Три мужа для Кизи. Книга 4

Елена Юрьевна Свительская, 2022

Демон Сибасур и царь богов Индра сражаются за сердце храмовой танцовщицы Сандхьи.К Ише пожаловал первый сват, да в компании легендарного Ханумана, но у молодого жениха есть изъян заметный. Сможет ли гордая девушка это принять?..Мужья и Кизи перебираются жить в обычную деревню, притворяясь обычной местной семьёй, дабы избежать подозрений: после гибели сыновей Шандара начались допросы и зверства, раджа Акрур гневается и жаждет найти убийц царевичей-послов, чтоб жестокий Шандар не объявил их царству войну. Кизи выдают за жену Поллава, но Мохан, впервые влюбившийся, не собирается уступать девушку старшему брату.Кизи теперь видит во снах и страну Шандара. Что с ней связан и названный брат Сибасур. Сколько же зловещих тайн скрывается в жизни и царстве могущественного раджи Шандара?..

Камень 78-ой

Закричав, глаза распахнула. Не деревню увидела, а кроны деревьев над головой. Резко села, сжав дупатту над грудью.

— Снова кошмары мучают? — грустно спросил Садхир, сидевший у дерева в стороне от меня.

— Иша! Там… — я всхлипнула.

Последние сны о сестре были ужасные! А ведь Шукрачарья говорил, что мои сны могут быть вещими! И что же… бедную мою сестру кто-то сегодня похитил?! Или даже вчера?! Позавчера?..

— Сиб, Иша… то есть, Садхир! — напугано бросилась к мужу.

Упав возле него на колени, сжала его руку.

— Надо проверить, как там Иша, Садхир!

— Мы найдём способ проверить! — мужчина легонько погладил меня по волосам.

Но сегодня покой не вернулся в моё сердце от его прикосновения.

— Обязательно надо проверить, Садхир! Вдруг её… вдруг её уже убили?!

— Расскажи кратко, что случилось в твоём сне? — серьёзно попросил он.

— Ишу похитили!

Мой супруг поднялся. Посмотрел куда-то в сторону, между деревьев, нахмурился. Я робко сидела у его ног. Он слишком долго молчал. Заплакав, сжала его ступню:

— Мой господин!..

Он, нагнувшись, осторожно погладил меня по запястью. Робко убрала руку. Он пошёл за тканью, чтоб замотать в тюрбан. Нет, просто подхватил.

— Пойдём к братьям! Я уговорю Поллава меня отпустить её проведать.

Вскочив, сжала его руку.

— Но Садхир! В том сне нас уже ищут! То есть, Сиба ищут! То есть, убийц царевичей!

Он ладонью мне рот закрыл, заставив замереть, спросил тихо:

— А именно? — пыльцы свои убирая.

Я на шёпот перешла. Рассказала сбивчиво про девочку из деревни, на которую напали.

— Это могло быть, — грустно качнул головой супруг, — разлагающиеся трупы рано или поздно бы заметили. Особенно, столько и через несколько дней, когда запах пойдёт.

Меня передёрнуло, как представила.

— Вот что… — молодой йог сжал моё плечо, — Пойдём к братьям поскорей. Поллав пусть тебя защитит, а я сам на разведку схожу. В конце концов, я лучше его умею говорить. У меня больше шансов расспросить людей окрестных деревень и не попасться. И Ишу с Манджу я в деревню к другу Манджу уже проводил, знаю путь.

— П-поллав?.. — меня затрясло, как вспомнила мерзкого царевича, вцепившегося в мою кофту, слуг его, меня удерживающих. — Но он меня не защитил! Не пытался даже!

Садхир вздохнул. Перекинув ткань с тюрбана через плечо, ладонями осторожно лицо моё обхватил, заглянул в глаза — я не отодвинулась — и тихо сказал мне:

— Да, понимаю, тебе больно, что он оставил тебя на потеху им. Но… жена, подумай и о нём…

— Знаю, это моя обязанность! — голову отвернула, чтоб хотя бы не видеть больше его.

Такой же предатель!

Садхир осторожно вынудил меня повернуть лицо к нему, взгляд мой долгий и сердитый спокойно перенёс. Нет, улыбнулся грустно.

— Да, он плохо поступил, что тебя оставил им. И я плохо поступил, что не смог с ним справиться. И, хвала богам, что на помощь к нам пришёл Сибасур! Боги и вправду нас берегут! — ладони сложил, благодарно склонив голову, а потом грустно взглянул на меня. — Но жена, мы же не знали тогда, что он придёт. Что он захочет прийти. Что услышит твой крик. Что успеет добежать.

— Не знали, — голову опустила, плечи нервно растёрла.

— И… жена… — средний муж осторожно сжал мои плечи, вновь попросив обратить внимание на него — и я недовольно подняла взгляд. — Там было много воинов, Кизи. Десятки или даже сотня. Может, несколько сотен — я всех не сосчитал. А потом… потом мне горько было смотреть на них — с горлом, грудью распоротыми, конечностями оторванными… — вздрогнул. — Отгрызенными…

Саму передёрнуло, когда вспомнила помощников Сибасура, ставших видными только когда измазались в крови.

— В общем, я и потом не смог заставить себя долго смотреть на их трупы, чтобы посчитать.

— Их много было, — вздохнула, — и выглядели они ужасно.

— И у царевичей оружие было. И у слуг их. Десятки или сотни воинов. Скажи, разве мог их победить один Поллав? Брат — простой музыкант. Да даже если мы с ним вдвоём… — вздохнул. — Прости, мы не настолько сильны.

