Месть

Елена Сергеева, 2020

Месть – это слишком сильное, обжигающее и всепоглощающее чувство, особенно когда тебе восемнадцать лет, а ты наивна, но самоуверенна… Но разве я знала тогда об этом?! Разве я знала, что оно может опалить мою душу?! Я летела на скоростном поезде в Санкт-Петербург, даже не подозревая, что события, которые скоро произойдут со мной, перевернут всю мою жизнь, подарят чувство, что кто-то когда-то назвал любовью, и я вернусь обратно совершенно другим человеком…

Месть яростным огнем сжигает все внутри…

Я поддаюсь ее стремительному пламени…

Месть — это не игра, и даже не пари!

Это война, и нет в ней чувств, что между нами…

Быть может, все забыть и, белый флаг подняв,

В любви своей с тобой растаять, раствориться?!

Но мести яд однажды нечаянно приняв,

Я не могу теперь легко так откреститься…

1 глава

Месть… Никогда не думала, что буду одержима ею, что она пропитает мое сознание своим ядом, как мой любимый бабушкин торт с кремом, и при любом надавливании он будет вытекать из меня. Никогда не думала, что она прилипнет навязчивой идеей, как банный лист к телу…

Месть… Именно ей я была переполнена, стоя на перроне и упрямо твердя «так надо» на вопрос Миши (моего парня), почему я бросаю его и уезжаю в другой город. Я пыталась смотреть ему в глаза, прощаясь с ним на Ленинградском вокзале, но это было непросто. В его глазах было столько любви и грусти, что мне было тяжело и совестно от мысли, что я бросаю его посреди летних каникул без разумных объяснений причин, но мне действительно так было надо…

Я чувствовала себя предательницей еще и потому, что впервые в жизни не только умалчивала настоящие причины своего отъезда, но и обманывала его, обещая вернуться через неделю, хотя сама не знала, на сколько обстоятельства занесут меня в незнакомый город. Единственное, в чем я была безусловно уверена, это в том, что по-другому поступить я не могу.

До отправления поезда оставалось каких-то десять минут, и мне остро захотелось поскорее закончить с прощанием и спрятаться в вагоне Сапсана, но не потому, что я не хотела побыть с ним еще немного, а как раз наоборот — оттого, что я боялась, как бы моя привязанность к нему не сыграла со мной злую шутку и я не передумала в последний момент уехать и совершить то безумие, которое я планировала последние два года…

Миша шагнул ко мне и опять впился в меня жалостливым взглядом.

— Я уже по тебе скучаю…

— Я тоже, но…

Он не дал мне договорить и закрыл мои губы своими в нежном отчаянном поцелуе, словно пытаясь остановить им меня.

Я слегка отстранила его и виновато улыбнулась, без слов прося у него прощения.

— Не понимаю, что ты забыла у бабки?! — сердясь, воскликнул он, осознавая, что перепробовал уже все возможные варианты удержать меня.

Я пожала плечами, ласково посмотрела на него и подумала о том, что он даже сердиться не умеет по-настоящему. Мы были такие разные, но может быть, поэтому и были вместе?! Я — девочка-огонь, которая в ярости сжигала все вокруг, он — мальчик-вода, который, не повышая голоса, мог привести меня в чувство и затушить любое мое пламя.

Я сделала шаг, разделяющий нас, и оказалась в самых теплых объятиях на свете, в объятиях, что с самого детства утешали и согревали мое взбалмошное сердце, и вдохнула его знакомый успокаивающий запах. Он прижал меня к себе и уткнулся лицом в мои волосы. Мы простояли так минуту, и я тихонько освободилась.

Не смотря на него, я взяла за ручку чемодан и пошла к проводнице, стоящей у дверей поезда. Я протянула ей паспорт и показала на телефоне свой электронный билет, она приветливо улыбнулась, проверила мои документы и пригласила внутрь. Я вошла в вагон, не оборачиваясь, оставила чемодан на специальной багажной полке и пошла искать свое место.

