Черный престол

Елена Солодова, 2020

«Черный престол» – это мир Дэварнии, в котором живут люди, дикие вырги и иная раса людей – дэкасы. Это история проклятия королевской династии и легенда о древнем конфликте людей и дэкасов, которые считаются оборотнями. Ничего не дается просто так – все должны учиться и предел мастерства – будь то врачевание, соблазнение женщин или воинское искусство – у каждого свой. Дэкасы способны убивать и пытать, не применяя видимого оружия. Это история дэкаса, который хотел воскресить отца, найти и покарать убийцу и для этого ему пришлось встать на темный путь мастерства, но такие знания меняют цель.

Глава 21.

Натурщица со скучным лицом встала перед Раном, опустив руки и плечи. Ее поза и лицо совершенно не располагали к рисованию. Ран подумал, что настроение девушки придется корректировать. Ну что ж, он знает, как это сделать.

Ран быстро оглядел помещение: огромное витражное окно, в дальнем углу — деревянная тумба, на полу валяются большой деревянный подсвечник на четыре свечи и скомканные в кучу шторы. Странный набор. Но ведь он зачем-то нужен? Юноша принялся быстро соображать.

— Окно северное. Уже хорошо, — прокомментировал он и бросил взгляд на натурщицу.

Девушка смотрела в окно с тоскливым видом грустной птицы, сидящей в клетке. У Рана мелькнула мысль, что она не натурщица, а девушка из таверны. Но вряд ли она шобонница, то есть, проститутка. Скорее всего, поломойка. Кто на нее польстится? Что ей пообещали за эту работу? Добровольно ли она тут? А если нет?

С этими мыслями Ран сходил в угол комнаты, принес тумбу и установил ее на некотором расстоянии от окна. Затем перенес мольберт так, чтобы он был между тумбой и окном, в стороне, но так, чтобы натурщица была под углом к нему.

— Как тебя зовут? — художник прервал тягостное молчание.

— Кея, — девушка чуть улыбнулась.

Юноша принялся готовить краски, а между тем заговорил с натурщицей.

— Красивое имя. Ты в Таванлате живешь?

— Да. То есть, нет, — запуталась девушка и занервничала.

Ран кивнул. Значит, он прав. А вот добровольно она здесь или нет — не его дело.

— Сколько тебе лет?

Девушка опустила голову и не ответила. Ну что ж, не хочет говорить — не надо.

— Я прошу тебя сесть сюда, — Ран указал на тумбу, — я тебя посажу так, как нужно мне. Постарайся не двигаться, пока я рисую, — юноша говорил спокойно, размеренно, успокаивая девушку.

Кея расслабилась, улыбнулась и села на тумбу, сперва грациозно, как полагается даме, но не молоденькой девушке. Ран только подметил это, как она, словно спохватившись, села как старая бабка или ребенок, свесив руки по бокам.

Ран усмехнулся, подумав, что она невольно себя выдала. Ее специально так учили садиться. И она старше. Уже хорошо. Для чего? Вывести художника из себя? Юноша поймал ее испуганный взгляд. Он ее не выдаст.

— Кея, представь себе прекрасный вечер, ты отдыхаешь и смотришь в окно. — Ран подошел к ней и, убаюкивая описаниями заката, ловко, едва касаясь руками, скорректировал позу натурщицы так, чтобы скрыть недостатки фигуры и подчеркнуть достоинства. Он выпрямил ей спину, сложил нужным образом руки и повернул девушке голову. Кея послушно, словно глина, под руками Рана принимала нужную позу.

Юноша отошел, посмотрел на девушку и подумал, что не хватает блеска в ее глазах и ей тяжело дышать в таком корсете. От стягивания спереди очень быстро заболит спина. Какой изверг это придумал? Ран решил ее тоже спровоцировать. Это было рискованно, но зато он кое-что узнает.

Ран подошел к девушке и начал сам ослаблять шнуровку спереди ее платья, но при этом старался не касаться ее тела. Кея в первый момент замерла, а потом вдруг схватила руки художника и прижала к пышной груди. Ран от неожиданности растерялся, но потом быстро пришел в себя:

— Не нужно этого делать, — юноша мягко убрал руки девушки и, все так же, с непроницаемым лицом, продолжил регулировать натяжение шнуровки, словно ничего не произошло.

