Олень, фея и камень

Елизавета Шумская, 2021

Все ближе и ближе проклятые камни, а значит, и цель скоро будет достигнута. Вот только как их разрушить? Гномьей киркой или словом волшебным? Или что-то другое потребуется знахарке Иве и ее друзьям, чтобы уничтожить опасность? И если все так непросто с первыми четырьмя камнями, какой же будет пятый?

Часть первая

Земля снегов и тайн

Он бежал, и сильные рога

Задевали тучи, облака…

«Лесной олень» Ю. Энтин

— Вы не должны были встретиться, — женский голос звучал будто через плотный слой ткани. — Слишком рано.

Ива попыталась открыть глаза, чтобы увидеть говорившую. Почему-то поднять веки оказалось невероятно сложно. Но даже совершив этот подвиг, девушка усомнилась в том, что видит. В нескольких шагах от нее сидела женщина в длинном балахоне с бахромой и гладила огромного медведя, смирно лежащего у ее ног. Правда, сейчас он недовольно пыхтел, словно ворчал.

— Да-да, я знаю. Ты лучше других мог ее защитить. Еще бы! Но нельзя, нельзя тебе сюда возвращаться! А если бы я не успела?

Женщина медленно, вдумчиво проводила по шерсти зверя, пока он вновь что-то фыркал в ответ, и качала головой. Рваные же раны, над которыми проходили ее руки, медленно, но верно затягивались. Почему-то это зрелище успокоило Иву. Хотя в голове упрямо билась совершенно непонятная, но удивительно раздражающая мысль: «А чего это она моего медведя лапает?»

Глаза девушки начали неумолимо закрываться, а сознание — уплывать. Последнее, что она услышала, прежде чем вновь уснуть, было:

— Тебе нужно уходить. Ты больше не можешь ее охранять. Иначе от твоего разума совсем ничего не останется.

В следующий раз Ива очнулась, чувствуя себя куда лучше. Глаза больше не застилала мутная пелена, чем девушка и воспользовалась, чтобы оглядеться. И совершенно не поняла, где находится. Больше всего это походило на шатер, но просто огромный и накрытый не тканью, а шкурами. Юная чародейка чуть прищурилась, пытаясь рассмотреть стены. И правда, шкуры. Держалось это все на слегка изогнутых шестах, создающих своего рода купол. А в центре их поддерживали два столба, рядом с которыми над ямой с очагом висел котелок. Вдоль стен стояли какие-то короба, парочка низких столиков, посуда, лежали шкуры и многие другие предметы, назначения которых Ива совершенно не представляла. Да где же она?!

Девушка призвала мысли к порядку, волей придавив зарождающуюся панику. Так, что она помнит?..

Стоило только задуматься над этим, как из памяти, заставив вздрогнуть, выскочило чудовище с лицом Бьёра…

— Я не деретник… — голос мужчины казался таким живым, с пробирающе знакомыми интонациями. Чудесный голос… Вот только Бьёр умер. Умер и похоронен. Тогда, после его смерти, Сул, местный проводник, пугал их деретниками. Говорил, что нужно их погибшего командира похоронить совершенно жутким образом — с отрезанной головой и землей во рту, иначе в его тело вселятся злые духи и получившаяся в результате тварь станет невероятно быстрой, сильной и способной подчинять себе время. И вот он перед ней: как живой. Ставший близким и родным за это трудное, опасное, такое страшное путешествие, что до слез хочется ему поверить… — Я не деретник…

Вот только… обличье гвардейца сползает с него как шкура со змеи. А под ней оказывается незнакомая тварь с темной кожей, желтыми глазами и пастью, полной острых клыков.

— Я хуже…

Удар — и больше Ива ничего не помнит.

А, да! Еще были черноволосая женщина в балахоне с бахромой и огромный бурый медведь у ее ног. Но это же, наверное, сон, так ведь?

— Очнулась?

За воспоминаниями и мыслями Ива не заметила, как в странном шатре появилась та самая женщина из «сна». Теперь девушка могла как следует ее рассмотреть. Незнакомка средних лет казалась уроженкой здешних мест, по крайней мере, у Сула были такие же раскосые глаза. Черные прямые волосы, смуглая кожа, характерное плоское лицо — да, несомненно. К тому же одежда соответствующая: пошитая из замши, расшитая бусинами, металлическими изображениями животных и чем-то вроде бубенцов. Такое нигде больше не увидишь. Кстати, и для местных не слишком обычно. Наверное, это не простая женщина. Жена вождя как минимум, но куда вероятней — шаманка. Теперь Ива во все глаза уставилась на нее. Слышать-то она о таких чародеях слышала, но ни разу не встречала. Говорят, их колдовство — что-то невероятное, совершенно особенное и непохожее на магию, какую преподают в университетах.

Девушка невольно перешла на магическое зрение, но не увидела вообще ничего. То есть совсем — ни шатра, ни женщины… Вообще ничего. В ужасе она вернулась к обычному способу глядеть на мир: и всё оказалось на месте.

— Я… — чародейка в панике уставилась на хозяйку шатра, только сейчас заметив, что один глаз у нее карий, а второй — настолько светлый, будто радужки нет совсем.

— Нет, — покачала головой шаманка, — ты не умерла.

Она прошла к очагу, присела и принялась помешивать варево в котелке.

— Можешь встать?

Ива, оторопело молчавшая все это время, спохватилась и попробовала подняться. К некоторому ее удивлению, чувствовала она себя вполне сносно, только голова кружилась немного.

Как оказалось, одежду ей сменили. Теперь на ней была такая же, как у хозяйки, замшевая рубаха до пола (как, интересно, называется?). Под ней оказалась тканевая сорочка.

— Надень вон штаны, я там положила. Иначе замерзнешь.

Знахарка уже ощутила ледяные щипки мороза и поспешила воспользоваться щедростью незнакомки. На ноги девушке предложили забавные меховые сапожки, от которых она пришла в восторг. Выглядел оный, правда, бледновато, но сейчас веселиться как-то не хотелось.

Юная чародейка, преодолевая головокружение, дошла до очага и уселась на уложенную рядом с ним шкуру. Взяла в руки протянутую чашку и вдохнула аромат. И вот тут ей уже действительно захотелось улыбаться. Она узнала многие травы, из которых сварили этот напиток. И все для придания сил, снятия магического истощения, скорейшего лечения ран… Она что, ранена? Ива попыталась что-то почувствовать, но тело скорее противно ныло, чем болело. Да и не удивительно после того… того…

Перед глазами вновь будто наяву… вот валится на землю зарезанный часовой… хромающая «росомаха» злорадно смотрит прямо знахарке в глаза… крыса-переросток вцепляется Грыму в ногу… «я не деретник, Ива»…

— Грым…

Магическое истощение, шаманка, тварь с лицом Бьёра… какое это все имело значение, если…

— Грым? Он жив? Где он?

Женщина смотрела на гостью спокойно и серьезно.

— О ком ты говоришь?

— Тролль! Со мной был тролль. Грым. В такой… такой… куртке, рубаху я вышила зеленым. И двуручник. Он всегда с двуручником! Маг… — слова панически срывались с губ, а сама девушка отчаянно оглядывалась. Понимала, что окажись друг здесь, она не смогла бы его не заметить, но отчаянно цеплялась за пустую надежду.

— Тут только мы. Тебя принес айытон, мой добрый друг, но только тебя одну, — размеренным, призывающим к здравым рассуждениям голосом ответила шаманка.

— Одну?.. — потерянно проговорила Ива, с мольбой смотря на хозяйку шатра, будто прося ее сказать, что она пошутила.

— Да, он спас тебя и принес ко мне. Между прочим, рискуя собой и самым главным, что у него есть, — своим разумом.

Ива постаралась понять, о чем речь. Но в груди так больно жгло при мысли о друге, что мысли путались. Горло перехватывали спазмы. Хотелось согнуться и завыть от какой-то жуткой, невыносимой безысходности.

— Нет, не смей! — приказала шаманка. — Не смей плакать о нем. Если твой друг жив, твои слезы притянут к нему беду! Будешь плакать по живому — погубишь его!

Девушка дернулась и вновь во все глаза уставилась на женщину. Сказано было так, что Ива как-то сразу в это поверила.

— Тьма любит боль. Пойдет по ней как по ниточке! Не дай тьме ее почуять. Потом выплачешь, если будет о чем. Не хорони друга раньше времени! Не смей!

Знахарка отчаянно закивала. Да-да, все верно. Нельзя сейчас плакать. Она будет верить до последнего, что с ним все хорошо. К гоблину! С ним все должно быть хорошо. Она будет верить, и Грым справится. Да она эти земли перевернет к гоблину, но найдет его! Да что бы там ни было! Только сначала… девушка схватилась за шею, пытаясь нащупать амулет. Ее тут же бросило в холодный пот. Ни подвески, ни шнурка…

— Моя одежда! У меня на шее был такой кулон… Камешек. Я… он мне нужен!

— От твоей одежды практически ничего не осталось. Но я не стала выкидывать. Посмотри сама.