Я какое-то время не смотрела на него, землю разглядывая меж наших ног, а он — терпеливо ждал. И, в общем-то, прав был он. Мы бы все там погибли два дня назад. Видевшие развлечения царевичей иноземных, в нашу страну приехавших свататься. Мы — люди простые. Кому есть дело до трёх загубленных жизней? То есть, пяти: с нами были родители той сухагин. Хотя Поллава я всё равно не могла простить, даже понимая, что Садхир прав: у них бы не хватило сил. И хвала богам, что вмешался Сибасур! Только… только Садхир в тот день всё равно пытался вступиться за меня, а Поллав сразу начал ему мешать! Сразу его на землю повалил, так и не дав подняться. Даже понимая, что он мог признать узор на оружии воинов, понять, что они с родной страны Садхира, зная, что родителей брата приёмного убили по воле нового раджи.

Я понимала, что Поллав как-то даже любит названного брата, старался в тот день его защитить. От смерти. Но Поллава я не хотела прощать: он так легко отдал им мою жизнь! Мою честь. Если можно говорить о моей чести после моего знакомства с Ванадой. После того, как Поллав меня купил, чтоб делить на троих. Но, даже зная, что я уже опорочена, даже несколько лет проживя под взглядами косыми и хлёсткими словами людей, я всё не могла смириться, что Поллав бросил меня! Так легко отдал им в тот день! Никогда его не прощу!

Но Садхир ждал. Садхир почему-то надеялся нас помирить. И Садхир пытался заступиться за меня в тот страшный день.

Вздохнув, взгляд на него подняла — он ждал — и тихо прибавила:

— Да, вы вдвоём даже не могли выступить против них. Хвала богам, что к нам пришёл Сибасур!

— Но так-то Поллав будет тебя защищать. Верь мне!

Я отвернулась. Добавила спустя время — он ждал — тихо и печально:

— Я всё равно не смогу от него уйти. Он уже меня купил.

Садхир вздохнул. Ничего уже не сказал. Он не одобрял поступка брата. Но не перечил в тот день ему. Я сказала сама:

— Пойдём. Чем скорее ты отправишься узнать об Ише, тем скорее моё сердце успокоится.

— Я только боюсь, что похитить Ишу мог выживший сын Шандара. А он и без того в ярости после гибели братьев своих.

Испуганно взглянула на него. Слёзы застилали глаза. Но он был прав. Тем иноземцам было за что нам мстить. Людям этой страны. И как мы вчетвером вырвем сестру у них?! Разве что Сиб придёт… но справится ли?.. Да и брату надо свою невесту защитить. Той тоже несладко, должно быть, если все поняли, к кому приходил демон. Как бы её не убили до его возвращения!

По щекам потекли горячие струи. Садхир сжал моё плечо, взволнованно добавил:

— Пока ты будешь ждать меня, и пока я буду идти к людям, мы будем молиться, чтобы боги её сберегли!

Кивнула. Только это и могла сейчас сделать для сестры. Но до чего же обидно! Ох, как там моя сестра?..

Поллав, погружённый в свои мысли, нас не сразу заметил, как вышли из-за деревьев. А Мохан, прохаживающийся близ него — но достаточно далеко, чтоб не пнуть было — нас заметил почти сразу. А увидев мои слёзы, к нам кинулся.

— Это не Садхир! — я заслонила среднего мужа, прежде, чем младший до нас дошёл. — Это мне приснился плохой сон.

— Я ещё вслух не сказал ничего! — юноша, разумеется, сразу обиделся.

Йог поймал его за ухо, но осторожно, лишь заставив недовольно замереть:

— Брат, я в разведку схожу. Боюсь, разлагающиеся тела уже могли заметить на том берегу. А как слухи до стражи дойдут — будут убийц искать.

Про Ишу ничего не сказал. Да, впрочем, и вряд ли бы Поллав поверил моим снам, точно бы не отпустил Садхира проверять обстановку из-за них.

Глава семьи, вздохнув, поднялся и пошёл к нам. Я робко опустила глаза. Зажмурилась, когда Мохан — больше некому — подавшись ко мне, дунул мне в глаза, развевая выползшую из косы прядку тонкую. Косу я сама по дороге заплела. Расплетённую им ещё, когда танцевали с ним. Танцевали… вот б ещё хоть раз повторить! Так было хорошо! Но сестра… ох, бедная моя сестра! Да за что же её, бедняжку?.. Или просто кошмар?.. Вот бы просто кошмар!

— Странно, и синдур на тебе цел… — задумчиво сказал Мохан, сжав пальцами одной руки мои щёки.

— Брат, ты бы лучше жене что-то доброе сказал. А я пойду.

— Погоди! — потребовал глава семьи, когда Садхир сделал шаг от нас. — Мы сегодня должны в деревню пойти. Я договорился уже обо всём. Денег много заплатил вперёд, — голос недовольно звучал его. — А на свадьбу мы итак уже много потратились: почти и не осталось ничего.

— А вдруг там уже воины пришли? — возразил находчивый Садхир. — Нас, незнакомцев, и схватят в первую очередь. А мы ещё с тюками и с инструментами. Сложнее будет с вещами убегать.

— Это да, — Поллав вздохнул.

— Словом, если чего, то вы из окрестной деревни. Вышли проведать кого-то из родни, скажем, несёте радостную весть о прибавлении семьи — твоём первенце, — придумал молодой аскет. — Музыка… а чтобы порадовать нашу старую мать. А пока вот присели отдохнуть. Так ликовали, узнав о первенце, что забыли обо всём на свете! Словом, о трупах ничего и не слышали. Кизи тут может упасть в обморок. Да, к тому же, трупы нашли не с этой стороны, — брата младшего сжал за нос. — А что трупы нашли не здесь, то вам не ведомо. Уяснил?..

— Да понял я! — ответил бинкар гнусавым голосом. И, кажется, снова обиженным. Или всё ещё.

— Что ж, у вас история есть. И я что-нибудь придумаю по пути, — Садхир вдруг легонько похлопал меня по волосам. — А ты молись, Кизи. У тебя хорошо получается. Вот ведь, подарила мне счастье лично узреть Махадэва! Ну, я пойду?.. — повернулся уже к главе семьи.

