе с людьми жили гномы и эльфы.

— А где они сейчас? — спросила Суннива.

— После падения Чёрной горы их здесь не осталось.

— А что с ней случилось?

— Спросишь у своего четвероногого друга, — ответила Эония. — А я только замечу, что жадность и гордость способны сокрушить всё. Сейчас же, моя дорогая, я хочу спросить у тебя: чего ты хочешь?

— Вернуться домой к родителям, — не задумываясь ответила Суннива.

— Это случится в своё время само собой. А я тебя спрашиваю о заветном твоём желании. Ведь мы встретились с тобой не просто так. Раз ты оказалась здесь, в этом лесу, значит, в твоём сердце есть нечто, заставляющее тебя нарушить установленный порядок. Иначе ты просто сидела бы дома. Произошло что-то необычное, не так ли?

— Да, но как вы об этом узнали?

— А иначе мы с тобой не встретились бы. Никто не встречает Хранительницу Севера без причины. Значит, моя дорогая, у тебя есть какое-то сильное желание, следуя которому ты оказалась здесь. И ты, конечно, не станешь отказываться от него на полпути?

— Когда я вышла из дому, у меня была мысль не дарить ничего этому злому богу, которого все боятся, а найти того, кто защитил бы нас, кто был бы добр. Чтобы больше никому никогда не пришлось под страхом смерти с притворным смирением оставлять дар в обмен на собственную жизнь.

Смелость Суннивы удивила Эонию и Рудольфа. Ведь она проявляется не только в прямом действии — героический поступок часто бывает вызван отчаянием и безысходностью. Труднее решиться на первый шаг, не зная, к чему он приведёт, добьёшься ты успеха или нет.

— О девочка! — воскликнул волк. — В твоей груди бьётся мужественное сердце воина, который, попав в отчаянное положение, берёт свою волю в кулак и храбро идёт навстречу неизвестности. — Рудольф поклонился Сунниве и сказал: — Позволь мне стать твоим рыцарем, я буду помогать тебе во всём и защищать от любых опасностей. Ты можешь довериться мне, ибо я сын Фенрира, перед которым трепещет сам Один.

— И ты не зря оказался здесь! — подтвердила Лесная Фея. — Давным-давно, когда царство гномов стояло ещё прочно, появился некий одинокий старец. А у гномов существовало пророчество о том, что явится некто с юга, ветхий и немощный на вид, и принесёт им великую радость победы, и тогда царство их станет прочным и устоит до конца дней. Вот и явился некто из из сарматских степей, скромный и немощный. Но он не был таким, а лишь притворялся. Однако все звери и птицы, а также гномы с эльфами приняли его за того, кто был им обетован. Об этом ясно говорило также и исполнение второго предсказания — что он поселится в деревянном рыбацком домишке у подножья горы, хотя ему будут предложены царские палаты. Так он и стал жить среди народа, мало-помалу заражая всех злобой и алчностью и сея раздоры. Но при этом ухитрялся слыть миротворцем. Постепенно он подчинил своей власти все народы Севера. Эльфы, обманутые хитрецом, обязались изготовить ему волшебные сани, которые могут летать, и до сих пор вынуждены соблюдать этот договор. Олени Севера должны дарить ему лучших своих представителей, гномы взялись скопить для него великое богатство и подчинить ему всякий живущий на земле род. Так постепенно старик возвеличился в глазах окружающих. Когда рухнула выеденная изнутри Чёрная гора и погребла под собой весь гномий народ, слава того шамана, которого стали называть Одином, не разрушилась вместе с горой, а напротив, только возросла. Люди стали служить ему. Правда, наследник царства гномов остался при Одине, но некогда великий народ с падением царского дома потерял единство, и мало-помалу последние гномы смешались с людьми. Ты и сейчас можешь встретить потомков смешанных семей: ростом они меньше большинства обычных людей, зато обладают недюжинной силой. Часто работают кузнецами, ибо гномы всегда были мастерами кузнечного дела. Наш скромный старец стал привлекать к себе на службу тех из людей, кто отличался своенравием и бесшабашностью и был готов творить любое зло. Этих своих слуг он назвал асами, даровав им долголетие и силу.

