Всё, что ты хотел узнать о своей мечте…

Елена Зайцева, 2022

Ты мечтаешь? Интересно, о чем? Наконец-то выучить этот английский? Или объехать планету в поисках новых впечатлений? А может быть ты мечтаешь перестать бояться? Увидеть и обнять своих близких? В начале прошлого века люди тоже мечтали, как и во все другие времена. Особенно много мечтал маленький Алёшка, когда ему с его семьей единоличников, живших в лесу, пришлось спасаться бегством в Европу от представителей новой власти. Переживая трудности своего пути, лишения, потери и новые встречи, проявляя самоотверженность и предательство путники не переставали мечтать и при каждой возможности вели разговоры о смысле жизни и своих грезах. Действие романа происходит в 20-х годах ХХ века в маленьком тихом селе Орловской губернии, откуда несколько семей спасаются бегством в страны Европы. В основу романа легли реально происходившие события. Комментарий Редакции: Потеря родного дома, долгий путь, схватки с грабителями – ничто по сравнению с силой человеческого духа и верой в мечту. Порой мечты героев кажутся слишком наивными, а иногда – слишком прагматичными. Но все они заставляют нас всерьёз задуматься о своих собственных мечтах.

IV

Отца с дедом Алёшка так и не дождался, заснул прямо рядом с Сашкой на одеяле.

Прасковья Романовна, достала из погреба всё нужное для ужина, сало и мясо окорока. Плотно приставила дверь в проеме. На столе оставила гореть только одну маленькую лампадку.

Анька к вечеру просыпалась, но говорила плохо и бессвязно, начался жар. Прасковья Романовна сменила все примочки на отеках и синяках, смазала все открытые раны, поменяла повязку на ухе, дала Аньке еще один настой из трав от жара и воспалений. Он как и снотворное годился. До завтрашнего вечера Анька не проснется.

После того как закончила с Анькой, Прасковья Романовна перенесла Алёшку на кровать в дальнюю комнату. Он крепко спал, за весь день намаялся, устал. Прасковья Романовна прочитала рядом с ним молитву, благословила его на спокойный сон и вышла в сенцы.

Если не присматриваться, то о ночном происшествии никто и не догадался бы. Только под лестницей оставалось валяться ружьё, которое, к её удивлению, не заметила ни она ни Алёшка, бегавший тут весь день. Прасковья Романовна его аккуратно подняла, никогда оружие не любила, и всегда была против того, чтобы хранить его в доме, но теперь поняла, что Иван Кузьмич был прав, когда настоял на этом. Ружьё она отнесла на его законное место, за печку.

Когда во дворе послышались шаги, Прасковья Романовна вышла в сенцы и с трудом отодвинула дверь из проёма. Недалеко от порога уже стоял Игнат, Иван Кузьмич и Яков. Игнат сразу вбежал в дом. Прасковья Романовна, глядя на Ивана Кузьмича чуть не разрыдалась. Глаза наполнились слезами. Весь день держалась ради Алёшки, а сейчас накрыла волна горечи, страха и обиды. Иван Кузьмич крепко обнял Прасковью Романовну.

— Ну что ты голубушка, не плачь, моя милая. Я с тобой. Я здесь. Что произошло, рассказывай лучше?

Они присели на лавку у дома, и Прасковья Романовна всё в подробностях рассказала о прошлой ночи. Иван Кузьмич, пока она рассказывала всё крепче сжимал кулаки, но ни слова не проронил. Яков выкурил не меньше трех самокруток и всё качал головой. Когда Прасковья Романовна закончила с рассказом и немного успокоилась они зашли в дом.

Игнат сидел у кровати Аньки, гладил её по голове и целовал руки. Сердце разрывалось от тоски глядя на всё это. Казалось, Игнат с трудом сдерживал слезы.

— Мам, как Алёшка? С ним всё нормально? — Сдавленным хриплым голосом спросил Игнат.

— С ним всё хорошо, сынок, он спал. Он ничего не видел и не слышал. Сейчас пойду его проверю, а ты побудь ещё тут.

