Разрушу твою жизнь

Елена Рахманина, 2022

«Всё очень просто, – произносит Шамиль с ухмылкой, так и не взглянув в мою сторону. Будто меня и не существует. Будто для него я вещь. – Я верну всё, что принадлежало её отцу, только при одном условии». «Каком?» – спрашивает мой так называемый жених. Я ощущаю волну бесконтрольного гнева, исходящую от него. «Я заберу твою невесту в свою собственность», – улыбка моего врага превращается в зловещий оскал, заставляющий сердце биться чаще. Мне казалось, я нахожусь на своей казни. Знакомые мужчины рядом, которых я считала защитниками, превратились в свидетелей. Один взмах топора – и голова покатится к ногам Шамиля. А он наконец сможет взять меня за волосы. Содержит нецензурную брань.

Глава 8

— Куда? — спрашиваю на автомате, запоздало соображая, что правды мне никто не скажет.

Мамка неприязненно меня разглядывает, раздражаясь от самого факта моего существования. И по глазам вижу, как ей будет приятно причинить мне боль. Хотя мы с ней едва знакомы.

— Поторапливайся, если не хочешь остаться здесь и сначала удовлетворить первого клиента, — мерзко усмехается, покручивая на пальце ключи.

На негнущихся ногах я проковыляла вон из этой каморки, которая будет сниться мне ночами в кошмарах. И только сейчас ощутила, насколько пережитое оказалось страшным. А ещё недавно лишиться девственности с тем, кого я вижу впервые в жизни, — неизбежным.

Пока шла, вся обстановка размылась в одно пятно. Куда меня везут, к кому?

Обшарпанные стены, побитый ботинками пол. Множество дверей по бокам. И звуки, ранившие мой ещё невинный слух.

Они пробирались через звукоизолирующую обшивку и пугали до чёртиков. Где-то раздавались стоны удовольствия, а где-то прятались мелодии боли и страха. Мольбы прекратить пытки. Но и за это извращённое удовольствие — слышать женскую боль — заплачено. С лихвой. Чьей-то жизнью и грязными банкнотами.

Предплечья сжимали стальными тисками. Но я даже радовалась боли от грубых захватов. Она приводила в чувство. Бодрила. Не давала упасть в бездну отчаяния.

Потому что голову посещали лишь тёмные, жуткие мысли. Окружавшим меня людям я не доверяла.

Прежде чем выпустить на улицу, мне завязали глаза чёрной тряпкой. Под веками встала кромешная тьма.

Страх разливался по венам тёмной, густой жижей. Связывающей мышцы и волю.

Из ощущений остались только телесные. Чужеродные прикосновения рук. Смрадный запах пота моих конвоиров.

Я шла, пытаясь избавиться от грубого захвата, но ничего не получалось. Два амбала, что меня вели, и не думали ослабить хватку. Но разве мне привыкать к синякам.

Забросили, как ненужный товар, на дно автозака. Прикинула, какой по счёту синяк получила моя задница. Благо она у меня широкая и есть простор для кровавых разводов.

По пути ко мне не прикасались. И я расслабленно откинула голову назад, ловя глазами скудные лучи света через прорезь повязки. Чувствуя каждую кочку по пути.

И снова тысяча вопросов. Куда меня везут? Зачем?

В какой-то момент я перестала бояться. Страх отошёл на задний план, и на меня накатилось безразличие. Единственное, чего я опасалась, — это посягательств на собственное тело. Смерть порой кажется не такой страшной, если она мгновенная. Без мучений, без боли и ужаса.

Автомобиль остановился. Дверь распахнулась. Я почувствовала дуновение ветра, лизнувшего мою оголённую плоть. Обжёгшего её холодом.

— Пошли, шалава, — обратился ко мне мужчина и грубо потянул на себя, — тебя заждались.

Улица. Жар помещения, куда меня буквально всосало. Облегчение от теплого воздуха, принявшего в свои объятия. Почти блаженная нега.

Мне развязали глаза лишь тогда, когда двери лифта сомкнулись за спиной. Вытолкнули из него пинком, ударив между лопаток. Я едва не упала, когда каблуки увязли в ворсе ковра.

Погримасничала, ощущая, что даже на лице мышцы успели одеревенеть под плотной повязкой. И осмотрелась, морщась от света. Пространство вокруг казалось смутно знакомым. Хотя я здесь точно никогда не бывала.

— Шевели булками, сучка, — очередной толчок.

Хорошо тебе, амбал недоразвитый, демонстрировать силу с тем, кто тебя слабее в десятки раз. Был бы у меня ножичек, я бы давно уже вонзила его поглубже в двух упырей. Но из моего оружейного арсенала со мной лишь язык.

— Если бы твой хозяин-фетишист не нарядил меня в эти дешёвые шмотки, я бы давно от вас сбежала. — Вспомнила маслянистые глазки наркобарона. — Но боюсь, у твоего хозяина иначе не встанет. Так ведь?

