Страгглеры

Елена Николаевна Плетнева, 2023

Андрей, исследуя аномальную зону, встречает Хранителя и узнаёт о сокровищах, скрытых в горе; с ним в подземелье спускаются два парня и четыре девушки. Обвал, наводнение, холод и голод терзают их, только на третьи сутки они выбираются. Но куда? В лагере страгглеров, как они себя называют, царят уныние и соперничество. Лишь Алька, глядя на горы и озеро, испытывает радость и восторг. После очередного конфликта она покидает страгглеров и уходит в горы; её спасает воин из племени маоров. По традициям племени Алька проходит суровое испытание, у неё открываются магические способности. Выжить в параллельном мире, познавая себя и других, Альке помогают путешествия во внутренний мир, где рождаются необыкновенные приключения о Флоре-травнице, попавшей из XX века в магическое средневековье, там правят короли, там живут люди и оборотни, там Флора влюбляется в оборотня. Алька обретает новых друзей и выходит замуж. Неожиданно Алька находит сокровища…

ГЛАВА VIII

Если вы сбиваетесь в толпу,

то вынуждены идти не туда,

куда хотите.

N. N.

Алька проснулась ещё до рассвета. Ощущение холода в последнее время стало привычным. Спать не хотелось. Она встала и сделала несколько резких движений руками, что отчасти помогло согреться. Подойдя к костру, поворошила толстой веткой, но угли за ночь полностью прогорели, а зажигалки у неё не было. Она подошла к озеру, присела на берегу, обхватив себя руками, чтобы не расходовать драгоценное тепло, и стала ждать, когда взойдёт солнце.

На востоке из-за темных горных вершин занималось светло-желтое зарево, оно становилось ярче и ярче, разливаясь по небу золотым полукругом. Игра красок завораживала. Вдруг в просвете между вершинами ослепительно брызнул лучами сверкающий кусочек солнца. Над озером заклубился легкий туман, подкрашенный мягким светом первых лучей. Солнце поднималось все выше и выше. Озерная вода принимала густо-синий цвет неба, а сторожившие озеро скалы окрасились в зеленые и красные тона. В синем зеркале озера отразились изумрудные склоны гор, сиреневые расщелины, серебристые шапки ледников. Альке показалось, что она находится на дне огромной чаши.

— Настоящая сказка, — произнесла Алька с улыбкой. Услышав хриплый голос Вадима, от неожиданности вздрогнула.

— Вот это-то и кажется подозрительным. Здесь слишком красиво, чтобы быть настоящим.

— Нам всё это сниться? И горы и озеро? Ладно, пусть сон. Но мне он так нравится, что не хочется просыпаться, — не оборачиваясь, ответила Алька.

— Ты-то хоть не начинай. И без тебя тошно, — Вадим сплюнул себе под ноги, повернулся и побрёл обратно к лагерю.

Девушка опустила руку в воду. Её пробрал озноб от холодной воды, но она не пожалела, что отважилась умыться. Появилось чувство необыкновенной легкости, хотелось беспричинно смеяться и прыгать. Бросив благодарный взгляд на озеро, Алька вернулась к месту ночлега.

Парни готовились к подъему на перевал. Разложив снаряжение, они о чём-то совещались. У горевшего костра хлопотали девчонки. Альку тут же втянули в обсуждение маршрута и приготовление завтрака, который прошел в большой спешке. Всем не терпелось выяснить где оказались. К западу от их временного лагеря горный склон казался наиболее перспективным. Определившись с маршрутом, не мешкая, отправились в путь.

Андрей шёл первым, так как у него равномерный шаг, а правильно выбранный ритм движения в походе много значит. Первые несколько десятков метров были легкими. Ребята не вошли в ритм и часто присаживались отдохнуть. Особенно трудно пришлось на склоне, покрытом темно-красными мелкими камнями. Иногда проваливалсь до колен, поэтому шли медленно и осторожно. Но это не самое тяжелое испытание. «Осыпуха», как её называл Андрей, сменилась огромными гладкими валунами или «бараньими лбами», на обход которых пришлось затратить ещё больше времени и сил.

Чем выше взбирались, тем величественней выглядели окружающие горы. Солнце стояло над головами путешественников. Настроение у всех было приподнятым.

