Ба

Елена Олеговна Рудакова, 2017

В старом деревенском доме Илона находит древнюю книгу, принадлежавшую её много раз "пра-" бабушке. Странным образом начав общаться с родственницей, которую Илона называет Ба, она узнаёт о нелёгкой жизни крепостной крестьянки XIX века и решает дать ей второй шанс – шанс прожить жизнь заново. Но правда ли Ба существует? Изображение на обложке: Photo by rawpixel from Pexels. Содержит нецензурную брань.

Глава 2

С того дня началась совсем иная жизнь, больше похожая на шоу, которое наблюдаешь в цирке, находясь за безопасной решёткой, пока дрессировщик на сцене засовывает голову в пасти тиграм. Я оказалась равнодушным зрителем в зале, пока Алёна хаотично моталась по арене, размахивая кнутом.

— Зачем тебе это? — удивилась Саша в аэропорту Анталии, откуда мы возвращались в Россию. Подруга поймала меня на покупке газеты на турецком языке.

«Купи её, — сказала Алёна. — Я хочу выучить арабский».

— Фотографии посмотрю, — улыбнулась я Саше и пробила газету на кассе.

«Да я же ни одной буквы их не знаю!» — возмутилась я мысленно, пытаясь разобрать заголовок на первой полосе.

«Ха, да басурманский язык выучим в два счёта! — усмехнулась Алёна. — Так, одна палочка похожа на цифру один. Так, а эта закорючка выглядит совсем как… эта закорючка… и как эта. Понятно, лингвистом нам не быть».

«Эй, так никто не учит языки!» — подумала я.

«А как учат?»

Я заметила вопрошающий взгляд Саши, рассматривающей меня с газетой. Пожалуй, она никогда не видела меня читающей новости и, тем более, делающей это так задумчиво. Краем глаза я заметила, что другие российские туристы покупают и вертят в руках разговорники.

«Для этого есть учебники, разговорники», — объясняла я Алёне.

«Можешь заполучить сейчас?» — строго спросила она.

Я вернулась в книжный магазин и нашла тонкий разговорник, вкратце объяснила Алёне, как он работает, и купила.

— Обычно их изучают перед отпуском, — удивлённо уставилась на меня Саша, попивая кофе из автомата.

«Привет! Селам! — громко читала в мыслях Алёна, — До свидания! Гюле-гюле! Ха, басурмане разговаривают как дети! Заговорим за три дня!»

«Здесь не басурмане, а турки. Страна такая Турция есть, ты в курсе?» — усмехнулась я.

«Откуда я, по-твоему, её знаю, если ты никогда о ней толком не думала? Да ты вообще ни о чём не думаешь, голова пустая, как горшок после ужина!»

«Не смей меня оскорблять! — возмутилась я. — Могу в любой момент прекратить наш договор, знаешь ли».

«Ладно, прости, — вздохнула Алёна. — Расскажи мне про Турцию, пожалуйста».

На последней странице разговорника оказалась карта мира с ярко выделенным полуостровом Малой Азией.

«Так… — растерялась Алёна. — И что это за коровьи лепёшки?»

«Материки это, — мысленно улыбнулась я. — Мы прилетели отсюда, из России. Эта точка — Москва, а эта красная штука — Турция. Остальные континенты: Австралия, Южная Америка…»

— У тебя всё в порядке? — обеспокоенно спросила Саша, глядя, как я тыкаю пальцем в карту мира.

— Да, — слишком бодро улыбнулась я. — Ты не можешь, пожалуйста, проверить табло?

Пока Саши не было, я успела показать Алёне разные страны, о подавляющей части которых она никогда не слышала, даже о европейских. В момент, когда я утверждала, что Землю можно обогнуть за день на самолёте, та благоговейно замолчала…

«Подожди… Мир такой маленький?» — со страхом в голосе спросила Алёна.

«Но ты же слышала про космос и про звёзды…»

«Да, но туда же невозможно попасть! — ужаснулась та. — И мы заперты здесь?»