Шаманка не преувеличила: это не одежда, это лохмотья. Все порвано, в крови, еще невесть в чем, даже трогать противно. Живи Ива по-прежнему в деревне, она попыталась бы спасти хоть что-то, но сейчас это не имело смысла. Чинить нечем, только срезать кое-что, остальное выкинуть.

— Одежду я тебе дам, не волнуйся, — проговорила шаманка. — Это нужно сжечь. Кровь созданий тьмы на ней. Будет приманкой.

Ива кивнула.

— Я потеряла амулет, — произнесла она, вытирая уголки глаз основанием ладони. Не хватало получить еще один выговор за слезы.

— Мой друг рассказал мне про твою… миссию. Идем к очагу обратно. Тебе нужно поесть.

Они вернулись к огню.

— Айытон рассказал? — после пары глотков отвара и нескольких минут молчания Ива наконец-то поймала ускользающую мысль. — Вы сказали, он меня принес. Спас.

— Да, и я хочу, чтобы ты запомнила, как он рисковал ради тебя. — Женщина нахмурилась, оглядывая девушку недовольным взором.

— Я запомню, — Ива вздохнула. — Я правда запомню. Я… кажется, я видела его, когда ненадолго очнулась. Большой такой… бурый. Вы лечили его раны и говорили, что… «вы не должны были встретиться», — вспомнила она в первую очередь, — что он должен уходить.

— Да, он защищал тебя и твое сопровождение, сколько мог. Он шел за вами от самой крепости и не давал тварям найти вас. Кого-то отгонял, кого-то приманивал на себя. В этих землях айытонов боятся. Они всегда славились как те, против кого лучше не выходить. А после того, как гнев Дартун пал на любимцев ее сестры, так они и вовсе стали считаться самыми опасными существами этих мест. По крайней мере, одними из…

— Так это правда! — не удержалась Ива и тут же смутилась. — Про хозяйку Дартун, ее возлюбленного и айытонов… — знахарка помнила эту печальную историю, рассказанную их проводником.

— Дартун все еще гневается на айытонов. Думаю, ее гнев не пройдет никогда. — Шаманка посмотрела вперед, будто сквозь века. — А значит, никогда не сойдет ее проклятие с айытонов. И они не смогут больше служить Седвулин, стоять на страже мира духов, не смогут даже вернуться сюда…

Женщина повернулась к Иве всем корпусом и внимательно посмотрела на нее.

— Для них это действительно проклятье. Многие из них даже не смогли уйти от этих земель. Остались обычными зверьми, но не ушли. Кто же ушел… их вечно гложет тоска по льдам Гор Пред Вечными Снегами и по служению… Даже те из их потомков, чью кровь разбавили люди и прочие существа вашего мира… даже им нелегко. Тянет сюда, манит, зовет, но стоит им ступить в эти земли, — шаманка вновь глянула в глаза Ивы, и ту снова пробрало от ее разноцветных глаз, — их разум слабеет, и они медленно, но верно превращаются в животных. Теперь ты понимаешь, чем он рискнул ради тебя?

Девушка на миг опустила взгляд, отчего-то стало стыдно, хотя она и сама не понимала причину. Разве ее вина в том, что так случилось с айытонами? Разве ради развлечения или забавы она отправилась в эти проклятые земли?

— Почему? — снова посмотрела Ива на собеседницу.

Та только вздохнула.

— Вы рано встретились. Не должны были… Но судьба вас привела на те болота, столкнула. И теперь нити судьбы перепутаны.

— Болота?

— Жаль… — Хозяйка вновь задумалась. — Но что тут исправишь?

«Ничего не понимаю», — в голове все путалось, и до сих пор хотелось плакать. Ива посмотрела на варево в своей миске. Есть совершенно не тянуло, однако девушка взялась за ложку.

— Он… справится? — прошептала знахарка. — Он… его разум?

— Я подлечила его. — Шаманка подлила Иве отвара. — Раны ему не так страшны. А вот за голову его бедовую беспокоюсь. Слабое это его место. Запомни. Если все же сойдетесь, тебе придется о ней заботиться.

«Так и знала, что судьбой мне предназначены не красавчики-плуты, какие всегда нравились. Говорила же тетка… Голова — слабое место, хорошо, я запомню. — И Ива невольно начала перебирать в голове, что знала о лечении разума. Оказалось, прискорбно мало. — Может, Златко поможет?» Впрочем, скоро эти мысли отошли на второй план, когда девушка вспомнила про утерянный амулет и мигом помрачнела.

— Мне нужно найти камень, — выпалила она. — В смысле… кулон такой… в виде…

— Я знаю, — прервала ее путаные объяснения шаманка. — Мой друг рассказал о причинах. И я обещала помочь.

— Поможете?! — Ива с бешеной надеждой посмотрела на женщину.

— Помогу, — в первый раз улыбнулась та. — Только поешь сначала.

— Шаман не вождь, он не ведет людей, особливо если это женщина. Он советует, направляет, передает волю духов, разумеется, но не ведет. — Все началось с вопроса Ивы о том, как обращаться к собеседнице, и ее грустного ответа: «Уже вечность я не слышала своего имени из уст человека». — Когда вожди решили выбрать других хозяев, я ничего не смогла сделать.

Ива с подозрением уставилась на женщину. Кажется, она уже слышала эту историю…

— Мне пришлось уходить со всеми. А потом бежать со всеми…

«Их гнали как диких зверей с привычных земель», — вспомнила девушка полный одновременно злорадного удовлетворения и невероятной горечи голос хозяйки Нум-га.

— Мы не смогли бы уйти… Все полегли бы… И мне пришлось колдовать. — Шаманка смотрела в пустоту, и Ива могла только догадываться, что она там видела.

Невыносимый холод, нет еды, пал практически весь скот, племени почти не осталось — кто умер, кто болен, остальные истощены и измучены. За ними погоня, и пощады ждать не приходится, а хозяева больше не помогут. В конце концов их загнали в ловушку. Что ею стало? Местность, из которой не выбраться, или просто кончились силы? В какой момент они поняли, что это конец?

— Без хозяев мои силы… смешно подумать, как их было мало. Но я молила духов, землю, небо и камни… И меня услышали…

Круг из золы на утоптанном снеге, скулящие собаки за спиной. Чешуя рыбы, обломок рога оленя и горькие травы в огне по центру. Мучительно отдается в висках барабан, и проходится по нервам тревожный звон бубна. Вдали разгорается восход и раздаются торжествующие рожки загонщиков.

Последний взгляд на своих — нескольких детей, уставших плакать, женщин с измученными лицами, мужчин с потерянными взглядами проигравших, нескольких упрямых старцев, которых ничто не сломит. Самые родные. Единственные выжившие из когда-то многочисленного, богатого племени.

А рожки все ближе.

Глаз не оторвать от этих лиц, так не хочется их отпускать, сердце рвется на части, но это ее решение — и они уходят. В светящуюся арку из искр мороза, первых лучей и ее души.

Плачут от страха собаки, им тоже не хочется умирать. Но рожки все ближе. И остается только улыбнуться. Потому что загонщики не успели.

— Вот только у меня не будет послесмертия, а они — не увидят солнца.

Знахарка нахмурилась, но так и не разобралась в том, что имеет в виду рассказчица. Взглядом попросила пояснить.

— Ты уже не в мире смертных, Ива, — шаманка первый раз назвала девушку по имени, и та вздрогнула от холодка, пробежавшего по коже рук. — Повезло, что ты человек лишь наполовину, иначе даже айытону не удалось бы пронести тебя сюда. Поэтому, кстати, твой друг тебя здесь и не найдет, даже ежели жив. Даже если вы будете стоять в одном и том же месте.

— Это… мир… ушедших? — знахарка перевела перепуганный взгляд на пустую миску, вспомнив многочисленные легенды, в которых героев всегда предупреждают не есть и не пить ничего в царстве мертвых.

— Нет, — к ее облегчению покачала головой шаманка. — Но это и не мир смертных.

— Я… не понимаю.

— Не все нужно понимать, — женщина на миг замолчала, потом продолжила, явно недовольная своим пояснением: — Я не знаю нужных слов, чтобы описать этот мир. Ежели тебе удастся разрушить камень, в поисках которого сюда пришла, то, буде с тобой удача, освободившиеся силы выбросят тебя в мир смертных. Ежели ошибешься или позволишь себя убить, то отправишься в мир предков.

«Можно подумать, раньше было иначе», — с новыми для себя нотками сарказма подумала Ива.

— Камень сей действительно нужно уничтожить, — шаманка нахмурилась. — Много зла от него. Он давно проснулся. Я ощущаю его очень… всей шкурой своей ощущаю. Он, как гнойник, отравляет тело мира, в котором мы живем. И вот-вот уже выльет свою злобу в мир смертных. Только уничтожить его может лишь смертный, а я уже давно не живая. Тебе же нужно поторапливаться, нельзя живым долго здесь находиться. Сила этого мира проникает в кровь и меняет живых.