— Иди, — Поллав вздохнул. — А жена пока приготовит нам поесть. Хотя… — бороду задумчиво потёр. — Нет, костёр — лишь лишнее внимание привлечь.

— А ладду? — тут же спросил Мохан. — Ладду ты ещё принёс?

И был схвачен за ухо. И, разумеется, взвыл, словно его резали на пытках.

Старший из музыкантов вздохнул. Потом признался:

— Да муки, орехов и фруктов я принёс. Будем жрать сегодня ладду, — и голос недовольно звучал его, — чтобы не привлечь воинов на дым костра.

— Ура! — закричал Мохан, вывернувшись и радостно проносясь вокруг нас.

Садхир едва успел отступить, чтобы тот не налетел на него.

В следующий миг юноша взвыл, так как пролетал дальше мимо нас с главой семьи, а тот хрястнул его по голове. После чего Мохан сел, где стоял. И обиделся уже на всех.

Я пошла к свёрткам. Присела. Так, тут инструмент. Тут одежда моя, тут их. Тут…

— Вот здесь провизия, — Поллав отодвинул от меня свёрток с барабанами и нужное поставил передо мной.

Тихо сказала:

— Благодарю, мой господин.

И за дело принялась. Молитвы говоря про себя.

Впрочем, стоило мне начать растирать кардамон, как Мохан уже появился рядом со мной. Зажмурился, с блаженством принюхиваясь. И горсть орехов зацапал сразу в рот. От ветки, брошенной братом, уклонился. Возмутился:

— А если б в жену?!

— А ты подойди — и я побью сразу тебя, — усмехнулся Поллав.

Но Мохан, разумеется, не подошёл. Рядом со мной остался сидеть, рассуждая, каких орехов нужно взять больше. Он, мол, по ладду лучший мастер из всех. Хотя его болтовня мешала мне сосредоточиться на молитве с обращением к Дурге, однако же его бодрый вид меня от мыслей грустных как-то отвлекал. Да и приходилось ему что-то отвечать, уходя мыслями на его вопросы. Поллав — я раз подсмотрела — недовольно смотрел на нас, но промолчал.

О, только бы Садхир вернулся живым! Только бы цела была моя сестра!

Потом мы ели ладду — я много наготовила, на всякий случай — и Мохан был страшно счастлив. И попугай был счастлив — я Амритью дала несколько орехов, когда Поллав отвернулся, а она ко мне подошла. Под взглядом главного мужчины сердито прокричала — и поднялась в небо, осматриваться и нас беречь от незваных гостей. Или за Садхиром следом полетела.

И потом мы молчали несколько часов. Страшно долго молчали. Даже наевшийся бинкар не хотел говорить. Глава семьи опять призадумался о чём-то. А я думала то об пропавшей сестре — вдруг не соврал тот жуткий сон — то о том, что Поллав намерен скорее выйти с нами к людям. Меня опять будут звать развратницей. Будут с ненавистью смотреть или гадости говорить в лицо. Особенно, если от мужей отойду. И жутко было возвращаться в кошмар этот снова. Но дороги назад не было: старший муж уже купил меня у моих родных, а они — охотно меня продали. Горько, что я лишь хотела тому воину помочь. Раненному.

Но Иша… могла ли она и вправду ненавидеть меня, как и в моём сне? Быть на меня обиженной?.. Хотя… ей и так пришлось много из-за меня перенести: вот как шесть лет люди ненавидят меня. И могли издеваться при ней. Хотя я сама этого не замечала. Но я не каждое мгновение была рядом с ней. Неужели, мою бедную сестру и правда травили из-за меня? Из-за старого того моего поступка? И… и, должно быть, её много мучали, если она однажды меня возненавидела. Только… горько было об этом думать. И что я виновата перед ней. И что я не заметила ничего. О, зачем мне начали сниться те сны?! Ведь намного лучше жить и не видеть. Ни боли далёких, ни боли близких… то, о котором они не рассказали. Но, даже если не знаем, доверие их будет всё так же утекать как вода сквозь пальцев, из разорванной болью души.

Прости, сестра, я ничего не заметила! Даже не догадалась, как тебе тяжело!

Но… я знаю, что ты молчала. Ты сама не жаловалась ни на что. Даже если тебя мучали, даже если над тобою смеялись. Ни в тот день, когда я пришла без дупатты, ни потом. И… в тот день, когда я встретила Ванаду, Иша была первой, кто кинулся заслонить меня от камней! Единственная, кто заслонил собой. Мать не пустили. А Ишу тоже избили. Она плакала в тот день из-за меня. Она хотела меня защитить. Даже если она сейчас слишком обижена на меня, я помню, что в тот день она меня любила и старалась защитить своим телом от летящих камней. Моя сестрёнка ненавидит несправедливость! Моя сестрёнка мне верила! Даже если только тогда.

Только… почему я была такой слепой? Я не заметила, что она страдает. А она… почему она ни слова не сказала мне?! Только… теперь она уже устала страдать. Но, боюсь, если её и правда похитили, то страдания её на этом не закончатся. Если б тот мужчина хотел ей добра: пришёл б к её отцу, договориться о свадьбе, к Манджу пришёл.

Но во сне Манджу просил не трогать его дочь, но жуткий воин даже тогда не отпустил её. Даже зная, что пред ним её отец, не преклонился, чтобы коснуться его стоп. Он гордый. Богатый и страшно гордый. Боюсь, что Ише из-за него придётся нелегко. И, кажется, она сама оттолкнула отца доброго Аравинды. Глупая моя сестра! Что же ты натворила! И как жаль, что я далеко от тебя и не смогу тебе на помощь прийти! О, как жаль, что твоя сестра не может быть рядом с тобой!

Вздохнула.