«Планета огромная, это просто самолёты быстрые», — не понимала причину паники Алёны я.

«Хотя с другой стороны, — словно не замечала она меня, — возможно же побывать во всех странах мира, правда?»

«Кто-то это наверняка делал… Ты хочешь отправиться в кругосветное путешествие?» — не без радости подумала я. Пусть Алёна меня хотя бы поразвлекает.

«Что ж, я найду и другой способ разобраться с твоим миром».

Голос Алёны пропал, и я заметила, как вернулась Саша.

— Там ливень, рейс задерживают, — сказала подруга.

Только сейчас я обратила внимание на гром за окном. Тёмно-серое небо близко прижималось к земле, пытаясь лечь на лётное поле и слиться по цвету с асфальтом.

«Найди мне схему летающей штуки, которая принесла нас сюда!» — потребовала Алёна, а я закатила глаза.

«Найду дома в интернете, окей?»

«В чём?» — не поняла Алёна, и я осознала, что мне предстоит нелёгкая жизнь.

***

За день до начала последнего учебного года в школе я сидела за компьютером и смотрела лекции по авиации и строению самолётов на Ютубе, ровным счётом ничего в них не понимая. Алёна попросила конспектировать всё увиденное и услышанное, и я уже исписала целую тетрадь на 48 листов после возвращения из Турции, после моего согласия следовать всем указаниям Алёны и после начала её жгучего увлечения самолётами.

«Ты неправильно нарисовала элероны!» — возмущённо подумала Алёна.

«Я не знаю, что это», — спокойно ответила я, привыкая к характеру родственницы.

«Мы же вместе лекцию смотрим! Это мобильные панели на задней части крыла, они управляют креном самолёта. Помнишь, мы сидели у иллюминатора прямо над крылом, и во время посадки часть крыла поднималась, тормозя о воздух?»

«А, точно…» — вспомнила я и исправила неровные линии на чертеже.

Закончив к вечеру курс лекций по введению в устройство современных пассажирских воздушных судов, я надеялась наконец расслабиться и посмотреть новую серию Игры Престолов под пиццу, когда Алёна возмутилась:

«Ты потратила зря шестнадцать лет своей никчёмной жизни, и я не дам тебе потерять ещё полтора часа! Мы должны повторить алгебру до начала занятий в школе!»

«Да пошла ты! — возмутилась я, выключая компьютер и выходя на кухню за едой. — Я соглашалась на помощь, а не на рабство!»

«Ты собираешься отравлять организм отбросами? — ухмыльнулась Алёна, наблюдая, как я достаю пиццу из морозилки. — Минуточку, но теперь это и моё тело! В холодильнике есть отварные овощи, будь добра съесть их».

Никак не комментируя нравоучения, я засунула пиццу в микроволновку и стала наблюдать, как та вращается внутри. Мозг после нескольких часов научных лекций скукожился как курага, и теперь от взгляда на мирно крутящуюся пиццу он приходил в себя.

— Разбудить тебя завтра утром? — мама зашла на кухню, спасая меня от вопросов Алёны.

— Да, спасибо, — улыбнулась я.

— Кстати, Илона… — вздохнула мама, садясь за стол и складывая руки перед собой. — Тебе не жаль, что мы продали дом в деревне? Знаешь, ты ведь могла бы туда съездить летом…

Я почувствовала волну неприятных воспоминаний Алёны и усилием воли представила вместо них поющего Лунтика.

— В этом захолустье даже нет продуктового, — развела руками я, — я бы не нашла, чем себя занять в такой глуши.

— Ну и славно, — хлопнула в ладоши мама. — Позови нас с папой на пиццу.

«Только попробуй включить свой тупой сериал», — угрожающе подумала Алёна, когда я вернулась в свою комнату с куском пиццы.

«Во-первых, он не тупой. Во-второй, откуда такой лексикон, Ба? Где деревенский говор?»

«Я тебе не «Ба»», — хмыкнула Алёна.