Прикусила язык, получая очередной синяк в свою коллекцию. Страшно представить, как выглядит моя кожа. Наверное, ни одного живого места нет.

Но на этом конвоир не останавливается. Ударяя меня о ближайшую стену с такой лёгкостью, будто я плюшевая игрушка. Абсолютно не испытывая жалости и не считая меня за живого человека, способного испытывать боль.

Но какая теперь разница. Может, лучше оказаться в беспамятстве, чем выставленной на поругание толпой мужиков. От этих мыслей сделалось совсем не по себе. Потому что я отлично понимала, что совершённый мной проступок непростителен в криминальных кругах. Я не только подставила наркоторговца. Я ещё пыталась его укокошить. Жаль, неудачно.

Второй охранник оттащил меня от своего собрата, отпуская ехидные комментарии. И повёл к резной двери. Охранники, сторожившие вход, распахнули её перед моим носом. В глаза ударил холодный свет. И я не сразу сумела рассмотреть всех присутствующих.

— А вот и наша сегодняшняя ставка пришла, — услышала я голос наркобарона. Скользнула по нему взглядом и уставилась на Хозяина.

Сердце ухнуло вниз, как на американских горках, пока я ждала, когда же он обратит на меня внимание. Но он лишь мазнул взглядом по мне без интереса. И сердце, как на аттракционе, принялось стремительно подниматься вверх, стуча в горле и отдавая в виски.

Карточный стол. Покерный, полагаю.

Смешно. Разве я нужна Шамилю? Я ведь проблема, головная боль. Меня проще убить, чем спасти от самой себя.

— Принимаю, — прозвучал его ледяной ответ, от которого мурашки поползли по спине.

И вдруг приходит осознание, очень медленно и туго. Что цель Шамиля не спасти меня. А наказать. Лично. И за это удовольствие он готов платить. Знать бы, какую ставку он поставил против. Если проиграет. Чего может из-за меня лишиться?

Шлёпнулась измождённо на пол, прислонившись к стене и наблюдая за ним украдкой. И вдруг поняла, что соскучилась по нему до чёртиков. Только от возможности его видеть мне стало хорошо. Тепло. Наверняка подобное испытывают наркоманы во время прихода. Когда по венам струится кровь, посылая в мозг сигналы об удовольствии. Оно накатывало на меня волнами, грея моё замёрзшее нутро.

Шамиль источал секс. Не только потому, что был красив как бог. Каждое его движение казалось строго выверенным, спокойным. От него исходила аура власти, и мне хотелось с криком запрыгнуть в неё, как в речку в жаркий день. Потому что я дико устала бояться и прятаться. И только за его спиной увидела безопасное место.

Сильные пальцы, которыми он виртуозно жонглировал картами, вызвали в моей голове совсем похабные ассоциации. О том, как он прикасается ко мне. И как раз именно сейчас я в наряде, предназначенном для быстрого секса. Полоска трусиков, закрывающая мою промежность, такая тонкая, что носит исключительно декоративную функцию. Не скрывая ничего от глаз.

Свела коленки, со стыдом сознавая, что ноги расходятся в стороны против моей воли.

Запоздало сообразила, когда обстановка за столом изменилась. Наркобарон казался злым.

Шамиль выгнал всех из комнаты. Поднялся из-за стола, наконец обратив на меня внимание. Будто только что заметил реквизит, который он выиграл. Его приз.

Но чем дольше смотрел, тем страшнее становилось. Не спеша изучал мой наряд, подмечая каждую деталь. Дурацкие чулки в сетку. Короткую юбочку. Топ, поднимающий мою грудь так высоко, что я могла бы положить на неё подбородок.

И под его взглядом мне захотелось стать мышкой и сбежать отсюда куда подальше. Потому что такой ярости я, пожалуй, ещё никогда не наблюдала.

— Чем со мной будешь расплачиваться за свою жизнь, Лиса?

Сглотнула застрявшую в горле слюну, с замедленной реакцией наблюдая за его рукой. Мне сначала показалось, что он хочет ударить. Одно движение, и от меня останется мокрый след на стене. Но нет, Шамиль лишь резким жестом сжал пятернёй моё лицо, придвигая ближе к себе.

Чтобы ослабить возникшую боль, я отлипла от стены и потянулась вслед за его рукой, вставая на колени и упираясь в пол ладонями. Дурацкая, унизительная поза. Но никакого унижения я не испытывала. Наоборот. Что-то странное родилось во мне. Животное. Я вдруг ощутила себя самкой, которую подмял её самец. И замерла, глядя ему в глаза, пока внизу живота назревал настоящий пожар. Сжигающий все мои страхи, все мысли. Предположения о том, что он причастен к убийству отца. В голове ничего не осталось кроме пепла из этих мыслей.