Прасковья Романовна вышла в дальнюю комнату, где спал Алёшка больше для того, чтобы не разрыдаться на глазах у сына и снова успокоиться чем чтобы проверить его сон. Она знала, если бы Алёшка проснулся уже висел бы на шее у отца. Посидев рядом с внуком несколько минут, Прасковья Романовна вышла в большую комнату. Мужчины сидели за столом и о чем-то тихо говорили. Прасковья Романовна стала накрывать на стол. Хоть они и пытались протестовать, но она настояла, что поесть нужно, на голодный желудок голова хуже соображает.

Мужчины молча ели. Игнат всё время бросал взгляды на дверь комнаты, где спала Анька. Лица на нём не было. Одели маску человеку на лицо. Было видно, как сильно он страдает и мучается.

Закончив с едой, мужчины стали решать, что делать дальше.

— Аньку нельзя в таком состоянии в лес забирать, не переживет девка, — грустно констатировал Яков и открыв настежь окно, закурил трубку.

— Но и тут я её не оставлю, на съедение этим волкам. Мы там место для нее организуем, позаботимся о ней, — с горечью заявил Игнат.

— Может засаду выставим в лесу у дома? Будем дежурить поочередно. Ещё мужиков соберем, авось, выловим гадов? А если нет, то, как только Анька очухается уйдем все в лес, — предложил Иван Кузьмич.

— Да, засада самый лучший вариант. Двух зайцев убьем сразу и Аньку подлечим и этих отвадим, а может и прикопаем в лесу, — согласился Яков.

— Если это Стёпкины подручные были, то они тут весь лес сожгут, чтобы нас выкурить, — добавил Иван Кузьмич.

— Да, надо бы про них всё узнать в селе. Давай Прасковья Романовна описательный портрет этих уродов, пойду в село буду вызнавать, что они затевают, — по новой закурив трубку сообщил Яков.

— Яков, да куда ты пойдешь!? Умом тронулся на старости лет? А если прознают? Убьют тебя на месте даже не сомневайся! Лучше я пойду, наряжусь в пьяницу, измажусь сажей, поваляюсь под кустом пару дней, да всё узнаю. Анька же смогла незаметной пробраться, и я смогу, — сказал Игнат.

— Да какой из тебя пьяница ты сам подумай?! Длиной с косую сажень, да и в плечах небось такой же, хороший пьяница, ничего не скажешь, — заметил Иван Кузьмич.

— Тогда я пойду, стану на рынке поторгую ягодами да грибами, небось всё расскажут мне бабы местные. Тем более я видела их, хоть и издалека, но голос даже слыхала, — предложила Прасковья Романовна.

— Нет, ты что? Тебя не пущу из дома! Никуда даже и не собирайся, я сам пойду. Я тоже торговать могу, хотя бы медом! — Непререкаемым тоном заявил Иван Кузьмич. — А что? Думаешь только у тебя есть чем торговать? — Удивленно спросил он у Прасковьи Романовны, когда увидел, как она качает головой. — У меня тоже наберется, да небось и поприбыльней, чем у тебя дельце будет, — с обидой заявил Иван Кузьмич.

— Я тогда с тобой пойду! А то ты наторгуешь там, знаю я тебя. Так сказать, для безопасности буду рядом! И тем более два старика подозрений не вызовут и прикрою если что? Ага? — Сориентировался по ситуации Яков.

— Ты ведь не отстанешь, Яков, правда? — С обреченным видом спросил Иван Кузьмич.

— Сам всё знаешь. Так что же зря пустые разговоры говорить? Вы же моя семья, ты мне как брат, а Анька мне как дочь. Что же мне сидеть прикажешь на ёлке? Так я не взберусь, староват, знаешь ли. — Развел руки в стороны Яков.

— Ладно, если других предложений не имеется тогда решено, завтра выходим. Пошли тогда готовить товар что ли? Эх, коммерсанты, итить её мать, — махнул рукой Иван Кузьмич и поцеловав Прасковью Романовну в лоб, пошёл во двор.

Яков молча последовал за другом. Игнат сидел чернее тучи, желваки на скулах ходуном ходили. Прасковья Романовна присела рядом и стала гладить Игната по спине и по голове.

— Ничего Игнат, всё образуется. Анька поправится, я ей трав дала для сна, она поэтому так крепко спит. Во сне боли не чувствуешь и заживает всё быстрей. Пусть она отдохнёт. Всё наладится.