«Как ещё звать прапрапрабабку», — беззвучно засмеялась я, включая комп.

«Ты не посмеешь!» — говорила та, пока я искала новую серию.

«О, посмею».

«Положи мышку!» — кипела она, когда я включила фильм, развалившись в кресле.

«Нафиг пошла», — я врубила звук в наушниках на полную и перестала слушать возмущённые крики Алёны.

***

— Ты сегодня опять с домашкой? — искренне удивилась Саша, когда мы встретились на уроке геометрии.

— Представь себе, — я показала ей пять решённых задач и широко зевнула. — Не знала, чем ещё себя занять в два ночи.

«Мы бы управились до ужина, если бы ты не решила поиграть в Скайрим», — зло напомнила Алёна.

— Ты реально решила поступить в МГУ, что ли? — Саша кинула в рот жвачку и протянула пачку мне, но я отказалась, вспомнив фильм про аппендицит, который смотрела Алёна в прошлом месяце.

— Видимо, да, — печально вздохнула я.

— И на какую специальность? — засмеялась Саша.

— Хотела бы я знать…

Интересы Алёны менялись так же резко, как погода в начале учебного года. Если всё началось с самолётов, то через три дня внимание Алёны переместилось на иммунологию человека, ещё через три — на звёзды-квазары, и через неделю — на технологию производства целлофана.

— Не на гуманитария, — поняла я.

— Серьёзно? — саркастично улыбнулась она. — А на кого, на инженера? У тебя же тройки по всем предметам, кроме литературы и чего-там ещё… обществознания?

— Ты вообще-то не лучше, — обиделась я. — Кто смог получить двойку по музыке?

— Это было за прогулы. И я хотя бы не прикидываюсь гением, как ты. Что, предки отдали тебя на двадцать дополнительных курсов?

— На семь. Всё-таки мы в одиннадцатом классе…

— Не напоминай… — вздохнула Саша и выплюнула жвачку на пол.

На этом уроке меня впервые в году вызвали к доске, и я морально приготовилась позориться. Мел наощупь казался, как свежевыкопанная немытая картошка, хоть я никогда и не рыла её на огороде. Но мелкая белая пудра ощущалась на пальцах, как сухая земля. За окном желтели деревья, а где-то далеко от города фермеры убирали картофель с полей.

— Задача номер тридцать пять, — произнесла приговор учительница.

«Расслабься, — сказала Алёна. — Просто перерисуй этот октаэдр и обозначь вершины цифрами».

— Что тебе требуется найти? — как у маленького ребёнка спросила учительница, увидев, как я колеблюсь в графе «Дано».

«Так, угол между гранью CD и пересечением высот этой пирамиды… — услышала я размышления Алёны. — Пиши: угол CFG».

— Хорошо, — сказала учительница. — Какие ты хочешь использовать формулы?

«Скажи, что сначала нужно найти объём пирамиды ABCD, а потом вычислить высоту HF», — подсказывала Алёна.

— О, неплохо, — искренне удивилась учительница, когда я озвучила слова Алёны.

Под диктовку я писала каждую букву и цифру, до чёртиков боясь, что голос Алёны исчезнет, и я останусь стоять с наполовину законченным решением перед классом — всё равно что наполовину раздетая.

«Здесь большая H, большая!» — недовольно ворчала Алёна, когда я ошибалась.

— Покажи, площадь какой грани ты сейчас нашла, — попросила учительница.

«Нет, выше! Верхняя грань, верхняя!» — кричала Алёна, когда я ткнула в неправильную часть фигуры.

Закончив все вычисления и написав ответ, я с опаской посмотрела на учительницу. Та открыла мой дневник и поставила жирную 5, заняв три строки.

— Я впечатлена, Илона, — округлила глаза она. — Рада, что ты занималась летом.

Возвращаясь за парту, я пребывала в глубоком шоке. Я видела длинное, аккуратное решение на доске, написанное моим почерком, но я не понимала ровным счётом ничего из начерченного.