— Странно, я себя таким бодрым никогда не чувствовал, даже когда долго со спиннингом отдыхал, — поделился своими ощущениями Павел.

— Ничего удивительного. Мы сейчас испытываем так называемое «высокогорное опьянение», это связано с разряженным воздухом и интенсивной солнечной радиацией, — пояснил Андрей.

— Выходит, мы так хорошо себя чувствуем, потому что перегрелись на солнце? — обижено поинтересовалась Нина.

— Тебя не устраивает ощущение радости, счастья и восторга? — удивилась Алька. — Здесь так красиво! До черноты обожженные солнцем скалы, голубой снег, бездонное небо.

— А я бы с удовольствием подышала выхлопными газами рядом с многоэтажкой в Москве, а не карабкалась неизвестно куда, неизвестно зачем, неизвестно где. Идём несколько часов, а почти не сдвинулись с места, — ответила Нина.

Действительно, перевал всё также пугающе далёк, как и в начале пути, а их временный лагерь казался таким близким, что всем пришла в голову одна и та же мысль: сколько же ещё времени придется идти? То, что им виделось из лагеря гладким снежным полем, оказалось переплетением ледяных пиков и трещин.

— Зачем дальше идти? Мы потратили полдня, а поднялись лишь на жалкие триста метров. Делаем привал и спускаемся вниз, — сказал Вадим.

— Я согласен. Здесь нам не подняться. Отдохнем дня два, а потом найдем другую дорогу, — предложил Павел.

— У меня больше нет сил, — простонала Галя, сев на камень.

— Сидеть на склоне опасно. Возвращаемся немедленно! — решительно сказал Андрей.

Грустные и усталые путешественники повернули назад к лагерю. Спуск с горы оказаться более трудным, чем подъем. Крутой склон, усеянный осколками горной породы, выскальзывающей из-под ног, опасен.

Внезапно начался снегопад. Снег сплошной стеной падал на головы измученным путникам, залеплял глаза, не давая ни малейшей возможности двигаться вперед. Всё тонуло в снежном хаосе. Ни тени, ни света, только белёсая мгла, в которой найти дорогу не представляло никакой возможности.

— Прячемся вон в ту нишу, — Андрей указал на место, находящееся недалеко от них.

Семь человек с большим трудом разместились на крошечном каменном уступе, защищённом с трех сторон высокими ледяными торосами. Места мало. Они прижались друг к другу. Резко похолодало. Одежда явно не соответствовала погоде, вернее, непогоде.

— Когда же стихнет эта проклятая буря? — вдруг громко всхлипнула Галка. — Мы все тут замерзнем! Нам не выбраться отсюда никогда! — и слезы одна за другой покатились из глаз по впалым щекам, капая на одежду.

— Чего паникуешь? Мы и не в таких переделках побывали. И ничего! Снегопад скоро закончится. Мы спустимся вниз, — обнимая за плечи, успокаивала её Нина.

Галя успокоилась и сидела низко наклонив голову. Трудно понять: то ли она дремлет, то ли о чём-то задумалась.

— Мы отдохнем, спустимся и найдем новый путь. Обязательно найдем! И чтобы я больше не слышал никакого скулежа. Ясно? Это относится ко всем. Кто будет ныть на маршруте, тот получит внеочередной наряд на кухню, — строгим голосом говорил Андрей.

Внезапно Галка безжизненным и безразличным голосом сказала:

— Пойду и прыгну в пропасть! — встала и направилась на край уступа.

Ребята недоуменно переглянулись.

— Это шутка? — тихо спросил Андрей, а затем крикнул:

— Держите её! Она прыгнет.

Вадим, сидевший у края небольшой площадки, сильно толкнул Галку, заставив упасть навзничь, потом навалился на неё всем телом. Девушка с невероятной силой отшвырнула парня от себя так, что тот отлетел к скале. Вадим попытался встать на ноги, но не удержался и упал, громко заорав:

— Дура! Что ты сделала? Нога! — и схватился за правую ногу.

Сбросив оцепенение, девчонки силой усадили Галю обратно, но та всё порывалась приблизиться к краю пропасти.

Вадим, не переставая стонать, ощупывал ногу. К нему подполз Андрей. После краткого осмотра сказал:

— Плохо дело. У тебя перелом!

— Только этого не хватало, — сказал Павел. — А что делать с этой больной на голову?