— Уже ничего не наладится. — Строго сказал Игнат. — Посмотри, что кругом творится? Они от нас не отстанут. Это только начало. Вспомни, что с Анькиной семьей сделали? Мы должны уехать. И как можно дальше. Я не собираюсь в это ввязываться, тут не знаешь кто прав, кто виноват, не знаешь, кто за кого. На лошадях за месяц можем до Польши добраться, или до Одессы, а там через море в Болгарию, а потом решим, что делать.

— Мы не дойдем Игнат, нас по дороге пристрелят или в лесу прикопают, как Яков сказал. Нужно много провизии брать и Якова не оставишь одного. И как вы будете с нами стариками валандаться в дороге? Авось, скоро всё пройдет, устаканится. Это наше родовое место, оно нам поможет и укрыться, и прокормиться, нам тут духи предков помогают…

— Мам, да что за глупости? Какие духи? — Перебил Прасковью Романовну Игнат. — Под угрозой все наши жизни! Мы не можем просто сидеть и смотреть на всё происходящее. Надо сейчас действовать, пока везде суета и неразбериха мы можем проскочить. Нам всё равно не выжить тут. Всё изменилось, мам. Если бы ты слышала, что мужики в лесу говорят. В селе и в соседних деревнях просто ужасы творятся. Людей убивают без суда и следствия. Из домов выносят всё, что можно унести. В городах уже голод начался, в деревне пока лето люди могут прокормиться, а зимой что будет никто не знает.

— Ох, не знаю я что и делать, — растерянно сказала Прасковья Романовна. — Как же мы всё это бросим? Мы с отцом всю жизнь тут прожили. Всё для вас строили. Как же мы всё это бросим?

— Мам, мы найдем другой дом ещё лучше этого. Как только Анька немного поправится будем выдвигаться. Я с отцом уже обговаривал это, он был не против. Правда, он сам хотел с тобой поговорить, ну ничего, авось, не осерчает на меня за болтливость. И Якова с собой возьмём, если он захочет. Есть ещё две семьи, которые с нами ехать согласны. Нужно будет и Шурку уговорить ехать, ей теперь тут тоже небезопасно. Может, ещё кто пойдет. Мам, прорвемся. Потом смеяться все вместе будем, как ты боялась.

— Ладно сынок, раз вы всё решили, то я спорить не буду. Куда вы туда и я. На всё воля Бога. Иди помоги отцу, а я пойду Аньке поменяю примочки.

— Мам, можно я с ней чуток посижу?

— Конечно, сынок, иди к ней

Игнат ушел в комнату к Аньке, а Прасковья Романовна вышла в сенцы спросить какая помощь нужна мужчинам.

Игнат подошел к тихо спящей Аньке и присев на пол рядом с кроватью, лицом уткнулся в её крошечную ладошку. Она ему показалась такой маленькой и беззащитной. Анька всегда была худышкой и легкой как пушинка, а сейчас, казалось, что совсем растаяла. Сердце у Игната сжалось при виде жены в таком состоянии. Комок подступил к горлу и глаза предательски защипали от подступавших слез.

— Ничего милая, скоро всё это закончится. Ты у меня борец. Анька, какая же ты смелая? Я даже и не представлял, что у меня такая храбрая жена. Я люблю тебя милая моя, больше жизни. Выздоравливай скорей, ты нам так нужна.

Игнат действительно любил Аньку больше жизни. И полюбил её, как только увидел, с первого взгляда. Анька, конечно, даже не смотрела в его сторону, поклонников у неё всегда была туча. И это не удивительно, потому что она действительно была красивой очень, глаз не отвести, характер при этом у неё всегда был весёлый и задорный. Только пережитые страдания наложили на её глаза отпечаток глубокой тоски, но не озлобили её.

Анькины родители бежали в их края с Дона. Её отец был атаманом в казачьем войске и даже несколько лет служил в Москве в царской охране. Но что-то вышло там и ему пришлось вернуться домой, на малую родину, а он и рад был. Дома, с семьей живётся куда лучше и приятней.

У Аньки было ещё три брата, два старших и один младший. После того как «Сырец»^[6] затеял расказачивание^[7], им всем пришлось бежать в разные стороны. Надо было конечно этого Сырца ещё в Ростове добить, чтобы не повадно было, когда там была соответствующая обстановка.

