Игра «Жизнь» по Конуэю

Елена Лобанова

Эту книгу можно отнести, скорее, к жанру «лирический киберпанк», поскольку то, что поначалу кажется дневниковыми записями, таит в себе нечто большее. Развязка будет неожиданной.

5 Хранитель мой, Сехейа!

Ну вот, первые несколько глав новой книги написаны. Как говаривал последний генсек Советского Союза, «хлавное — нАчать». Работа отнимает буквально всё свободное от неизбежной рутины время. Но какой-то частью здравого рассудка я улавливаю: что-то сдвинулось, как тектонические плиты, изредка подпихивающие друг друга под земной корой. Ощущение засасывающей и парализующей волю, но приятно обволакивающей воронки нарастает столь же стремительно, как летний ливень, который, едва зашлёпав каплями по асфальту, оборачивается стеной воды. Разумеется, самые важные вещи остаются неизменными: гравитация, смена сезонов, круговорот рождений и смертей. Но в реальности (которая у каждого своя), можно даже вслепую нащупать знаки перемен. Имеющий уши, да услышит!

Глубокой ночью раздаётся звонок. С перепугу не сразу соображаю: телефон это или в дверь звонят? Телефон. Чёрт, и пары часов не поспала, просидев за писаниной, а за окном, гляди-ка, светает!

— Н-нуу? — выдавливаю я в бешенстве. Сто процентов, думаю, налакавшаяся в баре приятельница! Упилась до синих соплей, и невмоготу ей без душевных разговоров…

— Подковы гну!

Мужчина. Неожиданно… И ни тебе «Доброй ночи», ни «Извините за поздний звонок»… Хам какой-то.

— Вы номером ошиблись! — в ответную ремарку я вливаю столько яда, что вместо звуков раздаётся шипение. Но на том конце провода делают вид, что не замечают этого.

— Не узнаешь? — с налётом пьяной печали интересуется баритон.

— Не узнаю!

— Ну и ладно. У меня есть к тебе одно дельце. Ты ведь на книгу уже подсела?

Ага, говорю себе, пора прекращать диалог с сумасшедшим!

— Вы о чем?

— О новой книге, — спокойно отвечает собеседник.

— Чьей?

— Твоей, разумеется, — его ирония усиливается, — Не Мураками же.

— Вы кто такой вообще? — подмышки у меня моментально становятся мокрыми, — Это что, розыгрыш? Я отключаюсь, извините…

— Подожди-подожди! — скороговоркой останавливает незнакомец, — Два-три слова буквально! Во-первых — не откладывай дело в долгий ящик…

Следует «беременная» пауза.

— А во-вторых? — подсказываю я, торопя развязку.

— Поскорей найди того, кто тебе поможет! — голос собеседника стремительно удаляется куда-то в бездонную пропасть эфира.

«Пик-пик-пик»… Обрыв связи. И номер в списке вызовов не определяется.

Все последующие дни я ловлю себя на мысли, что поглядываю в сторону телефона. Если жизнь — «это сон во сне», то пора бы проснуться. Не припоминаю, чтобы ставила кого бы то ни было в известность о своих творческих планах!

Так кто же этот человек? Ума не приложу…

Ну да, случались со мной курьёзы. Однажды звоню в другой город, поздравить с днем рождения подругу Люсю и минут десять мило с ней беседую. А потом она говорит:

— Ой, спасибо тебе за поздравление, только я не пойму, почему ты сегодня меня поздравляешь?

— А что? — спрашиваю я, смутно догадываясь о подвохе.

И что вы думаете? Оказывается, я ошиблась при наборе номера и попала к совершенно другой Люсе, у которой примерно схожая жизненная ситуация, но вот день рождения — неделей позже!

Но совпадения совпадениями, а в данном случае — не смешно. Уйти от назойливых мыслей о загадочном собеседнике не получается. Он слишком хорошо осведомлен. Я бы даже сказала, полностью владеет информацией о моей текущей жизни. Знает, что я читаю и о чём пишу, на чью помощь рассчитываю. Бес, ей-богу! И откуда он только взялся на мою голову?

…Отзовись, Сехейа! Что молчишь? Где и когда мы были вместе? Не помню… Одни грёзы тоскующей плоти изводят, лишают покоя и сна. Я так любила тебя, что, видимо, растворилась в этом чувстве без остатка. Меня не стало, а ты продолжаешь жить…

Знаете, в детстве я была большой выдумщицей. Сочиняла целые драматические сюжеты. А когда мыла посуду или разбирала школьные тетрадки, то разыгрывала их вслух, устраивая этакий театр одного актёра. Однажды сестра вернулась раньше времени со школы и застала меня врасплох.

— С кем это ты разговариваешь? — спросила она.

— Ни с кем… — замялась я и отвернулась, чтобы спрятать смущение.

Вот и сейчас мне очень не хотелось бы делиться с кем-то своим переживанием. Но ждать звонка и не дождаться — этот страх доводит до полного отчаянья. Ночной разговор засел у меня где-то в центре мозжечка, отчего связь между правым полушарием, сконцентрированным на книге, и левым, отвечающим за быт, окончательно разорвалась.

…

…Ты глядишь на пожелтевшую от времени фотографию и в бледном овале лица не узнаешь меня. В бесцветных очах нет жизни, она утекает из этого снимка, улетучивается, как аромат духов, оставляя бессмысленную полынную горечь. День за днём ты теряешь меня…

Прошел, наверное, месяц, прежде чем таинственный собеседник снова позвонил.

— Да-да, — закричала я в трубку и мысленно захлопала в ладоши.

В эфире что-то подозрительно потрескивало, и шумели, как прибой, чьи-то далёкие голоса.

— Эй, не пропадайте! — заволновалась я.

— Связь барахлит, — отозвался собеседник, — Как там твоя книга? Продвигается?

— Более ли менее… Откуда Вы звоните?

Глупее вопроса не выдумать… Не ведать ни имени, ни отчества, ни вообще, кто таков, и при этом интересоваться местом нахождения!

— Издалека, вестимо. — хмыкнул некто, — Ну ты как, дозвонилась до нашего друга?

— До какого друга? Ах, этому… Нет, никак не насмелюсь.

— О! Это несерьезно! Не насмелится она, — собеседник цокнул языком, — Время, радость моя, поджимает! Тебе сколько лет?

— Тридцать шесть, — упавшим голосом призналась я в том, в чем обычно с маху не сознаются.

— Не успеешь глазом моргнуть — сорок стукнет! И всё, прощай молодость! Так что, отставь-ка свою ложную скромность на полочке в ванной и позвони ему, пока не поздно.

— Я даже не знаю, куда… я номера не знаю!

— Пошевели мозгами, детка! Услышимся…

В телефонной трубке окончательно засвербило, и связь оборвалась.

…Я все-таки надеюсь тебя отыскать. Я в это искренне верю. И пускай наши взаимно несуществующие миры окружены такими плотными мембранами, что легче верблюду пройти через игольное ушко, чем живому существу попасть из одного в другой, но рано или поздно, ведомые чутьём, мы подойдём к границе так близко, что сможем коснуться пальцами пальцев и услышать друг друга. А это — уже немало…