— Она не двинулась, её холодовуха прихватила, — ответил Андрей.

— Это что еще такое?

— Заболевание.

— Заразное? — с тревогой спросила Нина.

— Теперь мы все захотим прыгать вниз? — сквозь зубы, процедил Вадик.

— Холодовая усталость — заболевание не от холода. Насколько я помню, симптомы такие: человек становится жутко раздражительным. В зимнем походе у новичков наступает где-то недели через две. В той или иной степени на маршруте холодовухе подвержены все люди, — объяснял Андрей.

— Мне вспомнилась старая комедия: «Огласите весь список, пожалуйста!» Может, сообщишь, что с нами ещё может произойти? Паника тихая и активная, эйфория, депрессия, высокогорное опьянение, теперь вот холодовуха! — перечислял Павел.

Андрей спокойным голосом ответил:

— Заяц, ещё много чего с нами не происходило. Полярник Фёдоров писал, что в маленьких коллективах пустяковые причины: манера разговаривать или смеяться способны вызвать раздражение, привести к ссоре. Амундсен называл конфликт без видимых причин экспедиционным бешенством, а Тур Хейердал — острым экспедиционитом.

— С этого момента поподробнее, — попросила Нина.

— А я слышала, если постоянно испытывать экстрим, то даже самый покладистый человек будет брюзжать, сердиться, злиться, приходить в ярость, будет видеть недостатки своих товарищей, — вспомнила Алька.

— Длительная групповая изоляция, как у нас, может выступать психогенным фактором, — согласился Андрей.

— А мне кажется, что мы придумаем что-нибудь своё, мы не будем копировать известные феномены, — сказал Пашка.

— А что со мной будем делать? — спросил Вадим, сквозь стиснутые зубы.

— Как что? Пристрелим! — усмехнулась Света.

— Очень смешно, — обиделся Вадик.

— Нужна шина. Пашка, давай спиннинг, мы к нему прибинтуем сломанную ногу, — сказал Андрей.

— Волк, будь осторожнее, пожалуйста, мне хочется им ещё пользоваться.

— Эх ты, Зайчище, только о своей удочке переживаешь. Черт, как же больно! Не делай добра, сынок, говорила мне мама, тогда не получишь зла, — уныло бубнил Вадик, закусывая губу, когда Андрей веревками привязывал спиннинг к сломанной ноге.

— Андрей, а что будем делать с Галей? Вдруг она опять захочет в пропасть? — взволнованно спросила Алька.

— Не спускайте с неё глаз, постоянно разговаривайте, отвлекайте от мрачных мыслей. Можете рассказывать анекдоты.

— Я знал множество смешных историй, забавных случаев и анекдотов, а сейчас ничего на ум не приходит, — растерянно пробормотал Павел.

Буран стих также внезапно, как и налетел. Из-за тяжёлых туч выглянуло солнце, согревая продрогших и утомленных людей. Стряхнув с себя снег, друзья по несчастью стали спускаться. Но оказалось, что глубокий снег коварен: то один, то другой проваливался по колено, а то и по пояс. Им приходилось откапываться, прежде чем сделать очередной шаг.

Вадим самостоятельно идти не мог. Галя или садилась на снег, или стояла, если ее не тянули за руку.

— Надо что-нибудь придумать, так мы не спустимся. Под снегом могут быть трещины, — мрачно произнёс Андрей.

— Алька, ролики наденешь? — зло спросил Вадим, — быстрее всех спустишься, костер разведёшь, ужин приготовишь.

— Сядем на рюкзаки и съедем вниз? — вдруг предложил Пашка.

— Заяц, ты подумал о Вадиме и Гале? У меня идея: надуем лодку и съедем на ней, — сказал Андрей.

— Мы же шеи сломаем, экстремал несчастный. Тебе мало моей ноги?

— Если спускаться на своих двоих, точно что-нибудь сломаем, — отозвался Андрей.

Подготавливая яхту к спуску, Павел с нежностью погладил резиновый бок лодки и сказал:

— Кто надо мной смеялся? Моя верная «Айгюль» уже дважды спасала наши шкуры!

Лодка оказалась первоклассным средством передвижения по заснеженному склону. Но лишь в сумерках замерзшие молчаливые и подавленные люди вернулись в лагерь.

