Не злите ведьму. Часть 1

Елена Паленова, 2023

Когда в твою жизнь вмешиваются потусторонние силы и чужая воля, даже банальная командировка может стать началом приключений столь необычных, что перестанешь понимать, где заканчивается реальность, и начинается сказка. Колдуны, ведьмы, домовые, леший, оборотни-перевёртыши, запутанные загадки прошлого… А ведь всё началось с простой задачи убедить столетнюю старушку в том, что ей позарез нужен договор пожизненной ренты.(Иллюстрация для обложки создана с помощью нейросети Midjourney. Дизайн – COVEN ART)

Глава 2. Марфа, да не та

Я потеряла ноутбук. Несла его в руках так, чтобы свет от экрана падал на дорогу, а потом споткнулась о какой-то корень, упала, и снова стало темно. Всю землю вокруг руками обшарила, на четвереньках ползала — бесполезно. Зато нащупала что-то мягкое, что с писком шарахнулось в сторону, заставив меня с визгом бежать, не разбирая пути. Не знаю, как кабанов, но такими воплями можно было всех лесных обителей перебудить. Закончилась пробежка падением лицом во что-то рыхлое — кажется, в муравейник. Моя стрессоустойчивость не была рассчитана на такие перегрузки, поэтому совсем скоро я достигла состояния, близкого к истерике.

С дороги я, естественно, сбилась. Темно, страшно… Под ногами начало хлюпать болото, и идти дальше было просто глупо. Нащупав более-менее твёрдую почву у шершавого соснового ствола, я села, прислонилась к дереву спиной, обхватила себя руками, закрыла глаза и начала глубоко дышать, чтобы хоть немного успокоиться. Получилось, но ненадолго — стоило открыть глаза, и сразу же начался очередной лесной спринт с препятствиями, поскольку какое-то животное успело тихонько подкрасться, чтобы меня обнюхать, и фыркнуло прямо мне в лицо. Хорошо, что я не ношу юбки, и мой рабочий гардероб состоит из двух брючных костюмов — зимнего и летнего. В юбке и на каблуках я бы далеко не убежала. В узких брюках и балетках тоже было не слишком удобно перемещаться по мокрым болотным кочкам, да и пиджак стеснял движения, но мне в тот момент было как-то не до удобств. Остановилась перевести дух, прислушалась, повернула голову и поняла, что что-то держит меня за волосы. Рванулась в сторону, потеряла заколку, снова побежала… Не знаю, сколько это продолжалось, но в итоге я чуть не переломала ноги, наткнувшись на поваленное дерево, и растянулась на влажной траве с мыслью о скорой смерти.

Время шло, я лежала, но больше ничего не происходило. Мысли вяло вращались вокруг потерянных вещей — машина, ноутбук, сумка… Телефон остался в сумке, поэтому его я тоже лишилась, а отыскать что-либо из перечисленного, даже если удастся дожить до утра, мне вряд ли светило. Машину разве что — она же большая, и где-то на дороге стоит. А вот паспорт придётся восстанавливать — я же не знаю, где бегала, и не помню, в какой момент бросила сумку, чтобы она мне не мешала. «Блин, тут бы выжить, а я о паспорте волнуюсь», — проползла в голове очередная мысль, вслед за которой начался острый приступ жалости к себе, заставивший меня разразиться слезами. Съездила в командировку, ничего не скажешь.

Наверное, где-то в промежутке между очередной порцией проклятий и слезами я умудрилась заснуть, потому что пришла в себя от громкого петушиного крика, раздавшегося где-то совсем рядом. Сообразила, что петухи в лесу не водятся, заставила себя сесть и обнаружила, что нахожусь не в лесу, а в деревне. Точнее, не в самой деревне, а рядом с ней — на старом, заброшенном кладбище. Спала я на чьей-то безымянной могилке, а споткнулась ночью о стёсанный с одного бока обрубок бревна, приспособленный здесь вместо лавочки. В предрассветных сумерках было плохо видно, что находится вокруг, но по редким облезлым оградкам, ржавым крестам и сохранившимся с незапамятных времён пластиковым цветам, в которые я при падении едва не уткнулась носом, установить местонахождение было несложно.

