Симоха Рамода

Елена Серебрякова, 2022

Объединение русских земель и княжеств в могучую державу в начале XVI века вызвало раздражение и страх у других стран. К концу первой половины XVII века исконные враги не теряли надежды справиться с Московским государством, растащить его на мелкие владения, подчинить своим потребностям. Тайные силы плели заговоры против взошедшего на престол молодого царя Алексея Михайловича, его ближайших бояр, пытались внести раскол в единство власти. Но самодержавие и православие объединяли народ и порождали таких героев, коих не знала ни одна другая страна. Молодой парень из рода лесных дикарей Симоха Рамода сначала удивляет своих просвещенных соотечественников познаниями в сферах человеческой деятельности, потом успешно применяет эти познания в противостоянии с иноземными лазутчиками.

Глава шестая

Каждому бандиту нашли по отдельному дереву. Развели их так, чтобы они не видели и не слышали друг друга. Руки сзади связали.

— Ты, Вилкас, повествуй, зачем из краев дальних прибыл к нам? — начал допрос Сашка.

— Тебе, москаль, знать об том не след. Ответ пред тобой держать не намерен.

— Можно согласиться, токмо ты у меня в руках, а не я у тебя.

— Развяжи немедленно! Кто тебе разрешил трогать меня, подданного Польского короля.

— Посиди, подумай, скучно будет зови. А я тебе для подвижности пяток муравьев на одежду скину, — Сашка взял под локоть Симоху и повел его к другому дереву.

— Матеуш, польская рожа, мало мы вас лупили, снова приперся!

— Как ты смеешь со мной так разговаривать? Да ты знаешь…

— Знаю, польская рожа, знаю, скоро тебе конец придет. Хотя могу выбор предложить. Или петля на суку, или камень на шее. Подумай, потом ответ дашь.

Перешли к другому дереву:

— Ну, что, Волк-волчара по имени Вилкас. Сказывают, будто ты главный над всеми, на тебя указуют.

— Врут они, главный не я, главный в Кракове.

— Чего вы сюда приперлись?

— Прошло почти два века, а до того тут Литова стояла, Московией и не пахла.

— Все верно. Земля наша вернулась на родную сторонушку.

— Земля-то ваша, но память у нас лучше.

— Никак что забыли у нас?

— Не забыли. Тогда такого не знавали, кабы знали, все выгребли.

— Камни Сулемы? — выпалил Сашка.

— Какой такой Сулемы? Ежели камни, то у нас их зовут Вилень.

— Нашли общий язык. Вы ждали тех двоих, что на Поротву реку двинули? Так напрасно ждали.

— Выходит вы пришли не случайно.

— А ты как думал? Не хотим, чтобы наши камни увозили.

— Знаешь какие деньги нам за них обещали? Токмо никак не думали, что москали чухнутся. Ведь до вас пока дойдет, сто лет пройдет.

— Ладно, после закончим.

Похоже Андриус, сидя у дерева, задремал.

— Может будить не станем, пусть спит. Нам уходить пора.

— Ей, москали, я не буду сидеть и ждать, когда зверье прибежит.

— Тогда скажи, как вы собирались Вилень-камень тащить к себе за столько верст. Может у вас повозки имеются?

— Деньги у нас имеются, купить повозки собирались.

— Небось хотел на вырученные деньги дом поставить или еще чего?

— Дом у меня есть, хотел хозяйством обзавестись.

— Чего вам в лесу не сиделось? Зачем грабить пошли? Коли деньги имелись, то и на ярмарку можно съездить.

— Хозяин из Кракова не велел нос высовывать в местах, где народу много. А те двое, как ушли, так и пропали. У нас еда кончилась, не голодать же.

Симоха поехал к Устину Андреевичу докладывать от имени Петухова о пойманных бандитах. Сашка остался сторожить, но время зря не терял:

— Значит так, признаетесь зачем явились на Русь, отвезут в Москву. Станут пытать, потом убьют. Скажите про собственное бандитство, оставят тут, на каторгу конечно сошлют, но не на долго. Сами из Вереи. Поди, выговорить сумеете?

— Мы по-русски плохо говорим, — подал голос Вилкас.

— Так и говорите меньше. Голод загнал в лес.

Больше всего Петухов возрадовался возврату пистолей и двух ружей. Бандиты раскаялись, а губной староста на правах просвещенного в судебных делах поведал, что грабежи без крови на многое не потянут. Отправят горемык на каменоломни и через пару годков отпустят. Сашка и Симоха втихаря радовались, что польско-литовская братия ни словом не обмолвилась про чудо-камни, не помянули про тех двоих пропавших на реке.

Сашка и Симоха основное внимание сосредоточили на карте, добытой в шалаше разбойников. В избе, отведенной Симохе, при свете лучины пытались разобраться с линиями, пунктирами и точками. У каждой жирной точки имелось свое название, причем писано оно было кириллицей. С лучиной разобрать не сумели, решили собраться утром, до начала работы. Света поболее и Сашка обещался у немцев втихаря позаимствовать увеличительное стекло.