Жаль, что даже Поллав захотел разлучить меня с сестрой! У него два брата было! Холостых! Он мог бы забрать её вместе со мной, женою Садхиру или Мохану. А я… меня он, кажется, хотел получить ещё в тот день, увидев вышедшей из воды, в одежде промокшей насквозь, облепившей моё тело. Зачем же ты разлучил меня с сестрой, Поллав?!

Сердито посмотрела на него. Не удержалась. Он почему-то в тот миг тоже на меня взглянул. Проворчал:

— Кроме ладду у меня сегодня нет ничего. Костёр лишь внимание привлечет.

Вздохнув, отвернулась. Ничего он не понял! А подумал лишь то, что сам хотел сказать. Да, впрочем… ладду — это не так серьёзно. Вот если б он понял, что творится сейчас со мной… если б знал, как мне хочется его задушить!

Нас напугала возня в кустах. Треск ломающихся веток. Под кем-то тяжёлым. Там человек несколько!

Все подскочили и напугано обернулись.

Кусты объедал здоровенный бык, стоя прямо меж обломанных веток. Лениво смотрел на нас.

— Такого бы к нашей телеге! — вздохнул Мохан.

Поллав, нагнувшись, хрястнул его по голове.

— Теперь-то за что?! — взвыл юноша.

— А ты б хоть подумал, почему бык шляется по лесу один! У него наверняка клеймо на задней ноге!

Да, он прав: блуждающий одиноко бык вполне мог оказаться посвящённым Шиве. А заставить дар Махадэва телегу нашу тащить… бррр, гнева великого бога нам только не хватало!

Бык и дальше жевал листву, а мы — все — невольно вздохнули. Некоторое время смотрели за ним, а потом отвернулись.

— А если то сам Нандин пришёл к нам на помощь? — придумал вдруг Мохан.

Мы на быка посмотрели растеряно. Тот лениво продолжал жевать. Как будто безразличный к нашей судьбе.

— А вообще, Нандин вроде весь белый, — проворчал Поллав, — а этот — совсем рыжий.

— Его ещё иногда изображают как человека с бычьей головой, — задумчиво добавил Мохан, меня за дупатту потянул. — Кизи, а ты знаешь, как Нандин из человека стал быком?

Я что-то такое слышала, но промолчала. Я помню, как увлекательно Мохан рассказывал истории в моей деревне.

И верно: не дождавшись моего ответа, юноша сам стал рассказывать, как единственный и поздний сын одного вайшью слишком сильно хотел молиться Шиве. Хотя должен был продолжить свой род, жениться и наследников отцу подарить.

Я же слышала историю, что вначале жил некий земледелец и не имел сыновей, но Шива обратил одного из его быков в ребёнка — и счастьем отцовства одарил. Да, впрочем, и версия бинкара была интересной. И я немного отвлеклась, когда он начал рассказывать. Особенно, когда увлёкся, встал, стал ходить и говорить, меняя голоса и позы, изображая разных героев истории. Я опять им залюбовалась. Он — переменчивый и пылкий — мог заменить целую труппу актёров.

— Что ж, порепетируем! — сказал Поллав где-то на середине.

И мы снова вспомнили о нём, сидящем рядом. Но Мохан вскоре уже заставил меня о нём забыть. То двигался, то замирал, увлечённо рассказывая, как верный бык стал колесницей Махадэва.

День уже подходил к вечеру, когда Садхир вернулся. Хмурясь. Мохан уже закончил рассказывать. И нагло уснул. Да ещё и нагло предупредил нас его не будить, а то ему «сегодня ещё жену ласкать». И я сидела уже расстроенная, сердце неровно билось. Я не боялась его прикосновений, но если мы уже будем в деревне, то братья его всё услышат, а это будет ужасно!

Я почему-то голову повернула. Увидела, как к нам идёт между деревьев средний муж. Чем-то расстроенный. Сердце забилось ещё встревоженней. Подол подхватив, вскочила и бросилась к нему.

— Как?.. Как Иша?!

Мужчина сначала подошёл ко мне — я с волнением следила, как он приближается — потом печально сказал:

— Ишу похитили.

Ноги у меня подогнулись. Он успел меня подхватить. К себе прижал. Я разрыдалась, вцепившись в его накидку.

— Да что случилось? — к нам подошёл Поллав. — Кто её похитил?

— Не знаю, — Садхир вздохнул. — И не знает никто. Да и… в одной из деревень ближайших уже знают о трупах на том берегу Ганги. Пока донесли рыбаки. Но сегодня-завтра и сюда разбираться прибудут.

— Сегодня-завтра?.. — нахмурился старший муж. — Мы не успеем убежать. Тем более, с вещами.

— Да какие тут вещи?! — вскричал Садхир. — Её сестра…

— А нам нужно с голоду умереть? — рассердился глава семьи. — Только от того, что её сестру похитили?!

Сердито посмотрела на него. Не удержалась. Он как раз поморщился:

— Или… от того, что жена и Садхир вздумали сходить на похороны той девушки?.. Если б Кизи не захотела ей украшения и одежду отнести — мы бы с сыновьями Шандара в тот день не столкнулись!

Я сжалась напугано. Неужели, виновата и я?

— Ага, толпа воинов, охотящихся неподалёку в лесу, ни за что бы на нас не натолкнулась? — насмешливо вскинул брови Садхир.

— Ну да, — и Мохан встал на нашу сторону, — они бы и так могли нас найти. И неизвестно, что бы тогда случилось.

— А попугай этого демона нас вообще не предупредил! — Поллав опять нашёл крайнего.

Правда, Амритью пока где-то летала. Некому было возмущённо вякать. Да и ладно, хоть птицу невинную не побеспокоит.

— А ты уверен, что твоему знакомому купцу можно доверять? — Садхир отвлёк сердитого брата на новую тропу мыслей.