Стало неловко. Я не религиозная и не суеверная, но браниться на кладбище и сыпать проклятиями в чей бы то ни было адрес всё-таки нехорошо. Доползла до бревна, ощупала руки и ноги на предмет повреждений — синяков наверняка полно, но кости вроде бы все целы. А вот костюм… «М-да… И как я теперь в таком виде на люди покажусь?» — подумала я, представляя вытянутые лица деревенских жителей, когда я выйду с кладбища ободранная, грязная и косматая. Решила, что не сдвинусь с места, пока не станет достаточно светло, чтобы хоть немного привести себя в порядок. А когда стало достаточно светло, я с удивлением обнаружила, что могилка, на которой я спала, вовсе не безымянная — на ней просто креста не было. «Оленева Марфа Алексеевна», — прочитала я на крошечной железной табличке едва различимую, выцветшую надпись. Моя полная тёзка, только умерла она больше полувека назад.

Стало жутко. Сначала странные ночные приключения, а теперь вот это. Попыталась вспомнить, справа налево надо креститься или наоборот, но так и не вспомнила, поэтому просто втянула голову в плечи и поспешила убраться оттуда, куда меня привёл упомянутый сторожем леший. Леший — это ведь нечисть. Кладбище — святая земля. Как нечисть может кого-то на святую землю привести?

Мне бы о машине подумать, о ноутбуке и документах потерянных, но думалось почему-то о загадочном стечении обстоятельств. Ну не случайно же это всё. Не может быть случайностью. И странная фраза сторожа вспомнилась: «Тебе тута идти надо». Был в этом всём какой-то сакральный смысл, мне недоступный, а я так не люблю. Я люблю, когда всё ясно и логически объяснимо.

Ограды вокруг кладбища не было. Имелась только затянутая ряской канава шириной метра в полтора, поэтому пришлось идти вдоль неё, пока на глаза не попался узкий дощатый мостик, за которым — ура! — начиналась тропинка. Ведь если есть тропинка, значит, её кто-то протаптывает. И петух тоже есть, которого в дикой природе уже давно слопал бы какой-нибудь хищник. Двигаясь на звонкое «Кукареку!», минут через пять я наконец-то увидела между деревьями просвет, а потом услышала звук работающего автомобильного двигателя и чуть ли не вприпрыжку помчалась вперёд на крыльях радости от скорой встречи с живыми людьми.

Велико же было моё удивление, когда обнаружилось, что милый сердцу рычаще-дребезжащий звук издаёт моя собственная вишнёвая «семёрка», которую пытался загнать во двор одного из стареньких деревенских домиков какой-то мужик.

— Эй! — возмущённо заорала я и побежала вперёд, сочтя осмотр местных достопримечательностей делом не первостепенной важности.

Естественно, меня никто не услышал, и авто вместе с водителем скрылось за частым невысоким штакетником, густо увитым девичим виноградом. Двигатель заглох, с грохотом захлопнулась передняя дверь, которая и так держалась на честном слове. К тому моменту, как я влетела, негодуя, в распахнутые ворота, во дворе уже не было никого, если не считать толстого рыжего кота, с ленивым прищуром поглядывавшего на меня с верхней ступеньки невысокого крыльца. «Ну хоть машина цела», — сердито подумала я, заглянув в салон через стекло, и сразу же совершенно непрезентабельно раскрыла рот от изумления, поскольку на заднем сиденье моей развалюшки лежали потерянные мной ноутбук, сумка и даже телефон.

«О-бал-деть…» — это всё, что мне тогда пришло в голову. Будь в замке зажигания ключ, я бы молча села за руль и попыталась уехать, но ключа, увы, не было. Видимо, его забрал тот, кто пригнал машину, поэтому пришлось побеспокоить хозяев дома громким стуком в дощатую дверь. Открыли мне почти сразу.

— О как! — прозвучало удивлённо и до отвращения знакомо тем самым скрипучим голосом, который я слышала ночью.

Мужику на вид можно было дать лет шестьдесят, если не больше. Не слишком высокий, коренастый, седой. Точнее, не совсем седой — аккуратно подстриженные волосы остались на его голове только вокруг большой блестящей проплешины, открывающей широкий лоб.

— Ключи от машины отдайте, — свирепо потребовала я, даже не подумав поблагодарить незнакомца за то, что он нашёл где-то в лесу мою четырёхколёсную развалюшку и всё остальное имущество.

— И тебе утро доброе, — задумчиво отозвался он, повернулся и крикнул в дом: — Мать! Иди сюда!