С утра удалось прочитать слова: Фотинеево, Дубровина, Луканино, Почерваево. Сомнений не возникало, что так зовутся деревни, обозначенные на карте точками. Парочку сходу отгадал Симоха. Он не только знал названия, но и бывал в деревнях. Про Фотинеево и Почерваево решил уточнить у проводника Прохора, с которым ездили в поисках печника. Парень не только подтвердил догадки, но и поведал, как к деревне можно дойти или доехать. Пунктирная волнистая черта оказалась границей леса. Так понял Симоха, он знал некоторые участки леса и по его памяти они совпадали. Отгадали реку Протву в виде жирной черной линии по извилистым изображениям. Река действительно славилась своими поворотами, быстриной и провалами. Оставалось отгадать три кубика. Один на берегу, сразу отгадал Симоха. Именно там значились залежи Сулем-камня. Остальные решили найти и определить.

Снова пришлось идти к старосте, просить лошадь и телегу.

— Ты, Николай Анисимович, даже благодарности нам не вынес за возврат ружей.

— Чего хочешь, говори прямо.

— Нужно съездить с Симохой в Бужениново, хозяйство проверить. Ведь в тот раз мы так и не доехали.

— Опять лошадь нужна и телега?

— Нужна, как благодарность за возврат ружей.

— Ладно, бери, но токмо в один день обернитесь. А то опять пропадете, ищи вас потом.

Поехали с утра пораньше. К левому кубику ближе всех располагалась деревня Луканино, там и лес подходил близко. Получалось, что от Росляковки до Луканино верст восемь. В деревне выбрали приличный дом и познакомились с хозяином. Попросили его приглядеть за лошадью и телегой, обещали вознаграждение. Мужик согласился, но сразу заинтересовался, куда собрались путники, может даже хотел о чем-то предупредить. Потом подумал, махнул рукой и пошел по своим делам.

По карте получалось, что от Луканино до кубика версты две. Ровно такое расстояние указывалось от деревни до реки. Лес сперва был не густой. Идти можно спокойно, потом уже стали смотреть, куда ногу поставить.

— Как думаешь, прошли две версты? — спросил Сашка.

— От силы одну одолели, — ответил Симоха.

Лес жил своей жизнью, пели птицы, слышались непонятные крики, шумели верхушки деревьев, по траве сновали то ящерицы, то лягушки, то прыгали кузнечики.

— Не боись, тут змей отродясь не водилось, — сказал Симоха и вскрикнул.

Сашка тоже подпрыгнул. Перед ним в густой траве ползло нечто толстое и длинное. Когда оторопь прошла, Сашка спросил:

— Видел?

— Понять не могу, змея, что ли?

— Давай обойдем, сдадим назад и сделаем крюк.

Снова шли молча, но лесная жизнь уже не радовала.

Только и гляди, кабы куда не угодить. Сашка начал уставать, когда понял, что они вышли на поляну.

— Давай тут отдохнем, вон дерево повальное. Может присядем.

Сели и еще раз огляделись. Среди ставших уже привычными звуков, птичьих голосов, шума деревьев, стрекота кузнечиков, будто звенел колокольчик.

— Слышишь? — спросил Симоха.

— Слышу. Что такое может быть?

Не сговариваясь, встали и пошли на звук. Из-под векового дуба выбивались струи воды, падали вниз на камни и получался наслаждающий звук.

— Выходит это тот самый кубик? Знал бы, не пошел, — заявил Сашка.

— Думаю, что тут молодильный ключ. В нашем роду о нем легенды ходят. Сейчас попью водицы и тогда скажу так или нет, — Симоха встал на колени и потянулся к струйке. Пил долго и жадно, потом встал во весь рост и вытер рот рукавом.

Сумел выдавить только одно слово:

— Он.

— Объясни, наконец, что за молодильный и что значит он.

— Воду из родника зовут живой. По нашему поверью она лечит раны и на человеке, и внутри человека. Силы придает немалые и можно обходиться без еды.

— Чего же ее впрок не запасают. Эдак и жито не нужно.

— Она ни в каких сосудах не хранится, быстро выдает хлопья и чем дольше, тем хлопья становятся крупнее. Нам с тобой повезло, ты попей водицы и сам почувствуешь ее чудодейственную силу.

Сашка встал на колени, дотянулся до струйки и припал к воде. Поначалу она показалась немного солоноватой, но потом ощущение прошло. Посидели немного на упавшем дереве и снова прильнули к источнику.

Силу почувствовали, когда возвращались назад. Будто и не было никакого напряжения. Дорога показалась в два раза короче. Забрались в телегу и двинули в Бужениново.

Все хозяйство Симохи, кроме полуразрушенной избы, состояло из живущего на дереве ворона и кота неимоверных размеров.

— Кот рыбу умеет ловить, мышей на него не напасешься. Сядет у ручья и ждет, как оголец появится, он его лапой цап и трапеза готова. Еще и с вороном делится.