Миша подошел к моему окну и положил свою руку на стекло, а я приложила к ней свою ладонь. Нас разделяло только это стекло… Мы смотрели в глаза друг друга, и это было трогательно и больно одновременно, и когда поезд дернулся и плавно покатил прочь, я вздохнула с облегчением — пытка расставания мне давалась очень тяжело, и, как бы мне ни было стыдно осознавать это, я хотела, чтобы она скорее закончилась. Он убрал руку, помахал мне и через минуту превратился в один из пикселей пропадающей картинки…

Поезд равнодушно повез меня сквозь любимый город, и я смотрела на мелькающие дома, дороги, машины и людей, спешащих по своим делам. Мое сознание было где-то далеко, где-то там, в прошлом, где я подростком услышала страшную новость, которая навсегда разделили мою жизнь на до и после. Именно в тот злополучный летний день пришла страшная новость о том, что моя старшая сестра Вера погибла. Она для меня была всем, и это были не просто слова. После того как в автомобильной катастрофе разбились наши родители и оставили десятилетнюю и шестнадцатилетнюю дочерей на попечении бабушки, она стала для меня второй мамой. Я помню мою прекрасную добрую Веру именно той юной девушкой, что, ложась со мной в кровать, рассказывала мне на ночь волшебные сказки, где добро всегда побеждало зло и где любовь и счастье парили в воздухе. Она никогда не ругала меня, даже когда я этого заслуживала. Она просто говорила, что ей стыдно за меня, стыдно за то, как я поступила, и объясняла причины этого; и мне тут же хотелось провалиться сквозь землю оттого, как плохо я поступила, и исправить все, что я натворила, и тем самым заслужить прощение моей тихой и рассудительной сестры. Так она и воспитывала меня четыре года, поскольку бабушка не была для меня авторитетом и не могла справиться со мной.

Я очень переживала разлуку, когда на летние каникулы Вера уехала в Санкт-Петербург к другой бабушке (матери отца). Конечно, мы созванивались с ней, подолгу болтали в скайпе, переписывались в социальных сетях, но это было не то. Мне так не хватало ее присутствия! А потом как обухом по голове — Веры больше нет! В моем четырнадцатилетнем сознании эта новость не укладывалась, но это известие было не единственным шоком, обрушившимся на меня в тот день. Вечером я случайно услышала сквозь причитания бабушки, как она обвиняла в смерти сестры какого-то Вадима, и, будучи решительной девочкой, я вышла из укрытия и в лоб потребовала объяснить произнесенные ей слова. Тогда она сказала мне, что этот человек убил мою сестру. Я была неуравновешенным подростком и в тот же день поклялась самой себе, что обязательно вырасту, найду этого мужчину и отомщу за Веру. Тогда я не знала, что и как я сделаю, но не сомневалась, что не оставлю в покое этого человека.

Казалось бы, время должно было сгладить края и успокоить меня, но я росла, и мое желание отомстить только усиливалось, а бабушка, сама того не ведая, подогревала его, настраивая меня против Вадима, подпитывая новыми брошенными мне в наставление подробностями. Возможно, что таким образом она хотела оградить меня от мужчин вообще, но я ненавидела именно его! Ненавидела так сильно, что это стало навязчивой идеей, и когда на свой шестнадцатый день рождения я потребовала у бабушки подробный рассказ, что же случилось с сестрой, и получила его от нее, то окончательно и бесповоротно решила, что мой долг — отомстить ему. Как я могла проглотить известие о том, что он, напичкав Веру наркотиками, помог выпрыгнуть ей из окна, чтобы решить свои проблемы с женой, ведь беременная любовница не входила в его планы, и главное — он никак ни перед кем не ответил за свое преступление!

С того самого дня я не просто тупо твердила, что отомщу ему, я стала собирать всю возможную информацию от бабушки, подруг Веры, из социальных сетей (я подписалась на все возможные его страницы под чужим именем) и строить планы по его уничтожению. Конечно, уничтожить в прямом смысле я его не могла, но я хотела испортить его сладкую жизнь. Мой план был банален — природа наградила меня незаурядной внешностью, и я знала, какое действие оказываю на мужчин любого возраста, стоило мне только захотеть понравиться им; к тому же я была похожа на сестру, и это давало мне надежду, что я очарую этого мерзавца (ведь Вера когда-то понравилась ему), а дальше — по обстоятельствам. Главная цель — правдой и неправдой разрушить его семью, которой он так дорожил, что даже решил лишить жизни мою бедную сестру.