Но Один не забыл древнее пророчество о волке, что родится на его погибель. И вот он, приняв вид трёхмесячного волчонка, пришёл ко мне. Колдун знал, что мне известно, кому предстоит породить его губителя, и обманным путем выведал у меня, где находится волчица — будущая мать. Он сказал, что его родителей убили охотники и он погибнет без молока волчицы. Тогда я и привела его в пещеру к твоей, Рудольф, бабушке, и он там поселился. Когда пришло время родиться твоему отцу, Один принял свой обычный облик и, пользуясь тем, что волчица потеряла много сил и не могла сопротивляться, умертвил её и похитил твоего отца, чтобы сделать его орудием к достижению славы. И Фенрир действительно прославил своего господина, пока ему не открылась правда, которая, как луч солнца, всегда пробьётся сквозь мрак и прольёт свой свет. Вот так я стала невольной соучастницей в этом злодеянии, — Эония опустила голову в знак раскаяния.

— Да, — глухо прорычал волк, — мы все были обмануты. Даже мой отец не раз запятнал свою совесть ради этого злодея. Не скрою, Эония, что и обида на тебя кроется в моей груди, но разум сильнее: я понимаю, что тебя просто жестоко обманули.

— Рудольф! — воскликнула Суннива. — Прости её, она хорошая, она ведь не специально это сделала, понимаешь? — Девочка двумя руками обхватила массивную белую пушистую голову волка и поцеловала его.

— Прости меня, пожалуйста, — сказала Эония. — Я знаю, что невозможно исправить безвозвратно потерянное прошлое.

— Уже простил, — ответил Рудольф. — Моему отцу тоже довелось поневоле совершить немало зла, из-за него многие сироты поддались на обман Шамана. Вот почему я по мере сил стараюсь исправить то, что ещё можно исправить. В ночь зимнего солнцестояния, самую тёмную ночь в году, я слежу за передвижением чёрной упряжки и спасаю тех, кого могу.

— Как же ты их спасаешь? — спросила Эония.

— Обычно возвращаю утром в родную деревню. И ты, Суннива, обязательно вернёшься, но только тогда, когда исполнится твоя заветная мечта. Так скажи нам — что это за мечта?

— Как я поняла, пророчество, данное гномам, до сих пор не исполнилось, ведь пришедший странник был не тем, кого все ждали? — спросила Суннива.

— Да, моя дорогая, именно так. Но к чему ты это спросила? Уж не собираешься ли…

Девочка не дала Лесной Фее закончить вопрос.

— Больше всего на свете, — объявила она, — я хочу отыскать его и привести сюда, чтобы он изгнал из наших краёв злого Шамана и чтобы дети не несли по ночам выкуп за себя!

— О, это очень сложное дело! — воскликнула Эония. — Не знаю, чем смогу я тебе помочь. Одно только знаю наверняка: отправляйся на Юг. Тут, на Севере, власть Шамана безгранична. Но я слышала от перелётных птиц, что на Юге есть человек, который может победить Одина. Где именно его искать и как его зовут, я не знаю. Зато ты получишь от меня в дар способность понимать любой язык, людей и зверей, гномов, птиц и рыб, и не только понимать, но и говорить с ними. Надеюсь, это поможет тебе исполнить задуманное. — Лесная Фея обняла девочку, и потом позвала подслушавшего весь разговор в кустах зайца: — Ты укажешь им безопасную дорогу, — приказала она. — Но он проводит вас лишь до южного берега моря, а уж как переплыть его, я не знаю. Но думаю, твой друг Рудольф сумеет это сделать — ведь он не обычный волк, и я уверена, что ты под надёжной защитой.

Фея отдала прощальный поклон, волшебный плащ вновь окутал её, и она исчезла. Девочка, волк и заяц остались втроём в мёртвом лесу. Разговор с Лесной Феей был настолько удивительным, что после её исчезновения казался чем-то нереальным.

Первым нарушил молчание Рудольф.

— Ну что ж — веди нас, — не в силах сдержать смех, сказал он зайцу. — Надо ж такому случиться: заяц, спасающий волка! Ты потом перед всеми своими сородичами будешь хвастать, ха-ха-ха!..

В ответ раздался тонкий заячий смех, который подхватила и Суннива, словно колокольчик прозвенел. И казалось, будто весна явилась в безжизненный лес.