Пусть лёгкая витает грусть

Елена Кулешова, 2016

Жажда славы и страх разоблачения – самые сильные мотивы для этого человека, чтобы совершить убийство. А когда к ним примешиваются зависть и ненависть, соблазн становится непреодолимым. Современная английская провинция только на вид кажется спокойным райским уголком: мисс Алисе Месгрейв невольно приходится столкнуться с самыми отвратительными чертами человеческого характера. Для этого стоит только начать ходить на групповую психотерапию… Благодаря другу, капитану Карлу Рильке, героине удается избежать мучительной смерти, но какой ценой?

Глава 3. Без рук

В полицейском участке Сен-Арли суматоха и неразбериха достигли максимума, как вода в кипящем чайнике. И немудрено — со времен золотоискателей в городке с населением пятнадцать тысяч человек не случалось такого зверского и бессмысленного преступления. Непонятно было, кому это понадобилось, чем преступнику так насолил пострадавший, и какой силой надо было обладать, чтобы совершить такое. Впрочем, с силой все быстро разъяснилось, когда в участок пришел городской озеленитель-цветовод, которого сейчас ежеминутно тошнило в корзинку для бумаг.

— Элис, сделайте мистеру Сэндвичу кофе, — крикнул секретарше суперинтендант Рильке.

— Сандерсу, — прохрипел несчастный посетитель, мужчина за пятьдесят, субтильный и дерганый. Его клетчатая ковбойка была мокра насквозь, и Рильке заподозрил, что страдальцу придется вызывать скорую, чтобы поставили капельницу — "мистер Сэндвич"потел как морж перед приливом, теряя драгоценную влагу. Не высох бы. Мысль о потеющих моржах на некоторое время захватила Рильке, но тут новые тянущие, мучительные звуки, посредством которых садовник сообщал всему миру, что ему дурно, отвлекли шефа полиции от посторонних дум.

— Да, мистер Сандерс, когда выпьете кофе, не забудьте написать все, что знаете об обнаруженном предмете. Ручка и бумага на столе, а Элис сейчас принесет одеяло.

— Спасибо, меня и вправду знобит, — несмотря на плачевное состояние, мистер Сандерс не смог проигнорировать правила вежливости, и не ответить на столь явную заботу. Рильке же предпочел побыстрее удалиться от волны запаха, источаемого садовником. В нем явственно слышались рыбные нотки.

Судмедэксперт проводил Рильке в морг, не преминув пошутить на сексуальную тему: в суть шуточек Рильке не вслушивался, поскольку ему всегда было скучно реагировать на подобное. Подчиненные уже знали эту его особенность, и анекдотов"ниже пояса"при шефе не рассказывали. Однако в этот раз шутка пришлась в тему, хотя ситуация была мрачноватой. Но действительно, теперь покойник не сможет распускать руки уже не по одной, а по целым двум причинам. В частности, потому, что руки у него остались только по локоть. Они так и не были найдены, тщательно отрезанные бензопилой, которую нашел в своем гараже мистер Сандерс.

Рильке задержался у зеркала: на него смотрел высокий, стройный, черноволосый мужчина лет тридцати пяти. Красавчик, если не считать мешков под глазами от вечного недосыпа. Недаром на него заглядывалась половина женского населения города и часть мужского. Судмедэксперт придерживался того же мнения, поскольку, оказавшись рядом, с преувеличенным вниманием что-то смахнул у Рильке с плеча — несколько раз, но, видимо, безуспешно.

— Заканчивай, Джон.

— Карл, ты же знаешь, мои самые смелые мечты сводятся к тому, чтобы угостить тебя ужином.

— Мне не нравятся геи.

— Рискованное замечание по нынешним временам. Не боишься, что я подам на тебя в суд? — судмедэксперт откровенно смеялся.

— Джон, я тебя серьезно предупреждаю — отстань.

— Уже отстал. Но если ты хочешь услышать мое мнение…

— Нет.

–…то тебе нужно как можно скорее завести подружку или дружка. Ты так скоро совсем зачахнешь. И я буду безутешен.