Я начала закипать. Мало того, что этот гад ключи отдавать не хочет, так ещё и зовёт кого-то, чтобы показать то чучело, в которое превратила меня ночная беготня по болотам. Думаю: «Ладно, сейчас я вам устрою развлечение!», а сама на всякий случай с крылечка-то попятилась — мало ли, а вдруг его «мать» сейчас с вилами из дома выскочит. Места-то дикие, нецивилизованные, и люди здесь наверняка такие же.

— Мя-я-я! — истошно завопил позади меня котяра, которому я умудрилась наступить на хвост, поскольку не заметила, когда это животное успело спуститься по ступенькам вниз. Не до кота как-то было.

— Да блин! — взвизгнула я, теряя остатки терпения, и отпрыгнула в сторону.

Кот наградил меня негодующим взглядом, дёрнул хвостом и с оскорблённым видом скрылся за приоткрытой дверью дома, откуда в следующий момент из-под мясистой руки мужика выглянула сухонькая, скрюченная в три погибели старушка. Сначала я заметила только большую родинку возле её носа и нелепую розовую панаму на торчащих в разные стороны, неровно остриженных волосах, а потом обратила внимание и на остальное одеяние, состоявшее из длинной ярко-малиновой футболки с принтом «Китти» и коротких бриджей леопардовой расцветки. Я таращилась на неё, а она — на меня.

— Ты хто такая? — наконец-то прозвучал вопрос.

— Оленева Марфа Алексеевна, хозяйка этой машины, — представилась я, указав рукой в сторону «семёрки». — Отдайте мне ключи, и я уеду.

— Ключи? — непонимающе нахмурилась старушка и задрала вверх острый подбородок, чтобы посмотреть в лицо мужику и сообщить ему: — Это не та Марфа.

— Её леший вёл, — пожал тот плечами в ответ, а я начала подозревать, что судьба-злодейка свела меня с сумасшедшими.

Психи — это плохо. С ними очень сложно общаться, а ещё они потенциально опасны, поэтому я сделала ещё пару шагов назад и повторила своё требование, но уже более вежливо.

— Ключи от машины отдайте, пожалуйста, и я уеду. Простите, что побеспокоила…

— Тебе же вчера в Лесное надо было, — напомнил мне мужик.

— А вы вчера говорили, что работаете сторожем в охотхозяйстве, — огрызнулась я, забыв об осторожности.

— Не говорил я такого, не ври, — нахмурился он.

— Тебе, милая, годков сколько? — сощурилась старушка и так поморщилась, будто ей вместо спелого яблока кислятину незрелую подсунули.

— Да какая разница-то, сколько мне лет? — в отчаянии закатила я глаза. — Я случайно здесь оказалась. Вы сами сказали, что я не та Марфа, которую вы ждали, поэтому просто отдайте мне ключи.

— Вот заладила-то, — нахмурилась бабуля. — Ключи ей отдай… Тебе имя хто дал? Папка или мамка?

— Никто! Сама я себе имя такое дала, потому что прежнее не нравилось. И фамилия мне от бывшего мужа досталась. Климова я по родителям, а до совершеннолетия была Элеонорой. Всё? Вопрос исчерпан?

Старушка ещё сильнее сдвинула брови и задумчиво пожевала своими морщинистыми губами новую информацию.

— Климова Леонора Лексевна… Не, точно не то.

— Вот и я говорю, что не то, — обрадовалась я. — Вы мне ключи…

— Да тьфу на тебя! — сердито рыкнула бабуля. — Пристала со своими ключами хуже репья. Борь, отдай ей ключи, и пущай едет отседова, куда она там собиралася.

Мужик пожал плечами, сунул пятерню в карман и вынул оттуда мой брелочек с силиконовым сердечком.

— Лови!

Брелок описал дугу в воздухе и упал прямо мне под ноги.

— Спасибо, — проворчала я, поднимая его с земли. — В какой стороне тут у вас шестнадцатый дом?

Хозяева переглянулись и оба уставились на меня, как на ненормальную.

— А тебе кто тама нужен? — подозрительно сощурился Борис.

— Никулина Клавдия Ильинишна, — хмуро сообщила я, предчувствуя неладное.

— Ну так я и есть Ильинична Клавдия, — криво и неуверенно улыбнулась старушка. — И двор этот шестнадцатый как раз.

Я набрала полную грудь воздуха, закатила глаза и шумно выдохнула.

— Супер!