Я достала из сумочки фото Веры и провела пальцем по ее щеке. Благодаря ей я не лишилась материнской любви и нежности в десять лет. Она любила меня не меньше, чем любила бы меня мама, если бы не погибла. Благодаря ей я даже получила свое имя. Я улыбнулась воспоминаниям, когда в голове всплыла картинка из прошлого, где папа, садясь рядом со мной, рассказывал историю, которую все и так знали наизусть, о том, как он, впервые увидев меня, сказал маме: «Еще одна Вера» — настолько я была похожа на старшую сестру. Вот так я и стала Вероникой, пока однажды этот человек не забрал у меня ее и часть меня самой и я не стала просто Никой. После смерти Веры я категорически отказывалась отзываться на полное имя и долго воевала со всеми, упрямо твердя, чтобы меня называли только Ника, и добилась своего. Я вообще всегда и во всем добивалась своего, поэтому, смотря на мелькающие зеленые абстракции в окне, я была уверена, что добьюсь всего, что запланировала, и в этот раз.

Летя навстречу своим безумным планам в скоростном поезде, я не считала себя наивной, наоборот, мне казалось, что я чертовски взрослая и искушенная во многих вещах девушка, способная свернуть горы. Но не все, что нам кажется, соответствует действительности…

Проводницы с передвижной тумбой стали предлагать еду и напитки, но я, поглощенная своими эмоциями, не хотела есть и взяла только кофе, чтобы взбодриться.

Парень, сидевший в моем ряду у противоположного окна, тоже попросил кофе и, улыбнувшись мне, произнес:

— Я угощаю.

Я пригвоздила его взглядом и хотела поставить на место, сообщив, что сама способна платить за себя, но вместо этого смягчила взгляд и поблагодарила:

— Спасибо.

Он явно обрадовался перемене во мне, а я просто решила, что практика в общении с незнакомым мужчиной мне не помешает. К тому же времени на флирт оставалось не так уж много, чтобы я успела взвыть от общения с ним, на которое сама же согласилась.

Олег оказался жутко скучный и примитивный, и я, очаровав его в первую же минуту, потеряла к нему всякий интерес и просто натягивала улыбку на лицо и поддакивала, создавая иллюзию разговора. Единственное полезное, что вынесла я из общения с ним, это то, что он петербуржец и его машина припаркована на подземной парковке ТЦ «Галерея» (совсем рядом с вокзалом) и он не против подвезти меня до бабушки. Это было здорово: мне предстояли большие траты и сэкономить на такси было как нельзя кстати.

Поезд медленно ехал по городу, и я, оставив своего спутника без слушателя, глазела в окно. Мне было так непривычно, что за окном не было темно, когда часы показывали уже почти полночь. Оказавшись лицом к лицу со знаменитой питерской белой ночью, я была взволнована и с любопытством вглядывалась в дома, пытаясь понять, что таит в себе этот незнакомый, загадочный город.

Поезд остановился, и мой попутчик, надев рюкзак себе на плечи, галантно взял мой чемодан, так что мне оставалось только быстро идти за ним и поменьше глазеть по сторонам, чтобы не потеряться.

«Галерея» сразу поразила меня, московскую девочку, своей монументальностью и величием, и я подумала, что в этом городе есть что посмотреть, если даже торговые центры вызывают восхищение.

Я беспечно села в машину и стала ждать, когда Олег запихнет мой чемодан в багажник. Наконец он плюхнулся на водительское сиденье, и мы поехали сквозь лабиринты подземного гаража к направлению выезда. Он приложил карточку к автомату, шлагбаум поднялся, и мы благополучно выехали на улицу, и тут он, улыбнувшись, выдал:

— Готова к экскурсии по городу?!

Я во все глаза посмотрела на него. Экскурсия совсем не входила в мои планы! После почти четырехчасового путешествия из Москвы мне хотелось только одного — поскорее добраться до бабушки и принять горизонтальное положение на полагающейся мне кровати, и я отрицательно покачала головой.

— Ладно тебе, не ломайся!