— Уау, — шепнула Саша. — Ты реально зубрила летом?

Я лишь кивнула, стараясь не вызывать подозрений.

***

Похожие истории происходили и на химии, и на русском, и на биологии, и на истории и просто везде. Я не представляла, как информация укладывалась в голове Алёны (хотя нет, в моей голове) так быстро и в таком объёме. Конечно, та постоянно заставляла меня что-то читать, решать и искать, но я запоминала лишь малую часть из проделанного, а Алёна вообще всё, как суперкомпьютер. Иногда я чувствовала, что мозг разбухает, как сухая губка под тёплым душем.

Пожалуй, страннее всего звучали мои устные ответы.

— Илона, опиши вкратце причины падения численности населения на территории России до введения НЭПа? — спросила у меня однажды учительница истории.

Я в ужасе поднялась с места, понимая, что даже не знаю, о каких годах идёт речь. Более того, мы с Алёной посмотрели лишь пару фильмов про двадцатый век, так что я была уверена, что та не могла быть хорошим помощником.

«От Российской империи отошли многие территории», — подсказала Алёна.

— От Российской империи… отошли многие территории, — повторила я вслух.

— Какие именно? — спросила учительница.

«Хм, сложный вопрос… — думала Алёна. — Точно Польша, Финляндия, Латвия, Эстония, Литва».

«Разве после империи они сразу не вошли в СССР?» — удивилась я.

«Отвечай быстрее!» — скомандовала Алёна.

— Польша, Финляндия, Латвия, Эстония, Литва… — быстро вслух сказала я.

— Ты подглядываешь? — нахмурилась учительница. — Какие ещё?

«Скажи, что части Белоруссии и Армении», — сказала Алёна.

— Частично Белоруссия и Армения… кажется.

— И как это повлияло на введение НЭПа? — спросила учительница.

«Уменьшение численности населения повлекло за собой критичное снижение объёмов промышленного производства, — уверенно подсказывала Алёна, будто читая, — и правительство решило вести жёсткую плановую экономику».

Я повторила всё слово в слово и заработала плюсик за ответ.

— Уау, — снова удивилась Саша.

«Откуда ты это знаешь? — обеспокоенно спрашивала я Алёну. — Мы про это не читали!»

«НЭП была темой последнего урока по истории в прошлом году», — ответила та.

«Но как ты могла слышать тот урок? Ведь в прошлом году я вспоминала о тебе, не знаю… раз в месяц».

«Это не значит, что я не вспоминала о тебе чаще».

В тот день я впервые ощутила настоящее беспокойство от присутствия Алёны. Гостья в голове ощущалась как надоедливая песчинка, залезшая глубоко под ноготь. Поняв, что родственница знает мои мысли из прошлого, я хотела спрятать самые личные переживания поглубже в сознание, но, пытаясь дотянуться до дальних уголков памяти, поняла, что не знаю, чья она. Мы с Алёной смешивались как желтая и синяя краска, образовывая зелёный цвет, который никогда не разделится на старые два.

***

Наступила зима, и жизнь превратилась в нескончаемую рутину из холода и зубрёжки. Родители не могли нарадоваться на прилежность дочки, а Алёна выносила мозг придирками и приказами. Я перестала заниматься чем-либо, кроме учёбы, даже Саша не могла вытащить меня погулять, не говоря о менее близких друзьях.

В тот день я шла по Новому Арбату, возвращалась с допов по физике, на которые попросила родителей меня записать. Вернее, попросила, конечно, Алёны, но моими устами. Шёл густой снег, но ветра не было, и холодный воздух стоял неподвижно, как кисель в заиндевевшем стакане.

Я остановилась у витрины книжного магазина и взглянула в стекло, как в зеркало. Из-под бесформенной шерстяной шапки торчал нечёсаный чёрный хвост. Впалые щёки прикрывал грязный шарф, а запотевшие закрывали очки круги под глазами. Я выглядела не на семнадцать, а на тридцать пять.

