Три мужа для Кизи. Книга 4

Елена Юрьевна Свительская, 2022

Демон Сибасур и царь богов Индра сражаются за сердце храмовой танцовщицы Сандхьи.К Ише пожаловал первый сват, да в компании легендарного Ханумана, но у молодого жениха есть изъян заметный. Сможет ли гордая девушка это принять?..Мужья и Кизи перебираются жить в обычную деревню, притворяясь обычной местной семьёй, дабы избежать подозрений: после гибели сыновей Шандара начались допросы и зверства, раджа Акрур гневается и жаждет найти убийц царевичей-послов, чтоб жестокий Шандар не объявил их царству войну. Кизи выдают за жену Поллава, но Мохан, впервые влюбившийся, не собирается уступать девушку старшему брату.Кизи теперь видит во снах и страну Шандара. Что с ней связан и названный брат Сибасур. Сколько же зловещих тайн скрывается в жизни и царстве могущественного раджи Шандара?..

Камень 74-ый

Меня разбудили запахи еды. Просто… неожиданно как-то в деревне, где все молчали, запахло едой. Да нет, там же Гандаги и Хануман просто сели сидеть под деревом. Просто в лесу. И еды там рядом не было. Лепёшек свежезажаренных. Овощей с подливкой…

Растерянно глаза разлепила.

Садхир много всего наготовил. И на листьях банановых еду разложил возле меня и младшего брата. Вот, посмотрел на меня, улыбнулся. Я благодарно улыбнулась ему в ответ. Есть и правда очень хотелось.

Мохан сразу же лепёшку цапнул — прежде всех — закатал в неё жареный сыр, обмакнул в подливку. Но… поднёс к моему лицу. Смущённо улыбнувшись ему, откусила кусочек.

Он откусил большущий сам. Но дальше вернул лепёшку ко мне. Так меня покормил и сам поел. Я, взгляд опустив, чтоб благодарно улыбнуться Садхиру — успел же к еде кинуться, пока глава семьи не запретил — случайно напоролась на взгляд старшего мужа. Поллав смотрел на меня задумчиво. Кажется, долго уже на нас с Моханом смотрел.

Садхир толкнул его кулаком чистым в плечо. Легонько.

Шумно выдохнув, мужчина выхватил у него лепёшку с паниром и помидорами из рук. И сжевал сам. Средний брат почему-то вздохнул. Странно, вроде не было повода особого, чтоб злиться. А он злился только в особых каких-то случаях.

Чуть погодя, у нас присел попугай. Мечтательно косился на банан нарезанный.

Я руку протянула, погладила её по перьям зелёным на затылке. Амритью тут же сжала клювом мой палец. Не больно.

— Сейчас-сейчас! — загребла банановые кусочки — лежавшие у Поллава — и протянула уже ей, пристроившейся между меня и Садхира.

Подождала, покуда все не склюнет.

— Наша умница! Спасибо, что нас охраняешь!

Она голову подставила. Нет, спинкой к моей руке. Нежно её погладила.

Резко выдохнул Поллав. Подавился?..

Но, со взглядом встретившись моим, он вообще отвернулся. Не подавился. И ладно.

Я потянулась гладить попугая.

Мохан, нагнувшись, пролез между Амритью и моей рукой. Гладить его на глазах у Поллава постеснялась. Но он же ж обидится!

Потому сама взяла лепёшку и поднесла к нему.

— А панир? — спросил Мохан обиженно.

То есть, конечно, виноват был не сыр. Но мы прикинулись, будто он обиделся на сыр.

Садхир тоже, кстати, как-то странно на нас смотрел. Но он, как и Поллав, умел делать своё лицо непроницаемо спокойным. О чём думает вообще и не поймёшь. С Моханом в этом-то полегче. Но… Садхира я вообще перестала сегодня понимать. Казалось, он простой. Добрый, искренний. Но вот… он был слишком умным, чтобы быть добрым, как сказал Поллав. То есть, умный Садхир мог понимать, что притворяться дружелюбным и не сердиться по пустякам даже выгодно.

Средний муж вдруг повернулся ко мне, будто почувствовал мой взгляд, задержавшийся на нём. Спокойно на меня смотрел. Даже не улыбнулся. Я… не интересна ему совсем? Или… он брезгает спать со мной?.. Я — женщина шудр, даже двух. А он — из брахманской семьи. Вроде понятно, к чему ему избегать меня. Да, может, он брахмачарьей хочет остаться вообще. Но почему это меня так расстраивает?..

