Пусть лёгкая витает грусть

Елена Кулешова, 2016

Жажда славы и страх разоблачения – самые сильные мотивы для этого человека, чтобы совершить убийство. А когда к ним примешиваются зависть и ненависть, соблазн становится непреодолимым. Современная английская провинция только на вид кажется спокойным райским уголком: мисс Алисе Месгрейв невольно приходится столкнуться с самыми отвратительными чертами человеческого характера. Для этого стоит только начать ходить на групповую психотерапию… Благодаря другу, капитану Карлу Рильке, героине удается избежать мучительной смерти, но какой ценой?

Глава 2. Сеанс психотерапии

Алиса робко зашла в психотерапевтический кабинет: рассевшиеся вдоль бледно-зеленых стен ее уже ждали. Точнее, ждали последнего. Она присела в угол. Мисс Фарида отреагировала:

— Алиса, чудесный болотный цвет!

— Я всегда такое ношу. Практично. — Алиса вовсе не желала вступать в дискуссии по поводу своей одежды, тем более, что всегда старалась одеваться максимально скромно. Именно поэтому женский стиль ее пугал: стразы, пух и перья, яркие цвета. Вываливающиеся, как маффин, из слишком низко посаженных джинсов бока… Каблуки, заставляющие бедра вихляться, неудобные и глупые. Курточки, не закрывающие ничего, пошлые декольте, открывающие грудь так, чтобы всем окружающим было видно, что перед ними — самка… Алиса передернулась. Ее все время мучил вопрос взаимоотношения мужчин и женщин: сначала первые хотят, чтобы вторые выглядели как шлюхи, а потом упрекают их за то, что они выглядят, как шлюхи. Этот вопрос мучал ее, наверное, лет с двенадцати. Уже тогда она достаточно насмотрелась на американских солдат и глупеньких английских продавщиц.

Тем временем мисс Фарида уже о чем-то вещала из своего угла. Это странная женщина обожала забиваться куда-нибудь, чтобы занимать как можно меньше места, а в особо сложных случаях прикрывалась огромным стаканом, делая вид, что пьет из него. Однажды Алиса спросила у нее прямо — зачем? Группа начинающих психологов поймала мяч, и с любопытством воззрилась на мисс Фариду. Та от ответа ушла, но Алисе было очевидно: они, психологи, представляются мисс Фариде прожорливыми пираньями. Пока едят друг друга — ничего страшного. Но стоит только одной обратить внимание на новую добычу — накинется и сожрет вся стая. А этого, конечно, допускать было нельзя ни в коем случае, Алиса понимала мисс Фариду как никто другой. Ее жрали. Жрали поодиночке — но тут она еще могла отбиться, а чаще всего — жрали стаей. Так было в школе, потом в институте, иногда — в семье, с друзьями, с коллегами. Везде. Как только Алиса поднимала голову, ее тут же старались откусить. И страх этой неминуемой казни хуже всяких пираний-коллег глодал ее изнутри.

— Итак, мои дорогие, я сейчас расскажу, что мы будем делать сегодня, — начала мисс Фарида. — Мы будем бороться с собственными страхами. У каждого из вас есть страхи, которые мешают вам жить, которые искалечили вашу жизнь так, что теперь вы совсем не то существо, которое должно было бы вырасти, такое, как вас планировала Вселенная. Подумайте, ведь наверняка у вас есть то, что вас пугает, правда?

Группа согласно кивала головами. Особенно старался Иган — молодой человек чуть за тридцать, с пунцовыми щеками. Он выглядел как не очень-то преуспевающий клерк, да, впрочем, таким и был: Алиса часто видела его в магазине мебели, продающим матрасы. Работа явно его тяготила, начальник и покупатели — раздражали. Но, несмотря на то, что Иган вполне мог бы выступать в троеборье, каждый окрик, каждый грозный взгляд заставляли его съеживаться. Алисе подумалось, что это — идеальный муж для властной женщины. Таковой, правда, была бы ее тетка: корпусная дама, чье лицо круглые сутки было покрыто толстым слоем грима — из опасения, что он растрескается, тетушка Эм даже не улыбалась. Она была страшна как монументальная статуя богини Правосудия. В общем, Иган бы ей подошел, будь лет на тридцать старше. А сейчас он очень старался заслужить одобрение всех без исключения.