Вадим осторожно уложил ногу на рюкзак и приказал:

— Мальчики за дровами, девочки — сервируйте!

— Раскомандовался. Прямо капитан невольничьего судна. И так всю дорогу тебя тащили. Я даже рук не чувствую.

— Капитан Джон Сильвер, вернее, Окорок, — хихикнул Пашка.

— А ты, Чёрный Пёс, если хочешь получить спиннинг обратно, поищи подходящую крепкую палку, — огрызнулся Вадик, поглаживая ногу.

— Где я в такой темноте найду палку? Подожди, Волчище, до завтра.

Развели костер. Попили горячего чая и немного согрелись. Все молчали, понимая, что застряли они здесь надолго.

— Рыжий, расскажи, что-нибудь? — попросил Павел, когда молчание затянулось.

— Хорошо, — согласился Андрей. — Однажды группа альпинистов шла довольно высоко по карнизу. У одного парня в расщелину упал рюкзак. Ему прицепили страховку. И он спустился за рюкзаком. Через некоторое время подергал страховочный трос. Его подняли, а парень — седой! Его спрашивают, что там увидел, а он ничего не говорит, только трясётся.

В расщелину полез второй турист: охота ему узнать что там. Обрыв страховки — веревка, как ножом срезана.

Надо уйти с этого гиблого места, но в расщелину полез третий альпинист — фотограф. Тот благополучно вернулся. Подняли его, а он говорит: «Я не понял, что такое там было, надо проявить пленки».

Приехали домой. Он пленки проявляет, целый день не выходит. Ребята сломали дверь. Он на крюке висит, а в тазу кучка сожжённых снимков и плёнок.

— Я думал, что ты расскажешь нечто более оптимистичное, — выразил общее мнение Павел.

— Хватит болтать глупости, нам и так страшно, — глухо сказала Нина.

***

Прошел месяц. Вадим из-за перелома надолго вышел из строя, а Галя и Света умудрились обморозить руки. Но человек ко всему привыкает. Постепенно их быт налаживался. Они сложили из валунов небольшой домик, похожий на первобытную пещеру, В одной половине разместились девушки, в другой — парни. Территорию вокруг лагеря обнесли невысокой каменной оградой. Рыба ловилась легко и в большом количестве, а топливо можно было найти в избытке, но они считали, что это их временное жилище.

— Никогда не думала, что придется жить в каменной избушке, — скептически оглядев новое жилье, сказала Нина.

— Разве ты не знаешь, что все на свете интерьеры начинаются с пещеры? Здесь много плюсов: планировка свободная и можешь въезжать сразу, не нужна ни ипотека, ни прописка, ни помощь родителей, — съязвил Павел.

Ребята пытались найти дорогу из долины, но безуспешно. Сокращению количества вылазок в горы способствовали истории о Черном и Белом спелеологах, которые во множестве знал Андрей.

— Какой ты физик, ты — сказочник! — подсмеивались над ним, но всё равно каждый вечер просили рассказать что-нибудь интересное.

— У меня есть одна поучительная история. Рассказать? — спросил однажды Андрей.

— Для кого поучительная? — поинтересовалась Нина.

— Для всех и каждого, кто общается с природой на её условиях. Итак, один инструктор водил детишек в горы. Было у него там любимое место и любимый прикол. Приводит он группу на чудесную полянку, ставит лагерь и всех ребят выстраивает на линейку.

— Какая красота! Ничего не портить, цветы не рвать, по нужде ходить к ущелью. Если вдруг кого на полянке застану, заставлю всё, что нагадил, съесть.

Все расходятся. Вечером инструктор с помощником открыли банку кабачковой икры, вывалили её под кустик и прикрыли бумажкой. Наутро общий сбор.

— Так. Я вас вчера предупреждал? А это чьё? — и к ближайшему парню. — Твоё?

–Да Вы что?

Инструктор на глазах у всей группы подходит к кучке, обмакивает в неё палец и пробует на вкус.

— Врёшь! Твое.

Эффект стопроцентный: после этого полянка всегда оставалась девственно чистой, — под дружный хохот друзей закончил рассказ Андрей.

— Очень смешно. А на кого ты конкретно намекаешь, не на нашего ли Зайца? — поинтересовалась Нина.