— Хватит издеваться надо мной, я больше не могу… — вслух шёпотом сказала я. — Зачем ты заставляешь меня столько учиться, у меня же не осталось жизни! Просто зачем, объясни?..

Я посмотрела в глаза своему отражению и в сотый раз задумалась над тем, что не знаю, как выглядела Алёна. Почему-то мне казалось, что она была худой миниатюрной девушкой с пушистыми рыжими волосами и колючими серыми глазами.

«Ты добровольно согласилась на мою помощь, — в мыслях напомнила мне Алёна, — и теперь я получила шанс исполнить мечты. В прошлой жизни я не узнала ничего о мире, в котором жила, но теперь хочу понять всё!»

— Но это же невозможно… — прошептала я отражению. Заметив удивлённого прохожего, я приложила к уху телефон и продолжила увереннее. — Ты ничего не говорила о своих намерениях, когда я согласилась жить за тебя! Я думала, ты была несчастлива, потому что вышла замуж за мерзкого типа, и всё!

«То есть ты считала, что я буду работать для тебя свахой? — едко рассмеялась Алёна. — Милая, я была замужем, и мне не понравилось. Я не допущу, чтобы ты повторяла мои ошибки»

— Чего?! — не выдержав, вскрикнула я и перешла на полный голос. — А меня ты спросила? Я вообще-то хочу семью, а не нервный срыв от бесполезных курсов!

«Ты никогда не знала, чего ты хочешь, — уверенно сказала Алёна, — а я знала всегда, что хочу учиться и с каждый новым рассветом знать всё больше и больше. Но крепостной девке должно было быть достаточно рассказов сельского батюшки о Марии и Исусе! Ты представляешь, каково жить в мире, когда ты думаешь, что небо голубое, потому что это любимый цвет ангелов? Я терпеть не могла надменную морду священника, который рассказывал о жизни и смерти так, будто всё знал! А я не умела даже читать! Единственная книга, что была у нас в доме — молитвенник отца, который тоже знал не все буквы алфавита!»

Зажав со всей силы телефон в руке, я едва сдержала порыв разбить им витрину.

— Невозможно узнать всё, — зло сказала я в телефон. — Ты сведёшь меня в могилу, пытаясь учить термодинамику параллельно с генетикой!

«Но именно эти дисциплины могут открыть происхождение жизни и материи!»

— Оу, — неловко замолчала я. — Серьёзно? Происхождение жизни и материи? Ты нацелилась на это? Тогда почему мы не учим философию?

«Это давно мёртвая наука, — отмахнулась Алёна. — За три тысячи лет никакого прогресса. У меня есть свой план, и тебе придётся в нём участвовать».

— Знаешь, что я думаю? — горько вздохнула я. — Что эти научные штуки попросту бесполезны. Если хочешь узнать мир, нужно путешествовать, общаться с людьми…

«У тебя нет для этого денег», — едко заметила Алёна.

— Ну давай тогда я пойду работать после школы!

«Вот видишь, ты не знаешь, как поступить… — вздохнула Алёна. — Поэтому прошу, успокойся и доверься мне».

— Да какого чёрта я должна тебе верить? — снова закричала я. — Ты хочешь разрушить мою жизнь!

«Посмотри на себя со стороны, кем ты была до меня? Троечницей, спускающей карманные деньги на косметику и шмотки. Сериальным задротом, тратящим сутки на просмотр чуши? А посмотри теперь! Одна четвёрка за триместр, и та по дурацкой литературе. Мы сдали пробный ЕГЭ по математике на восемьдесят шесть баллов! Но я уверена, мы продвинемся минимум на десять баллов вверх! Мы поступим в Бауманку, и я считаю, займёмся теоретической физикой для начала».