Эта фраза мне окончательно не понравилась, и я воскликнула:

— Либо ты везешь меня по адресу, либо я выхожу!

Он усмехнулся:

— Ты чего такая дерзкая?!

Я чувствовала, что ситуация выходит из-под контроля, и попыталась сказать вежливо:

— Высади меня, где можно остановиться.

Он проехал перекресток, ничего не ответив мне, и я пару минут гадала, ищет ли он место для остановки или, не успев приехать, я вляпалась в неприятную историю.

— Когда ты наконец остановишь машину?! — устав гадать, выпалила я.

От волнения или страха я обычно не прятала голову в землю, как страус, а всегда становилась резкой и вспыльчивой, пытаясь за фасадом грубости спрятать чувства, пугающие меня.

Он повернулся и, приторно улыбаясь, заявил:

— Когда ко мне приедем!

Это было уже не смешно, и я окончательно разволновалась. Какой черт меня дернул знакомиться в поезде и идти с незнакомцем в его машину?! Это было совсем на меня не похоже. Наверно, от волнения, что мой двухлетний план начинает осуществляться, я совсем потеряла рассудок. Он положил свою руку мне на колено, и я без слов и предупреждения со всего размаха заехала по его лицу своей сумкой.

— Идиотка! — заорал он, убирая руку, и схватился за руль, чтобы удержать автомобиль в своем ряду.

Машина слегка вильнула и восстановила траекторию движения.

— Остановись немедленно! — закричала я в ответ, но он опять проигнорировал мои слова.

Не знаю, что руководило мной в тот момент: инстинкт самосохранения, паника или что-то другое, но я стала колотить его сумкой со всех сил, что у меня были, мешая ему управлять машиной и вынуждая припарковаться. Конечно, мы могли врезаться в другой автомобиль и даже получить какие-то травмы, но это меня волновало меньше всего, я отчаянно хотела покинуть железный плен и вырваться на улицу подальше от этого придурка.

Сначала он пытался утихомирить меня, потом стал успокаивать, говоря, что сейчас остановится, но я колотила его до того момента, пока мы не прекратили движение и ручка двери не поддалась мне.

Мгновенно я вылетела из машины и как ненормальная побежала прочь, и только спустя пару минут отчаянного кросса я вдруг осознала, что мои вещи остались в багажнике его машины. Остановившись, я пару секунд размышляла, возвращаться мне обратно или распрощаться со своим чемоданом, но все-таки, решив, что проститься с множеством любимых и очень нужных вещей — это как минимум накладно и неразумно, я рванула в обратную сторону.

Я бежала сломя голову, натыкаясь на прохожих и умудряясь удивляться тому, что этот город еще не спал. Может, он состоял из одних туристов или сумасшедших авантюристок вроде меня?! В очередной раз натолкнувшись на кого-то, я услышала грубое:

— Ты что, офигела?!

Парень резко оттолкнул меня от себя и стал рассматривать запачканную обувь, а я, подняв на него возмущенный взгляд, сердито бросила ему:

— Придурок!

Он сощурился, и его красивое лицо исказила усмешка.

— Да ты не только слепая, но и бешеная!

Я думала, что то, что произошло со мной сегодня, — это предел неприятностей, положенных на мою долю за один час пребывания в новом городе, но не тут-то было. От его слов я мгновенно вскипела и едва удержалась, чтобы не влепить ему пощечину, но, на его счастье, я вспомнила, зачем торопилась, и, все еще пыхтя от злости, быстро пошла прочь, одарив его на прощание испепеляющим взглядом; но вслед услышала, как он противно смеется надо мной и повторяет «бешеная», и, в одну секунду вернувшись, все-таки влепила ему пощечину со всей злости, что клокотала внутри, пытаясь соответствовать его словам. Улыбка тут же пропала с его надменного лица, и он так взглянул на меня, что я сжалась и почувствовала, как моя смелость испаряется из моего организма и мне становится не по себе от этого свинцового взгляда. Он поднял руку, и я, решив, что он хочет ударить меня в ответ, непроизвольно зажмурилась, однако секунда сменяла другую, но ничего не происходило.

— Убирайся с моих глаз, — услышала я и, приоткрыв глаза, в смятении взглянула на него.