— Можно… как-то защититься? — Ива подумала, что это похоже на нахождение рядом с опасным артефактом или чем-то вроде природных магических источников: некоторые настолько переполнены плохой энергией, что вредят, ломают все, до чего смогут дотянуться.

— Быть живой. Не предаваться унынию. Силой и волей своей не позволять этому миру себя побороть, — женщина сурово посмотрела на гостью. — Никакой слабости, никакого отчаяния. Поддашься ему — и ничто тебя уже не спасет.

«И ты знаешь цену, которую заплатят за твою слабость остальные», — голос прозвучал прямо в голове. Ива так и не поняла, принадлежал ли он ей самой, Стонхэрму, Златко, мастеру Теобальду или шаманке. Но она знала. Знала эту цену.

— Я дам тебе моих собак, — продолжила тем временем шаманка. — Они повезут тебя. Я объясню им куда.

— Они довезут меня до камня?

— Нет, они довезут тебя до оленей.

— Оленей?

— Да, здесь тоже есть олени.

«Превосходно. Значит, есть и хищники. А кто еще?»

— Лунные олени… — добавила шаманка и, предупреждая вопрос, пояснила: — Белоснежные, как луна в яркую ночь. Они питаются снегом и светом звезд. Тебе нужно будет выбрать того из них, кто отвезет тебя к камню.

— Какого-то конкретного оленя? А как я его узнаю?

— Узнать не сложно. Сложно приманить.

В тот день они о многом говорили с шаманкой. В ее шатре — яранга, вот как он, оказывается, называется — злая энергия этого мира не могла навредить, чем женщина и пользовалась, сначала леча айытона, теперь стараясь напитать Иву силами. Не пожалела она и одежды. Девушка долго крутилась, пытаясь рассмотреть себя. Хозяйка же только улыбалась, с материнской нежностью заплетая волосы гостьи в косу.

— Такие светлые…

Ива подумала, что это действительно необычно для этих земель. И с этим нарядом, наверное, выглядело странно. Девушка погладила непривычную, совершенно непонятную для нее вышивку из костяных, деревянных и металлических бусин. Мягкая замша под ладонью чуть изменила цвет.

— Снаружи капюшон не снимай, — наставляла шаманка. Сама же смутилась от собственных слов, сунула Иве дорожный мешок в руки и вышла, откинув дверь из огромного куска шкуры. — Пошли, знакомить вас буду.

Собаки привели Иву в восторг. Гораздо крупнее, чем те, что она видела в крепости Суйтырь, но такие же серо-черно-белые, пушистые, с добрыми мордами и умными глазами. Впрочем, происхождение от волков читалось невооруженным взглядом. С такими не забалуешь. И если трое псов тут же выразили девушке свою симпатию, кинувшись за лаской и бешено виляя хвостами-колечками, то остальная четверка, наоборот, смотрела на знахарку с большим подозрением.

— Тимир! — позвала шаманка. — Иди сюда.

Один из четверых стоящих в стороне псов поднялся на лапы и пошел на зов. Шаманка только покачала головой, гладя его по холке, когда тот неторопливо приблизился.

— Тимир — главный в этой банде. Самый опытный и сообразительный. Именно он поведет всю упряжку. Я скажу ему, куда направляться. Дорога непроста, но Тимир отлично чует ее, не подведет.

Женщина наклонилась к уху собаки и, обняв за шею, что-то начала ей шептать. Пес слушал и периодически сурово посматривал на Иву. Она же чувствовала себя провинившейся девчонкой перед строгим преподавателем. В какой-то момент шаманка замолчала, а Тимир задумался. Ответил ей каким-то странным рыком-кашлем, и еще какое-то время хозяйка продолжала то ли уговаривать его, то ли инструктировать.

Знахарка же, стараясь не слишком уж коситься на них, наглаживала более дружелюбных собак. Шерсть у них оказалась довольно жесткая, хоть и удивительно красивая. Да и вообще животные выглядели очень внушительно: широкая грудь, мощные лапы, крепкий костяк. Морды же с черными носами и карими глазами — умильными до невозможности.

Наконец шаманка и Тимир договорились. И они всей толпой отправились к саням. Собаки при этом так радовались, что Ива усомнилась, понимают ли они предстоящее им задание.

— Они так… радуются… — решила уточнить девушка этот момент.

— Это же рабочие псы, им такая пробежка за счастье. Засиделись они со мной, — женщина осматривала какие-то ремни, которые вынесла из дома. — Хорошо, что ты некрупная…

— Им будет тяжело?

Шаманка удивленно на нее посмотрела.

— Не смеши меня. Ты же без груза, почитай. А так они и тролля бы твоего утащили с парочкой оленьих туш в придачу, просто запрягать бы по-другому пришлось.

— По-другому?

— Ну да, парами друг за другом. Так они больше груза могут увезти, но с поворотами тогда сложнее. На льду, опять же, вес неправильно распределяется. А коли налегке пойдете, то проще каждую отдельно. Быстрее пойдут. Вот смотри, берешь шлейку…

Какое-то время хозяйка учила Иву запрягать и распрягать собак, крепить лямки к саням. В результате Тимир оказался в центре на самом длинном поводе, остальные встали на корпус ближе к саням — крайние на более коротких лямках, средние — на более длинных. Получился этакий своеобразный веер.

— А им так удобно?

— Вполне. Поверь, тебе куда сложнее будет.

— Почему?

Оказалось, что придется стоять за санями на широких, но все равно не слишком удобных полозьях, вцепившись руками в спинку.

— Собаки знают следующие команды, запоминай!.. Колени согни — вылетишь же!..

Вожжу, вожжу держи!

К концу обучения Ива пришла к выводу, что доедет до места лишь чудом.

— Я же говорила, будет трудно, — резюмировала шаманка. — Но тебе придется куда проще, чем многим начинающим ездокам. — Женщина потрепала по голове очередного подлезшего к ней пса. — Это ведь давно уже не простые собаки. Вместе со мной они добровольно пошли в этот мир и стали тут мне верными спутниками. Они не бросят тебя, довезут куда нужно, как бы неумела ты ни была. Но и ты тоже постарайся облегчить им работу. Прежде всего ради себя самой. Нет ничего глупее, чем свернуть себе шею на каком-нибудь повороте, когда тебе предстоит настолько важное дело.

С этим Ива не могла не согласиться.

— Почему ты помогаешь мне? — задала она давно мучивший ее вопрос. — Потому что он попросил?

Женщина долго молчала, потом покачала головой.

— Я думаю, скоро… твои друзья… и мне помогут.

— Мои друзья? Не я?

— Твои друзья.

— Я не понимаю.

— Тебе и не надо.

Шаманка вела упряжку какое-то время, перепроверила всю упряжь, как закреплен груз, дала еще несколько наставлений и только потом сдержанно произнесла:

— Я буду молить духов, землю, небо и камни за тебя.

И наклонила голову в поклоне. У Ивы отчего-то перехватило дыхание. «Ее зовут Вечная Шаманка, — казалось, чей-то голос говорит ей это откуда-то извне. — Ее нет в живых, но и нет среди мертвых. Она вечна, потому что этой земле и этому миру потребовался хранитель. И потому, что она согласилась отдать свою душу в обмен на шанс для своего племени. А ее псы последовали за ней. Без колебаний и полностью осознавая, что умирают. Ты оказалась в северной сказке, Ива-знахарка. Но эта сказка из льда, тьмы и страха».

Женщина тем временем повернулась, подняла руки и развела их в стороны. И тот же миг серый туман из снега и мрака раздвинулся и по глазам ударил ослепительный блеск залитой солнцем ледяной пустыни, которая так умело притворялась чем-то чудесным, так искренне сверкала в лучах всеми своими снежинками, что ей невольно хотелось верить. И улыбаться в ответ.

Даже доподлинно зная, что это все ловкий обман.

— Как тебя на самом деле зовут?

Шаманка вздрогнула и нахмурилась, мучительно вспоминая.

— Алалыйхана, — наконец произнесла она. — Счастливейшая…

Снежная пустыня казалась бесконечной. Бело-серое небо над головой и искристая равнина впереди. Собаки под предводительством Тимира неслись вперед, поднимались на холмы, иногда пересекали ледяные русла рек или даже плоские намертво скованные холодом озера. Для животных это была любимая работа, а места — разными и по-своему интересными. Иве же пришлось замотаться в шарф так, что остались видны только глаза, и то морозной воздух умудрялся щипать за щеки. И не только. К тому же она несколько раз вылетала из саней, особенно на поворотах или когда псы сбивались с синхронного бега. Собаки, чего не отнять, быстро понимали, что остались без седока, и останавливались даже до того, как Ива приходила в себя настолько, чтобы вспомнить их имена.

Девушка сделала несколько привалов, больше нужных ей, чем ее «лошадкам». Ноги, руки, спина нещадно болели с непривычки. Еда будто превратилась в камни, куда там угощению хозяев Нум-га, и приходилось долго греть ее на костре, чтобы хоть как-то разгрызть. Но даже после такой обработки Ива не чувствовала вкуса. Зато спать в круге собак, щедро делившихся с ней своим теплом, оказалось на диво уютно.