Потом мы все молчали. Даже Поллав не стал настаивать на репетиции.

Я лежала и вспоминала тот странный сон. Просто… эти странные сны многие складывались как будто в одну историю. То есть, они шли вразнобой, но если потом повспоминать, бодрствуя, то получалась как будто целая история, только сложенная из отдельных кусков. И некоторые очень удобно друг к другу прилегали.

Только… Иша в этом сне была какая-то другая. Как будто совсем не знакомая. Злая. И… и как будто я слышала её мысли. Обо мне и о других. Но мысли её были таковы, что меня сковал ужас, когда я внезапно поняла.

То есть, во сне всё как будто было нормально. Как-то естественно. И то, что к ней привёл отца Аравинды сам Хануман. Да и Гандаги и Аравинда… я их видела в других снах. Но вот Иша… почему сестра в этом жутком сне была такая?.. Столько ненависти было в ней! К миру, к людям, ко мне! Что она, обычно такая милая и заботливая, думала в том кошмарном сне обо мне… это просто жутко сжималось сердце, когда я такой её вспоминала! Такая Иша была мне чужой.

И… кошмарный сон. Странно, меня в нём напугало не то, что люди опять отвернулись от моей сестры. Хотя вот именно во сне она как будто сама была виновата в таком отношении других к ней. И даже не то, что к ней пришли свататься — да ещё люди особенные хотели породниться с ней, простые, но очень достойные по поведению и образу жизни — а она сделала этот брак невозможным. Нет, меня больше всего напугала эта чужая Иша, страшно обиженная на жизнь и… и как будто совсем ненавидящая меня.

— Ты чего такая грустная? — печально спросил младший муж.

— Так… — села, чтоб он не вздумал лечь рядом со мной.

— Что так?! — придвинулся он ко мне.

Поллав опять на нас посмотрел, недовольно.

Что же?.. А!

— Мне вдруг вспомнилась Иша. Я её уже давно не видела. Соскучилась.

— Несколько дней выждем, а потом можно и в гости к ней сходить, — предложил Садхир.

— Правда? — я оживилась.

— Сейчас мы можем попасться из-за дела с Шандаром! — тихо Поллав возразил. — Да даже если и не попадёмся, просто уйдём, а люди всё равно могут запомнить, что мы к ним приходили. А как будут разнюхивать убийства царевичей, так вспомнят всех чужаков и все странности.

— И выйдет, что мы её подставим?! — испугалась я. — Сами уйдём, а её… могут схватить?

— Надо учитывать вариант, что всё может пойти не так, как нам хотелось, — серьёзно произнёс глава семьи, нахмурился. — Да, впрочем, обычно всё идёт не так, как нам хотелось. А в случае большой неудачи мы можем погубить и её. А так-то она с Манджу. А он — человек местный, да и с тем человеком дружит. С Манджу твоей сестре может быть спокойней, чем с нами.

— Понятно… — вздохнула.

— Лучше не стоит, — подытожил старший муж.

— Да, пожалуй. Вы правы, мой господин.

Просто… они итак тут недавно поссорились. Страшно поссорились. Из-за меня. И он злой наверняка. Лучше я ему напомню, что я ещё помню, что он у нас главный. И так, хоть в чём-то малом, хоть немного с ним соглашусь.

Но сестра… почему такое чувство неприятное внутри?.. Случится что-то ужасное со мной или с ней?.. Или я просто страшно напугана, увидев её такой, злопамятной и жестокой?..

— Когда Сиб вернётся, мы у него попросим всё разведать, — предложил мне Садхир. — Или он птицу нашу пошлёт — он с ней говорить умеет.

— А если он совсем ушёл? — грустно уточнил Мохан.

— Да придёт он, придёт! — улыбнулся средний брат. — Он же обещал защищать Кизи. Зовёт её сестрой. Так что некоторое время спустя придёт проведать. А мы потренируемся дружить с Амритью. Может, она сможет разведать всё ещё до его возвращения?

— В ближайшие дни нам надо затеряться среди местных! — возразил Поллав.

Опять мне напомнил, что надо будет жить среди людей. Вчетвером.

