Контракт с Дьяволом. Без права на любовь

Елена Николаева, 2022

– Двойняшки чьи? – рычит мне в губы, стискивая до боли челюсть. – Мои и моего покойного мужа! – Не ври мне Маша, ты же знаешь, что я не люблю ложь! – опасным взглядом буравит, душу из груди вытягивая. – Если тест ДНК подтвердит моё отцовство, я отниму их у тебя! – Ты не посмеешь! – шиплю, вспаривая ногтями его запястье. – Посмею, так же как и ты посмела лишить меня права знать об их рождении… Подписав с ним фиктивный контракт о браке, я вообще не имела права рожать!

Глава 8

«Метка»

Маша

Руки безумно дрожат. До боли в суставах сжимают холодный нож.

Мы, словно два безумца, застрявшие в этом маленьком закрытом пространстве, где катастрофически не хватает кислорода.

Нервно усмехаюсь, когда демонический взгляд Руслана, оценив ситуацию, взмывает вверх. Врезается в мой, выбивая последний воздух из груди.

На мгновение цепенею, ощущая ползущий по позвоночнику холодок. Пусть только попробует пошевелиться, и я не пожалею его дорогую рубашку, проткну вместе с кожей…

Но Исаев не спешит отбирать нож.

Не пытается оградить себя от опасности.

Наоборот, словно смакует существующее положение вещей. Впитывает собой каждую мою эмоцию. Своими подзаряжает. Ему в кайф эта ситуация. Он больной псих!

— Ну? Что же ты медлишь, Мария? — Руслан прищуривается. На губах расцветает полная предвкушения ухмылка. — Дави сильнее, потому что второго шанса я тебе не дам.

— Отойдите от меня, — предупреждаю осипшим голосом.

Этот мужчина мне ненавистен, но не так, чтобы хотелось ранить его.

У меня не хватит храбрости даже поцарапать эту каменную грудь, которая неожиданно начинает надвигаться на меня и давить на острие ножа.

С ужасом наблюдаю, как на белоснежной ткани рубашки проступает алое пятнышко крови. Мой язык тотчас прилипает к пересыхающему от страха небу.

Господи, он действительно псих…

— Ты всерьёз решила, что я это сделаю? — хрипит, тяжело дыша. — Ты же весьма неглупая девочка. Понимаешь, к чему всё в итоге приведёт. Зачем усложняешь?

— Я вас ненавижу… — лепечу дрожащими нотками, — …и этот день, в котором вас встретила, тоже ненавижу…

— Грань между ненанивистью и любовью слишком тонкая, Маша, — он находится так близко, что выдыхает прямо в губы, обжигая их горячим воздухом. — Хрупкая, как женская шея… — длинные пальцы Исаева, ласкающие мой рот и подбородок соскальзывают к горлу, проходятся вдоль бешено бьющейся артерии, волнующе оплетая хваткой. — Чуть сильнее надавишь при сопротивлении, и грань лопнет, больно пронзит осколками…

— Вы бездушный человек, — собираю в кулак последние крохи выдержки. — Вы не умеете проявлять чувства. Привыкли только брать, не давая взамен ничего ценного.

— Решила, что знаешь меня достаточно хорошо, чтобы судить? — очередная ухмылка вынуждает сердце сигануть в пятки.

Вздрагиваю, как только хватка на шее сжимается отчётливее, а его губы оказываются в миллиметре от моих. — Кто ты такая, Маша? Чтобы учить меня жизни…

— Ваши поступки говорят больше чем слова. Отпустите меня… — хриплю, ощущая, как ловко у меня отбирают холодное оружие. Нож глухо звякает об пол. Удерживая за горло, Руслан касается моего виска носом, медленно проводит по нему. Спустя секунду с какой-то звериной жадностью втягивает мой аромат.

— Не могу, — доносится сквозь вату его охрипшее рычание. — Ты нужна мне. Другая с этой ролью не справится так, как удаётся тебе с первой минуты нашей встречи…

* * *

Скрещиваем ненависть, словно мечи. Остро. Высекая искры.

Я лишь успеваю моргнуть, поймать момент, когда его губы врезаются в мою шею, метят её жарким поцелуем. Всасывают кожу, оставляя синяк.

Зубы, вонзаясь в плоть, жалят парализующим укусом. Настолько сладким, что я начинаю позорно дрожать, покрываясь мурашками с головы до пят.

Ноги ватными становятся.

Руслан, распиная меня на зеркале, не даёт осесть на пол.

Запахом своим укутывает.

В кровь через слюну впускает яд…

Сорвав с меня пальто подхватывает за бёдра и усаживает на себя, прижимая своим твёрдым телом к зеркалу.

На секунду теряю самообладание. Ныряю на глубину острых ощущений, волю теряю под его магнетизирующим напором.

Он берёт мои губы в плен, не спрашивая разрешения, присваивает себе так горячо и нагло, что невозможно противиться.

Я такого никогда раньше не чувствовала. Не пылала огнём от внезапных, пронзающих удовольствием ощущений. Это как окунуться в огонь, затем сигануть в ледяную воду, и снова в огонь…

Зависнуть где-то между настоящим и будущим. Пропа́сть… Ощутить себя беспомощной, но счастливой всего на миг. На один короткий миг глотнуть невероятно сладкого греха. Позволить дьяволу взять верх над душой, подарить кусочек настоящего рая. Запретного. О котором молчат. О котором искажают все факты на бренной земле…

— Ты станешь моей, Маша… — хрипит Исаев, врываясь горячим языком в мой рот. Сопротивление стирает. Голову наполняет дурманом. Я только и могу, что чувствовать своё вялое тело, которое не поддаётся управлению. Мне страшно оттого, как всё плывёт и утягивает за собой в бездну новых ощущений. Мир меркнет. И только горячее удовольствие разливается по всему телу сладкой истомой. Жжёт и пульсирует в груди. Полыхает в венах порочным желанием. Стягивает напряжением низ живота…

— Станешь моей фиктивной женой… На год. Затем отпущу тебя…

Миг. И я разбиваюсь вдребезги о беспощадную реальность. Собираю себя по осколкам. Пытаюсь запустить процесс мышления. Мой мозг реагирует плохо, но мне хватает малого, чтобы решиться на отчаянный шаг.

Кусаю его язык. Затем в нижнюю губу вгрызаюсь, чувствуя солёный привкус крови…

Шипение мужчины приводит в норму. Отрезвляет. Возвращает к реальной жизни…

— Суууукккаааа…

Оба часто и шумно дышим, прожигая друг друга ненавистью.

Сердца у обоих колотятся бок о бок. Гулко. Как заведённые.

Земля возвращается на свою орбиту.

Возобновляется ритм пульса в ушах.

— Сказала же: ненавижжжуууу… — цежу, прожигая его лицо гневным взглядом.

— Собирай вещи, Мария. Дан отвезёт, куда скажешь. Всё равно будешь моей.

Руслан отпускает меня, позволяя стечь по стенке на пол.

— Пошёл ты к черту! — шиплю, глядя в его почерневшие глаза. Поджимаю дрожащие колени к груди. — Ты ненормальный сукин сын…

— До скорого, — сухо бросает и покидает меня одну сидеть на полу в оглушающей тишине.