Утром знахарка проснулась в обнимку с Тимиром, но он сделал вид, что крайне этим возмущен, и тут же, вскочив, стал требовать завтрак. После оного девушка принялась запрягать собак, с содроганием понимая, что помнит едва ли половину из того, что ей говорила шаманка. Справиться со сбруей удалось только милостью мироздания. И это при том, что псы сами выстроились как надо и никак не мешали ей в столь нелегком деле. Более того, если Ива уж откровенно делала что-то неправильно, начинали порыкивать и устраивать пантомиму, будто они задыхаются и корчатся в муках. Первый раз, когда пес упал на снег и начал дрыгать ногами, знахарка чуть там же не легла от ужаса. Этот же негодяй тут же вскочил и принялся ей вылизывать лицо, смешливо фыркая в него и явно веселясь. Тимир от приятеля не отставал, но все же ткнул носом в неправильно пристегнутую лямку.

— Да, — буркнула Ива, открепляя упряжь и цепляя ее как нужно, — вы явно не обычные псы. Но это еще не повод смеяться. Я же в первый раз!

Собаки же, явно забавляясь, скалились и махали хвостами. Их не пугала ледяная пустыня и то, что может встретиться им на пути. Девушка же с содроганием думала о будущем. Что ждет ее впереди? И каков он, этот лунный олень?

— Тимир со стаей привезет тебя к стаду лунных оленей, — вспоминала Ива рассказ шаманки. — Ты легко их узнаешь. На их шкуре нет ни единого серого пятнышка. Ищи того, у кого будет луна меж рогов.

— Луна меж рогов?

— Ты поймешь. Когда узнаешь его, позови по имени.

— А какое у него имя?

— Я не знаю, — женщина улыбнулась, покачав головой.

— Но как же тогда…

— Он откликнется только на свое имя. И только тогда отвезет тебя к камню.

— Но я же не знаю его имени… — растерялась Ива.

— Эту загадку тебе придется решить самой.

Мысли об имени волшебного оленя не оставляли Иву, раз за разом возвращаясь и бегая по кругу. Он откликнется только на свое имя, но его имени девушка не знает… И что делать? Белоснежный олень… с луной меж рогов… как могут звать его? Адуляр^[1]? Луна? Месяц? Снежок, гоблин его побери?!

Да и… какой язык использовать? Или все равно?

Надежда была только на то, что интуиция ведуньи подскажет. Вот увидит она это диво дивное с луной между рогов и прозреет. М-да… прям вот сразу и прозреет… Снежок он там или Лункаменэль какой-нибудь…

Оказалось, что путешествие на собаках — занятие довольно однообразное, когда уже немного освоился. Это сначала все мысли — как бы не свалиться с саней, если еще не свалился. Потом приходит наслаждение от скорости, сверкающих просторов вокруг, забавных хвостиков впереди, но затем… остается лишь обжигающий холод, коварно заползающий под одежду, и странное медитативное состояние, будто эта ледяная пустыня, этот снег, это небо, этот бег входит в тебя, подменяет собой все твои мысли и чувства.

И выныриваешь из него, только чтобы на больших подъемах соскочить с нарт и побежать вверх, держась за поручень, дабы помочь собакам. Или порой два-три раза в день на пути попадается одинокий олень — обычный, серовато-белый, мохнатый. Псы тут же разражаются лаем и пытаются сойти с пути для веселой погони. Приходится их осаживать криком, на который первым реагирует Тимир, хоть и с огромной неохотой. Его же рыка и короткого грозного лая слушаются и остальные. И Ива ему за это безумно благодарна.

Случались, конечно, и непредвиденные ситуации. Например, в какой-то момент одна из собак странно взвизгнула и пошла как-то кособоко. Девушка не поняла, в чем дело, и скомандовала остановку. Псы послушались и, вывалив языки, уселись на снег. Ива же нашла то животное, которое ее взволновало. Пришлось уговаривать его дать себя осмотреть. Тимир помог и тут: грозно глянул, и пес подчинился.

— Ну как я и думала, — вздохнула чародейка, разглядывая лапу.

Очевидно, пес порезался о наст или лед. Пришлось лечить. Причем и зельем, и магией. Не было у них возможности ждать. Обработала ранку, смазала необходимым составом и призвала силу. В этом месте энергия отзывалась весьма своеобразно, однако немного поартачившись, пришла-таки на помощь. Пес отнесся к синеватому сиянию настороженно, но сильно возмущаться не стал. Скорее всего, и не такое видел. К тому же Тимир по-прежнему сидел рядом, внимательно наблюдал и своим сосредоточенным, спокойным видом внушал всем уверенность. В том числе и в том, что у него все под контролем.

После лечения Ива на всякий случай соорудила из плотной ткани что-то вроде сапожка: все-таки место, где была ранка, пока еще очень чувствительное, нужно меньше его травмировать.

Второй неприятный случай произошел тем же днем, но чуть попозже. Появился какой-то странный звук вдалеке. Сначала Ива подумала, что ей показалось. Но потом стало очевидно — к ним кто-то приближается. Собаки тоже начали проявлять беспокойство.

«Волки! — сообразила девушка, когда звук повторился. Теперь она вполне уверенно разобрала в нем вой. — Проклятье! Что же делать?!» — запаниковала чародейка. Но псы целенаправленно рвались вперед, внушая уверенность и ей. «Но они не смогут драться в упряжках», — пришла вторая волна опасений. Однако распрячь — какова вероятность, что она сама выживет при таком раскладе?

Злость появилась как-то неожиданно. Что она, в самом деле, ведет себя как заяц какой-то? Сила согрела руки, намертво вцепившиеся в спинку саней.

Ива насколько возможно быстро прикрепила себя специальными ремнями к нартам. Обычно эти ремни не использовались из-за опасности получить травму, если сани перевернутся, но не остановятся. Однако сейчас девушке нужны были свободные руки.

Волки выли где-то слева, но видно их еще не было. Ива не стала ждать. В этой ледяной пустыне огонь — самое необычное и неожиданное. Его и призовет. В этот раз сила, как ни странно, даже артачиться не стала, хотя магия огня давалась в обычной ситуации девушке с наибольшим трудом.

Огненные шары получились небольшие, зато шумные и плюющиеся болезненными искрами. Девушка еще и заложила в них большой запас прочности, чтобы могли преодолеть большое расстояние. Правда, только по прямой. Самонаводящиеся они пока не изучали. А жаль… «Выберусь отсюда, и выучу! Вот чем угодно клянусь — выучу!»

Отправила их просто в сторону, откуда слышался вой. Сначала три. Потом прислушалась к себе. Никакой усталости не ощутила и сделала еще пять шаров — и снова никаких негативных последствий. На девятом вой прекратился. Еще с час Ива ожидала нападения, но очевидно, их решили оставить в покое, что очень обрадовало девушку. Кто знает, что за животные тут обитают. Может, им ее магия на один чих? Огненные шары могли удивить, а не напугать, так ведь? Слава всем богам, что столкновения все же не случилось.

Мысли об имени загадочного оленя постоянно вертелись в голове. «Может, это что-то абстрактное, как выразился бы Златко? Надежда? Нет, Шанс, к примеру? Последний, гоблин побери. Или в стихах? Олень… мишень… лень… ячмень… плетень… сирень… Бред какой-то… Олень-чародей… Еще и луна меж рогов… О, а может, это и есть подсказка?.. Такие рога, что на руны похожи? И луна между ними тоже… Как раз слово выйдет… Выйдет ли? Надо внимательно смотреть!»

Собаки мчались вперед, будто и не было целого дня пути, будто не тащили за собой сани с девушкой. Ива прекрасно понимала, что они тоже устают, но порой казалось, что этим невероятным животным под силу бежать вечность. Может, так и есть?

Светлым небо в этих местах долго не держалось. Но псы к тому моменту, когда темнота касалась земли, не уставали и продолжали все так же нестись, задрав хвосты кверху и изредка лая, будто общаясь или отчитываясь перед вожаком.

Следить за временем Иве оказалось очень сложно. Не понимала она, хоть убей, когда стоит сделать остановку, а когда не позориться своей слабостью перед собаками. Тимир быстро это сообразил и сам решал этот вопрос, просто сначала снижая темп, а потом отказываясь бежать дальше. Впрочем, девушка и не настаивала. Обычно из их компании именно она уставала больше всего. Через какое-то время знахарке все же удалось понять темп — столько-то коротких, столько-то длинных остановок.

Темнота в очередной раз поцеловала лежащий снег, создавая нереальное ощущение, что земля и небо поменялись местами: внизу все белым-бело, наверху — чернильная тьма. Ива уже чувствовала, что скоро придет время ночлега, но против ее ожиданий Тимир гнал упряжку вперед. Девушка какое-то время колебалась, однако потом скомандовала «стоп», но пес, обычно деликатно делающий вид, что слушается ее слов, коротко и зло взвыл. Да так, что знахарка аж сжалась от решимости, прозвучавшей в этом вое. Как-то вдруг стало жутко. Может, волков учуял? Или какую дрянь похуже?