— Выбирайте картинку, — мисс Фарида жестом профессионального фокусника раскинула на столе штук сорок глянцевых карточек с лицами, изображенными великими художниками, детьми, сумасшедшими и, весьма возможно, самой мисс Фаридой. — Присмотритесь, одна из них наверняка символизирует ваш страх. Выберите его.

— Зачем? — подал голос юноша, похожий одновременно на Стивена Хокинга в юности и южноафриканского богомола Миомантис каффра. Как знала Алиса, самки этого вида практикуют сексуальный каннибализм. К счастью, юноша без имени был все-таки самцом.

— Потому что вы будете беседовать со своим страхом, — объяснила богомолу мисс Фарида. — Как можно говорить с чем-то абстрактным? А здесь — вот он, живой-здоровый, выделенный из вашего подсознания в виде изображения.

— Как боггарт? — ухмыльнулся юноша-богомол. — Вот уж не думал, что детская сказочка про Гарри Поттера будет использоваться психологами в качестве терапевтического метода.

— Я вас уверяю, Огден, — сказала мисс Фарида, — все наоборот. Боггарты у мадам Роулинг появились позднее этой методики, но сходство уловлено верно, признаю.

"Еще и Огден, — подивилась Алиса. — Огден-богомол". Он совершенно не подходил ей в качестве собеседника, но крайне понравился в другом — в своем бескрайнем цинизме. Нелепом в таком тщедушном теле. Редкий случай, когда уродство настолько абсолютно, что граничит с красотой. Алиса подарила ему восхищенный взгляд. Огден самодовольно ухмыльнулся и поправил тощей рукой огромные очки. Улыбка не сходила с его лица еще минуты две. Алису передернуло.

Первым выпало отвечать очень полному молодому человеку по фамилии Пик. Он был, в общем-то, ничем не примечателен, кроме, разве что, кудрей, в невероятном количестве дыбившихся на крупной голове, да того факта, что он был начинающим писателем. Увы, начинающим во всех смыслах: ни один из рассказов дописан не был. Свой страх Пик тоже вначале не мог определить, пока не назвал его, дав собственное имя.

— Ну что, Фредерик, — проникновенно начал Пик, — давай разберемся, зачем ты у меня и что ты со мной делаешь…

— Хорошо, — одобрила мисс Фарида, грызя сухарик. От него пахло беконом и специями так сильно, что Алису затошнило, и она внесла еще одну галочку в список грехов мисс Фариды. Тот приближался к критической отметке. Тем временем Пик вещал:

— Ты, и только ты не даешь мне писать так, как я хочу… Я не знаю, зачем пишу! Иногда мне не хватает слов, и я знаю, что это твоя вина. Рассказы получаются картонными, скучными, и я их бросаю, а потом начинаю снова. Ты, и только ты высасываешь всю жизнь из моих слов, дорогой братец! — Пик спохватился, замолчал, с паникой во взоре разглядывая окружающих — заметили ли? Мисс психолог, конечно же, вцепилась в ускользающе-невинную фразу со всем пылом:

— Расскажите о своем брате, мистер Пик.

— Да нечего особенно и рассказывать…

— И все-таки попытайтесь.

— У него другая фамилия — мама вышла замуж за моего отца, когда Френсису было четырнадцать. Его фамилия Конвей.

— Не может быть! — Алиса ахнула. — Френсис Конвей! Знаменитый писатель! Его роман"Дождь прибивает ветер к земле" — это же нечто восхитительное!

— Угу, — грустно кивнул Пик. — И еще"Джейн Купер. Горничная", а также"Обычные радости"и"Влажный зефир". И еще с полсотни других книг, которые раскупаются как горячие пирожки.

Стало проясняться. Френсис Конвей был предметом мечтаний тысяч и тысяч женщин по всему миру, от юных тинейджеров до матерей семейств. Высокий, светловолосый, сероглазый, он обладал сочным слогом; мастерски, не переходя грань приличия, описывал эротические сцены, умудрялся из простейших вещей, вроде завязывания шнурков, сделать нечто непристойное и волнующее."Влажный зефир", который Алиса прочла на одном дыхании, был одновременно мерзок и привлекателен. При таком брате полноватому, вечно стесняющемуся, косноязычному Фредерику не на что было надеяться — ну, разве что на помощь психолога и внезапный расцвет таланта. В конце концов, ему было всего двадцать, а Конвею перевалило за тридцать пять. И, кстати, до сих пор не был женат.