— Я сказал ему, что пол суммы зарыл в лесу. Далеко от деревни, — Поллав ухмыльнулся, — а отдам только когда мы будем уходить.

— Это правильно, — улыбнулся Садхир, — не перерывать же ему весь лес после того, как нас выдаст! Но всё равно мы — не родные ему. Так что я всё равно боюсь.

— А бежать — так они могут заметить наши следы. Нам надо пойти в деревню и показать, что мы — музыканты. А если приедут воины и вещи наши все заставят вынуть, то увидят и что там нету оружия. Разве что нож…

— Нож придётся оставить в лесу, — Садхир вздохнул, — или даже зарыть, чтоб не навести подозрение на людей ближайших деревень.

Поллав возмутился:

— А что нас защитит, если…

— А один нож нас не защитит, — перебил его молодой йог.

Старший мужчина вздохнул. Пошёл подбирать свёртки потяжелее. Мохан уныло поплёлся за ним, почему-то в этот раз не посмел перечить. Но Иша… моя сестра!

Снова заплакала. Бинкар обернулся ко мне, обнимая вину, бережно завёрнутую в ткань.

— Мы будем молиться, чтобы с ней ничего не случилось.

— Но я боюсь, что её украл кто-то из слуг Шандара, — Садхир вздохнул. — То не обычный воин — у него на пальце было золотое кольцо. А от людей Шандара не дождёшься справедливости.

— А я бы за Ишу волновался сейчас меньше всего, — невозмутимо сказал глава семьи.

Меня затрясло от гнева. Сжала кулаки. Да как он мог?.. Как он посмел так сказать?!

Поллав подхватил свёртки с одеждой, невозмутимо подошёл к нам и впихнул мне. Я не приняла, продолжая гневно смотреть на него. Глава семьи нахмурился. Проворчал:

— Жена, сама посуди: зачем обычно мужчины похищают девушек? Наверное, потому, что те им понравились? Словом, беда с отсутствием жениха будет решена.

— А если он просто хотел её изнасиловать?! — возмутилась я. — Поиграется — и выбросит?!

— Ты на кого голос повысила?! — рявкнул он так, что я сжалась.

Но сердце моё не успокоилось. Билось взволнованно. И побои его — не самое страшное, что могло быть.

— Так ведь мужчин никто не насилует! — сорвалась на крик. — А если он её использует и выкинет, то моя сестра будет опозорена! Ты об этом хоть подумал? Если… — всхлипнула. — Если она — сестра твоей жены, то она и твоя сестра!

— Как будто то, что мужчина какой-то её уволок — ей простят! — ухмыльнулся он.

У меня опять подогнулись ноги. Упала на землю, разрыдалась.

Бедная моя сестра! О, бедная моя сестра!

— Кизи… — Садхир рядом присел, похлопал легонько меня по голове. — Кизи!

Всхлипнув, приподнялась, посмотрев на него.

— Если он её похитил, то, может, она и правда ему понравилась?..

— А если он — из знатных слуг Шандара?! Там ужасные люди! Жестокие!

— А сейчас мы разве чего-то поймём? — не унялся жестокий Поллав. — Кизи, подумай теперь и головой: он прискакал на коне, да и уволок её на коне, а у нас лошадей своих нет! А если б и купили в деревне — хотя вряд ли у кого-то есть, ведь люди простые пахают и ездят обычно на быках — то всё равно он похитил её несколько часов назад. И из поселения увёз. Как нам его найти?! Особенно, если он следы заметал в лесу! Да и мало ли тут следов отпрыски Шандара проклятого натоптали, со своею-то охотою? Лошади у них и свои были — это множество выходит в округе будет следов. А идти и следить… так я не воин, я след одних копыт от иных и не отличу. И, поболее того, в окрестностях уже рыщут воины Акрура и выживший сын Шандара, уже допытывают, калечут, убивают нещадно людей. Вот как ты незаметно для них будешь искать в деревне у друга Манджу следы тех самых копыт?!

Замерла от ужаса. Садхир проворчал:

— Брат, так нельзя. Жене и так тяжело.

— Так что же — нам теперь подыхать? Раз мы ничего сделать совсем не смогли?!

Откинув свёртки, впрочем, недалеко, глава семьи подхватил меня за руку, рывком поднял, заставив подняться на ноги. Плечи больно сжал. Потребовал:

— Посмотри на меня!

Сердито подняла взгляд.

— Мы потеряли всех! — горько сказал старший муж. — Мохан, я, Садхир… всех наших сестёр! Всех родных и друзей семьи! И что же… нам надо было подыхать? Раз мы их не уберегли? Раз мы не могли ничего противопоставить тому отряду разбойников, тех, кто были вооружены и долго уже учились убивать?

— Лучше было погибнуть возле своих! — голову опустила. — Но я теперь не смогу.

Он сжал мой подбородок, заставив поморщиться от боли, вынудил голову поднять.

— Твои-то почти все живы! — сквозь зубы произнёс Поллав. — Но если ты что-нибудь с собой сделаешь, то некому будет молиться за твоих отца и мать! А твоим родственникам, которые так легко отказались от тебя, наверное, и в голову это не придёт!

— Поллав! — схватил его за плечо Садхир. — Что ты такое говоришь?! Да ещё и сейчас!

— А то, что только Кизи память может пронести о своих родных! Только если будет жить! — мужчина столкнул руку брата со своего плеча, меня встряхнул за плечи. — А если Иша будет жить?.. Вот кто будет похищать красивую девушку, чтобы сразу убивать?..

Я робко замерла. А, может… Иша будет жить?.. Но с кем?.. Кто её увёз?! Как он посмел?!

