Симоха Рамода

Елена Серебрякова, 2022

Объединение русских земель и княжеств в могучую державу в начале XVI века вызвало раздражение и страх у других стран. К концу первой половины XVII века исконные враги не теряли надежды справиться с Московским государством, растащить его на мелкие владения, подчинить своим потребностям. Тайные силы плели заговоры против взошедшего на престол молодого царя Алексея Михайловича, его ближайших бояр, пытались внести раскол в единство власти. Но самодержавие и православие объединяли народ и порождали таких героев, коих не знала ни одна другая страна. Молодой парень из рода лесных дикарей Симоха Рамода сначала удивляет своих просвещенных соотечественников познаниями в сферах человеческой деятельности, потом успешно применяет эти познания в противостоянии с иноземными лазутчиками.

Глава вторая

Фамилия Милославских зазвучала на Москве набатным колоколом, после женитьбы государя Всея Руси Алексея Михайловича на дочери главы рода. Царица Мария Ильинична имела образование, отличное воспитание и по виду оказалась достойной великого звания.

Кабы раньше, то не всяк боярин в курлатной шапке примечал Илью Даниловича Милославского, а ныне за половину версты всяк вельможа начинал ему улыбаться, а при встрече кланяться, а то и обниматься. Гордо заходя через Спасские ворота в Кремль, Милославского поприветствовал Алексинский боярин Степан Гаврилович и начал расспрашивать про здоровье, про жену, детей, про чаяния и желания.

— А что, Илья Данилович, вот благодарность от царя нашего Алексея Михайловича получил. Жаловал меня званием и деньгами. Завод я поставил в своем Алексине железоделательный. Ныне для государства нашего — первое дело, — Степан Гаврилович поклонился и пошел своей дорогой на выход из Кремля.

Илью Даниловича будто из бадьи холодной водой облили. В его голове зашевелилась память. Милославский в Кремль не пошел, вернулся домой. Он уже знал, что в Туле и Кашире такие заводы работают, а теперь еще в Алексине сподобились. Ему отставать никак нельзя. Ни сегодня, завтра наплавят того самого железа и его залежи окажутся никому не нужными.

Милославский кинулся к ларцам с документами. Лихорадочно разворачивал свиток за свитком. Зажгли свечи, а боярин продолжал разбирать бумаги. Уж было решил перенести занятие на следующий день, но вдруг увидел письмо с записью: «Облазил низину в пятнадцати верстах от Малоярославца фрязин Беккер, рудных дел мастер. Возле деревни Росляковка нашел залежи железа в больших количествах. Об том сделана запись в приказной книге сего числа. Подьячий Семен Корноухов. 7089 года, июля месяца, третьего числа». Илья Данилович первым делом перевел год на современный манер и получился 1581. Все верно. Именно Иоанн IV Васильевич Грозный начинал искать железо повсюду. А приказную книгу искать нечего, Москва несколько раз горела.

Ранним утром Илья Данилович поехал в Кремль. Имел уверенность, царь примет его в один день. Не смотря на родственную связь, боярин раньше никогда к зятю не обращался. Подоспел случай, когда можно и отойти от правил.

В беседе с государем Милославский ограничился несколькими фразами и затем предъявил документ. Потом добавил, что земли Малоярославецкие принадлежат его роду.

После услышанного, Алексей Михайлович повелел выделить в распоряжение Милославского все необходимое для изучения этих сведений и, в случае подтверждения, построить железоделательный завод.

Илья Данилович остался доволен собой. Вот так, без лишних хлопот, он за пять минут решил очень важный для себя вопрос дальнейшего благосостояния.