— Да пусть Мохан и Кизи развлекаются хоть иногда, обучая попугая. Не вечно же мы будем с домом устраиваться.

Поллав покосился на нас двоих, проворчал:

— Пусть… иногда. Но нам надо выступать и репетировать. Деньги сами из воздуха на нас не посыплются, — нахмурился. — Тем более, что кто-то тьму драгоценностей в реке утопил! — сжал кулаки. — Пояс свадебный… и… те…

Ох, он заметил! Точно меня побьёт!

— Раз ты столько золота утопила, в ближайший год будешь сидеть без новых украшений!

— Это всё я! — вмешался Садхир. — Я сказал, что нам чужого не надо. Тем более, от утопленников, сожранных крокодилами. И с погребального костра. Кизи возражала, но испугалась мне перечить, — на брата старшего мрачно посмотрел. — Боялась, я её сам бить начну. Как ты.

И вроде всё пока успокоилось. Слегка. И, как обычно, ненадолго.

Я выискивала взглядом бинкара, но напоролась на ненавидящий взгляд главы семьи. С утопленными вещами мёртвых он как будто смирился. Хотя я почему-то уверена, что не совсем, уж больно там много драгоценностей вытащили крокодилы, а он увидел. Но вот пояс золотой со свадьбы и для особо торжественных случаев… боюсь, такого он не забудет. Он и тогда, в день первый после свадьбы, страшно разозлился, когда я убежала топиться, а украшения бросила в лесу. А тут… мы утопили свадебный пояс. Золотой! Ещё и напомнил. Боюсь, следующая ночь с ним будет напоминать зверства демонов. Точнее, муки девушки, которую схватил ракшас. А если он опять начнёт мне мстить ночью, то братья его не прибегут.

— Не волнуйся, жена! Я тебе со своей доли украшения куплю! — сжал моё плечо Мохан.

— Вы и так очень много всего мне подарили, мой господин! — смутилась я.

— Вот именно: очень много, чего даже твои родственники подарить тебе не захотели! — проворчал Поллав. — А ты утопила золотой пояс!

Значит, он утром перед тем, как на разведку уйти, все вещи пересмотрел. Эх… хотя он бы всё равно заметил рано или поздно. И всё равно бы страшно обозлился на меня. А так хоть от того мне бояться не надо. Не надо ждать расплаты за пояс утопленный. Глава семьи злой, он не выдержал уже терпеть — и взялся напоминать. Побьёт сегодня — и успокоится. Надеюсь, успокоится. Или мне надо настроиться, что следующая ночь с ним будет кошмаром. Надо будет перетерпеть.

— Так ведь не Кизи несла вещи, а Сиб! — вмешался Садхир. — А Сибасур и так страшно устал от напряжения. Особенно, когда попытался Кизи перенести колдовством, чтоб избавить от того страшного перехода, который выпал нам.

— Вот именно, её Сибасур попытался от того кошмара избавить! — Поллав сжал кулаки.

Но вроде отвлёкся уже на другое. Вроде.

— А на Сибасура мы злиться не имеем права! — напомнил Садхир. — Не защити он нас позавчера — нас бы зарезали слуги царевичей. Всех. Ты зря думаешь, что ты мог бы от них откупиться, одолжив нашу жену поиграться. Они сочли меня за брахмана — могли принять из-за одежды и украшений из рудракши — но даже не возмутились, что ты меня ударил и держишь лицом в землю. Да даже если и не брахман… может, я йог. Или ученик какого-нибудь брахмана. Но они всё равно меня не пожалели. Даже не возмутились, что ты вдруг напал на меня. Ты правда думаешь, что изнасиловав Кизи, они бы отпустили нас живыми? Они, похоже, ради свадьбы одного иль нескольких сыновей Шандара сюда прибыли, к чему им россказни обиженных простолюдинов пускать гулять повсюду, омрачая славу их пыльным и зловонным шлейфом правды жестокой или сплетен? Им в пору думать, как понравиться Акруру, имеющему четырёх не замужних дочерей!

Ох, я о таком не подумала! Но… судя по тому, как тот царевич вздумал стрелять в Сиба… он и правда не пожалел бы моих мужей. Они видели их бесчинства.

Глаза старшего мужа расширились. Он застыл. Кажется, он сам не понял, чего мы с трудом смогли избежать.