Его щека горела от моей оплеухи, в глазах плескалась ярость, и я, не ожидая дальнейшего развития событий, развернулась и поспешила туда, куда собиралась (благо это было совсем рядом).

Дойдя до того злополучного места, машины я там не обнаружила и, в растерянности посмотрев по сторонам, достала телефон из заднего кармана джинсов. Его черный экран убил меня очередной отвратительной новостью: он разрядился (второпях я забыла отключить wi-fi, и моя старая полузаряженная батарея не выдержала такой нагрузки), а я, как многие современные девушки, всю важную информацию записывала в заметках телефона.

Засунув его обратно, я стала лихорадочно обдумывать сложившуюся ситуацию. Положение дел было неутешительным. Адрес бабушки сгинул вместе с зарядкой где-то в недрах мобильного, знакомых в городе у меня не было, и я даже не знала, где территориально сейчас нахожусь и что теперь делать. На глаза снова попался парень, с которым совсем недавно я столкнулась и с которым мы «обменялись любезностями». В растерянности я стала смотреть, как он идет к машине, и в это время он поднял глаза. Сказать, что его взгляд был мне неприятен, это не сказать ничего, но я не стала трусливо прятать глаза, а мужественно выдержала его. Он равнодушно отвернулся и сел в фигуристую красную спортивную тачку, от которой за версту пахло деньгами, а я попыталась забыть о нем и вернуться к своим баранам, но то и дело поднимала глаза и проверяла, не уехал ли он.

Как назло, он не уезжал, и мне в голову пришла идиотская мысль спросить у него, нет ли в его офигенной тачке всего-навсего какого-то провода для зарядки iPhone.

Выдохнув, я решительно направилась в сторону его автомобиля, подбадривая себя тем, что хуже, чем мы сегодня с ним общались, уже не может быть.

Подойдя к его машине, я нагнулась, заставила себя посмотреть на него и как можно любезнее спросила:

— У тебя есть зарядка для iPhone?

Я покрутила в руках телефон, для достоверности показывая ему, что он умер.

— Есть, — ответил он, продолжая что-то нажимать на дисплее машины и не смотря на меня.

Что означало его «есть» — оставалось загадкой. Есть — садись заряжай или есть — но не для тебя, я так и не поняла. Однако я находилась не в том положении, чтобы что-то из себя строить и капризничать, поэтому, не спрашивая разрешения, открыла дверь и уселась на сиденье рядом с ним. По тому взгляду, которым он одарил меня, я поняла, что, говоря «есть», он имел в виду второй вариант, но отступать было поздно.

— Что еще мне от тебя ждать? — изрек он, надменно смотря на меня.

— Что ждать? — переспросила я, не поняв вопроса.

Он усмехнулся, посмотрел на меня, как на идиотку, и спросил:

— Ты всегда так глупа или сегодня особый случай?

Пока я хлопала ресницами, переваривая его обидные слова, он продолжил:

— Ты налетела на меня и испачкала обувь, потом влепила пощечину, а после этого ворвалась в мою машину. Вот я и спрашиваю: что дальше от тебя ждать?!

Я почувствовала, как недавно утихшая злость к этому человеку начинает разгораться во мне с новой силой. Он невероятно раздражал и бесил меня своим высокомерным видом, своими оскорбительными словами, и я выпалила в свое оправдание:

— Ну, во-первых, нечего пялиться в телефон посреди улицы и мешать людям, во-вторых, не надо грубить и смеяться вслед, а в-третьих, я не ворвалась, а села, потому что мне нужна зарядка… у меня сел телефон… я не знаю, куда мне идти… адрес тут… а еще чемодан украли…

Под конец моя бравада звучала жалко. Я пищала последние слова срывающимся голосом, а потом вообще замолкла, чувствуя, что вот-вот разревусь перед этим напыщенным мажором, и это будет окончательное фиаско. А все из-за того, что обстоятельства этого дурацкого дня внезапно обрушились на меня с новой силой и я, измотанная дорогой и отрицательными эмоциями, просто начинаю разваливаться.

К моему удивлению, он просто вынул из бардачка провод и, воткнув один конец в гнездо машины, другой протянул мне. Я взяла его и подсоединила телефон.