— Для начала? Это не то, чего я хотела… — тихо сказала я, прижимаясь лбом к холодному стеклу. — Я никогда… не чувствовала себя настолько одинокой…

Рядом бегала бродячая собака, скуля от мороза и поджимая лапы. Я села на корточки, прижимаясь к витрине, и моя сумка упала на замёрзшую лужу. Собака спокойно обнюхала её и, не найдя ничего вкусного, убежала. Я вдыхала полной грудью промозглый воздух и оранжевый свет от фонарей, чувствуя себя, как на другой планете.

«Тихо-тихо, — прошептала в моей голове Алёна, таким редким для неё добрым голосом. — Я ведь рядом с тобой, и всегда буду рядом. Ты всё сможешь преодолеть, я обещаю».

Я хлюпнула носом и почувствовала, как ледяные слёзы стекают по щекам и впитываются в шарф.

«Всё будет хорошо, — продолжала Алёна, и я сжала ладони, представляя, что одна из них принадлежит не мне, а ей. — Ты очень сильная и со всем справишься. Потерпи, пожалуйста, до экзаменов, а потом станет легче, я обещаю»

***

Легче не стало: я почти не спала, ела, только когда мне об этом напоминали, и круглосуточно зубрила-зубрила-зубрила. Однажды я проснулась в два часа ночи, потому что Алёне захотелось написать статью о шестеричной системе исчисления у шумер, и на следующей день в школе мне приходили уведомления о лайках, которые ставили статье на незнакомом сайте.

— Мы сегодня с Серёжей в кино идём, — сказала мне на уроке Саша, — хочешь с нами?

— С каким Серёжей? — я держалась за виски, пытаясь унять головную боль.

— Алё, с парнем моим! — удивилась Саша. — Это, конечно, свидание, но ты так хреново выглядишь последние дни, что тебе стоит развеяться.

Я помнила, что Серёжа учится с нами в одном классе, но обводя кабинет глазами, я не могла понять, кто здесь Серёжа. Пальцы похолодели от осознания, что со мной что-то не так. Кажется, Серёжа учился с нами с первого класса и встречался с моей подругой уже года три, как возможно забыть его? Или он перевёлся к нам в прошлом году?.. Как будто мозг превращался в медузу и жалил сам себя.

— Что ты имеешь в виду, — спросила я Сашу на перемене, — когда говоришь, что я хреново выгляжу?

— Ну, с чего начать? — критично осмотрела меня подруга. — Ты истощала, не мылась как будто месяц, иногда разговариваешь сама с собой и окончательно сдвинулась на учёбе.

— Разговариваю сама с собой? — ужаснулась я.

— Да, регулярно, — нахмурилась Саша. — Сидишь и бурчишь себе что-то под нос.

— А что именно?

— Сложно понять, я не знаю…

После школы я гуляла по парку, оттаивающему после зимы, и была рада возможности впервые в году расстегнуть пальто на улице. Слабые лучи мартовского солнца напекали чёрные волосы, и я сделала глубокий вдох влажного воздуха.

«У меня проблемы с памятью, — сказала я Алёне. — Я, блин, забываю знакомых, и это из-за тебя! Меня позвали в кино, а я даже не поняла с кем!»

«Увы, твои способности ограничены, — недовольно ответила та. — Чтобы запоминать больше полезной информации, нужно чем-то жертвовать».

«Если это не прекратится, я пойду к психиатру, — пригрозила я. — Мне нужна собственная жизнь! Без тебя. Дай мне хотя бы полдня».

«В неделю?»

«В день!» — громко подумала я, а возможно и крикнула вслух.

«Ну уж нет! — строго сказала Алёна. — Не больше часа перед сном на дурацкие фильмы».

«Мне не на фильмы время нужно, а на жизнь! Я совсем не общаюсь с друзьями…»

«Наверно, потому что у тебя их нет», — усмехнулась Алёна.

«Да, из-за тебя, — я села на скамейку рядом с заснеженной клумбой и пыталась разглядеть, прорезаются ли ростки из-под снега. — Три часа в день, в любое время, когда я попрошу».

«Два часа».

«Чёрт, ладно!»