Пока суть да дело прибежал староста.

— Думал ты сбежал, — начал он.

— Занят государевым делом. Вот появился проведать хозяйство.

— За государево дело деньги платят. А я от тебя подношений давно не получал.

— Получишь подношение от царедворца Милославского, — вступил в разговор Сашка, — слышал про такого? На его заводе служим, по государеву указу. Илья Данилович еще и тесть Алексея Михайловича. Так, что говори с ним о подношении?

— Просто так спросил. Поди голодные? Могу пирогов принесть.

В Росляковке наблюдалось полное затишье. Немец сидел за столом, читал, писал, толмач спал в чулане. Петухов суетился по своим делам.

Потекли дни безделья и тоски. За время просушки печи построили беседку, заготовили дров, наладились ловить рыбу. Душа тянулась к тому загадочному кубику. Но чем ближе ко времени испытания печи, тем суровее ходил Петухов, и молчаливо вел себя немец.

Симоху тоже заботила первая плавка. Он постоянно лазал вокруг печи, заглядывал во внутрь, приводил немца, что-то показывал и чертил на земле. Немец или соглашался, или морщил лоб. Симоха стучал палочкой по глиняной кладке. Потом они с немцем что-то чертили на дощечках грифелем. Сашке даже показалось, что Ланге и Симоха вполне обходятся без толмача. Тот все чаще стоял с закрытым ртом и хлопал глазами.

Однажды толмач вышел на улицу и сел на лавочку. Помощник занял местечко рядом с толмачом.

— Что там происходит? В горнице Симоха и Ганс?

— Сам не могу ничего понять. Говорят уже без меня. Где русский, где немецкий — все перемешалось. Понял одно, что речь идет о приемах обогащения. Симоха говорит: «или просушка, или обжиг». А немец настаивает на «измельчении».

Толмач почесал в своей взъерошенной голове и добавил:

— А по мне лучший способ обогащения, это когда много золота или серебра.

— Дурак, ты парень! Болотная руда дает плохое железо. Чтобы оно было крепким обогащение необходимо.

Вон, видишь, деревянная колода и ступа лежат — это для размельчения. Об этом немец и толкует.

— А печь, когда заработает?

— Когда начнется плавка. Но для хорошего выхода нужна очень высокая температура. Уголь. А у нас дрова. Для нужной температуры Симоха придумал хитрые меха. Вон они лежат, накрытые досками, за корытом.

— Сложно все это. Пойду лучше в горницу, а то еще хватится.

Настал день первой плавки. Все сладилось, и мастера получили крицу — железную массу с примесями. Отнесли в кузню, и под надзором немца кузнец выковал нужные для образца два куска металла.

— Теперь пусть остывают, а после посмотрим, — сказал немец и сел прямо на землю.

Потом стучал молоточком по образцам, подносил их к уху, бросал на камень и, в конце концов, остался доволен.

Петухов уже был наготове и бегал вокруг инженера с приглашениями к столу. Он предчувствовал приятность встречи со своим хозяином боярином Милославским.

— Да еще бандитов поймал! Получил от воеводы слова благодарности, — проносилось в голове старосты. Ощущение полного победителя усилилось после выпитого за столом.

Собравшиеся говорили много и радостно. Толмач уже пел какие-то озорные песни.

Образцы железа в Москву повезли Петухов, Ланге и толмач. Для охраны взяли двух человек. Сашка с ними даже не просился, хотя стосковался по родне и знакомым. Больше всего ему не терпелось отгадать третий кубик. Ждали отъезда главного соглядатая — старосты. А там руки будут развязаны, делай, что хочешь, езжай в любую сторону, хоть на телеге, хоть верхом.

Симоху с собой даже не приглашали. Ему наказали следить за печью, держать небольшой огонь и не давать ей остыть. И Сашка, и Симоха обнялись в Петуховым, только что слезу не проронили. Немцу пожали руку, толмача хлопнули по спине. Встали у крыльца и долго махали руками в след уезжающим. Только поезд закрыла дорожная пыль, ребята сразу оживились.

— Может прямо сегодня махнем за третьим кубиком? — выдал Сашка.

— Имеются дела поважнее. Надобно провести плавку железа с добавками Сулема-камня. У меня тут припрятано немного.

— Куда болванки денем? Тоже прятать будем? — спросил Сашка.

— Прежде сделаем форму топора из песка, я умею.

— Топоры тебе зачем? — удивился Сашка.

— У нас, у лесных людей такие топоры в большом почете. Его ржа не касается и точить не надо каждый раз. А топор в лесу — первое дело. Дом строишь — топор, дрова готовишь — топор, на охоту идешь — опять топор, врага одолеть — тоже без топора трудно. А ежели топор по руке, да еще такой, как с Сулема-камнем, сердце радуется. Сделаем плавку, отольем заготовки и прокуем в кузне. Знай, помогай.