Илья Данилович приказал принести ему перо, чернила и бумагу. Он зажег свечу и приготовился писать депешу старосте. Вдруг обнаружил, что забыл напрочь, как зовут того самого старосту. Открыл бюро и начал искать бумаги по переписке с Росляковкой. Долго Илья Данилович возился с письмами и, наконец, его терпение иссякло. Он подошел к другому шкафу, открыл верхнюю дверцу, налил стопку анисовой водки и залпом выпил. Крякнул и пошел опять к бюро. Сделав пару шагов, он неожиданно вспомнил, что старосту зовут Николай Анисимович Петухов. Вот анисовая водочка оказалась ко времени, не померанцевая и не кориандровая, а нужная анисовая для просветления памяти и письма. Начал он так:

«Господин Петухов Николай Анисимович! Волею государя нашего Алексея Михайловича и своею властию приказываю принять подателя сего документа. С ним следуют стрельцы. Всех тоже обслужить по высшему разряду. После отъезда охраны, а с ней и кареты с кучером, обеспечить людей лошадьми и повозками, выделить в его распоряжение нужное количество крепких мужиков».

В конце концов, Милославскому сильно надоела эта писанина, и он решил закончить это послание так:

«Все, что попросят, исполнять немедленно. Раз в месяц принимать отчет и привозить его в Москву лично мне». Он поставил подпись и, прочитав послание, остался весьма доволен собой.

Утром следующего дня вельможа послал слугу в Каменный Приказ. Наказал идти прямо к начальнику и, сообщить ему волю государя. Надобно получить в распоряжение рудознатца, который прибыл последним из Европы.

— Илья Данилович, осмелюсь сказать, может такого, который себя уже в чем-то проявил?

— Дурак ты, Петруша, эти уже обросли и знакомыми, и бабами. Немцы такие же болтуны, как и мы, может еще и хуже. А я хочу, чтобы все тихо пока вышло. Вдруг бумаги врут! И опозорюсь на всю Москву! В случае неудачи найду, что сказать государю. А вот каждому встречному объяснять будет себе дороже.

Ганс фон Ланге обрадовался вызову к незнакомому ему Милославскому. О таковом он раньше не слышал, но судя по тому, как тянулись перед его курьером дьяки и подьячие, фигура значимая при дворе их царя.

— Здравствуй, господин!..

— Ланге, — подсказал толмач, который вошел в кабинет вслед за посетителем.

— Здравствуй, господин Ланге, слушай меня внимательно, потом дам тебе слово.

Милославский рассказал о старых бумагах, в которых сообщалось о залежах железной руды в конкретном месте.

— Надо тебе, господин Ланге, выехать в эту местность и проверить сказанное в бумагах. Ежели все так, определишь примерный размер залежей и начнешь строительство завода.

— Думаю, что я не один все это буду делать?

— Ясень день!

Переводчик перевел дословно, Ганс наморщил лоб и переспросил. Второй раз толмач перевел так:

— Конечно не один.

До места работ вас будут сопровождать стрельцы. В деревне все организует староста: и людей, и подводы, и рабочих. Он же поможет разобраться с местностью. Говори, что ты думаешь?

После некоторой паузы Ланге серьезнейшим тоном заявил:

— Все у тебя, господин Милославский, легко и просто, но мой толмач ничего кроме языка не знает. Цифры не знает, не знает арифметику, скакать на лошадях и, тем более запрягать их, не умеет. От быстрой ходьбы потеет и задыхается. Мне нужен сильный и сообразительный помощник.

— Староста Петухов будет твоим помощником.

— Я его в глаза не видел, а хотелось бы на человека посмотреть до того, как все начнется. Рабочие, как я понимаю, это обычные крестьяне? Они умеют обрабатывать землю, растить зерно, пасти скот, а горного дела не знают.

— На помощника могу согласиться, а с рабочими проблема — их просто взять неоткуда. Придется учить крестьян.

— Если так, то будем учить. Но еще нужны кирки, молотки и молоточки.

Слово кирка толмач не знал, и Ганс начертил на бумаге контур инструмента. Показал жестами, как им управляются.

— Сколько штук необходимо?

— Для начала по пять каждого инструмента.