— А что сразу Заяц? — вскипел Пашка.

— Только после твоего дежурства на камбузе ничего не найдешь. Только ты постоянно оставляешь бардак: посуда не убрана, возьмешь что-либо в руки, потом от рыбьей чешуи приходится отмываться. После твоего пребывания на кухне, надо сначала внимательно осмотреться. Я уж не говорю о рыболовных крючках! Ходишь по лагерю, как по минному полю, — возмущалась Нина. — Я права?

— Я с тобой полностью согласна и хочу добавить, что боюсь, когда вижу какую-либо нужную вещь в руках нашего великого волшебника, у которого всё к чему он прикасается чудесным образом исчезает. Лучше уж всё делать за него, чтоб потом не было мучительно больно из-за отсутствия необходимых предметов, — язвительно сказала Галка.

— У нашего Зайчика выработалась защита от любой деятельности на кухне. Я бы даже сказала, что ты, Заяц, готов на всё готовенькое.

— Точно, Нин, это на работе они программисты, а дома исключительно пользователи, — поддержала подругу Галина.

— Интересно, почему все программисты носят безразмерный свитер и потёртые джинсы? — внесла свою лепту в разговор Светлана.

— Так ведь у них работа такая. Сиди себе за «клавой» да лениво тычь в кнопки. Для чего смокинг-то? — усмехнулась Нина.

Всегда добродушный Пашка не выдержал. Вскочив на ноги, громким голосом возмущенно закричал, активно жестикулируя:

— Поясняю для дилетантов: «клава» — это устройство ввода. И прежде чем, как ты выразилась, лениво тыкать кнопки, следует проделать много работы. Протянуть сеть по этажам здания и кабинетам, прикрутить на каждом этаже патчпанель с коммутаторами, завести это всё на один внутренний роутер, собрать от одного до десяти серверных стоек, между делом обжать пару-тройку десятков сетевых шнуров, заодно продумать будущее расширение сети с добавлением новых офисов безболезненно для текущих, — язвительно сказал Павел, затем глубоко вдохнул и продолжил: — Всё это требует долгих часов и дней работы с отверткой и плоскогубцами, ползаний по фальшпотолкам с проводами в зубах и ковыряния в серверной стойке. Именно поэтому рабочая одежда админа свитер и потёртые джинсы. И все это не потому, что я не слежу за собой, а потому что необходимо следить за сетью. Только после этого вы, простые пользователи, можете беззаботно воткнуть свою рабочую машину в настенную панель, а я буду сидеть за клавиатурой и настраивать почту. И уж от тебя, Ниночка, я не ожидал такого незнания специфики работы админов. Впрочем, я забыл, что с тебя взять? Хотя ты почти три года у нас работала, а тебя всё равно уволили за профнепригодность.

Нина от возмущения задохнулась.

Не давая ей опомниться, вмешался Вадим.

— Это нечестно! Все на одного. Можно подумать, кроме Зайца, все остальные живут по законам фэн шуй.

— Точно, Волк, что они на меня накинулись? — обрадовался поддержке друга Павел. — Учтите, девочки, согласно рекомендациям этого самого фен шуя, булыжник, упавший на северную сторону головы, нарушает баланс энергий Инь-Янь.

Андрей снисходительно улыбнулся, теребя рукой рыжую бородку. Он единственный из парней не стал кромсать волосы маникюрными ножницами, а обзавёлся густой окладистой бородой и пышными усами. Покачав головой, он произнес:

— Слушая вашу болтовню, я думаю, что надо срочно что-то делать. У нас складывается просто плачевная ситуация. Все разговоры свидетельствуют о быстрой деградации. Каждый пытается кого-нибудь уколоть, унизить или даже оскорбить. О групповой сплоченности и говорить не приходится. Мы перестали следить не только за внешним видом, но и за собственными мыслями, а это первый симптом разложения в группе.

— Не понял, поясни.

— Пожалуйста. Однажды мы три дня шли без продуктов. Сбились с пути, вот они и кончились раньше времени. А тут у одного парня день рождения. Ему исполнилось шестнадцать. И мы подарили ему четыре кусочка рафинада — всё, что у нас было. Я таких счастливых глаз никогда ни у кого не видел. А спустя месяц довелось мне быть на другом дне рожденья, у сына нового русского. Отец подарил ему последнюю модель крутой тачки, так вот на его лице по-прежнему оставалось скучающее пресыщенное выражение.

