Стриптизерша

Елена Ровинская, 2011

Если бы Жадность знала, если б Любовь могла… Красавица-стриптизерша Ира переживает не лучшие времена. Ей почти тридцать и рассвет позади. Единственный выход из положения – выход замуж. Выбор, казалось бы, очевиден: из двух мужчин стоит выбрать того, кто готов жениться… Вот только все не так просто: на ее жениха имеет виды работница ЗАГСа… История о любви до смерти и смерти из-за любви. Содержит нецензурную брань.

Глава 2.

«Кама-Сутра», один из стриптиз-клубов с русскими девушками, готовился к вечернему открытию. В пропахшем вчерашним потом, духами и сигаретным дымом зале, было тихо.

В гримерке, где переодевались девушки, тоже.

Валентина, выкрашенная перекисью блондинка с узким, неприятным лицом, спокойно пыталась отодрать от зеркала стикер, на котором было мультяшными буквами написано: «Флори».

Словно не замечая взглядов, которые исподтишка бросали на нее остальные, Валентина собрала в пакет содержимое ящиков, после чего переложила в него свою собственную косметику.

Теперь она пыталась уничтожить последнее напоминание о бывшей владелице.

Со стороны зала раздались шаги и, отдернув занавеску, в гримерную вошла Ира. Усталость и раздражение сквозили в ее глазах. Валентина с грохотом захлопнула ящик и, упершись кулаками в бедра, повернулась ко вновь прибывшей.

— Ну, что там? — заговорили со всех сторон. — Что полиция?

— Ничего, — отрезала Ира. — Самоубийство.

— Самоубийство? — с ужасом спросила Джессика, округляя глаза.

На самом деле, ее звали Олей, но этот факт своей биографии, Джессика вспоминать не любила. Как и большинство стриптизерш, своему настоящему имени, она предпочитала звучное английское.

— Да, золотце, — огрызнулась Ира. — Когда человек вешается, это, как правило, самоубийство!

— Зачем она это сделала? — Маша, бывшая соседка Флори по комнате, вновь принялась всхлипывать.

— Потому что — дура, прости меня, господи!

— Как тебе не стыдно так говорить о мертвых?! — возмутилась Валентина.

— Тебе же не стыдно занимать ее стол в раздевалке! — парировала Ира.

— Флори его любила! — истерически выкрикнула вдруг Маша. — Понятно тебе? Любила!!! Тебе этого не понять!

— Любила?! Стол?

— Ваньку!

Ира в бешенстве швырнула сумку на свой столик:

— Да откройте глаза, дуры! Просто откройте свои долбанные глаза и посмотрите правде в лицо! Вы думаете, кто-то из тех, кто сюда приходит, ищет любовь? Нет, мои ласточки, они ищут, кого бы трахнуть! И если бы у Флори было чуть больше мозгов, она бы просто нашла себе другого. Но не-е-е-т! Флори решила всех наказать за то, что Иван Сергеич ее не любит. Всех, кроме Ивана Сергеича! Потому что он сегодня утром улетел в Хабаровск, и сейчас спокойно ужинает свой ужин со своей женой и своими двумя детьми. Конец!

— Ты… Ты — холодная! — прошептала Маша, указывая в Ирен пальцем там, словно собиралась проткнуть ее им насквозь.

— Нет, это Флори теперь холодная, — ответила Ира.

И больше никто не произнес ни слова.

***

С тех пор, как ей позвонили из дома, где жили девочки и сообщили страшную новость, Таня не переставая плакала и пила валерьянку. Она была администратором клуба всего лишь месяц. И весь этот месяц у нее было полно неприятностей и с девочками, и с конфликтами девочек между собой, но когда она уже почти что поверила, что худшее позади, Флори преподнесла ей главный «сюрприз».

Сидя в кондиционированной прохладе офиса, Таня никак не могла успокоиться.

Хозяйка «Кама-Сутры», Марина Кротова — женщина с жестким, властным лицом, сидела за столом и раздраженно поигрывала кубиками льда в стакане с водой.

— Почему они держали вас так долго?

— Сначала вс…вск…вскрытие делали, — заикаясь, пробормотала Таня. — Они брали показания у нас, а потом делали вскрытие.

— Вам что ли? — раздраженно спросила Марина.

— Ф..флори!

Марина плотно сжала губы, позвенела в своем бокальчике льдом. Предстояло еще очень много всего, в том числе: разговор с безутешными родителями, агентской фирмой, через которую к ним попала Флори и, совсем уж нелегкий, с братом.

Все то время, что они на паях владели «Кама-Сутрой», Марина только и делала, что ругалась с ним из-за того, что он спит со стриптизершами. Иван слушал, кивал и… принимался за старое. А Соня сидела дома и растила детей, в надежде, что когда-нибудь ее Ваня угомонится. Ведь не ушел же до сих пор, значит, любит.

А он и впрямь не думал о том, чтобы уходить от жены. До тех пор, пока не познакомился с Флори. Марина, зная брата, как облупленного, насторожилась, едва увидев их вместе. И не зря.

Как чувствовала…

«Что ж ты вчера ничего не почувствовала, дура?!» — набросилась она сама на себя.

Марине было что скрывать: накануне у них с Флори состоялся долгий и неприятный разговор об Иване. Поначалу директриса пыталась быть терпеливой и мудрой: с кем не бывает?

Ей уже не раз приходилось вести подобные беседы с пассиями Ивана и девушки обычно чувствовали, что прав не тот, кто прав, а у кого больше прав. Они уходили без боя, признавая правоту ее слов и не упорствуя в типично женском стремлении верить в сказку о том, что даже женатые мужчины порой бросают жен из-за любовниц.

Флори оказалась упрямой. Марине пришлось оставить душевную философию и задействовать тяжелую артиллерию. Пригрозив непокорной стриптизерше выслать ее домой без денег и, не добившись успеха, Марина повела себя, как на базаре. Открыла пошире рот и загрузив ошалевшую стриптизершу оскорблениями и прогнозами о том, что с Флори станет после того, как брат поматросит и бросит. А он бросит: другого пути нет.

И сейчас, когда его жена снова беременна, Флори и мечтать не следует о том, что Иван бросит Соню.

Последнее было враньем, но видя, как девушка изменилась в лице, Марина ухватилась за удачную находку и прибавила еще подробностей.

Выпроваживая Флори из своего кабинета, Марина была уверена в том, что между ними с Иваном все будет кончено.

Правда, ей и в страшном сне не могло привидеться, что кончено будет все таким образом. Теперь Марину мучила совесть… И страх.

— А Ирен почему поехала? — спросила она у Тани.

— Она первая ее увидела. Точнее, первой была Маринка, но она едва говорит по-английски…

— Странно, что она не оставила никакой записки, — медленно проговорила Марина, возвращаясь к своим собственным опасениям. — И никому ничего не сказала…

— Я попросила Валентину поспрашивать…

Марина изменилась в лице.

— Зачем?!

— Ну… Ну, вы же сами всегда хотите быть в курсе, что происходит между девочками…

— Ничего я не хочу! — огрызнулась Марина. — Ладно, хватит уже. Иди работай. Девять часов, а у тебя витрина пустая. Иди, поторопи их.