Девушка чуть зарделась, она казалась удивленной и немного смущенной. Ран отстраненно подумал: а проделывала ли она похожий трюк с другими художниками? И как они реагировали? Кея не так проста, как он подумал вначале.

— Замри, — приказал ей Ран, наконец добившись нужного результата в ее позе.

Девушка послушно замерла, а юноша бросился к мольберту — он старался не упустить нежный румянец и удивленный взгляд. Натурщица смотрела туда, куда ей указал Ран, но думала она явно не о вечере и не о той части стены, на которую смотрела. Ран видел, как усиливается румянец на ее щеках, и подумал, что либо она очень впечатлительная, обделенная вниманием, либо это часть ее задания. И то и другое для него плохо.

Ему следует начать рисовать портрет и подумать, как себя вести, когда девушке придется раздеваться. Она вполне может сделать что-то неадекватное, и он должен быть готов к этому.

Ран отошел чуть от картины и посмотрел, что получилось. Да, он не прорисовывал детали — на это нет времени. Картина выглядит несколько размытой, однако девушка узнаваема: она сидит в трепетном волнении, с румянцем на щеках, родимое пятно скрыто тенью, большая родинка чуть уменьшена в размере и совсем не портит лица. Тон платья он сделал чуть светлее, и девушка смотрится нежной и очень романтичной на фоне однотонной темной стены.

Юноша кинул взгляд на свечу — прогорело больше трети. Пора приниматься за портрет. Большую часть времени он хотел оставить для третьего задания, так как пока не представлял, как ему рисовать и как на это будет реагировать Кея. Пускай она и старше, чем кажется. Что-то подсказывало ему, что тут возникнут сложности. Большие сложности.

Юноша решительно отставил нарисованную картину в сторону и подошел к натурщице. Девушка сидела, думая о чем-то своем.

— Встань, милая. Я перенесу тумбу в сторону, — мягко сказал Ран.

Натурщица поспешно вскочила и залилась румянцем. Юноша сделал вид, что не заметил этого. Он сходил за подсвечником с четырьмя свечами, поставил его чуть дальше от окна, перенес туда же тумбу и зажег свечи так же, как и харгвард, — щелчком пальцев.

— Кея, теперь портрет. Садись здесь. Смотри на свечи. Я прошу тебя подумать о том, кого ты любишь. Сейчас я поверну твою голову так, как нужно.

Ран повернул голову Кеи так, чтобы на переднем плане была часть лица с родинкой. Натурщица снова мечтательно задумалась, смотря на теплое мигающее пламя свечей.

Ран рисовал быстро, иногда прорисовывая детали, а сам продумывал, как поставить девушку так, чтобы скрыть недостатки фигуры.

Почти закончив рисовать, Ран отошел от картины и скептически посмотрел на свою работу: лицо натурщицы смотрится еще моложе, в глазах — задумчивая грусть, глаза подернулись слезой, на лице нежный свет от свечей, родинка слегка уменьшена в размерах и не смотрится ужасающе.

Ран бросил взгляд на свечу — та прогорела чуть больше чем наполовину, значит, пора заканчивать с этой картиной и приниматься за новую. Юноша поставил картину к стене и пошел за чистым холстом. Осталось последнее задание. Девушка заметила действия Рана, встала с тумбы и неожиданно с вызовом произнесла:

— Я не хочу раздеваться! Если ты хороший художник, ты меня нарисуешь и так.

Но Ран был уже внутренне готов как к сопротивлению Кеи, так и, наоборот, к излишней раскованности.

— Кея, по условиям приема на должность придворного художника, я должен нарисовать тебя без одежды. Я художник и спокойно реагирую на наготу.

Юноша равнодушно смотрел на натурщицу и думал про себя, что еще она выкинет и как ему реагировать.

— Да? Может, ты сам меня тогда и разденешь? — почти ожидаемо произнесла Кея.

— Нет. Я не буду тебя касаться, а также заставлять это сделать любым из способов, но, если ты отказываешься, я позову харгварда, — Ран был спокоен и непреклонен.

Натурщица неожиданно весело рассмеялась и стала раздеваться. Оказалось, что под платьем у нее было другое платье с уплотнителями, которые создавали эффект полноватой фигуры. Ран едва скрыл удивление, когда Кея, сняв все это, оказалась очень худенькой девушкой с маленькой грудью. Да, она была невысокой, но было в ней что-то неуловимо привлекательное, и Ран подумал, что он ошибся: Кея — все-таки шобонница и хорошая актриса.