Собаки тем временем явно ускорились, разве что не летя над ледяной пустыней. Ива вдруг как-то по-особенному остро ощутила сковывающую этот мир тишину. Даже скрип полозьев, снег под лапами зверей, ее собственное дыхание слышались будто издалека, словно сквозь невидимую перегородку, еле пробиваясь через этот морозный плотный воздух. Сейчас девушке казалось, что она одна на всем белом свете. Огромный, просто нереально огромный мир, абсолютно равнодушный к ее жизни и смерти — и над ним такое же невероятно огромное, полное тьмы и снега небо.

И вот этот колдовской бег прекратился. Тимир начал снижать скорость, ему вторили другие псы из стаи. И наконец желанная остановка. Ива с трудом выдохнула и с трудом разжала вцепившиеся в поручень пальцы. Еле ковыляя, прошла вперед, чтобы начать распрягать вожака, однако против ее ожидания тот не дался. Покачал лобастой головой и кивнул куда-то вперед.

Ива обернулась.

И сначала не увидела ничего. Однако потом… их фигуры выступили из падающего с неба снега, соткавшись из него и лунного света. Белые, совершенные очертания на фоне тьмы небес…

Да, спутать их с обычными животными — невозможно. Будто нарисованные художником в едином цвете и без какого-либо изъяна. Идеальные создания волшебного мира.

Ива не сразу нашла в себе силы дышать дальше — горло перехватило от восторга.

Девушка несколько раз глубоко вдохнула и перевела взгляд на Тимира. Только сейчас она задумалась, нужно ли ей снять упряжь или оставить так. Немного поколебавшись, знахарка потянулась к ремням, но Тимир снова покачал головой. Посмотрел на нее невероятно умными глазами и вдруг, подавшись вперед, лизнул в нос. Ива от неожиданности фыркнула. А пес тем временем прижался лбом к ее лбу и тяжело вздохнул. На глаза почему-то набежали слезы. Девушка обняла зверя за шею, зарываясь в жесткую шерсть.

— Спасибо… — еле двигающимися губами прошептала она. — И хозяйке твоей спасибо. — Отпускать его не хотелось. Отпускать и знать, что уже никогда не увидит снова. — Если… если встретишь Грыма… помоги… — зачем Ива это сказала, она и сама не знала. С чего решила, что имени хватит или ее просьба будет услышана. Просто… больше сделать для друга она ничего не могла. И это убивало.

Сентиментальности Тимира надолго не хватило. Пес быстро выпутался из ее рук и мотнул головой, показывая, что вещи нужно снять с саней. И как только чародейка это сделала, развернул упряжку, и собаки, разразившись прощальным подбадривающим лаем, помчались назад.

Девушке же оставалось только смотреть им вслед. Псы все быстрее неслись вперед, и в какой-то момент Иве стало казаться, что они исчезают, превращаясь в снежный вихрь, в метель, и именно их голоса она слышит в ее плаче. Может быть, так и было.

Немного поколебавшись, Ива наконец повернулась к оленям. Они тоже глядели туда, где исчезли псы шаманки. Если девушка и заинтересовала их, то виду животные не подали. Она же — не знала, что делать. Печально вздохнув, поправила на плече мешок с вещами и направилась в сторону этих удивительных созданий.

До них еще оставалось не менее двухсот шагов, а Ива уже начала паниковать. Вот подойдет она ближе, а олени как испугаются! Умчатся вдаль, и что тогда? Бежать за ними с воплями «Подождите, мне только прокатиться!»?

И это еще хорошо, если не решат испытать свои рога и копыта. Мало ли сколько там дури под этой сверкающей шкурой? Или ладно, вот дошла она такая, и нужно выбрать. Какой из них с луной-то меж рогов? Выбрала какого-нибудь — и не того. И куда он ее умчит? Имя еще это клятое… Она ему: «Ты — лунныйгоблинтебяпоберисветэль». А он: «Нет, я — Снежок. А ты дура». И сбежит. Что ей тогда, бегать тут, выкрикивая на все лады: «Снежок! Снежок!»?

«Но ведь это должно быть что-то очевидное, — почти умоляюще подумала она. — Иначе это все было бы бессмысленно. Может, у него рога в форме рун, или на шкуре узор…»

Страхи не отпускали, но Ива медленно шла к оленям. Ноги и руки после долгой неудобное езды стоя устали невероятно. И, откровенно говоря, она предпочла бы отдохнуть, а не решать загадки, больше подходящие Златко. Девушка даже не подозревала, что тот тоже предпочел бы поменяться с ней приключениями. Однако что делать, если судьба распорядилась именно так?

Олени подняли головы и синхронно посмотрели на девушку, только когда она подошла на расстояние шагов в пятьдесят. До этого они просто паслись на голубоватом снегу, будто на обычном лугу. «Интересно, есть ли у них враги в этом странном мире? Те же волки, которых я так и не увидела? И слава богам!» Иву же опасной звери явно не считали. Да и как считать: любой из них был выше ее в холке. Или по крайней мере так казалось из-за рогов, которые имелись у каждого животного. Только у самцов куда более ветвистые, мощные и высокие.

Ива замерла под взглядами оленей.

Ей казалось — все замерло. Точеные силуэты прекрасных животных, луна в синем небе, даже ледяной ветер — все остановилось. И только мелкий, еле ощутимый снег все сыпался и сыпался.

В этом миге было больше волшебства, чем во всем магическом ниверситете.

А потом стадо будто всколыхнулось. Олени расступались, пропуская кого-то вперед.

Он был поистине величественен. Массивнее остальных, с огромными, ветвистыми, высокими рогами, он шел вперед и казался чем-то несокрушимым, вечным. Ива, ошарашенная и потрясенная, молча наблюдала за его приближением. И в момент, когда он склонил голову, чтобы рассмотреть знахарку, рога расчертили перед взглядом девушки полнеба. И ровно между ними оказалась луна.

«Ищи того, у кого будет луна меж рогов… Ты поймешь».

Да, теперь Ива понимала.

«Когда узнаешь его, позови по имени».

Величественный олень спокойно и даже почти доброжелательно смотрел на девушку. Сейчас, как никогда знахарка ощущала, что должна позвать его по имени. Другого шанса у нее не будет. Именно этого он ждет.

Но как его зовут?

По-прежнему завороженная, Ива смотрела на прекрасного оленя и думала, что имя у него должно быть какое-то очень красивое. Иначе никак. Но откуда ей его знать? Шаманка отказалась его называть. А кого тут еще спросишь? Не у собак же. И не у других оленей. А больше тут и нет никого. «Так, тут больше нет никого. Откуда тогда у оленя имя? Вряд ли здесь много людей и прочих эльфов шляется. А Алалыйхана не стала бы называть его. Имя — это что-то сакральное, что может все изменить. Перестав быть человеком, она не взяла бы на себя такую ответственность. Но люди легко дают имена… Может ли человек дать имя волшебному оленю с луной меж рогами? Просто придумать его… Можно ли так? Придумать, как Златко придумал имя Васильку, а Владигор — Щапе… — Ива колебалась. — По крайней мере это шанс. Других идей у меня все равно нет».

— Я-я, — дрожащим голосом начала девушка. Олень еще больше заинтересовался, — называю… тебя… Ясень.

Дерево, связывающее два мира — мир живых и мир… других — уже ушедших, еще не рожденных. Говорили, что некоторые ясени не просто проводники между этими двумя пластами вселенной, но и растут сразу в двух мирах. Тетушка учила, что талисманы из могучего ясеня наделяют носителя смелостью, умом и способностью идти до конца: дерево истинного предназначения благоволит людям, горящим мечтой или сумасшедшей целью. А ведь сейчас это как раз про нее, Иву: цель сумасшедшее некуда. Пусть же он станет ее защитником, проводником и оберегом.

И вновь ощущение, что мир замер. Застыл, пока жрицы судьбы вытаскивали новые руны.

— Ясень, — наконец собрала силу воли в кулак Ива, — отвезешь меня?

Какое-то время свежеименованный олень раздумывал, однако потом, к безумному облегчению девушки, согласно наклонил голову. Знахарка шумно выдохнула. Неужели она все правильно сделала?

От этого звука и все остальное пришло в движение. Олени зашевелились, кто-то из них даже подошел ближе. Ясень же просто стоял и с любопытством разглядывал девушку. Ива не сразу сообразила, что так заинтересовало животных. На почти одинаковых мордах подошедших животных застыло интереснейшее выражение, которое травница интерпретировала как предвкушение забавнейшего зрелища. Еще бы! Ведь теперь предстояло забраться на этого лося, в смысле высокого оленя, и… как-то там удержаться. А у него брюхо начинается на уровне ее головы!