Он взирал пустыми, стеклянными глазами. И невозможно было прочитать, что за ними прячется. Ни одной эмоции. Только чёрная бездна. Словно он размышлял, сейчас повести на плаху свою посудомойку или оттянуть момент удовольствия.

Может быть, он меня ненавидит. Знает ли он что-то о моей личности? Или спас потому, что я для него лишь случайно забредшая на этаж с его апартаментами сумасшедшая девчонка? От жалости, видя, в каких условиях я живу.

Облизнула нижнюю губу острым язычком, не разрывая зрительного контакта. Выпрямилась и коснулась его кисти, что причиняла мне боль. Провела пальцами выше к его идеально выглаженной рубашке, пахнущей свежестью и его туалетной водой. Остановившись там, где хватило длины рук.

— Собой, — едва слышно выдохнула, продолжая мелко трястись.

Что-то в нём дрогнуло, стоило услышать мой ответ. Но он усомнился, не поверил собственным ушам.

Потянул к себе, словно желая найти ответ на немой вопрос в моих глазах. Мне пришлось выпрямиться, продолжая стоять перед ним на коленях.

Я ощутила исходящий от него запах. Дурманящий моё сознание. И я дышала часто и резко. Как собака, встретившая своего хозяина после долгой разлуки. И признавшая его лишь по запаху. Мне хотелось насытиться им. Впитать его в себя. Потому что он казался непередаваемо вкусным. Сводящим с ума.

— Начинай, — с какой-то странной, непонятной мне интонацией ответил. Слишком ровной для предложения, которого ждут. Это выбило меня из равновесия.

Может, я ему даром не сдалась?

Заглянула в его глаза, пытаясь найти ответ. Увидеть подбадривание или хотя бы что-то. Но он смотрел на меня иначе, не так, как всегда. Слишком сосредоточенно и спокойно, будто замуровав все до единой эмоции под стальной щит.

— Что начинать? — переспрашиваю, с раздражением слыша, как дрожит мой голос.

Смотрю на него круглыми, испуганными глазами. Продолжая надеяться, что он поцелует меня. Обнимет. Заставит забыть весь ужас, что я пережила в последние дни. Я хотела его объятий, желала слиться с ним в единое целое, стирая границы собственного тела. Заполнить зияющую пустоту, что постоянно испытывала.

— Покажи, что ты умеешь, — уголок его губ едва заметно приподнялся, имитируя улыбку, но глаза оставались пустыми. И я острее ощутила растерянность.

— Что я умею? — ещё раз переспрашиваю.

Я умею целоваться. Но вряд ли он хочет именно этого.

Шамиль провёл большим пальцем по моим губам. Надавил на центр, как на сердцевину плода, заставляя приоткрыть рот. Я ничего не понимала в этих играх. Являясь в них жалким новичком и едва соображая, что от меня требуется. Ощущая себя ведомой его действиями. Но при этом дико желая показать ему свою искушённость, чтобы он не принимал меня за неопытную пигалицу.

Палец проник внутрь, скользнул по языку, рождая новые ощущения. Я безотчётно сомкнула губы, втягивая палец внутрь, продолжая смотреть на Шамиля, и лишь его потяжелевшее дыхание и бугор, появившийся на брюках, подсказали, что он возбуждён.

— Я хочу твой рот.

Улыбка на губах казалась более явственной, но исходящий от его слов холод морозил.

— Я хочу, чтобы ты меня обслужила.

Нахмурила брови, пытаясь понять, почему он выбирает подобные выражения. Неужели он считает, что я притащилась в бордель по собственной инициативе? Мне хотелось задать ему этот вопрос, но я не рискнула.

Наверное, я должна была ещё раз оскорбиться. Что-то сказать вроде: «Я не такая, я никогда этим раньше не занималась». Но меня раздирало дурацкое любопытство.

Я хотела убедиться, что он такой же большой, как в моих воспоминаниях.

Отбросила мысли в сторону. Потянулась к его ширинке, замечая, как его рука перемещается на тыльную сторону моей шеи. Поднимается к затылку, перебирая короткие кудряшки волос, и почему-то именно этот жест вызывал румянец на щеках. Он гладил меня, поощряя, как послушную собачку, исполняющую его приказы. Тяф-тяф.

От жёсткого ремня исходил запах выделанной, грубой кожи. Приятный, с лёгкой горчинкой. Я пыталась неловко справиться с застёжкой, но она не желала мне поддаваться. Или пальцы плохо слушались. Тело словно отказывалось подчиняться.

Меня обуревали одновременно противоречивые эмоции. Желание и смущение. Любопытство и страх.

Что, если у меня ничего не получится? Что, если ему не понравится?

Наверное, так бывает, когда вспотевший пальчик соскальзывает со спускового курка и раздаётся оглушающий выстрел. Вот так происходит порой с моим языком.