— Что с твоим чемоданом? — неожиданно спросил он, и я замешкалась, не зная, рассказывать правду или промолчать.

Все-таки решив не выставлять себя снова на посмешище, я выдавила:

— Неважно…

— Ну, если он тебе неважен, можешь ничего не говорить, — пожал он плечами.

Пытаясь сообразить, чем он может мне помочь, я как бы невзначай добавила к сказанному:

— Попутчик увез его в своей машине.

— Без тебя? — усмехнулся он.

Я посмотрела в его глаза, в них плясали насмешливые огоньки, которые мгновенно, с пол-оборота начинали раздражать меня, и я выпалила:

— Да! Я такая идиотка, что села к нему в машину, поверив, что он просто довезет меня до дома, а он повез к себе!

Заканчивая произносить эту фразу, я уже жалела о вылетевших сгоряча словах, но моя беда как раз и была в том, что я часто сначала говорила, а потом думала.

— Вот козел! — произнес он, смотря на меня с дьявольской улыбкой.

Я понимала, что он издевается надо мной, и испытывала нестерпимое желание размазать эту улыбку ему по лицу, но мой телефон еще даже не подал признаков жизни, и я вынуждена была терпеть его ухмылки, спрашивая саму себя, какой черт дернул меня за язык рассказать этому несносному типу про попутчика, дав ему новый повод издеваться над собой.

— Ладно, не дуйся, — миролюбиво сказал он. — Если ты мне скажешь номер поезда и назовешь место, на котором он сидел, мы попробуем вычислить твоего попутчика и вернуть твои вещи.

Я недоверчиво посмотрела на него. Он вел себя странно и непоследовательно: то в открытую насмехался надо мной, то, как сейчас, любезно предлагал помощь. Я промямлила, что вся информация — в моем отключившемся телефоне, и какое-то время мы молча смотрели на проезжающие мимо машины, ожидая, когда мой телефон воскреснет.

Наконец мой телефон издал звук и на экране появилось откусанное яблоко. Я взяла его в руки и, дождавшись загрузки, ввела пароль. Телефон ожил, но заряд аккумулятора был всего пять процентов. Я открыла заметки и, уставившись на экран, несколько раз прочитала бабушкин адрес, чтобы запомнить его. Потом отсоединила телефон от провода и собралась выйти, но он удержал меня, взяв за руку.

Я с опаской посмотрела на него. Он усмехнулся, встретившись с моим подозрительным взгляд, и произнес:

— Не хочу, чтобы ты решила, что все петербуржцы негостеприимные сволочи.

Я зависла, уставившись на него, а он продолжил:

— Я отвезу тебя домой.

Наступать в один день на одни и те же грабли было по крайней мере непредусмотрительно. Я совсем не знала, что в голове у этого несносного человека, но выходить из машины и искать такси ночью в незнакомом городе было тоже не лучшим решением.

— Не бойся, к себе не повезу! Ты не в моем вкусе! — добавил он, поскольку мое молчание затянулось.

Не знаю, почему меня расстроили его слова, которые, наоборот, должны были успокоить, но я сразу почувствовала себя оскорбленной и машинально посмотрела на свое отражение в боковом зеркале. Я, конечно, была не в лучшей форме после затянувшегося дня и дороги, но, как и утром, я была такой же привлекательной девушкой (по крайней мере, на свой взгляд).

— Куда тебя везти? — спросил он, пока я пыталась успокоить свое уязвленное самолюбие.

Без слов я повернула к нему экран телефона с написанным адресом и пристегнулась.

Он посмотрел в зеркало, включил поворотник и с проворотами тронулся, заставляя машину издавать дикие завораживающие звуки. Если бы он только что не сказал, что я не в его вкусе, если бы сегодня несколько раз не говорил мне обидные слова, а потом не насмехался, я бы точно подумала, что он хочет пустить мне пыль в глаза и произвести впечатление, а так, скорее всего, он просто был из тех людей, которые любят скорость и экстрим.

Через пять минут мы уже оказались возле дома, указанного в моих заметках, и он, остановив машину, удивленно спросил:

— Точно сюда?!