Позориться не хотелось. Даже если она неверно приписала оленям подобные мысли. Пришлось воспользоваться магией. Самое логичное — это левитация, но ее девушка пока не освоила в должной мере. Лучше дела шли с поднятием предметов. Но представить себя как предмет — невероятно сложно. Одежда же такой нагрузки может и не выдержать. Многие сокурсники в таких случаях клали меч на землю, вставали на него и поднимали уже его. Лучше, конечно, что-то побольше, но оружие всегда под рукой. Самое сложное в данной ситуации — держать равновесие. У эльфов и иже с ними проблем с этим не возникало. А вот люди качались как деревья на ветру. Приходилось держать себя той же магией, что, увы, удавалось не всем. В любом случае Ива не носила меча, ей и Дрейко хватало.

Поэтому с невозмутимым достоинством, подсмотренным у Калли, знахарка начала растить перед собой ступеньки из плотно спрессованного снега. Уж этого-то материала здесь хватало. Олень с интересом наблюдал за поднимающимся сооружением. Когда ступенек стало три, Ива царственно поставила ногу на первую. Стоило чародейке дойти до последней, олень невозмутимо отступил в сторону.

Его сородичи зафыркали так, что не осталось сомнений — будь они людьми, уже хохотали бы до колик.

— Очень смешно, — скривилась Ива, глядя на этого шутника. Тот тоже фыркнул, но все же смилостивился и вернулся на прежнее место. К немалому облегчению знахарки.

Никакой упряжи, седла и стремян, разумеется, не было. При мощном телосложении оленя даже обнять его за шею оказалось сложно. Ива не представляла, как удержится на этом звере.

Он же сделал первый шаг, потом второй, будто привыкая к ноше. Девушка понимала, что не слишком тяжела для него. Просто, наверное, необычно. Сама она тоже примеривалась. Если свалится — это будет просто позорище. Не говоря уже о том, что этак и убиться можно.

Олень пошел вперед, все ускоряя шаг, а Ива поняла, что ее будто приклеило к его спине. Нет, никакой скованности или паралича она не ощущала, но что-то удерживало от падения. Девушка не стала рисковать и постаралась еще и сама держаться. Как уж получалось. Неровный, неудобный сначала ход оленя выровнялся. И они помчались.

Знахарка ощущала под собой движение мышц животного, но все равно возникало странное впечатление, что она летит на ветре. Совсем иное впечатление, чем при галопе на коне. «Тряски нет», — через какое-то время сообразила девушка. Она посмотрела вниз. Ей кажется или олень действительно не касается земли? Или это из-за снега и ночи создается такое ощущение?

Ива огляделась. Сначала она не решалась это сделать, поглощенная вопросами куда более практичными. Но сейчас… они неслись между небом и землей. Причем казалось, что мир перевернулся — белое внизу, темное наверху, а между ними мчится олень с крошечной всадницей, замотанной в меха.

Грыму казалось, что он идет уже вечность. И всю эту вечность поглотила ночь и зима. Умом он понимал, что прошла всего пара-тройка дней, а это вовсе не зима, а такие холодные места. И темнеет здесь рано. Однако несмотря на все доводы разума, настроение все окрашивало в черные холодные цвета.

Разнообразие вносил только камень-амулет. Иногда тролль касался его, чувствовал, что тот с каждым разом становится все теплее, и от этого в сердце появлялась какая-то странная, мрачная удовлетворенность. Он дойдет и расколошматит этот гоблинский камень на множество мелких осколков. Нет, в пыль сотрет! В порошок! Чтобы ничего от этой дряни не осталось! Просто в пыль! И пойдет искать Иву. В конце концов должно же отсутствие камня как-то повлиять на всех этих гадов вокруг!

«Гадов», как мысленно называл их Грым, оказалось на редкость много. Группы — как большие, так и маленькие — он старался обходить. Хотя с его нынешним настроением не нарываться оказалось очень сложно. Одиночки, пары и тройки, попадавшиеся ему на пути, не имели шансов. И если сначала они принимали тролля за легкую добычу, то быстро убеждались в своей неправоте. Правда, и юноша понял, что с таким отношением погубит себя раньше, чем дойдет до камня.

Твари встречались все больше ему неизвестные. И если чтобы справиться с одними, достаточно было магии или клинка, то с некоторыми подобный фокус не проходил. Иных не брало колдовство. Другие имели слишком толстую шкуру. Попадались и такие, сквозь которых меч проходил, не причиняя вреда. Нужных же заклинаний в арсенале не находилось. Пару раз выручал амулет мастера Теобальда. Вот в последний такой случай Грым и пообещал себе стать осторожнее. Если он сгинет в этой бесконечной ледяной пустыне, Иве это не поможет.

«Не уберег», — эта мысль гнала его вперед, заставляя выкладываться полностью, подгоняла, когда силы кончались. А такое случалось все чаще. Эта земля будто высасывала их, забирая энергию. Не хотелось ни есть, ни пить, хотелось лишь спать и не двигаться. Грым шел вперед только на силе воле и упрямстве. Ел и пил, потому что понимал, что подобное нежелание — обманка этих злых мест. Еще юноша заметил, что магия здесь отзывалась с трудом, а заклинания периодически сбоили. Мастер Теобальд предупреждал, что такое может произойти, но раньше похожих сложностей не возникало, теперь же — вот, появились.

Приходилось вырывать из себя и мира магию с куда большим усилием, и Грым мрачно думал, что, если бы в ниверситете ему пришлось бы заниматься с таким же напряжением, он давно бы его бросил. Теперь казались смешными его вечное непонимание необходимых медитаций, сложности работы с энергий, нежелание зубрить схемы и теорию заклинаний. Знал бы — вообще не вставал бы из-за учебников! Всё пригодилось. Даже то, что ему казалось, он и не вспомнит. Все стало как-то кристально ясно. Разложилось в голове по полочкам. И раньше непонятные пассажи преподавателей вроде: «Против монстров четвертого и пятого уровня опасности лучше всего применять защиту того же уровня плюс один, а атаку — противоположной стихийной направленности». Или вот еще: «Против незнакомой твари используйте прежде всего диагностические заклинания Света и каждой из стихий. На какую отреагирует, такой и бейте, повысив до соответствующего уровня». Ну реально — чего он не мог понять? Все же ясно как гоблинские хотелки. Нападают монстры — накидывай «щиты» уровнем выше, чтобы с гарантией не пробили. Если тварь ледяная — колдуй огонь. Если нежить — вызывай Жизнь. Правда, с Воздухом и Землей все не так просто, но решение всегда находилось. Что же касается диагностических заклинаний, то это вообще ерунда. Сначала нужно использовать какие-нибудь простейшие удары каждой из стихий. На что-нибудь да поморщится. Потом этой силой и бить. Просто и понятно. Раньше как он делал — пытался определить, что за зверь такой, найти его в списке классификации и использовать правильное заклинание. Теперь все проще — сначала ряд ударов магией. Внимательно смотреть, что для противника неприятно, и просто использовать максимально сильное заклинание соответствующей стихии. Ну а если не сработало… тогда уж и думай, что делать. Как показала практика, работало в восьми случаях из десяти.

Но Грым чувствовал, что устал. Такого с ним давно не случалось. Он привык, что тело всегда полно сил, энергии, жизни. Даже если что-то болело, он просто это игнорировал. Сейчас так не получалось. Несколько раз его задели, и эти раны, пусть и не страшные, совершенно не хотели заживать. Возможно, дело в том, что он постоянно их тревожил — то шел, то сражался. Но троллю казалось, что эта земля просто не хочет носить его на себе, избавляется всеми силами.

Однако он шел вперед. На упрямстве, на силе воле, на мысли, что друзьям нужна помощь и что он не может их подвести. Вокруг выла зима, стонал ветер, и мороз пробирал до костей. Порой казалось, что конца и края этой ледяной тьме не будет. И завершения этому путешествию тоже. Он будет идти, и идти, и идти. Пока медленно исчезающие силы не подведут или какой-нибудь монстр не окажется удачливее. Или пока однажды не заснет, чтобы больше не проснуться. Никогда еще Грыму не было так отвратно. Разное с ним случалось — и раны, и плен, и голод, но эти земли будто выворачивали душу, подтачивали ее сомнениями, страхами, постоянным напряжением, темнотой этой бесконечной! Но выхода не было. Он не отступится.

Да и амулет все теплее…

Ива прижималась лицом к морде белоснежного оленя. Он честно вез ее свою часть пути и остановился только у темного озера, больше похожего на море. Здоровенные куски льда плавали в этой страшной, холодной воде, но она не сдавалась — плескалась в снежные берега и совершенно не хотела полностью замерзать.

Нужно было прощаться, но девушке отчаянно не хотелось расставаться с чудом. И Ясень, периодически что-то пофыркивая, терпеливо ждал, когда она сможет взять себя в руки. Дрожа, чародейка прошептала слова благодарности и той же просьбы, которую адресовала Тимиру — помочь Грыму. Но так же не поняла, приняли ли ее.