— Может, отложим? — поднимаю на него свои светлые очи, стараясь придать лицу более невинный вид. — Я никогда этого раньше не делала. Я потренируюсь на ком-нибудь другом, и мы продолжим.

Движение его руки, смявшей мои короткие волосы в кулак, вдруг стало для меня потрясением. Шоком. Резкая боль пронзила голову. Мне показалось, он решил снять с черепа скальп.

Слёзы потекли рекой по щекам, окропляя губы солёной влагой.

Шамиль притянул меня за волосы чуть выше, нагнулся, давая возможность рассмотреть пылавшую в глазах ярость. Бешенство. Будто я сорвала чеку с гранаты и теперь наблюдаю за ядерным взрывом.

Ничего живого, человеческого в нём не осталось. Разве что пульсирующая на лбу вена выдавала, что он соткан из плоти и крови.

Сердце забилось вновь чаще. Уже не от возбуждения. Я пялилась на него, забыв, как дышать. Забыв, что у меня есть лёгкие и они должны функционировать.

Нет, мне хотелось их выплюнуть.

— Рот открой, — просит спокойно. Но я ощущаю шлейф угрозы. Тот случай, когда становится ясно, что перечить разъярённому зверю не стоит.

Зомбированная его интонацией, я выполняю приказ. Размыкаю губы.

— Покажи язык.

Дрожа, высовываю язык. Мне кажется, даже он подрагивает.

Свободной рукой Шамиль расстёгивает молнию брюк. Я с удивлением наблюдаю, как он достаёт член. Сжимает его своей пятернёй.

Мой мозг мимоходом фиксирует, что его тыльная сторона рук и пенис увиты венами. Пульсирующими жгутами, пропускающими кровоток.

Глотаю судорожно воздух, оценивая масштаб органа, который мне предстоит вобрать в рот. И невольно отвожу голову назад, но Хозяин не позволяет изменить положение. Крепко держит.

Боже, он не поместится во рту. На что Шамиль вообще рассчитывал? Он же порвёт меня. Любую часть меня. Даже ту, что в силу физиологии предназначена для мужских пенисов.

Неловко сглатываю подкатившую слюну как раз в тот момент, когда член тычется в рот. Шамиль не спешит прорваться дальше. Скользит головкой по верхней губе, мягко касается языка. Совершая лёгкие поступательные движения. Чисто символические. Словно забавляется со мной, как с игрушкой. Раздражая сосочки на моём языке. Подавая сигналы в мозг о том, какой он вкусный.

Ещё один судорожный, неловкий вздох. Слюна, стекающая по подбородку.

Покачивающее движение тела, словно маятника, которым завораживают змею. Или змей завораживает меня?

Не заметила, в какой момент он отпустил мои волосы. Боль ушла. На её место вернулось возбуждение, горячей волной ударившее по клитору.

Маленькая горошинка и половые губы запульсировали. Между ног появилась приятная, тянущая боль. Истома, медленно охватывающая всё тело. Делая кожу мучительно чувствительной. Жаждущей прикосновений.

И эта чувствительность словно устремилась вверх, к одной точке. Ко рту. К губам. Языку. Делая их гиперчувствительными. Позволяя получить удовольствие через них.

— Шире, — царапающим барабанные перепонки голосом приказал Шамиль, сопровождая слова действием, — сжал мою челюсть пальцами, надавливая на щёки и вынуждая распахнуть рот.

И я невольно подчинилась.

Член проник глубже. Заполнил рот. Скользнул по нёбу. Уткнулся в горло, перекрывая какую-либо возможность дышать.

И я едва не умерла от ужаса. Оцепенела. Ощущая естественные позывы.

Хозяин смотрел чёрными глазами. Темнее самой глубокой пропасти. Словно желал проучить меня. Подчинить. Наказать.

Давая возможность мне ответить лишь взглядом, полным тревоги. Ощущая бег мурашек по вспотевшей коже.

Супротив его грубости, он коснулся моей щеки костяшками. Погладил.

Совершил обратное движение бёдрами, освобождая рот, давая надышаться. И удерживая от падения. Потому что я неминуемо рухнула бы на пол.

— Ублюдок, — выдыхаю, промаргивая слёзы, затопившие глаза. Всхлипывая от острой обиды.

— Ты моя. И твоя задача — выполнять мои желания, — сообщает на полном серьёзе, вызывая лишь одну ответную реакцию — расцарапать его самодовольную рожу.

Но у меня нет никаких шансов. Разве я способна бороться с ним?

Шамиль скользит головкой члена по моим губам. По щекам. Размазывая свой запах по мне, словно помечая.

И я ненавижу себя в этот момент. Потому что не могу противостоять потребностям собственной плоти. Желание не угасает, оно лишь сильнее разгоняется.