— Мы слушаем, мистер Пик! — подогнала зарумянившегося юношу мисс Фарида. Ее крохотные часики, прикрепленные, как у медсестры тридцатых годов, на груди, неумолимо отсчитывали время. Несмотря на свободный график, мисс Фарида предпочитала ложиться спать ровно в двенадцать, перед этим обстоятельно помолившись и выпив стакан молока. В чем-то — и она боялась себе в этом признаться — она была еще более скованна, чем ее пациенты: призрак строгой бабушки Фатмэ, постоянно незримо витал над ее головой. Шалости — шалостями, работа — работой, но вечерняя молитва и стакан молока были законом столь же непререкаемым, как твердыня Каабы.

Пик мялся, потел, задыхался, все время пытался переименовать картинку из Фредерика во Френсиса, и, наконец, не выдержал — разрыдался, пытаясь выдавить слова извинений сквозь заикание."Он напоминает заевшую патефонную пластинку, — подумала Алиса. — Столько переживаний — из-за таких пустяков. Мальчик решил переплюнуть брата в том, в чем тот великий мастер. А зачем?"

— Скажите, мистер Пик, — вдруг спросила Алиса, — а что вы еще любите делать, кроме писательской работы?

— Н-ничего, — ответил Фредерик Пик, графоман.

— Совсем ничего?

— Совсем.

— А что вы делаете, когда вам грустно?

— Ем…

Алиса почувствовала слабину:

— Готовые продукты? Замороженные овощи? Только не замороженные овощи — у меня от них изжога.

Оскорбленный в лучших чувствах Пик сказал:

— Вовсе нет, мисс Алиса! Вчера, например, я приготовил андалузский пирог.

— Ага! — торжествующе воскликнула мисс Фарида, уловив направление разговора. — Кажется, я понимаю, что хочет сказать Алиса. Если ваш брат — король текста, быть может, вы — король кулинарии. И нет нужды делить ваши королевства, и нет необходимости мучить себя бессонными ночами за компьютером, если ваше истинное предназначение — другое. Вы так не думаете? Подумайте на досуге, мистер Пик. Кто знает, вдруг вы — второй Джеймс Оливер?

Группа захлопала. И действительно, если уж у неприметного мистера Пика такой знаменитый брат, то вполне возможно, что и он сам — талантлив сверх меры. В душу Алисы вполз иррациональный червяк зависти: она вспомнила, что Джеймс Оливер — ее ровесник, но у него четверо детей, дом в Ислингтоне и орден Британской империи. А что у нее, у Алисы Месгрейв? Вряд ли апартаменты с тремя клетушками, больше напоминающими загоны для кроликов, можно считать достижением. Да и mortgage за них придется платить еще очень, очень долго. Но при чем тут мистер Пик? Да ни при чем. Он просто только что стал Номером Вторым.

Шоу продолжилось, и вперед выступил Иган. У него в руках была карточка, изображающая тщательно одетого денди, пафосного, с аккуратной прической. Если честно, издалека можно было предположить, что это фотокарточка самого Игана. Но он практически сразу развеял иллюзию:

— Вот мой страх, — заявил он, торжествующе обводя аудиторию мутноватым взглядом. — Это — воплощенные рамки и правила жизни. Он — успешный менеджер, тот, кто у меня внутри. Он мне говорит жить, как все: пить вино, завести семью, работать пять дней в неделю, уважать начальство…. Но я не хочу!

— А как бы вы хотели жить, мистер Иган? — спросила мисс Фарида, обгладывая очередной орешек в сахаре. Удивительно, но получалось у нее это так, будто у орешка есть кости, и она, посасывая и причмокивая, обгладывает это крохотное существо до последней косточки. Алиса не стала дожидаться, пока психолог выплюнет невесомый скелетик ореха на блюдце — она мысленно добавила еще одну галочку. Осталось всего две. С этого момента Алиса перестала слушать группу — она встала и вышла, хлопнув дверью. В душе осталось чувство благодарности к Игану и смутное желание сводить его в кафе: именно так — сводить, как маленького ребенка. Но на сегодня у Алисы уже были планы, и она не собиралась их менять.