— Да, было жестоко убивать столько людей! — Садхир вздохнул. — Боюсь, нам это аукнется. Но… Сибасур правильно рассудил. Это злые люди. Их опасно было оставлять в живых. Даже если б он убил только их господ — слуги бы непременно отомстили бы за них. Если слуги сами их боятся, возможно, некоторые бы не спешили, но… увы… кто-то б кинулся на нас. Сразу. Сибасур нас в тот день спас от смерти. И если ты к нему по возвращению пристанешь с упрёками за тот утопленный пояс — это будет ужасно несправедливо.

— Да, пожалуй… — Поллав смущённо погладил бороду. — Ты прав. Наши жизни дороже того пояса. Тем более, нельзя лезть с этим к нему.

— Тем более, неизвестно, вернётся он с победой или нет, — добавил молодой йог. — Ведь Шукрачарья сам явился за ним, хотел научить…

— А он и без уроков сбежал! — вздохнул вездесущий Мохан.

— Я всё-таки надеюсь, что на пару дней он к нему зайдёт, — Садхир задумчиво потёр браслет из рудракши на запястье, — Сиб — не глупый парень. Да и враг его силён.

Вздохнула. Как-то от волнения не подумала обо всём таком. А Садхир прав.

— И этой ночью Сиб увеличил наши шансы на побег, когда помог нам через реку перейти. Вещи наши тащил. Если рыбаки не скажут, что пятеро неместных — мужчины трое, крепкие — у них просились переплыть в дни ближние реку, то и нас на этом берегу навряд ли станут в дни ближние искать. А предположить, что сами переплыли чужеземцы сомнительные реку, когда и среди местных рыбаков плавать не умеют… когда повсюду хариалы, да заплывают крокодилы и болотные… навряд ли заподозрят! Тем более, никто не заподозрит, что скоро так и споро так нам крокодилы помогали перейти! Сиб молодец! Хороший парень, брат заботливый. Нам несколько возможных дней спокойных подарил перед уходом он! Ну, или вовсе сумеем убежать от подозрений, поскольку быстро реку перешли. Ну, ведь стыдно же орать на него, что он, гад такой, одну вещь утопил. Целую одну вещь! Тем более, из золота. Он спокойно сам часть украшений утопил.

— Чтоб меня позлить! — Поллав поморщился.

— Зато он не жадный. По крайне мере, не падкий на украшения. Мы можем верить, что за деньги он нас не предаст, сколько б ему не обещали за наши головы.

— Но все те крокодилы… — Мохан поёжился. — Лучше нам с ним не ссориться!

— И жену не обижать, раз она ему дорога, — напомнил хитрый Садхир.

Как он подвёл к заботе обо мне! Я в который раз восхитилась его умом.

Но… взгляд старшего мужа на меня мне не понравился. С Сибом он побоится ругаться лишний раз, но вот мне утопленные украшения припомнит.

Я торопливо добавила:

— Вы можете купить мне гхунгру! Мохан научит меня танцевать — и я сама заработаю себе на новые украшения. Ведь музыкантам с танцовщицей могут заплатить больше, чем одним музыкантам?..

Практичный Поллав призадумался. Но мысли его хотя бы утекли уже в иную сторону, не про месть для подлой жены.

— Смотря какие музыканты и смотря какая танцовщица, — серьёзно заметил он.

Внимательный взгляд на меня. Робко замерла. Потупилась.

— А, впрочем, ты красивая. Возможно, тебе заплатят и так, даже если ты не станешь великолепной танцовщицей.

— А кто недавно пялился на жену, разинув рот?! — усмехнулся бинкар.

— Когда это я рот открывал?! — резко повернулся к нему старший брат.

— Жена, не волнуйся, ты танцевала великолепно, — улыбнулся мне молодой йог. — Я искренне любовался тобой.

— Если она будет так танцевать, её сочтут за продажную девку! — не стерпел старший музыкант.

— Да перестань! — рассмеялся сын брахмана. — Грации у Кизи было как у столичной ганики. Из средних. Уж прости жена, мы много танцовщиц видали и…

— И куда мне до тех женщин, которых с детства учили танцевать! — улыбнулась я ему.

— И ты сам говорил, что очень грустно теперь, когда рядом нет ни матери, ни сестёр… — обнял старшего брата за плечи подкравшийся Мохан. — Всех убили — и с нами больше нету наших женщин, которые танцуют… — губу прикусил. — Помнишь, как танцевала вторая тётя? Разве у столичных ганик мы хоть раз видели что-то подобное?!