«Но у меня есть условие».

Рядом со скамейкой гулял голубь, и я завидовала птичке, бездумно клюющей мусор на асфальте.

«Какое?» — со вздохом спросила я.

«Когда мы поступим в университет, мне нужны будут деньги. Сможешь найти подработку на пару часов в день? И за рабочее время я не скажу ни слова».

«Отлично, оставишь меня, чтобы не заниматься поджаркой котлет в Маке?» — искренне обиделась я.

«Да, мне противна неинтеллектуальная работа, — честно ответила Алёна, — а для тебя она как раз подойдёт. На самом деле мне всё равно, где ты будешь работать, лишь бы деньги были»

«Ладно, я согласна», — меня уже нельзя было удивить мысленными оскорблениями.

***

Не знаю как, но я закончила школу. Не знаю как, но я сдала три экзамена на 298 баллов из 300 возможных. Не знаю почему, но даже таких баллов не хватило на Бауманку, и Алёна решила идти в МИФИ, то есть в Московский Инженерно-Физический Институт на направление физики атомного ядра, и это её мнению оказалось даже круче Бауманки.

— Если тебе это интересно, то иди, конечно, — говорил тем летом обалдевший папа. — К тому же с настолько высокими баллами тебе будут платить стипендию.

— У тебя внезапно проснулся талант, — удивлялась мама, — а талант обязательно нужно использовать!

Знала бы мама, что это талант её дальней родственницы…

Даже не помню, как прошло лето между школой и универом. Кажется, я снова училась с утра до ночи, решая неразрешимые математические задачи и учась проектированию 3d-моделей, чтобы построить трёхмерную схему кровоснабжения человека. Зачем-то.

Алёна держала слово и покидала меня каждый день на два часа, но обычно я просто лежала на кровати, отдыхая. Пульс стучал в висках, а голова кружилась так сильно, что я чувствовала, как крутится вокруг своей оси Земля, как она оборачивается вокруг Солнца, и как оно вертится вокруг центра Млечного Путь. Алёна, наверно, могла бы сказать вокруг чего крутится Млечный Путь, но и моих скудных знаний оказалось достаточно, чтобы меня стошнило на ковёр. Для таких случаев у меня были запасены пачки влажных салфеток и чистящее средство под кроватью.

Перед началом учёбы в вузе мне позвонила Саша и обиженным тоном сказала:

— Тебе, конечно, всё равно, но я поступила на маркетинг…

— О, поздравляю, — сказала я, пытаясь вспомнить, как выглядит подруга.

— Попала в МГУ, как хотела?

— Ага, почти. В МИФИ.

— Я не знаю, что это. Знаешь, мы с Серёжей поженимся через два месяца, ты… хочешь вообще, чтобы я тебя приглашала?

— Неа, — честно ответила я, даже без подсказки Алёны.

— Понятно, — грустно вздохнула Саша. — Что ж, прощай.

Гудки в трубке болью отдавались в голове. Я отбросила телефона и почувствовала, как волны боли перетекали от одного уха к другому, задерживаясь в центре мозга. Я представляла, что внутри головы стоят огромные серверы, но их провода намокли и стали коротить, руша систему и стирая рандомные данные. В одной части серверной был мороз, в другой — адское пекло, одни чипы замерзали, другие — плавились, и всё ломалось-ломалось-ломалось…

Оглядываясь назад, я понимаю, что последние месяцы школы оказались самым трудным временем для меня. Мой организм не мог привыкнуть к Алёне и отторгал её, как новый имплант. Но, как и с имплантом, время всё меняет. Сначала тебе хочется вырвать из тела инородный объект, потом ты привыкаешь, перестаёшь замечать и осознаёшь, что с высокотехническим имплантом намного удобнее, чем без него, а в итоге и вовсе не представляешь, как жил раньше. Алёна оказалась для меня таким имплантом, всё равно, что кардиостимулятором: вытащи — и я умру. Я попросту разучилась жить самостоятельно.