Натравили на казаков всех, кого можно и крестьян, и рабочих. Всего людей лишили: домов, скотины, земли. И теперь тоже самое делают только уже со всеми остальными. Конечно, теперь всё на благо Советов. Сейчас люди забыли, что они люди. Почти всю Анькину семью убили.

Два старших брата погибли, давая отпор всем этим мародёрам, когда всё это началось. Когда Анькин отец узнал об их гибели то сразу собрал всю оставшуюся семью, и они пешком ушли на север. В этих краях у него жил брат. Дорога у них была тяжелая. Шли больше месяца, осенью в холод. Все переболели дорогой, но добрые люди помогали, кто едой, а кто ночлегом. Анькин отец быстро сдавал. Когда пришли в село он уже был стариком. Ничего уже не говорило о его прошлом. Никто бы и не подумал, что этот седой старик был бравым атаманом.

После того как их обустроили в пустой избе почти на краю деревни, он почти сразу умер. Как будто бы ждал специально, когда семья будет в безопасности. Младший Анькин брат, после смерти отца решил в леса уйти, когда там образовалось белое подполье, и больше о нем никто не слышал. А Анька с матерью остались вдвоем.

Когда Игнат впервые увидел Аньку, то сразу понял, что она будет его женой. Есть такие люди, которые своей уверенностью в завтрашний день, могут исполнять желания. Вот Игнат и был как раз из таких людей. Он был человек-гора. Всегда невозмутим и непоколебим, окутанный ореолом спокойствия. Рядом с ним всё и все становились тише, спокойнее, миролюбивее.

Когда они первый раз встретились Аньке было шестнадцать лет и Игнат терпеливо ждал, когда она станет взрослой. Но всё равно присматривал за ней, хоть и издалека. Близко Анька к себе никого не подпускала, и Игнат решил признаться в своих чувствах на исходе её семнадцатого года. К тому моменту Игната она уже, конечно, разглядела и почти сразу согласилась, для проформы, помучила парня минуты три, а потом кивнула. Игнат хоть и не сомневался в её ответе, но эти три минуты сильно мучился.

Свадьба у них была скромная, не как в деревне привыкли по три дня гулять. В субботу днём обвенчались в церкви, а вечером собрались семьей в доме у родителей Игната. Со стороны Аньки была только мать и две подруги.

После их свадьбы Анькина мама не долго прожила и года не прошло как умерла от тифа. До этого болела очень, тосковала сильно по мужу и сыновьям, видно дождалась пока дочь в хорошие руки попадет и сдалась. Анька долго горевала, по ночам плакала, а днём в лесу пропадала.

Прасковья Романовна, как могла утешала невестку. Разговаривала с ней вечерами, научила её ткать по-особенному, чтобы хоть какое-то развлечение было. Делилась женскими секретами. Прасковья Романовна всегда хотела дочку, но у неё было три сыночка. Она их любила конечно, но поговорить ей особо не с кем было, вот она и грустила вечерами.

Когда Игнат привел в дом Аньку, знакомиться с семьей, Прасковья Романовна сразу её полюбила и приняла как родную. Это Аньку и спасло. Вытащило её из темной ямы тоски по родным. Со временем Анька приняла всё, видно выплакалась и смирилась. Оно и верно, ведь как ни крути участь у всех одна. Кто-то раньше кто-то позже, но все там будут. Нужно учиться жить сегодняшним днем.

А когда родился Алёшка, то Анька почти прежней стала, только еле уловимая печаль в глазах и две глубокие морщины между бровей говорили о пережитом горе.

Алёшку все очень ждали и, когда Анька беременной ходила, все над ней тряслись как над китайской вазой. Подкармливали Аньку чем-то вкусненьким и строго настрого запретили работать. Она, конечно, не слушалась и всё равно помогала по дому. Без дела то уж точно сидеть нельзя, и для ребенка полезно подвигаться, всегда оправдывалась будущая мать перед родными.

В то время она и поняла, какая у неё необыкновенная новая семья. Первые три года жизни в этом доме прошли как в тумане, и она их почти не помнила. Помнила только жуткую тоску и щемящее чувство безысходности в груди. Нельзя никого вернуть, нельзя никого обнять. Все далеко, а она осталась совсем одна во всем мире, ведь правильно же говорят, что когда плачут по умершим, то жалеют прежде всего себя, а не их.