— А ты её помнишь? — растерянно повернулся к нему брат. — Ты ещё мелкий был.

— А разве ты не видел, что я пытался повторить её танец? — обиделся юноша.

— Может, он поздно слишком пришёл? — мягко постарался примирить нас всех Садхир. — А я так засмотрелся на вас двоих, что забыл обо всём.

Старший музыкант призадумался. И временно отстал от нас. И здорово, что я вспомнила про эти гхунгру! Тем более, что танцевать мне и самой понравилось. Пожалуй, в моей жизни с тремя братьями-музыкантами будет и приятное что-то. Хотя бы наши танцы. Да, впрочем, когда я слушала их музыку, мне тоже очень понравилось. Да и… когда Мохан стал играть гимн музыке, мне, страшно побитой Яшем и только что очнувшейся, я сама пошла танцевать, забыв о боли и усталости! Как музыкант и как танцор Мохан божественно прекрасен. Даже если он когда-нибудь меня разлюбит, я всё равно смогу любоваться его танцами и наслаждаться, слушая его музыку.

Пожалуй, судьба не была со мной слишком уж жестокой: что-то хорошее было и у меня. И, тем более, в мою жизнь пришёл такой замечательный брат! Не родной, но очень заботливый и смелый. Жаль, что он так поссорился с родной семьёй. Хотя… если они его бросили младенцем ещё, понятно, чего он так на них злится.

Сколько-то мы полежали, думая каждый о своём. Наш покой охранял Садхир. То сидящий у дерева, то бесшумно ходящий между нас. Надо же, и он так умеет!

Потом поужинали — готовили мы с Моханом. Я решила, что лучше главу семьи не раздражать своим бездельем. А бинкар навязался спасать меня от переутомления. Попугай, разумеется, тоже помогал. Но делал вид, что так солидно многое ест, просто чтоб проверить, не отравлено ли?.. То есть, просто жрал. То есть, жрала.

Жрать устроилась возле меня.

Уже в сумерках Поллав зажёг светильник. Я сжалась вся. Он вдруг посмотрел на меня — долгий, внимательный взгляд — я его едва выдержала. О, только не с ним!

Но он кувшинчик пузатый Садхиру передал. Невольно вздохнув, поднялась. Мохан, сев, проводил нас грустным взглядом. То есть, я отвернулась почти сразу. Ни к чему злить Садхира. Он может быть более опасным, чем Поллав.

Отойдя далеко от его братьев, средний муж присел на землю, скрестив ноги. Я на колени опустилась перед ним. Мы долго молчали. Как и ожидала, он не прикасался ко мне. Правда ли… брезгует?..

— Ты сегодня ничего не хочешь мне рассказать? — спросил вдруг мужчина.

Робко посмотрела на него. Он на меня внимательно смотрел. Кажется, долго уже.

— Кажется, нет, мой господин. Я… слишком устала.

— Да, это сложные были дни.

Мы долго молчали.

Я осторожно сменила позу, скрестив ноги. Скрестила ладони на подоле.

Так… брезгует или просто хочет остаться брахмачарьей?..

Мы долго молчали. Пугающе долго. Светильник мигнул, настигнутый порывом внезапного ветра. И, казалось, вот-вот потухнет совсем. Садхир, протянув к нему руки, заслонил маленькое пламя от ветра. Тот вскоре улетел.

Брезгует или нет? И… почему меня это так волнует?..

Садхир замер, когда я придвинулась к нему. Нет, вроде смотрел на меня растерянно. Или, всё-таки, он хотел всю жизнь остаться холостым? Или… хотел себе девушку из брахманов? Чтоб спать только с ней? И почему мне так больно внутри?!

— Что-то болит? — взволнованно сжал он моё плечо.

Всё-таки прикоснулся ко мне! И заботливо смотрел на меня.

Пламя светильника вдруг вспыхнуло очень ярко. Напомнив мне огонь в пещере с алтарём. Когда он вдруг сам…

Сама к нему потянулась, касаясь губами его нижней губы.

Потом робко отпрянула.

Молодой мужчина сам вдруг меня обнял, потянулся к моим губам. Долго меня целовал, зарывшись пальцами в мои распущенные волосы. Осторожно меня целовал, играясь с моими губами.