Разумеется, в конце концов Иве пришлось отстраниться и отпустить оленя. Он проникновенно посмотрел на нее напоследок и, величественно развернувшись, помчался обратно к своим сородичам. И луна все так же сверкала меж его рогов.

«Как такое вообще в принципе возможно?» — рассеянно подумала Ива и наконец-то направилась к озеру.

Темная вода пугала. Она яростно билась в берег, поднимая волны в локоть высотой. И они казались знахарке осколками каменных глыб. Упадешь в такую — поминай как звали. И это будет страшная смерть. Ива себе такой не хотела. Но разве у нее имелась возможность повернуть назад?

Ни малейшей.

И все же требовалась решимость, чтобы двинуться дальше. Ива смотрела вперед, стараясь впитать в себя этот миг, проникнуться им. Умение по-особому ощущать мир, понимать его истинные потребности — главное умение ведуний. До него знахарке еще расти и расти. Тетя говорила, что нужно особое состояние. Что-то вроде медитации, но немного отличающееся от нее. Однако Иве редко удавалось его поймать. Вот и сейчас она никак не могла успокоиться. Что-то тревожило ее. Какое-то подспудное волнение, даже страх. Вроде бы и понятно, откуда он… Только что-то в нем чудилось неправильное, не такое как обычно.

И еще… взгляд. Ощущение чьего-то взгляда.

Ива резко повернулась. От движения капюшон слетел с головы, и волосы, оказывается давно выбившиеся из косы, рванулись на свободу. Но девушка этого даже не заметила. Она смотрела прямо перед собой, но видела не снег и темное небо, а зеленый берег, туман и блеск на золотых волосах.

— Златко?

Где-то там далеко качали ветвями прекрасные ивы, и именно они шептали девушке об опасности. В полнейшей тишине она слышала тревожный звон колокольчиков, он предупреждал…

— Златко!

Она не знала, в чем опасность, сможет ли друг ее услышать, реально ли все это, но не могла молчать. «Боги, я не могу потерять еще и его! Ивы, миленькие, родные мои, тезки мои ненаглядные, защитите его! Не дайте сгинуть! Прошу вас! Умоляю!»

Услышали ли ее?

Ива отчаянно надеялась, что да.

Лодка нашлась чуть дальше. Небольшая и очень непривычного для Ивы вида: на каркас из дерева и костей была натянута большая, толстая шкура, сшитая жилами или чем-то похожим. Выглядело это жутковато, а уж при мысли о том, что туда нужно сесть, пробирала дрожь.

«Шкура же намокает… — отчаянно подумала знахарка. — Даже если ее прокоптили и жиром смазали, как тут… И кстати, кто это сделал?»

Девушка повертела головой, но никого не увидела. И снова задалась вопросом, может ли остановиться. Ответ очевиден.

Пришлось забираться в это неустойчивое сооружение тем же уже испытанным способом — нарастив лед над ним. К счастью, лодка не повторила маневра оленя. Возможно, потому что ее держала веревка и вбитый колышек. Ива снова повертела головой, но хозяина по-прежнему не обнаружила.

Грести оказалось на редкость тяжело. Темные воды озера сопротивлялись любым усилиям девушки. Волны качали лодку, бросали из стороны в сторону, снося куда-то, куда только им ведомо. Пришлось колдовать. Магия отзывалась неохотно. Возможно, девушка просто очень устала. Но, скорее всего, она оказалась в месте, которое не принимало ее колдовство.

Возник еще один вопрос — куда дальше? До этого ее везли — собаки ли, олень. Сейчас нужно было выбирать направление самой. Впрочем, Ива как-то вдруг поняла, что нужно просто плыть. И если будет совсем уж сильно ошибаться, она это почувствует. Так и решила поступить. Иных идей все равно не было.

Он появился совершенно бесшумно. Этот странный зверь, похожий на тигра с длинной собачьей головой и витыми синими рогами. Они странно светились и даже издалека казались переполненными магией.

«Еще один», — безнадежно подумал Грым.

Последние несколько часов дались ему непросто. Разные монстры то и дело оказывались у него на пути. Некоторым удалось добраться до него и ранить. Некоторых сжигала магия на расстоянии. Но силы почти не осталось. Здесь она куда хуже восстанавливалась, а амулеты-накопители иссякли. Зато камень почти уже обжигал. Значит, его цель совсем-совсем близко.

— Шел бы ты отсюда, — пробормотал тролль противнику.

Усталость и раны брали свое. Но он не позволит какой-то синерогой твари остановить его у самого финиша.

Зверь явно имел на этот счет свое мнение. Он рванулся к Грыму со скоростью просто невероятной. Но наткнулся на выставленный в шаге от тролля «щит». Как будто удивился, застыл. Грым усмехнулся и поднял свой огроменный меч. Монстр в ответ оскалился и вдруг как-то странно сжался. А через миг оказался позади чародея, мгновенно вновь увеличившись в размерах. От взмаха его задней лапы здоровенный тролль покатился кубарем по снегу. Синерогий же развернулся и бросился к нему. Его встретили «каменные молоты», спрессованные с реальным льдом «снежки» и несколько самых настоящих молний.

Нагнув голову, зверь тем не менее шел вперед. Магия била по нему, но притягивалась к витым рогам, делая их все ярче. И хотя происходящее явно не доставляло ему удовольствия, он тем не менее не отступал.

— Да сдохни уже! — прорычал тролль, швырнув в зверя сплав из заледеневшей земли и магии. Силу вновь притянуло к рогам, а вот осколки камней разлетелись в разные стороны, в том числе попали на морду твари и главное — ей в глаза. Монстр взвыл. Грым же, пользуясь ситуацией, подскочил ближе и рубанул мечом.

И в тот же миг отлетел на несколько шагов, больно приложившись спиной о землю. Это с синих рогов сорвалась накопленная волна силы и ударила в противника. Грым даже захрипеть не успел, как над ним нависла оскаленная морда. Раззявив пасть, монстр впился в шею тролля.

Вернее, почти впился. Совсем немного не хватило, когда в тварь что-то ударилось, и она слетела с тролля, будто была обычной дворовой шавкой.

Грым не верил своим глазам. Над ним стоял огромный, абсолютно белый олень со сверкающими ветвистыми рогами. Ничтоже сумняшеся он переступил через тролля и пошел вперед, наклоняя голову. Его противник вскочил на лапы и зашипел. Ответом ему был странный горловой то ли вой, то ли рык с отчетливой угрожающей интонацией. Чародею даже показалось, что эти двое говорили. Монстр попытался зарычать в ответ, но его оборвали тем же жутким звуком. И, как это ни странно, хищник сдался. Шипя, будто ругаясь и огрызаясь, он попятился, кинул злой взгляд на Грыма, покосился на оленя, но ушел. Не особо торопясь и периодически оборачиваясь. Неожиданный же защитник стоял в угрожающей позе, пока тварь не скрылась из виду.

Тролль за это время сумел, хоть и с трудом, подняться. Наконец олень обернулся, посмотрел на Грыма… и тоже ушел. Просто сделал несколько шагов вперед и будто растворился в пространстве. Чародей же долго смотрел в то место, где олень исчез. Ему показалось или нет, что луна, которая до этого светила совсем в другой стороне, на какое-то мгновение мелькнула меж его рогов?

И снова вперед.

«Если выживу, никогда больше на север не поеду. Никакого снега. Гоблин, в Стонхэрме тоже зимой снег… Тогда, как закончу, буду где угодно служить, главное, чтобы этого гоблинского снега было как можно меньше. В идеале не было совсем!» Дальше Грым задумался о том, где есть на свете такие места. Вспомнил острова и «паршивца ушастого», что греет сейчас там свои бока. Подобные мысли… отвлекали. От усталости — выспаться нормально ему давно не удавалось, от ран — те болели все сильнее, от тихого, раньше незнакомого ему отчаяния — не уберег их милую девочку, не спас, не защитил. На север должна была идти ведунья. А она не дошла. И камень-амулет больше не с ней. Так неужели все это зря?

А если вообще все зря?

И все-таки он дошел. Камешек на шее теперь почти обжигал. Грым остановился и присмотрелся. Казалось, место ничем не отличается от всего остального пространства. Тролль пошел дальше, но амулет буквально тянул его обратно. В конце концов тролль додумался перейти на магическое зрение. И сразу стало ясно — он действительно дошел.

Площадка шагов на тридцать диаметром, казалось, сплошь состоит из энергии. Грым никогда не видел, чтобы столько силовых каналов подходило к одному месту. Будто он оказался внутри громадного артефакта, в самом его сердце.

Все линии сходились в одном месте. Вот только…

…Камня не было.

Тролль подошел ближе. От энергии неприятно зудела кожа, и становилось ясно — долго тут нельзя находиться. Грым и рад был бы уйти. Но сначала нужно разрушить камень.

Которого нет.