— А если Иша будет жить, то разве она сможет когда-нибудь ещё случайно увидеть тебя, если ты здесь умрёшь?! — Поллав не отставал

Хотя он был прав. Сейчас он был прав, хотя и был ужасно груб, хотя намеренно подбирал слова, которые страшно резали меня. Если я выживу, я смогу ещё когда-нибудь случайно встретиться с сестрой. Тем более, что мои мужья постоянно странствуют, ходят из страны в страну. Так даже больше шансов однажды случайно встретиться с сестрой, чем если б я стала женою вайшью и всю жизнь провела бы в одной местности!

— Сиб вернётся — и уговорим его найти Ишу! — вступился и Мохан, подошедший ко мне в обнимку с виной: он так волновался, что забыл её положить. — Он же уже нам спасал жизнь, не раз. Разве он откажется помочь?..

— И у Сибасура больше сил и возможностей, — вступил и Садхир.

Словом, все вместе они заставили меня смириться. Жить только с этой хлипкой надеждой.

— Да и воин не из бедных, если у него на пальце было золотое кольцо, — добавил расчётливый глава семьи.

Но я только расплакалась.

— Глупая ты! — проворчал Поллав, отпуская меня. — Ты стала женою шудр, а твоя сестра может стать женой кшатрия! Разве ей не повезло? Красота женщины — это её приданное.

— Почему ты сам её не взял?! — сердито посмотрела на него. — Она могла бы стать женой одного из твоих братьев! И мы были бы рядом!

— Да не захотел! — рявкнул на меня мужчина, заставив напугано сжаться. — И перестань уже на меня орать! При людях чужих заорёшь — я тебя побью! Я не дам женщине мной командовать!

— Но Иша тихая! — возмутилась я. — Она никогда ни на что не жаловалась!

Муж сгрёб мою шаль, рванув меня к себе. Я невольно вскрикнула. Посмотрел на меня сверху вниз, свирепо:

— А я её не хотел! — и меня оттолкнул, так сильно, что едва не упала. — И не тебе мне указывать!

Садхир меня заслонил.

— Брат, прекрати! Она только что услышала ужасную весть. И месяца не прошло, как она стала сиротой. А родственники избегали её. У неё была только Иша. Только один человек, кто был ласков с ней. И ты ещё удивляешься, что она так расстроена?!

— Я жену брал не для того, чтоб она орала на меня! — Поллав сжал кулак, погрозив мне, робко выглядывавшей из-за руки другого мужчины.

— Но у неё горе! — не унялся средний муж. — А ты даже в такое время орёшь на неё! Да ещё и обещаешь избить! Плохой из тебя муж!

Прижав к себе инструмент большой только одной рукой, к груди, а другую освободив, Мохан осторожно погладил меня по щеке.

— Ничего, я тебя успокою. Сегодня моя ночь.

Но когда он напомнил, мне стало не по себе. Да ещё и перед разъярённым Поллавом сказал!

Помолчав немного — я уже на него не смотрела — глава семьи прибавил:

— И вообще, пойдёмте уже. Ночь сможем поспать уже в доме, как люди.

Задрожала от ужаса.

— Мы с тобой будем спать на улице! — отрезал Садхир. — Хватит жену мучить!

— И развращать! — проворчал Мохан.

— Я хочу хоть раз поспать в доме… — начал сердито старший из мужчин.

Вздохнув, юноша опустил вину на землю. В стороне. Потом к нам ступил, снимая накидку. Брат от растерянности оборвался, не договорив. А бинкар вынул верхний край ткани от своего дхоти с пояса, стал дальше разматывать.

Вскрикнув, я отвернулась. Но не днём же! Не при них!

— Да хоть до вечера б подождал! — проворчал глава семьи.

— Нет, — серьёзно Мохан сказал, — давай уже прямо сейчас. И вы тоже давайте, раздевайтесь!

— Ты рехнулся?!

— Нет, я в трезвом уме, — возразил младший муж. — Вполне.

Я шуршание услышала от упавшей на землю ткани. Совсем, что ли, разделся?!

— Я смущаюсь, что мне при вас придётся овладеть своей женой, — проворчал бинкар. — Что вы будете слышать или даже видеть в свете лампады, как я делаю первые свои попытки, учась любви. Не хочу, чтоб вы слышали то, что я только ей хочу говорить! Но… — голос его дрогнул. — Раз тебе так уж хочется… давай начнём прямо сейчас. Втроём. Или вчетвером. Будем привыкать иметь одну женщину при других.

— Прямо при свете дня? — проворчал старший брат.

А у меня сердце едва не остановилось. И он хочет? О, за что Поллав так мучает меня? Почему так любит меня мучить?!

— Зато тут ни наших стонов, ни её криков не услышат чужие люди, — серьёзно продолжил Мохан. — Так что давайте привыкать прямо сейчас. Когда рядом никого нет.

— Да ты рехнулся! — теперь уже возмутился Садхир.

— А что такого? — кажется, теперь младший муж усмехался. — Ведь Поллав так хотел, чтобы мы делили одну женщину на троих! И мы уже трое спали с ней. А вместе или по отдельности — какая разница?..

По моим щекам слёзы потекли. Теперь и он захотел замучить меня?! Да я со стыда умру!

Но Мохан упрямый подошёл ко мне, обвил руками, прижимая к себе. Губами впился в мою шею, около косы, заставив замереть. Ладонью бережно скользнул по груди, заставив задрожать. Сорвал с меня дупатту, откидывая в сторону. Не обращая внимания на мои слёзы, потянул завязки на моей чхоли.

Сердце бешено забилось. Щёки кровью прилившей обожгло. Возразить не посмела. Всё равно Поллав меня уже купил. И я у них как продажная девка, одна на всех!

Шумно выдохнув, Мохан стянул с меня чхоли и отбросил. На землю усадил. Обвёл мою левую грудь кончиками пальцев. Развернув меня к себе, приник губами к моей груди. Одной рукою, обжигая, придерживал за спину — за обнажённую вспотевшую кожу между юбкой и… и теперь уже без кофты. А другой рукой стал приподнимать подол. Медленно, словно раскалённым железом, вёл горячей ладонью по ногам, задирая юбку от щиколоток и всё выше… выше…

— Перестань! — не выдержал Поллав. — Отойди от моей жены!