Время куда-то исчезло. Миг мы были рядом или целую вечность, неясно. Я не понимала. И мне не хотелось думать ни о чём. Только его тёплые руки. Только его нежные губы. Только его затягивающее тепло… его нежность…

Но когда вдруг его ладони спустились мне на плечи, застыла. Вспомнила, как мял меня руками вспотевшими Поллав. Как было противно. Сжалась невольно.

Обхватив мою голову своими ладонями, Садхир заглянул мне в глаза. Спросил с усмешкою:

— Тоже считаешь, что я слишком умный для того, чтобы быть добрым? Боишься меня рассердить?

— Нет! — обиделась я.

Вывернулась испуганно из его ладоней. Он не держал. Не пытался меня удерживать.

Робко посмотрела на него.

Мой муж внимательно смотрел на меня. Не приближался и не отдалялся.

Не надо с ним ссориться. Даже если он обычно не прибегает к силе, он может придумывать многоходовые планы. Вот как заставил Поллава перестать цепляться ко мне из-за пояса.

Улыбнувшись — по-настоящему — добавила:

— Я благодарна вам за то, что сегодня вступились за меня, мой господин.

— Боишься, Поллав побьёт тебя из-за пояса? — молодой мужчина нахмурился, взгляд внимательный не отрывал от моего лица.

— Нет. То есть, да. Но вы ещё хотели вступиться за мою честь. Избавить меня от людского осуждения, — смущённо улыбнулась, но всё-таки призналась: — Мне приятно, что вы обо мне заботились.

Вздохнув, молодой йог грустно признался:

— Но у меня ничего не получилось. Прости, Кизи. Но… похоже, Поллав совсем не хочет тебя отпускать.

Сердито выдохнула:

— Он вас едва не задушил!

— Не верю, что брат задушил бы меня, — улыбнулся Садхир. — Просто… он рассердился, что я стал ему перечить.

— Но вы старались мне помочь!

— Рад, что хотя бы этим, хотя бы немного смог тебя порадовать.

Мы долго смотрели друг другу в глаза. Взгляд отводить не хотелось. Спокойно было так сидеть возле молодого мужчины и смотреть на него. И он не требовал моей покорности. Можно было просто сидеть и смотреть.

Он медленно протянул руку к моей груди. Напряглась. Нет, поднял к моим глазам. Осторожно убрал прядку с моего лица согнутым пальцем.

— Ты, наверное, страшно устала от всего, Кизи? Поспи. Я… — запнулся, но быстро добавил: — Я буду охранять твой сон. Если ты мне веришь.

Ссориться с ним не хотелось. Продолжать дальше, как с Моханом и с Поллавом, было страшно. И… вдруг он тогда накинется на меня так же озверело, как и его старший брат? И окажется, что Садхир и Поллав в этом похожи? И… и Садхир больше не захочет меня отпускать?! Будет терзать меня каждую ночь.

Вздрогнула. Хотя мне вместо озверело терзающего меня Садхира почему-то сразу представился Поллав.

Осторожно сняв накидку — я смотрела за ним напугано — и поправив край дхоти, чтобы не упали, Садхир осторожно укутал мои плечи своей накидкой. И живот.

Вдруг осторожно погладил меня по животу.

— Береги его. Может, ты уже с ним вдвоём.

— Думаешь? — робко посмотрела на него.

— Но тебя слишком часто тошнит в последние дни. Не находишь?

— Может, это всё Шукрачарья! — вздохнула.

— А о чём вы говорили с гуру асуров? — улыбнулся Садхир.

Сама не заметила, как разговорилась. А когда уже договорила, то заметила, что мы уже оба лежим, близко друг другу, каждый на боку, но лицами друг к другу.

Хотя, когда я замолчала, Садхир лёг на спину, чуть подальше от меня.

— Твоя способность очаровывать демонов просто поразительна! — с улыбкою сказал супруг.

— Испуганно спросила:

— Сердишься?!

Он снова повернулся на бок, голову подперев рукой.

— Нет, что ты! Просто любуюсь, какая у меня жена способная.

— Но он ещё сказал, что я… сны… — смутилась.

— Ты уже рассказала! — подмигнул мне мужчина.

— Что?! — села напугано.

Как это я так… не заметила, как проболталась!