Анька точно знала, что умершим уже всё равно до её земных дел и волнений, а она ещё тут и ей ещё надо достойно пройти свой путь до конца. От всей этой нестерпимой тоски две первые Анькины беременности закончились преждевременно. Но к третьей Анька уже собралась с силами и как будто стала просыпаться и отходить от кошмара.

Вспоминая всё это, Игнат еле сдерживал слёзы сидя рядом со своей любимой женой, которой так много пришлось пережить, а теперь ещё и это. Посидев еще пару минут с Анькой, он с неохотой встал, поцеловал её и вышел на улицу.

Прасковья Романовна была в сенцах, где протирала банки и черепки для меда. Яков с Иваном Кузьмичом уже прикатили бочку с мёдом из сарая и собирались её разливать в подготовленную тару. Меньше чем за час разлили тридцать банок и три маленьких бочонка. А больше и не надо было резонно заметил Яков. Всё равно покупать то его никто не будет, не до мёда сейчас людям.

Управившись с мёдом, Прасковья Романовна приготовила всем на ночь постели, воды нагрела на костре, чтобы помыться можно было. Баню щас не затопишь, дыма много от неё, сразу «черти» набегут на огонёк. Но мужчины, прожив несколько дней в лесу и этому были очень рады. После банных процедур приступили к тщательному Сашкиному осмотру. У Ивана Кузьмича и у Якова был большой опыт работы с животными всех мастей и пород. В молодости Яков несколько лет проработал на конюшне, а там и собак и кошек было в избытке, всякое случалось. Иван Кузьмич же ещё своим дедом был обучен как домашнюю скотину лечить и выхаживать в случае чего. Ведь хозяйство в деревнях всегда большое было и помощи иной раз не дождаться, поэтому нужно было уметь самим справляться с любой напастью.

Сашкин осмотр показал, что кроме открытой рваной раны у него было сломано ребро и травма головы от сильного удара. Хорошо ещё, что внутренние органы не задеты были. На грудную клетку наложили ещё одну тугую повязку, чтобы ребро было обездвижено и не повредило легкие. Когда с медицинским осмотром и первой помощью было покончено, мужчины отправились спать, сделав указания Прасковье Романовне по дальнейшему лечению Сашки на завтрашний день.

Игнат спать отказался, сказал, что будет караулить дом всю ночь. Никто возражать не стал, дозорный в их ситуации не помешает. Когда все разошлись Игнат забрался на чердак и сел возле окошка, сна не было ни в одном глазу. За окном стояла всё такая же тихая и светлая ночь. Облаков почти не было, поэтому на улице было очень светло от яркого месяца.

Игнат ещё несколько раз прокручивал у себя в голове все события прошлой ночи. От злости и гнева его челюсти были так сильно сжаты, что казалось могут в какой-то момент треснуть зубы. Погрузившись в свои мысли, он не заметил, как стал разговаривать сам с собой.

— Да что это за люди такие? Они вообще могут быть людьми после того, что сделали? Мамка сказала, что они видели только Аньку, значит думали, что она одна или с детьми и всё равно убить её хотели. Теперь, конечно, поздно возвращаться назад чтобы все правильно начать или исправить, но ещё не поздно устремиться вперед, чтобы все правильно закончить. — Немного успокоился от этих мыслей Игнат.

До самого утра он был в раздумьях о предстоящем отъезде. О возможностях, которые перед ними откроются в другой стране, где нет войны и том как найти обидчиков его жены.

Примечания

6

Серге́й Ива́нович Сырцо́в — советский партийный и государственный деятель, третий председатель СНК РСФСР. Один из главных идеологов расказачивания в Области Войска Донского.

7

Расказа́чивание — политика, проводившаяся большевикам в ходе Гражданской войны и в первые десятилетия после неё, направленная на лишение казаков самостоятельных политических и военных прав, ликвидацию казаков как социальной, культурной общности, сословий Российского государства. Политика расказачивания вылилась в итоге в массовый красный террор и репрессии против казаков, выражавшиеся в массовых расстрелах, взятии заложников, сожжении станиц, натравливании иногородних на казаков. В процессе расказачивания также проводились реквизиции недвижимого и движимого имущества, в том числе, домашнего скота и сельскохозяйственной продукции, переселение крестьян из числа малоземельных народов, иногородних и бедняков на земли, ранее принадлежавшие казакам, выселения целых хуторов и станиц.