— Но ты же хотел, чтобы мы спали с ней все трое! — Мохан, оторвавшись от моей груди, усмехнулся. — И мы уже начали… — вдруг меня на землю повалил, опустился сверху, жадно стал целовать мои губы.

Старший брат, подскочив, схватил его за волосы и отбросил прочь.

— Не при мне!

Но упрямый юнец рассмеялся. И весело сказал:

— А что ты там говорил? Что двоим мужчинам можно одновременно женщину иметь? Вот, когда она оставалась со мной и с Садхиром…

И кулаком получил по голове. Сильно.

Хотя сегодня мне его жалко не было. Я отчаянно рванулась за чхоли. Так далеко! Ну, хоть за дупаттой.

Поллав обернулся, когда я уже доползла до шали и, увидев его взгляд, торопливо закрыла грудь.

Мужчина резко выдохнул. Мрачно на брата младшего посмотрел. Садхир на нас уже не смотрел, стоял, отвернувшись, сжимая и разжимая кулаки. Волновался, но не вступился. Предатель!

— Но ты же сам хотел, чтоб мы спали в одном доме вчетвером! — невинно хлопнул ресницами юноша.

Рыкнув, старший брат бросился с кулаками на него. Но Садхир, обернувшись, успел ухватить его за накидку. Поллав сердито рванулся. Накидка с плеча соскользнула. И петля из неё, ставшая поясом, тоже. Дхоти поползли уже с мужчины. Я отвернулась напугано.

— Ну, давай же, начинай! — бодро сказал жуткий Мохан. — А я посмотрю, как взрослый и опытный мужчина должен ласкать жену! И затем я сам буду её ласкать. Она будет извиваться и стонать от наслаждения в моих руках…

Меня передёрнуло.

Но зашуршала ткань. И Поллав не подошёл. Значит, торопливо оделся. Сердито бросил:

— Идём в деревню! Прямо сейчас!

— Ну, хорошо, — бодро сказал младший брат. — Спасибо, что ты помнишь, что сегодня моя очередь. Я буду целовать и ласкать её сам, везде. А ты мне посоветуешь чего-нибудь интересное.

Мужчина остановился. Сжал кулаки. Разжал. Проорал:

— Двое будут спать на улице! — и пошёл к свёрткам оставшимся.

Свёрток с барабанами подхватил так резко, что разорвалась ткань, а инструменты высыпались. Он зарычал. Не столь громко как Сибасур, но ясно, что был в бешенстве.

А Мохан довольно ухмыльнулся и мне подмигнул. Так… он меня развращать собрался или просто хотел позлить брата?..

Смущённо опустила взгляд. На его ноги обнажённые и…

Торопливо отвернулась. Кровь опять прилила к щекам. Сердце забилось как бешенное.

— Не скучай, любимая, сегодня ночью он будет двигаться в тебе! — бодро сказал юноша, заставив меня вздрогнуть. — И, поскольку этот день грустный для тебя, я постараюсь тебя успокоить. Обещаю, пока не оставлю на твоём теле тысячу поцелуев, я не усну!

— Да заткнись ты!!! — проорал Поллав.

— Но ты сам купил её, чтоб была женою троих! И я уже с ней спал. Даже если ты её заберёшь — но ты вроде щедрый брат и обещал всегда делиться с нами всем поровну — я всё равно буду помнить, как входил в неё, как ласкал…

От барабана, брошенного ему в голову, Мохан со смехом уклонился.

— Мне сегодня стыдно, что мой родной брат — это ты! — проворчал глава семьи.

— Но это ты сам начал! — ухмыльнулся Мохан. — Ты и твоя жадность! Да, впрочем, я благодарен тебе, что подарил мне свою жену! Моя первая женщина такая красавица! Такая пылкая!

— П-пылкая? — аж поперхнулся Поллав.

Я торопливо поползла за кофтой. Надо срочно одеться, покуда братья будут орать друг на друга. И, к счастью, обошлось. Как он меня напугал! Мерзавец! Ура, нашла! Только завязки поддались не сразу из-за трясущихся пальцев. Но хотя бы уже одета. И то ладно.

Шумно дыша, глава семьи завязал рваное место узлом. Снова барабаны завернул — Мохан, фыркнув, кинул ему инструмент, которым он в него швырнул. Но Поллав додумался развернуться — и успел подхватить. Хотя и растянувшись по земле. В грязь лицом. Мрачно сел, утирая лицо. Взгляд его не предвещал ничего хорошего.

Юноша подхватил ткань от своих дхоти и кинулся прятаться за Садхиром.

— Оделся бы хоть, засранец! — проворчал старший музыкант, отворачиваясь.

Последний барабан упаковывая. К счастью, ткань для инструментов была большая и даже связанный узлом разорванный кусок не мешал.

— Но это ты купил девушку, чтобы стала женою для троих! — Мохан проворчал из-за Садхира. — И ты первым ей овладел! Чего уж теперь ворчишь?

Молодой йог вздохнул, но промолчал. Да уж, как б они ни ссорились из-за меня теперь — это начал Поллав. Всё началось из-за его жадности.

Старший муж бережно завернул уже барабаны, взял узел, выпрямился. Нагнувшись, подхватил свёрток с посудой. Огляделся — младший брат торопливо спрятался за спину среднего, подвернувшись под тяжёлый взгляд — и первым к деревне пошёл. Проворчал:

— Оденься! Сумасшедший!

Садхир, вздохнув, подхватил вину и свёрток с одеждой, что лежали близ нас.

Едва слышно сказал мне:

— Прости, — а взглянуть на меня не посмел.