Садхир сам вдруг сел. Оказался близко от меня. Но лапать не начинал.

— Знаешь, Кизи… — и вдруг замолчал, задумавшись.

— Ммм? — осторожно уточнила я. Тихо.

— Я вообще-то давно понял, что у тебя дар видеть глубину. Только не знал, через виденья или сны?

— Как?! — глаза удивленно распахнула.

— Я говорил, а ты и не заметила! — муж нахмурился.

— Прости! — смутилась я.

Он вдруг осторожно протянул ко мне руку — замерла, смотря за ней — и пальцем указательным осторожно остановился на точке между моих бровей. Свободной рукою так же коснулся точки между своих бровей.

— Я ведь тебе говорил, жена, — улыбнулся, — что мне сказали… в общем, у меня тоже яркая чакра Аджна. Она как раз находится между бровей.

— То есть… — смутилась. — Ты сразу понял?!

— Примерно понял. Аджна не обязательно даёт ясновидение — хотя обычно и его — но ещё может дать просто очень сильный ум, — усмехнулся. — Вот как ты в обморок упала, чтоб Поллав перестал меня душить!

Смущённо улыбнулась:

— Это придумал Мохан!

— Ах, Мохан? — мужчина рядом со мной усмехнулся.

Невольно рассмеялась. Он тоже рассмеялся.

И снова я его не боялась. И в слова Поллава уже не верила. Не хотела верить. Просто этот Поллав очень мнительный! Хотя… вот сказал, что ещё до моих слов иногда думал, не из-за Садхира ли убили их бродячую труппу! В чём-то Поллав умный.

— А что ты хотел спросить у Поллава? — придвинулась к нему.

Сначала ляпнула, а потом задумалась, а надо ли было?..

— Увидишь, — улыбнулся Садхир, — я заставлю его говорить.

Звучит как угроза. Что же они?..

Он убрал свой палец от моего лба. На нём был красный след кумкума. Я невольно проследила за пальцем, окрасившимся от прикосновения ко мне. Садхир взгляд перевёл за мной. Но…

— Садхир… — чуть придвинулась к нему, не в силах сдержать любопытство.

— Что? — муж мне улыбнулся.

— А ты… — замялась.

— Хочешь продолжить?..

Кажется, я слишком испуганно смотрела на него.

Садхир легонько погладил меня по кончику носа.

— Нос откушу, если не договоришь!

— Не откусишь! — возмутилась я.

— А почему? — он приблизил своё лицо к моему.

— Ну… — отогнулась назад. — Ты же добрый…

— Ты смотри… — он улыбнулся. — Я же всё-таки мужчина. А ты… — и вдруг замолчал.

Испуганно спросила:

— Что я?

— А вот что ты мне сейчас показываешь?!

Резко села, испуганно прикрыв грудь рукой.

Он опять на спину лёг, руки под голову подложив.

— Так что ты хотела спросить до того?..

— А ты…

Он молчал. А мне спросить жутко хотелось. И, кажется, его как и Мохана можно было спрашивать обо всём. Ну, или почти.

Прилегла на бок, лицом к нему, голову рукой подперев. Но слов не находила. Страшно было спрашивать. И страшно хотелось спросить.

— Ах, эта женская многозначительность! — проворчал он.

Нет, улыбнулся тут же. Значит, пошутил. Он… кажется, он тоже немного играл со мною, как и Мохан. Хотя и не лапал. То есть, лапал… но не так. Мохана он тоже часто касался. Вот с Поллавом они друг друга касались редко. И… что это за мысли странные у меня?

— Так что?.. — мужчина сам перевернулся на бок, лицом ко мне.

Торопливо выдохнула, чтобы он ничего другого не надумал:

— А ты тоже видишь вещие сны?

— Вижу, — вдруг сознался он, посерьёзнев.

— А что в них? — не удержалась я.

— Ты сначала расскажи про свои.

— Это… — замялась.

— Тогда давай так: сон в обмен на сон?

Осторожно сказала:

— Это можно.

Ведь там были странные сны, где были только я и он или только мы с Моханом. Вот как той поцелуй на поле бархатцев. И вообще, то поле…

Смущённо спрятала лицо в волосах.

— В общем, ты подумай. Потом расскажешь.

Садхир снова растянулся на спине.

— Только, наверное, в деревне особо не поговоришь. Но я могу брать тебя на прогулки по окрестностям. Повод придумаем.