Улыбаясь, девушка подошла к Рану почти вплотную.

— Не ожидал? — натурщица по-птичьи склонила голову, — я же тебе подсказывала.

Кея с улыбкой прижала свои руки к груди, напоминая Рану, как она прижала его руку к себе. Ран равнодушно быстро окинул ее взглядом и чуть отступил назад. На ней не было кулона от соблазнения перед дэкасом. Этот кулон называли кулоном верности, и его никогда не носили те женщины, которые оказывали услуги дэкасам. А это значит, что ее можно соблазнять. Можно ли?

— Натурщицы нынче не носят кулона? — осторожно осведомился Ран.

Кея растерялась. Она не знала, что отвечать. «Уже хорошо», — подумал Ран, — «значит, у нее нет четких указаний от харгварда».

— Не твое дело! Ну и как мне встать? — вместо ответа вспылила натурщица.

Ран усмехнулся — видимо, Кея не все знала, но отлично понимала, что резкой сменой образа разрушала идею картины в голове у художника. Юноше даже на секунду стало жаль его предшественников. Фигура Кеи оказалась иной, и Ран начал судорожно думать, что делать. В этот момент он вспомнил фотографию медсестры, где та стояла у окна, обнаженная, с платьем в руке. Идея была не столь плоха, и Ран пошел к портьере на полу комнаты. Это был последний реквизит. Кея проводила его недоуменным взглядом. Ран поднял тяжелую штору и понес к окну.

— Встань у окна, — художник указал жестом, куда нужно встать.

Натурщица послушно подошла. Ран бросил портьеру на пол, распустил ее длинным шлейфом, взял один ее конец и протянул девушке. Кея выглядела сбитой с толку. Ран только усмехался: не только же ей смущать художников. Теперь его очередь. Ему сказали, что натурщица должна быть красивой, а не развратной. Таковой она и будет на картине.

— Вот так. Чуть повернись, — Ран принялся ставить ее в нужную позу, — держи конец портьеры. Вот так. Представь: ты только встала, еще не успела одеться, а внизу, под окном, стоит твой любимый. Ты его долго ждала, ты хочешь с ним встречи.

Кея посмотрела в окно таким взглядом, словно и впрямь там что-то увидела. Ран уже ничему не удивлялся и, почти не прикасаясь к ней, показал, как встать. Спущенной вниз тканью он прикрыл, по его мнению, развратные части тела, при этом он не скрывал общей наготы. Девушка послушно замерла в указанной позе.

Ран принялся рисовать. Когда свеча догорела, в комнату вошел харгвард. Знаком он показал Кее прекратить позировать, девушка тотчас отошла от окна и направилась к своему платью.

— Твое время истекло, — сказал он Рану.

Юноша молча положил кисть и отошел в сторону. Харгвард подошел к картине и удивленно приподнял брови.

— Необычно. Как вы поладили?

— Кея очень послушная. У меня не было проблем, — Ран едва заметно улыбнулся.

— Да? — харгвард скептически хмыкнул и повернулся к натурщице.

Девушка уже надела платье, оно ей было велико.

— Он ни разу не посмотрел и не прикоснулся ко мне как мужчина, — сказала она с улыбкой.

Харгвард кивнул и подошел к портрету и картине, где девушка по пояс. Казначей рассмеялся. Ран сглотнул: что-то не так, он ошибся.

— Кея, покажи ему, — приказал харгвард натурщице.

Кея провела пальцами по щекам и неожиданно отклеила родимое пятно и уродливую родинку. Перед Раном стояла совсем другая девушка — очень красивая, немного трогательная, в большом для нее платье.

— Жаль, ты не догадался, — грустно сказала она, — я не могла тебе подсказать. Прости.

Ее слова прозвучали искренне, и харгварду это не понравилось — он молча показал ей на дверь. Натурщица без лишних слов, быстро покинула помещение. Ран обескураженно проводил ее взглядом.

— Не все вокруг такое, как кажется. Не увидел ты лжи. Впрочем, ты не лгал, говоря, что просто обычный художник, — харгвард рассмеялся. — Приходи завтра вечером, узнаешь результат.