Юноша снял с шеи амулет. Его тянуло к сосредоточию энергии, месту, где линии сходились в одну точку. В пустоте. Чародей вернул кулон на шею и прошелся вокруг. Обычный снег. Ничего даже близко похожего на камень. Тогда парень опустился на колени и попытался добраться до земли. Амулет тянуло вверх, но не проверить Грым не мог. С некоторым трудом он таки докопался до почвы, но это была… просто земля. Застывшая, твердая, но не камень. Тролль и магией это чувствовал.

Погрев руки — хоть в перчатках, но им все равно было холодно, юноша еще раз прошелся по кругу. Вытащил меч, примерился, проверил «щиты», на случай если ударит отдачей, и рубанул ровно по точке, где сходились силовые линии. Клинок прошел сквозь энергию, полностью погрузился в нее и ударился в расчищенную землю. Магия даже не дернулась. Если бы удалось разрушить или хотя бы коснуться камня, эффект должен был быть другим.

Грым подумал еще. Протянул руку вперед, отчаянно боясь, что может ее лишиться. Однорукий тролль, брр, жуть какая… Однако ладонь спокойно коснулась точки, куда так стремился амулет, и опять ничего не произошло. Только кожу стало жечь больнее. Юноша отдернул руку, оглядел ее, покачал головой и снова задумался.

Ему очень не хотелось этого делать, но пришлось воспользоваться магией. «Ледяное копье», «Каменный кулак», «Светоч» и многие другие — проходили через средоточие силы, искажались, разумеется, но, судя по всему, ничего не меняли.

Последней идеей тролля стал амулет, поднесенный к месту, где должен был быть камень и где его не было. Артефакт наконец-то перестал дрожать и дергаться, но это тоже ни к чему не привело.

Неужели все зря?

Может, камень способна увидеть только ведунья? Поэтому нужна была Ива? Не для того, чтобы правильно общаться с хозяевами Нум-га, а чтобы почувствовать камень? Суметь на него воздействовать? А он даже не видит его… Неужели вся эта дорога, драки, стычки, смерть Бьёра, Сула, Ласко, других ребят… и, возможно, даже его родной Ивушки… неужели все это было зря?

Бесконечная дорога, кровящие раны, новые и новые монстры на пути, холод, от которого не помогал даже огонь, темнота и усталость, страх за подругу и горечь сожаления… это тоже зря?

Не сберег… все поэтому. Он ее не сберег, поэтому теперь действительно все зря…

Грести оказалось очень тяжело. Очень. Волны, подальше от берега вроде бы не такие уж и высокие, на деле сильно качали лодку, сносили ее в сторону. Вода будто сопротивлялась веслам. Да и магии тоже. Иве приходилось прикладывать невероятные усилия, чтобы двигаться в нужном направлении. Хуже всего — то, что не передохнуть. Стоило остановиться, как ее относило или вбок, или вообще назад.

Девушка даже решилась выпить магическое стимулирующее зелье, которое дал каждому из их пятерки мастер Теобальд, наказав использовать только в самом крайнем случае. Ива была с ним абсолютно согласна — очень действенное и очень опасное. Но иных вариантов не было. Зато дело сразу пошло на лад.

Темная вода пугала. Она казалась голодной, злой, бесконечно опасной. Другой воды знахарка коснулась бы, попыталась успокоить, однако не этой. Девушка ясно видела — тут ей не рады и любое вмешательство воспримут как вызов. Сейчас, несмотря на волны в локоть высотой, озеро не бушевало. Если же оно решит разозлиться, то сожрет утлую лодчонку в одно мгновение. Поэтому Ива гребла и надеялась просто побыстрее увидеть нужный берег.

Но тот все не показывался.

В какой-то момент стало все равно. Возникло ощущение нереальности всего происходящего. Все вокруг настолько отличалось от ее привычного мира, что больше походило на плохой сон, тяжелый горячечный бред. Даже холодные брызги и ледяной ветер не могли вырвать девушку из этого странного состояния. Ива смотрела на чернильное небо над головой, темную воду вокруг, себя саму, болтающуюся между ними, и думала: «Я на краю мира. Самая настоящая грань… Как же жутко… Как нереально».

Берег сначала казался миражом, игрой усталого сознания или льдинкой на заиндевевших ресницах. Однако постепенно он приближался, становился виднее, четче. Это придало сил.

Правда, Ива столкнулась с тем, что у самой кромки волны намного превосходили те, что качали ее лодку на глубине. Тут уж девушка не выдержала: в ход пошла магия, весьма грубая, жрущая много энергии, зато быстро притянувшая ее к ледяному берегу. И взбираться по нему тоже пришлось, тратя колдовские ресурсы.

Когда Ива наконец выбралась на твердую землю, то уже еле стояла на ногах. Вернее, совсем не стояла: пришлось сесть, чтобы хоть как-то прийти в себя. Последний рывок дался чародейке с огромным трудом. Но даже посидеть спокойно не удалось: слишком тяжелая тут оказалась атмосфера. Казалось, вместо воздуха здесь магия. Однако она не насыщала волшебницу, нет, энергия целенаправленно стремилась куда-то, чуждая и неприятная. И при этом так и норовила забрать те крохи сил, которые еще оставались у девушки.

Ива быстро поняла, что промедление не восстанавливает ее, а наоборот, истощает, и поднялась на ноги. С огромным трудом и массой нелестных эпитетов для всего происходящего, не озвученных только из-за усталости.

Девушка шла туда, куда так настойчиво стремились энергетические линии. И наконец-то дошла.

Это действительно оказался камень. Обычный здоровенный булыжник серо-бурого цвета, на который даже снег не ложился. Если не видеть магию, то только это и могло показаться странным.

Ива обошла камень по кругу.

Возникал закономерный вопрос…

И что с ним делать?! Кирки-то она с собой не взяла.

В какой-то момент Ивой вдруг овладела такая ярость! Это из-за этой проклятой каменюки столько мучений?! Рука сама схватилась за кинжал. Самый обычный, подаренный по случаю Грымом. Грымом… который сейчас неизвестно где, выжил ли. Один удар, второй. Просто чтобы выплеснуть свою ярость, гнев, злость на все, что произошло, на то, как это произошло, на то, что она снова одна, что устала, измучилась, на свой страх, на выкручивающие душу переживания, на все это и много сотен разных причин, от которых уже хочется выть.

Ива била и била по камню, а проклятая каменюка, казалось, только радуется этому, вытягивает из девушки все силы, все эмоции, насыщается ими, а знахарка все слабеет и слабеет. Но чародейка не собиралась останавливаться. Нет, она будет бить эту дрянь, пока рука поднимается. Магией тут точно не получится — камень просто высасывал ее.

В какой-то момент Иве показалось, что все зря. Что у нее не получится разрушить этот булыжник, который веками впитывал в себя злобу и ненависть этого мира, который напитался ими по самые края и переродился во что-то страшное. Что может противопоставить этакой дряни обычная человеческая девчонка? Тут и отряда силачей не хватит. Но отряда нет, есть только недоучившаяся магичка, которая очень не хочет умирать. У которой есть друзья. И им тоже нужна ее помощь. И есть тетушка, которой еще жить и жить. И нельзя остановиться. Просто потому, что нельзя.

И она не остановилась. Не смогла. И камень поддался. Одна трещинка, другая… Девушка не верила самой себе, но это действительно происходило. Она била, била и била. И сама не осознавала, что будто молитву повторяет имена друзей, и каждое из них дает ей силу.

На очередном ударе камень начал светиться, словно внутри него жил огонь. Рыже-алый. Он прорывался в трещинки, изнутри помогая ломать камень. У Ивы заслезились глаза от яркости сияния. Приходилось щуриться, отворачиваться. Пока вдруг по глыбе не пошла странная дрожь. Магия взволновалась вокруг. И девушка замерла, вдруг особенно остро ощутив сейчас свою беззащитность. Казалось, дрожит не только камень, но и энергия. Да что там, весь мир трясется… И рвется. Рвется?

Ива почувствовала, как ее куда-то затягивает — как в водоворот или портал. Она хотела как-то этому воспротивиться. Ей же еще нужно добить камень. Но тот буквально на глазах начал разваливаться на куски. И чародейка ужаснулась. Теперь она была готова на любую телепортацию — куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

Ее действительно затягивало в это ослепительное сияние, будто вышвыривало отсюда. Хотелось выть от ужаса, а время издевательски замедлилось. И весь этот кошмар, казалось, длится вечность. Мысли одна сменяла другую просто с бешеной скоростью: «Выживу!» — «Умру!» — «Выживу!» — «Умру!» — «Выживу!» — «Умру!»

Пока она наконец не рухнула куда-то, больно ударившись всем правым боком.

Вокруг белым-бело. Где она?

— Ива? — недоверчиво спросили голосом Грыма откуда-то сверху.

Через мгновение она оказалась сграбастана медвежьей хваткой и прижата к могучей груди. И еще через миг чуть ли не погребена под этой тушей, когда что-то в мире дрогнуло.

«Похоже, каменюка таки развалилась», — подумала Ива, ощущая, что их снова куда-то затягивает.

Примечания

1

Другое название лунного камня.