— Ты прекрасный парень, Джон, но вот в чем штука — мне не нравятся парни.

— Ты просто не пробовал.

— И не собираюсь. Необязательно пробовать мышьяк, чтобы узнать, что он ядовит.

— Как хочешь, но не говори, что я тебя не предупреждал. Ты многое теряешь, Карл.

— Капитан.

— Капитан Карл. Как скажешь, дорогой.

Рильке пожал плечами — без раздражения, он уже привык к выходкам Джона Стаута, и, в общем-то, находил его довольно безобидным. Правда, тот факт, что Джон сох по Рильке вот уже последние лет так пять, его несколько тревожил — чем черт не шутит, еще несколько лет такой активной осады, и может наступить момент, когда шеф полиции дрогнет. Но Рильке надеялся, что Джону надоест раньше.

Труп лежал в прозекторской на холодном стальном столе и выглядел до неприличия жалким и худеньким. Полицейский откинул простыню: совсем еще юнец, убит ударом по голове тупым предметом. А потом у него, уже мертвого, кто-то отрезал руки по локоть.

— Огден Дэниельс, двадцать два года, студент-программист, — Стаут подошел ближе, зачитывая сухие данные дела. — В последний раз, если верить слухам, его видели в супермаркете"Спур", где он покупал замороженные полуфабрикаты и упаковку безалкогольного пива.

— По делу, Джон. Ты не следователь, а медик.

— Да, сладкий. Так вот, смерть наступила мгновенно, примерно в 23.30, при этом продавец говорит, что чек был пробит в 22.55, то есть за тридцать пять минут до смерти…

— Джон, счастье мое, если ты не вернешься к теме, я сверну тебе шею, — рыкнул Рильке.

Стаут поперхнулся от неожиданности такого обращения, засветился, засиял, и дальше уже тараторил без передышки:

— Удар был нанесен сверху, справа налево, скорее всего, жертва в этот момент сидела. Предмет тупой, гладкий, предположительно — металлическая труба или бита, пока сказать трудно — частиц не осталось. Он упал лицом вперед и разбил очки, один осколок впился в кожу под левым глазом. Потом труп, видимо, оттащили на задний двор, там отрезали руки бензопилой, бензопилу преступник забрал с собой и подкинул в сарай соседа мистера Дэниельса, которым оказался мистер Сандерс. Руки до сих пор не найдены.

— Предположения есть?

— Никаких. Сектанты отпадают — нет ни ритуальных надрезов, ни рисунков, да и убийство ударом по голове для них нехарактерно. Правда, на шее я обнаружил несколько десятков странных насечек…

— Десятков? — удивился Рильке.

— Да. Четыре ряда по двадцать.

— Он что, упал шеей на газонокосилку?

— Нет, капитан. По счастью, мой сосед по дому — мусульманин. Он меня просветил по этому поводу.

— И что?

— У них существует практика, которая называется"хиджама". На тело ставятся вакуумные отсосы, кровь приливает к коже, и кожа либо сама пропускает кровь, либо делаются надрезы.

Рильке передернуло:

— Правда?

— Мусульмане считают, что это помогает от семидесяти двух болезней, и сами ангелы советуют так очищать организм.

— А ты как думаешь?

— Варварство, конечно. Посмотри на его шею. И что-то я не вижу, чтобы парень был здоров — он похож на истощенного кузнечика.

— Главное — понять, кому понадобились его руки, Джон.

— Вряд ли для запекания.

— Лучше молчи, мой голубой друг… Так ты мне нравишься больше.

— Учту, — Стаут улыбнулся, и закрыл тело Огдена Даниэльса простыней. — Больше тебе здесь ничего не нужно?

— Больше ничего. Можешь пригласить меня на ужин. Я лично предлагаю"Пуччини", там сегодня обещали отличную телятину.

Выходя из морга, Рильке ухмылялся: он отлично представлял себе ошарашенную физиономию медэксперта, даже оборачиваться не надо было, чтобы удостовериться.