Мы оба посмотрели через лобовое стекло на старинный изысканный дом, и я, еще раз открыв заметки, повернула к нему телефон.

— Шикарное место! — констатировал он и, протянув мне визитку, добавил: — Пришли в WhatsApp скрин билетов и хоть схематично нарисуй, где сидел твой грабитель.

Я кивнула, взяла ее и, сунув в карман джинсовой куртки, собралась выходить из машины, но он снова взял меня за руку, не давая уйти. Я обернулась и вопросительно уставилась на него.

— А где же благодарность?!!

В его глазах плясали чертики, а на губах играла самодовольная улыбка.

— Спасибо! — ответила я как можно спокойнее.

— И все?!

Я посмотрела на него мгновенно изменившимся бешеным взглядом и вылетела из машины, громко хлопнув дверью, слыша себе вслед тот же раздражающий смех.

Поднявшись на пятый этаж, я отыскала нужную квартиру и позвонила. Я простояла, наверно, минуты три, прежде чем услышала из-за двери холодное:

— Кто?

— Бабушка, это я. Ника.

Заскрежетал замок, дверь открылась, и передо мной предстала высокая сухая старуха неопределенного возраста. Она посмотрела на меня холодными выцветшими голубыми глазами, и мне стало не по себе от «радушного» приема, оказанного мне.

— Еще позже не могла явиться?! — произнесла она раздраженно вместо приветствия, дополнив своими словами и так понятную картину.

— Я тоже тебе рада, бабушка! — сказала я и шагнула в прихожую.

— Ты ненадолго?! — опять ошарашила она меня своим «любезным» вопросом. Хотя что я ожидала от нее?! Я была для нее чужой, и она была мне чужой тоже! Она была мне бабушкой только формально. Я не росла рядом с ней, не приезжала к ней на каникулы, не делилась своими секретами, не слушала ее сказок. Хотя какие сказки?! Вид этой женщины внушал только желание поскорее скрыться с ее глаз. Она была точно постаревшая Снежная королева из моей любимой сказки.

— Как пойдет, — ответила я неопределенно.

— То есть ты собираешься жить без вещей?! — продолжила она свой допрос.

— Нет. Просто чемодан… приедет завтра.

Я стала снимать обувь и услышала ее недовольный комментарий:

— И ты тоже похожа на мать!

Я подняла на нее глаза, пытаясь понять смысл ее слов.

— Почему тоже?!

— Тоже — потому что тоже… Вера была такой же, когда приехала, — мне показалось, голос ее дрогнул, но последующие слова заставили меня сомневаться в этом: — Вы обе копии своей матери.

— Разве это плохо?! — в лоб спросила я и услышала категоричное:

— Ничего хорошего.

— А я так не считаю! Я красивая! — упрямо заявила я.

Она нравоучительно произнесла, сверля меня глазами:

— От этого у тебя будут только проблемы в жизни!

— У меня не будет никаких проблем! Вы пустите меня наконец в комнату или так и будем стоять в коридоре!? — воскликнула я, чувствуя, что скоро разряжусь, в точности как мой телефон.

— А характер у тебя скверный — в отца.

— Ну уж извините, не выбирала! — в тон ей ответила я, понимая, что жить с ней будет непросто.

Она развернулась и пошла по коридору.

— Это твоя комната! — указала она рукой и скрылась в дверях напротив.

— Старая грымза, — пробормотала я ей вслед и подумала о том, что некоторые чужие люди куда гостеприимнее, чем моя родная бабушка.

Однако я так устала, что оставила все мысли за дверью и шагнула в комнату лишь с одним желанием — поскорее упасть в объятия кровати и закончить этот невероятно длинный и неприятный день. Я взглянула на экран телефона и поправила себя:

«И этот скверно начавшийся день попробовать завтра начать сначала».

Однако прежде чем провалиться в сон, я написала Мише мимишное сообщение в WhatsApp, а потом, вытащив из куртки визитку, что мне дал парень, который меня привез, прочитала:

«Матвеев Максим Михайлович, генеральный директор ООО «МИР». ЭмЭмЭм какой-то…» — усмехнувшись, отметила я и отправила ему смс с билетом, а потом, подумав, написала номер места, где сидел озабоченный болван, что увез мой чемодан.