— Ганс, пойдешь в Кузнечную слободу и закажешь по своим чертежам. Вот тебе серебряные деньги, этих вполне хватит. Помощника найди среди приказных служек. Выбирай любого, я распоряжусь.

— Сколько времени у меня на подготовку?

— Две недели. Больше дать не могу. Не уложишься, поедешь к себе домой. Мы тоже умеем быть строгими.

Ганс взял деньги, поклонился и развернулся к выходу.

— И еще в твоих полусапожках шагу шагнуть не сумеешь, место мокрое, болотистое. Закажи сапоги для грязи. Неровен час — застудишься и болеть начнешь, а лекарей у нас нету, — молвил боярин в напутствие.

Теплым днем на парадное крыльцо мастерской поднялись двое мужчин. Один — лет сорок, с худым вытянутым лицом, острым носом и тонкими губами; другой — вдвое моложе, с круглой деревенской рожей, курносый и с веснушками. Старый одет был в кафтан не московского покроя, в узких портках и в ботинках с загнутыми кверху носами. На голове была шляпа или кепка, или еще что-то доселе не виданное. По всему видать иноземец. Выходит, молодой при нем — это толмач. Все в точности совпало, когда навстречу им вышел Сашка и начал разговор. Посетители оказались заказчиками сапог. Сашка проводил клиентов в людскую, то есть первое после крыльца помещение.

Туда минут через пять вошел Клим. Из разговора через толмача стало понятно, что заказчик Ганс фон Ланге, немец — бергинженер, служит в Каменном Приказе. Он нуждается в удобных сапогах с высокими голенищами для длительной ходьбы по заболоченной местности. Стало также ясно, что прибыл всего месяц назад и не все еще уяснил для себя, но условия заключенного контракта его вполне устраивают. Клим уточнил требования клиента к заказу, сообщил срок исполнения и стоимость. Когда договорились, перешли к снятию мерок. Здесь уже суетился Сашка с линейкой и замерочной лентой, а Клим сидел за столом и заносил передаваемые цифры на особый чертеж, изображающий ногу. В конце согласовали цвет на кусочках кожи. Почему немец выбрал именно лиловый, для всех осталось загадкой. При расставании Ганс сказал, что если всё ему понравится, то он в знак дальнейшей дружбы угостит мастера настоящим рейнским вином.

Клим с прищуром посмотрел на немца, потом, повернувшись к толмачу, произнес:

— Скажи своему иноземцу, что в моем доме никто никогда не пробовал хмельного, не собираются этого делать и впредь!

Вообще Ланге шел в Кузнечную слободу заказывать кирки, но увидел сапожную мастерскую и решил за один раз сделать два дела. Каково же было его удивление, когда в кузне увидел того же парня, что у сапожника.

— Как тебя зовут? — испугано спросил немец.

Толмач перевел, а Сашка засмеялся.

— Не боись, тебе не чудится. Я был там, и я есть здесь. Зовут меня Сашка.

Через неделю во время примерки немец удивил и Клима, и Сашку. В переводе получалось, что по заданию государя Алексея Михайловича немец отбывает из Москвы за сто верст на юго-запад. Его сопровождает охрана из стрельцов и толмач. Ему нужен молодой, грамотный непьющий помощник. Стрельцы, выполнив свою миссию, вернуться в Москву. Толмач работу помощника не сдюжит, здоровьем не очень силен, а тут придется и амбарную книгу вести, и камни таскать, и лошадьми управлять. На эту должность выбран Александр. Он, Ганс фон Ланге, мог бы через царедворца Милославского оформить приказ. Но ему хотелось все сделать по-доброму. Клим, когда уяснил суть предложения смог только развести руками. Сашка радовался предстоящим изменениям и боялся неопределенности.

— Понимаю, господин Ланге, но до отъезда есть еще семь дней? Надо выполнить ваш заказ. А Сашке просто необходимо съездить в деревню и обо всем рассказать родителям, — все, что мог сделать сапожник.

— Да, да, — почти равнодушно сказал немец.