Пошёл брата старшего догонять.

Мохан торопливо обвернул ткань вокруг ног и своего лингу. Я торопливо прошла мимо, к оставшимся свёрткам.

— Прости! — шепнул мне в ухо юноша, возникая у меня за спиной.

Я свёрток выронила. Моя одежда высыпалась. Только украшения были в отдельном свёртке, остались все вместе.

— Я не хотел тебя мучить, — едва слышно добавил бинкар, помогая мне быстро собрать, отряхнуть и свернуть одежду, — но я не хотел, чтоб Поллав был в эту ночь возле нас.

То есть… он меня так защищал?.. Таким безумным образом?!

Проворчала, впрочем, тихо:

— А если б он не возражал?!

— Я б расстроился, — Мохан вздохнул. — Я ж ревную. Но так я его из дома вытурил. Лучше, если они будут спать на улице, пока мы с тобой… — тут он запнулся и не договорил.

— Двигайтесь! — долетело издалека. — Живо!!!

— Хорошо! — бодро проорал Мохан. — Я начну с поцелуя!

И со смехом уклонился, когда я на него замахнулась свёртком. Потом мы повернулись к его братьям. Поллав только-только к нам обернулся. Мы с юношей невинно улыбнулись ему и сердито посмотрели друг на друга.

— Двигайтесь в деревню! — уточнил глава семьи и быстро пошёл от нас.

Младший брат усмехнулся.

Вздохнула и, последнюю чхоли поверх свадебной дупатты положив, туго завязала свёрток.

Уже на ходу — младший муж притихший шёл рядом со мной, отставая только на шаг — едва слышно сказала:

— Спасибо… — голос мой дрогнул. — Что они будут спать на улице.

Хитрец смущённо улыбнулся. Правда, смущённо. Будто и правда не хотел, чтоб его братья присутствовали при нашей близости, даже в темноте. Я вообще не понимаю, какой он на самом деле: безумно дерзкий или стыдливый и трусливый?..

— Только, знаешь… — добавил он тихо, внимательно поглядывая на братьев, идущих намного впереди нас. — Меня всё же смущает, что они будут во дворе лежать и что-то услышат.

Кровь опять прилила к моим щекам.

— Давай так?.. — юноша остановился. — Сначала мы просто сядем, я буду очень сильно пыхтеть, а ты — очень громко стонать. Я слышал, что люди в это время могут издавать очень громкие звуки, особенно, если им будет хорошо. И вот мы будем громко стонать и Поллав или ворвётся и прибьёт нас, или пойдёт погулять. Садхир тогда увяжется за ним, подальше от дома — он и сегодня страшно смутился, когда я на тебя полез. Эй, ты чего?..

Я согнулась, тихо хихикая. Просто… сама не знаю, что на меня нашло.

— Но ведь хороший же план? — не смутился младший муж. — Он только что показал, что не хочет на нас смотреть. Может, не захочет и слушать?.. А то я как-то смущаюсь при нём… даже если он будет в стороне.

Тут уже сама смутилась. Робко сказала:

— Да, лучше без него. Но ты уверен, что он уйдёт? Он был такой злой! Может, он нас убьёт?..

— Если он нас убьёт — сегодня и совсем — то дальнейшее нам будет всё равно, — грустно улыбнулся Мохан.

Я вздохнула. Да, не такой уж и плохой конец — умереть в объятиях приятного мужчины, после его ласк и поцелуев. Даже если нас убьёт другой, от ревности.

— И вообще, он сам виноват! — вздохнул бинкар. — Притащил красивую молодую девушку для троих. Неужели, он думал, что мы после такого будем тихо сидеть и спокойно ходить к тебе по ночам, каждый в свою очередь?!

— Эй! — прокричали спереди. — Поторапливайтесь!

— Тем более, ты у меня первая, — смущённо улыбнулся мне юноша. — Я никак не могу успокоиться!

На братьев покосился — те опять шли вперёд — и вдруг, потянувшись, осторожно меня в губы поцеловал, заставив вздрогнуть.

Я замерла. Сердце встревожено забилось.

— Я ревную, — грустно признался он, нахмурился, губу куснул. — Но Поллав тоже будет ревновать!

Обиженно сказала:

— Не надо меня использовать, чтобы играть со мной и его злить.

— Прости, — юноша виновато опустил голову, — я и сам не знаю, что на меня иногда находит, — робко голову поднял, заглянул мне в глаза, долго смотрел мне в глаза, потом едва слышно спросил: — Может, это любовь?..

Робко сказала, потупившись:

— Может…

Он не дал мне ничего сказать, снова потянувшись меня поцеловать.

— Эй! — возмутился Поллав.

Но он был уже далеко впереди.

Мохан фыркнул. Свёртки опустив, меня сгрёб в объятия, жадно поцеловав. У меня ослабели ноги. Сердце билось птицей, отчаянно рвущейся на волю. Но… но мне не так страшно было, когда меня целовал именно он. Даже… приятно…

Отпрянув так же внезапно, как и подошёл, Мохан со смехом бросил:

— А я буду быстрей! — и, цапнув свою ношу, кинулся бегом за братьями.

Я только улыбнулась. Я так бегать с вещами не могла. Просто пошла торопливо.

Кинув свёртки у братьев, юноша побежал ко мне, чтобы мои вещи у меня выхватить, перекружиться — я испуганно отпрянула — и броситься вперёд, хохоча.

Он, конечно, ужасный муж. Несносный. Но самый милый из всех троих. Самый ласковый. Уже за это я была ему благодарна.

Улыбнулась, пока далеко была от старшего мужа.

Всё-таки, Мохан нашёл способ выставить братьев ночью на улицу! И мне не так стыдно было. Хотя как он меня только что напугал, когда стал раздеваться и раздел меня! Мерзавец! Как только додумался?!