— Что ты этим хочешь сказать, Рыжий?

— Наша группа слишком мала, чтобы позволить роскошь деградировать. Ученые давно установили: без контрастных переживаний даже самые приятные чувства теряют свою ценность. Ничего негативного нельзя держать в себе, так как неотрефлексированные переживания вредны. Нам всем необходимо целенаправленно искать пути формирования позитивного настроения.

— Ну-ка, Рыжий, колись, что задумал? Ты в последнее время такой молчаливый, — поинтересовался Вадим.

— Разрабатываю план по антидеградации коллектива.

— И как ты это делаешь? — комически поднял брови Пашка, скопировав движение Андрея, подергав свою крошечную бородку.

— С помощью трех действенных психологических механизмов: сублимации, десенсибилизации и рационализации, — уверенно произнес Андрей.

— Поясни для нас убогих, — хмыкнула Нина.

— Нет проблем! С помощью первого механизма — сублимации — предстоящую сложную ситуацию следует вытеснить из сферы оценочно-эмоциональной в сферу оценочно-деятельностную.

— И только?

— Нет, нужны второй механизм десенсибилизации — чередование положительных и отрицательных эмоций — и третий — рационализация — тренировка отсутствия волнения перед началом важного дела.

— А ты случайно не заметил, Рыжий, что мы давно уже не дети. У всех имеются опыт, знания, желания, мечты. А ты вот так просто, не поинтересовавшись нашим мнением, под одну гребенку подводишь всех к какому-то одному тебе понятному результату. Давай спросим остальных членов нашего коллектива, хотят ли они этого? — вкрадчиво поинтересовался Вадим. — Скажи, Заяц, ты хочешь, что бы тебя делали счастливым с помощью сублимации, десенсибилизации и рационализации?

— Мне этот бред нужен, как кобыле пятый хвост! Дома учили уму разуму: надо жить так-то и так-то. И здесь умник доморощенный учит. — Павел помолчал и добавил: — Если ты, Рыжий, деградируешь, сам себя и дрессируй. Я понятно излагаю? И, Рыжий, заранее предупреждаю, чтобы ты на мне свои дурацкие опыты не ставил, а то в ухо дам, ламер виснутый! Я могу даже составить некролог, в котором объясню, что причина твоего столь раннего ухода — тяжелейший приступ IQ, — поднимаясь, закончил он.

— Нет, интеллект аффекту не товарищ! — тяжело вздохнул Андрей.

***

Слушая истории, рассказанные ребятами у костра, Алька захотела написать новую сказку. Желание было так велико, что девушка каждую свободную минутку старалась уйти из лагеря и побродить в одиночестве. Она и раньше любила побыть одна, а теперь стала замечать, что часто «выпадает» из реальности: не слышит вопросов, может сказать что-то невпопад или сделать не то, что от неё ждут.

В нескольких часах ходьбы от лагеря Алька набрела на очень красивое место, которое назвала Солнечной Долиной. Когда туда приходила, то с восторгом смотрела на величественные горы, напоминающие важных старцев, с гордостью носящих свои снежные шапки, на приносимую ветром голубую рябь озёрной воды. В редкие сказочно сладкие минуты уединения в Алькиной голове, как в кино, мелькали кадры фильма, рождалась забавная история о девушке, попавшей, как и она, в непривычно-странный мир. Нет, это была не сказка, скорее романтическая повесть о попаданке: «Кому же ещё сочинять повесть о человеке, заброшенном неизвестно куда, как не мне, находящейся неизвестно где? — думала она. — Сюжет классический: с магией, средневековьем и нашим современником, вернее современницей. А имя? Надо что-нибудь оригинальное, например, Флора».

И захватив с собой тетрадь, которую на автопилоте когда-то вложила в дневник, скрылась из лагеря, сказав, что пошла за хворостом. В Солнечной Долине устроилась у ласково журчащего ручейка и бережно погладила тетрадку, после чего на первой странице шариковой ручкой написала заголовок: «Приключения Флоры-травницы и ее друзей». Долго думала прежде чем написать фразу мелким убористым почерком, так как тетрадь была слишком тонкой, а придуманная история — обещала быть длинной.