— Давай! — торопливо согласилась я.

Потом смутилась, что так пылко согласилась ходить с ним наедине.

— Всё-таки, мне доверяешь, — улыбнулся он.

— А не надо?

— Да я вроде умею себя контролировать. Как и Поллав.

Проворчала:

— Он не умеет себя контролировать!

— Он… — Садхир запнулся. — Он умеет. Просто… жена у него молодая и очень красивая. Он пока не хочет думать о чём-то другом, — вздохнул. — И тебя напугал уже сильно. Вот, ты уже плачешь из-за него.

Резко сел.

— Кизи…

— Что? — робко посмотрела на него.

— Поллав добрый.

— Неправда! — отвернулась.

— Он кажется злым, но вообще-то он добрый.

— Он тебя сегодня душил!

— Он ненавидит, когда я ему советую при других. Тем более, при тебе. А я его сильно сегодня разозлил.

— Всё равно не верю.

— С Поллавом вообще-то проще поладить, чем с Моханом.

— Мохан добрей!

— Понятно, младший брат тебе понравился больше других, — улыбнулся Садхир.

А я внезапно замерла. То ли слова его, то ли взгляд внимательный, пристальный… что-то во всём этом было не то. Что-то меня смущало. Да и вообще, мы были одни… светильник опять стал гаснуть.

Почему-то мы оба протянули ладони к огню. Заградили с двух сторон. И кончики наших пальцев соприкоснулись. Мы замерли, испуганно посмотрев друг на друга.

— А… — начала я, мучительно пытаясь придумать, что ещё сказать, вообще не про нас.

— Да? — улыбнулся молодой мужчина, замерший так близко от меня.

Пот его пах как-то иначе. Не так резко. Может, потому, что он мясо не ел. Вот и сегодняшнюю рыбу съели Мохан и Поллав вдвоём. Кстати, Поллав её порезал совсем пополам. Хотя себе половину от головы забрал.

— А… это…

— Мм?..

— У тебя пятая чакра тоже яркая?.. Ну, эта… Шукрачарья говорил, что она помогает находить слова.

— Я слишком красноречив? — он усмехнулся. — Ну, прости.

— Нет, ты… Поллав прав: тебе хватает нескольких слов, чтоб совсем ситуацию изменить.

— Но и у тебя Вишудха сильна.

— Вишудха?

— Пятая чакра. Она находится у горла.

Пальцем показал. К счастью, у себя.

— А расскажи про чакры! — оживилась я.

Мы снова сели ровно. Снова ярко вспыхнул огонь. Мне почему-то очень ярко вспомнилось виденье из пещеры: девушка, которая пришла просить священного огня у брахмана-отшельника. Она ведь… она же потом стала женой брахмана?.. Когда её возлюбленный погиб. Хотя в моих снах и виденьях не было дня его смерти.

Сердце сжалось напугано.

Но… мне хотелось узнать. Хотелось понять всё.

А Садхир стал медленно показывать на себе расположения чакр и говорить:

— Первая — Муладхара. Копчик. Пах. Выживаемость и сила, физическая и внутренняя. Цвет красный…

И я его слушала, широко распахнув глаза. Долго-долго он подробно рассказывал про первые три чакры, которые обычно у всех людей работают.

–…И ещё Манипура даёт способность контролировать других, в обществе. Такая, внутренняя сила. Человек с нею хочет жить правильно. Как принято в обществе. У всех свои обязанности…

Зевнув, спросила:

— У Поллава она сильная?

— Да, — улыбнулся Садхир, — у него самая сильная из нас троих. Он — лидер.

Опять зевнула. Страшно хотелось лечь. Но боялась лечь возле него. Тем более, мы только что вспомнили про Поллава.

Мужчина сам зевнул. Растянулся на спине.

— И это… Анахата, четвёртая. Цвет зелёный. У сердца…

И, кажется, уснул. Вот, веки сомкнул и долго ничего не говорил. А обещал меня охранять!

Хотя, немного позлившись, я обрадовалась. Спокойно легла рядом. Но как-то… хотелось проверить. Не знаю, зачем.

Осторожно придвинулась к его плечу. Полежала совсем рядом. Было странно спокойно. Этот покой обволакивал, проникал куда-то внутри… или я просто хочу спать?.. Сильно хочу спать…